Имя для планеты

Генрих подскочил к дисплею и радостно возвестил:

— Это Коззи!

С нетерпением мы ждали своего спасителя.

Приятель Шольца оказался невысоким сухим человеком с острым взглядом злых глазок. Он обежал нас взглядом и равнодушно кивнул. Как видно, добрым нравом он не отличался.

После взаимных восторгов, расспросов и объятий, приятели стали обсуждать планы на применение изобретения. Оба сошлись на том, что оно сулит массу выгод, и поздравляли друг друга с удачей. Мы с Патом скромно помалкивали, давая друзьям выговориться.

Спать легли пораньше — на завтра намечалось много дел. Сквозь сон я слышал, как кто-то вставал и проходил мимо меня. Потом зашипел створ шлюза, но я не придал этому значения.

Проснулся я от громких голосов. Патрик и Генрих о чём-то спорили.

— Да не верю я в это! — кричал учёный. — Мы с ним вот с какого возраста знакомы! Столько дел навертели! Не верю!!!

— А я тебе говорю — удрал! — орал в ответ Патрик. — Где он? Где?

Мне было удивительно увидеть обычно невозмутимого друга в таком эмоциональном состоянии.

— Что случилось? — испуганно спросил я.

— Он утверждает, что Коззи смылся, — жалобно ответил Шольц. — А я не верю...

— Ага, проветриться вышел. И корабль свой прихватил, — уже более спокойным тоном съязвил О'Доннел.

— Я сквозь сон слышал, что открывался шлюз... — сообщил я. — Думал у вас дела какие...

— Ага, были дела. Но не у нас. Ладно, чего уж там! — и Патрик обречённо махнул рукой.

— Не могу поверить, — простонал учёный. — Не хочу даже думать...

— Глянь, материалы где? На гравирезонатор, — посоветовал Пат. — Целы?

Шольц, как коршун бросился к столу и тут же отпрянул.

— Нет их. Я их положил здесь, хорошо помню. Пропали... Украл, гад, — скрипнул зубами учёный.

— И документы пропали, и мы... — заключил Патрик.

— Э-э-э... — вдруг вспомнил Патрик. — Может, свяжешься с кем-нибудь ещё? Остались же у тебя другие знакомые?

— Связаться я попробую, конечно, но пока нас заберут... — Генрих не договорил. И так было всё ясно.

— В любом случае, в полиции должны узнать об этой истории... — сказал я. — Нельзя это оставить безнаказанным.

— Ты прав, — кивнул учёный. Он круто повернулся к передатчику, включил его. Экран осветился, но привычной надписи 'Введите номер канала и желаемую частоту' не появилось.

— Что за чёрт... — удивился Генрих — Не работает...

— Этого следовало ожидать. Видно, дружок твой излучатель испортил, когда выходил наружу. Дело нехитрое, — вздохнул О'Доннел.

— Предусмотрительный, гад! Ремонт займёт время, которого у нас нет. Он зря так думает! Так просто меня не взять... Мы что-нибудь придумаем, — заявил Шольц и погрузился в размышления.

'Пат, а как могло случиться, что ты не узнал о замысле Коззи?' — мысленно спросил я.

'Я думаю, когда он прибыл сюда, то не помышлял о предательстве, — так же мысленно ответил Патрик. — Человек он дрянной, это мне сразу стало ясно, но чтобы настолько... Видно, он принял решение ночью, когда мы спали. Принял и сразу выполнил'.

— Генрих, скажи мне, Коззи был решительным человеком? — спросил Патрик вслух.

— Более чем... — глядя в одну точку, отрешённо ответил Шольц. — Я вообще давно его знаю. И думал, что знаю хорошо.

Патрик кивнул мне: видишь, моя мысль подтвердилась. Я кивнул в ответ.

— Значит, так, — наконец произнёс учёный. — Кислорода у нас осталось на полтора дня. Воды достаточно, системы очистки работают надёжно. Пища... Её мало, но попостимся. Воздух нужен...

— Кислород — главная проблема, — согласился Патрик. — А можно его как-то получить? Здесь, на месте?

