— Да, это так, — согласился Вронский, не понимая, куда клонит Серпуховской.
Внезапно Серпуховской встал, подошел к двери, посмотрел, нет ли кого-нибудь за ней, затем снова вернулся на диван.
— Я расспрашивал о тебе, Алексей, — сказал он.
— И что?
— Все отзываются о тебе сугубо положительно, только странно, что ты все еще ходишь в заместителях начальника отдела. По всем параметрам ты дальше должен был продвинуться.
— Уж как сумел, — пожал плечами Вронский. Разговор на эту тему был ему неприятен.
Серпуховской положил ему руку на плечо.
— Пожалуйста, Алексей не обижайся, знаю, что ты переживаешь, но я хочу понять, что происходит?
— Я думал, для тебя в этом вопросе секретов нет. Все хорошие места получают свои люди, а я хоть и не чужой, но не достаточно свой. В прошлом году хотели назначить начальником отдела. Со мной на сей счет даже заместитель министра беседовал, но появился другой человек, он и получил назначение.
— Картина ясная, а от того весьма грустная. Мы ведь люди свои, так, Алексей?
— А как иначе?
— Иначе никак. Вот я и хочу с тобой кое о чем поговорить.
— Я слушаю.
— Не все хорошо в датском королевстве. Наша внешняя политика вызывает много вопросов. А вот ответов на них гораздо меньше. Я и раньше это понимал, но будучи послом окончательно убедился, что мы по большому счету не знаем, какую политику проводить. Реагируем на ситуацию, когда удачно, когда не очень, когда совсем не впопад. Из-за этого несем большие потери, в том числе экономические. А уж про наш имидж я и не говорю.
— Но что мы можем сделать, не мы же определяем наш внешнеполитический курс. Мы лишь исполнители.
— Разумеется, тут ты прав, но и от нас тоже кое-что зависит.
— От тебя может быть, но не от меня.
— Не спеши с выводами Алексей. Возможно, грядут перемены. Я не случайно вернулся в Москву. Не могу пока сказать тебе всего, но совсем недавно я имел кое с кем весьма любопытный разговор. Есть люди, которые недовольны, как идут дела на внешнеполитическом фронте. Они полагают, что нужны перемены. И мне предложили предоставить им некоторые размышления на эту тему, а так же назвать людей, способных реализовывать новый курс.
Вронский почувствовал такое сильное волнение, что это не укрылось от взора Серпуховского.
— Ну, ну, — положил он руку на его кисть. — Все не так просто.
— Я понимаю.
— Боюсь, что не до конца. Там тоже все крайне переменчиво, сегодня одно, завтра другое. Люди постоянно меняются, а с ними и позиции. — Серпуховской грустно вздохнул. — От того и вся чехарда. Но будем надеяться на лучшее.
— Что еще остается.
Серпуховской внимательно посмотрел на Вронского.
— Любить.
XIV.
Анна позвонила Вронскому и назначила ему свидание. Ей не терпелось сообщить любовнику важную новость о своей беременности, но еще важнее было знать и видеть, как он воспримет это известие. Поэтому Анна не стала ничего ему говорить по телефону. Она хотела видеть его глаза в этот момент. От того, как он отреагирует на ее слова, и будет зависеть ее окончательное решение по поводу своего положения.
Анна ехала на встречу с Вронским в один из московских ресторанов. Она намеренно попросила о свидании на нейтральной территории, чтобы ничто не могло отвлечь его от главного. Ей очень важно было видеть его во время всего разговора перед собой. Все мельчайшие нюансы его настроения и его реакций должны были быть перед ней, как на ладони. Боясь принять желаемое за действительное, Анна хотела избежать ложного толкования значимости своей персоны для своего любовника. Она желала знать наверняка, насколько серьезны его намерения относительно их дальнейшей совместной жизни. Одних его слов ей было недостаточно. Слова ложны и зачастую отражают лишь относительную истину. Анне была намерена докопаться до сути его истинного отношения к ней. Если она почувствует сердцем, что он любит ее так, что готов всем пожертвовать ради этого чувства, то и она готова на встречные жертвы. Сердце Анны трепетало при этой мысли. Даже внутри себя она боялась озвучить, на какие жертвы в таком случае готова пойти ради Вронского, но, тем не менее, она прекрасно знала, о чем идет речь.