— Как? — осведомился Шольц.

— Ну, не знаю... — пожал плечами О'Доннел. — Из горных пород, может... Или из воды? Ты ведь говорил, что воды достаточно.

— Воды достаточно для питья, но не для получения кислорода. И то только при условии её очистки, — отверг идею учёный.

— А на астероиде есть вода? — спросил я. — Может, повезёт?

— Я не искал... К тому же, там эти теплолюбивые, — невесело усмехнулся Генрих.

— Может, рискнём? — предложил Пат. — Будем глядеть в оба?

— Рискнуть можно, — согласился Шольц, — но есть ещё одна проблема. Даже, если встретится вода, электролиз — процесс расщепления воды на кислород и водород — требует немало энергии. У нас столько нет. И время нужно, чтобы придумать и собрать аппарат для электролиза... Его у нас ещё меньше!

Все замолчали. У меня не было идей, у Патрика, похоже, тоже больше не имелось. Что же делать? Ждать, пока начнём задыхаться? Можно немного продлить жизнь, используя кислород скафандров. А можно, выйти с бластером наружу и двинуться к тем тварям, что так любят их тепло. Пусть растопчут... Получается, что нашу погибель мы лишь немного отсрочили.

Внезапная мысль пришла ко мне, как вспышка света. Я даже вздрогнул от её очевидности.

— Кислород у нас есть... — тихо сказал я.

Патрик и Генрих удивлённо уставились на меня.

* * *

Против ожидания, всё оказалось проще. Их не особо расспрашивали, видно доказательства случайного появления на Борее показались сектантам слишком явными. Вряд ли кто в здравом уме смог бы рассчитывать на удачную посадку таким способом... Бэк ещё раз подтвердил своё звание отличного пилота.

После небольшого допроса, даже, правильнее сказать — беседы, у них взяли анализы, чтобы проверить, нет ли какой заразы, а потом отвели на ужин. Послушники покорно получали свою пайку, и отходили в сторону, их лица были закрыты от глаз посторонних низко опущенными капюшонами, а фигуру скрывала бесформенная мешковатая одежда.

Бэк тщётно пытался разглядеть в этих согбенных фигурах отблеск огненно-рыжих волос Галки. Ничего...

Так прошло несколько дней.

В монастыре женщины жили отдельно от мужчин. Это можно понять, ведь жесточайшее воздержание, которое требовали от послушников монахи, неминуемо было нарушено, если бы встречам мужчин и женщин не препятствовал строгий устав обители.

Их разделили, но не мешали встречам. Всё-таки, они пока не были членами секты и являлись мужем и женой. Вечерами Бэк и Джен вместе присутствовали на молитве. Утром тоже...

Пастырь, которого звали отец Арсений, с высокой кафедры на разные лады распинался о том, что люди несовершенны, и это приводит к греху. Если бы человек меньше грешил, то люди стали ближе к Господу, а не к сатане. Задача Церкви Свидетелей Творения — улучшать людскую природу, сделать, чтобы они стали совершеннее и тем самым ближе к идеалу, который задумал Создатель.

На словах всё выглядело логично и привлекательно. Впрочем, Бэк не особо следил за ходом мысли проповедника. Он размышлял, не совершили ли они ошибки? Вдруг, здесь несколько монастырей? Если так, то Галка вполне может оказаться в любом другом месте планеты. Оставалось лишь надеяться на точность сведений Отдела 'Икс', который утверждал, что на Борее всего один монастырь.

Они присутствовали на каждой проповеди, Джен завязала знакомства с монахинями секты и однажды, якобы случайно встретив Бэка, шепнула ему, что есть сведения. На вечерней молитве она стала позади и тихо пробормотала так, чтобы слышал только он:

— Галку держат отдельно. Она редко встречается с людьми, но её можно увидеть ежедневно. Она раздаёт еду.

Бэк кивнул, он вспомнил невысокую фигурку раздатчика пищи. Да, этим человеком могла быть девушка, но точно ничего сказать невозможно — проклятые балахон с капюшоном скрывали всё.

Вечером Бэк постарался явиться на ужин позже обычного и ещё задержался в трапезной, якобы, увлечённый диалогом с пастырем. Разговаривая, он время от времени искоса поглядывал на фигуру раздатчика и к концу беседы уже не сомневался, что под мешковатым балахоном скрывается девушка. За пищей он подошёл последним.

Едва раздатчица занесла половник над его миской, как он тихо, но отчётливо произнёс:

— Гала Градова, в девичестве Бойдд.

Девушка вздрогнула, как от удара и замерла с половником, занесённым над миской.

— Не подавайте виду, — также негромко продолжил Спурт. — Я друг вашего мужа, он ищет вас. Накладывайте дальше, не привлекайте внимания.

Галка плюхнула на поднос с отделениями гороховую кашу, налила красноватого питья в гранёный стакан и впервые подняла глаза. Из-под капюшона блеснули рыжие волосы.

* * *

Облетев астероид с другой стороны, мы опустились. Наш разбитый корабль находился на равнине, усеянной редкими валунами, а ближе к склону, согреваемому слабыми лучами местного светила — грозные конусы термофилов.

Здесь всё было по-прежнему, да и что могло случиться? В космосе происходит мало событий, здесь нет эрозии, а столкновение с метеоритом — редкое явление. И через пятьсот, и через тысячу лет тут ничего не изменится.

Внутри тоже всё было по-прежнему, а в отсеке с кислородными баллонами — темнота и запустение. Даже аварийное освещение не работало. В свете переносных фонарей наши мятущиеся тени нагнетали неясную тревогу. К счастью, кислородные баллоны во время нападения термофилов не пострадали. Маленькая тяжесть астероида была нам на руку, Пат и я подхватили каждый по баллону. Наверно, можно было взять второй и нести оба под мышкой, но масса баллонов оставалась прежней. Несущего вполне могло занести на повороте, он мог уронить и расколоть баллон. Рисковать не стоило...

Шольц остался снаружи — сторожил окрестности от возможного интереса каменных 'теплоядцев'. Когда мы появились наружу, нагруженные баллонами, он промолвил:

— Пока тихо... Много там?

— Семь штук. Ходки три-четыре, — ответил Пат.

— Оставьте баллоны здесь, я их сам занесу в шлюпку. Не хочу стоять без дела, — предложил Генрих. — Время надо беречь.

— Давай, только не прогляди гостей.

— Буду следить... — пообещал Шольц.

Мы сделали ещё несколько рейсов, за последним, седьмым баллоном я отправился один. Не знаю зачем, я заглянул в свою каюту и посветил фонариком на бокс, где находился мозг Тристана. Рухнувший шкаф по-прежнему упирался углом прямо в центр бокса. Наверно, будь Тристан с нами, нам не пришлось бы таскать баллоны самостоятельно. Он смог бы сделать это быстрее. С его-то силой...

Когда я вышел наружу с последним кислородным баллоном на плечах, друзья сказали мне встревоженно:

— Что задержался? Мы уж начали беспокоиться...

— Да так, задумался, — смутился я. Зачем им знать, что я замечтался о помощи биомата?

— Смотри, — Шольц указал рукой. — Видишь, зашевелились...

Я взглянул, куда показывал Генрих. У дальних скал наблюдалось какое-то медленное движение.

— Пора делать ноги, — предложил я.

Никто и не спорил. Когда мы поднялись над каменистой поверхностью малой планеты, Генрих сказал:

— Сейчас прибудем на место, я попробую починить излучатель и свяжусь с друзьями. Теперь нас точно вытащат...

— Слушай, Генрих, не надо пока связываться, — попросил я.

— Почему? — удивился учёный.

— Есть у меня одна идейка... Может быть, мы и сами выберемся. Без посторонней помощи.

* * *

Бэк пошевелил головой и застонал от боли.

— Тихо, тихо, милый... — услышал он шёпот рядом и вдруг вспомнил всё.