Сережа... Анна старалась не думать о сыне. Зачем забегать вперед раньше времени. Быть может все будет не так, как она придумала себе в своих мечтах, и на деле Вронский окажется не способен на подлинно мужской поступок ради нее и их будущего ребенка и тогда все станет просто и ясно. Она останется с мужем. Каренин готов проглотить все, что угодно ради достижения своих целей, даже собственное говно. Анна брезгливо поморщилась. А впрочем, ей нет нужды сохранять этот брак. Со временем, когда все успокоится, она сможет спокойно оставить супруга. Детей она и сама прокормит. С ее то доходами от галереи, это не проблема.
Анна задумалась. Ей показались странными свои сегодняшние рассуждения. Разве не любит она Алексея, разве не готова ради него на все, не смотря ни на что. Сколько раз она себе говорила, что так оно и есть. И тем не менее, тем не менее, она ощущает нерешительность. Перед лицом судьбоносного решения все предельно четко наводится на резкость. Все малейшие нюансы ее душевных переживаний становятся видны, словно через увеличительное стекло стократного увеличения. И это давало ей возможность лучше узнать себя. Для Анны было полной откровенность обнаружить в себе готовность любить лишь отраженной любовью, только вслед за ним. А она-то считала, что способна к любви безусловной. Именно так ей и казалось в самом начале их романа. Что ж может быть это и к лучшему, подвела Анна итог своим размышлениям. Меньше будет потом разочарований.
Анна вошла в зал ресторана, слегка волнуясь. Что ни говори, но все-таки ей хотелось, чтобы Вронский оказался на высоте и не оправдал худшие ее ожидания.
Анна сразу увидела Вронского, как только вошла в зал. Он сидел за столиком и изучал меню. Лишь только она его увидела, такого родного и желанного, как все, о чем она думала по дороге в ресторан, в один момент потеряло для нее всякое значение. Все ее существо устремилось к нему. Хочу быть с ним и только с ним, несмотря ни на что, эта мысль отчетливо прозвучала в ее голове, как приговор.
В этот момент Вронский поднял глаза и встретился взглядом с Анной. Лицо его просияло. Он встал со стула и поспешил ей на встречу. Их губы встретились, и тело Анны завибрировало в его объятиях. Ее охватило сильнейшее желание близости, и она уже пожалела о том, что сейчас вокруг столько людей. Лучше бы им было встретиться у него дома. И пусть все летит к чертовой матери, все ее эти иезуитские ухищрения, все ее уловки и желание вывести его на чистую воду. Все равно ничего достоверного о нем ей понять не удастся, когда сознание ее затуманено любовью. А раз так, то с ним хоть в омут головой.
Через полчаса, когда они уже сидели за столом и им принесли заказ, Анна успокоилась и удивлялась сама себе. До какой степени раздвоения она дошла. Она готова была вознести Вронского до небес и одновременно опустить его на самое дно ада. Вот уж правильно говорят: от любви до ненависти один шаг. И все от того, что у нее нет уверенности в том, достаточно ли сильно он любит ее. Это было мучительно и тем более странно для нее самой, что вопрос любит ли ее собственный муж никогда и не интересовал ее. Даже в самом начале их отношений, когда она считала, что увлечена им. Возможно от этого она и оставалась холодна к нему, что только считала, что любит, а не любила по-настоящему. А Алексея она любит. Анна вдруг вспомнила, что ни разу не сказала ему об этом. Размышляя об этом, она совсем забыла о еде. Тарелка с салатом так и продолжала стоять перед ней не тронутой.
— Почему ты не ешь? — поинтересовался Вронский, налегая на жаркое из мяса молодых бычков.
— Я тебя люблю, Алексей, — Анна с такой нежностью посмотрела на него, что он чуть не поперхнулся едой.
Он отложил ложку в сторону и, взяв ее руки в свои ладони, прикоснулся губами к ее пальцам.
— Я тоже тебя люблю, — произнес он, целуя каждый ее пальчик.
— У нас будет ребенок, — чуть слышно произнесла Анна, но для Вронского ее слова прозвучали, как удар грома. Он резко оторвал голову от рук Анны и посмотрел ей в глаза.
— Правда?!!— спросил Вронский, понимая, что сморозил глупость. Ведь такими вещами не шутят.— Извини, я просто ошалел от счастья. Анна, милая, я так рад!
Анна смотрела на Вронского и видела, что он искренен. Он был на самом деле счастлив и излучал свою радость, казалось, на сто километров вокруг себя. Вронский не обманул надежд Анны и повел себя так, как того она и ожидала. Вот так бы и сидела вечность, купаясь в лучах его любви, с нежностью подумала Анна, глядя на сияющего Вронского.