Тот день начался, как обычно. После завтрака он отправился выполнять обычную работу — выгребать дерьмо и мусор из коровника. Да, здесь был такой анахронизм, как рогатый скот. Руководители секты считали, что подобное занятие способствует смирению, а скорее всего, не знали как занять многочисленную братию, которой не находилось работы в лабораториях. Тупой труд как нельзя лучше способствовал умственному оскудению — конечной цели всех сект.

Бэк исправно копался в экскрементах животных весь день, а после работы и душа, как полагалось честному послушнику, явился на вечернюю проповедь. Тогда всё и началось.

Проповедником сегодня снова был отец Арсений. Одетый в стандартный чёрный балахон с капюшоном, он вещал с кафедры:

— Братья и сёстры! Мы трудимся здесь, не покладая рук, чтобы исполнить предначертания Господа, которые открылись основателям нашей церкви в миг божественного откровения. Мы стремимся улучшить грешную природу человека, пробудить то, что заложено в нём божьей десницей от века, но коварно сокрыто сатаной. Мы преисполнены усердия и уверены, что Господь не оставит своими заботами тех, кто честен и трудолюбив. Но!

Проповедник назидательно поднял палец вверх и возвестил:

— Братья и сёстры! Пара нечестивцев проникла в нашу обитель, выдавая себя за усталых путников!

Толпа послушников возмущённо загудела.

Бэк напрягся, ему не понравилось начало.

— Верные долгу веры, мы дали им приют, обогрели и напитали. Чем же ответили нечестивцы на нашу заботу? Предательством! Пока мы согревали их тела, они вынашивали коварные планы. Пока мы омывали им ноги, они обдумывали как бы удобнее всадить нож нам в спину. Пока мы беспокоились, как спасти их заблудшие души, они прикидывали, как подороже продать нас дьяволу. И я хочу спросить вас, братья и сёстры, чего заслуживают предатели?

Гул возмущения усилился.

— Я не слышу! — сообщил отец Арсений.

Гул перерос в злобные крики.

— Смерти? — уточнил человек на кафедре.

— Да! — выдохнула сотня глоток.

— Смерти???

— Да!!! — взревела толпа.

Несколько секунд проповедник торжествующе оглядывал толпу, наслаждаясь властью. Он знал, что стоит ему сказать лишь слово, и толпа разорвёт любого, на кого он укажет.

— Нет! — протестующе взмахнув руками, наконец, возразил священник. — Нет, братья и сёстры! Не тому нас учит Господь...

Толпа удивлённо стихла.

— Господь учит нас быть милосердными, терпимыми и понимающими. Сатана хитёр, он уловил не одну сотню заблудших душ, но его коварство бессильно против истинной веры! Мы явим приспешникам врага рода человеческого пример настоящего служения Господу, сумеем повернуть против дьявола его злые козни.

Отец Арсений торжествующе обвёл глазами паству и мановением обеих рук распорядился увести тех, кого объявил подлыми наймитами дьявола.

Бэк оглянулся, ища глазами Дженни, и тут же почувствовал, как локти его вывернули назад, а запястья сковали мягкие, но тугие оковы силовых браслетов. Он дёрнулся, по-прежнему пытаясь увидеть девушку, и вдруг заметил, что её тащат к выходу. Джен пыталась молча освободиться, но силы были неравные.

Бэк рванулся к ней, не обращая внимания на скованные руки, взрезал ногой кому-то, вставшему на пути, но тут его ударили сзади по голове чем-то тяжелым. Мир почернел и пропал.

* * *

Когда мы прибыли в жилище учёного, выгрузили баллоны и усталые уселись отдыхать, Шольц, тяжело вздохнув, сказал:

— Всё равно, это не решение... Отсрочка. Рано или поздно кислород закончится. Если не удастся починить излучатель...

— Погоди отходную петь, — поморщился О'Доннел и спросил меня: — Ну, выкладывай, что задумал?

— Помнишь, — начал я, — того биомата, над которым я трудился столько времени?

— Да, помню, — кивнул Пат. — Ты его, кажется, Тристаном назвал... Я, полагаю, средневековое имя по аналогии с биоматом твоего отца — Ансельмом. Разве Тристан уцелел?