— Теперь твой переезд ко мне неизбежен, — донесся до нее его голос. Он заставил ее спуститься с небес на землю.
— Надо все хорошо обдумать, как это сделать, — произнесла Анна.
-Да о чем тут думать, — горячился Вронский, — прямо сейчас беру такси и едем ко мне.
— Легко сказать, — вздохнула Анна, — а Каренин? Ты подумал, какая у него будет реакция.
— Да какая разница. Ты ждешь ребенка. Моего ребенка и этим все сказано!
— Нашего ребенка, — поправила Анна, — и потому мое слово в деле его воспитания не последнее. И потом муж мне поставил условия. Если я не оставлю тебя, он лишит меня галереи.
— Да пусть катится, — Вронский едва сдержался, чтобы не опуститься до ненормативной лексики, — я что тебя не прокормлю!
— Это еще не все, — тихо произнесла Анна, — он лишит меня Сережи, если я уйду к тебе. И он это сделает, у него хватит влияния.
Анна пристально смотрела на Вронского, пытаясь понять, какой эффект произвели на него ее слова. То, что она увидела, ей не понравилось. На лице Вронского она заметила замешательство.
— Что ты думаешь обо всем этом? — спросила Анна.
— Наверное, как отец, он имеет на это право.
— Право? — возмущенно воскликнула Анна, -о каком праве ты говоришь, не понимаю!
— Лично мне бы было неприятно, если бы моего сына воспитывал другой дядя.
— Ты сначала заимей сына, а потом рассуждай на эту тему, — с вызовом проговорила Анна. Произошло то, чего она боялась.
Он не прошел испытания. Он слабак и не станет бороться за меня и моего сына. Для него имеет значение лишь его ребенок. А моего сына и себя он разделяет, вихрем пронеслось в голове Анны.
— Успокойся, — Вронский заметил, как вмиг переменился ее настрой. Анна смотрела на него почти, как на врага. — Мы что-нибудь придумаем, обещаю.
— Вот когда придумаешь, тогда и поговорим. Позови официанта, пусть рассчитает нас.
— Значит, ты ко мне не поедешь сегодня, — упавшим голосом произнес Вронский. О ее переезде он уже боялся даже заикаться, видя ее враждебный настрой.
— Сегодня нет.
-А когда, когда я увижу тебя.
— Не знаю, — холодно произнесла Анна. — Не забывай, что я ношу под сердцем твоего ребенка и в связи с этим нам надо ограничить встречи.
— Жаль. Мне будет не хватать тебя.
— Мне тоже, — при этом Анна имела в виду совсем не физическую близость, а то душевное родство с Вронским, которое она только что потеряла. И, тем не менее, она надеялась, что это ненадолго. Она верила, что он найдет способ реабилитировать себя перед ней.
XV.
Новость о том, что его жена беременна от любовника, ударила Каренина прямо в сердце. Он тотчас решил, что на этот раз с него довольно, он немедленно начинает бракоразводный процесс. Он будет добиваться, чтобы сына оставили с ним. При его связях и, учитывая обстоятельства дела, у него все шансы на положительный результат. Кто бы мог подумать, что в оболочке этой утонченной, культурной женщины скрывается самая настоящая блядь. А может, как раз, чем утонченней и культурней женщина, тем сильней проявляется в ней эта брутальная природа? В силу своей должности ему постоянно приходится вращаться в среде так называемой творческой интеллигенции. И ему ли не знать степень процветающего там разврата. Многие проститутки ближе к матери Терезе, чем эти изысканные дамы, искренне считающие себя цветом нации. А на самом деле, это не цвет нации, а его самое настоящее дерьмо. Завистливые, жадные, а уж такие похотливые, что кошки по сравнению с ними образцы целомудренности. Но он до самого последнего времени был уверен, что Анна совсем не похожа на них: скромная, застенчивая, даже чуть забитая. Именно такой он увидел ее в первый раз — и решил, что она будет для него, если не идеальной, то хорошей женой. Он всегда боялся того, что супруга будет ему изменять. Почему-то от этой мысли у него стыла кровь, хотя на тот момент у него не было никакой супруги, а значит, не могло быть и никаких измен. Но она когда-то прочно втемяшилась в его голову и с тех пор не отпускала его. Она стала одной из причин, почему он так долго не женился. И скорей всего вообще это событие в его жизни так бы и не случилось, если бы не встреча с Анной. Не то, что он влюбился в нее, но она покорила его. В ней было какое-то колдовское очарование, противостоять которому было выше его сил. Уже после их брака те, кто знакомились с ней, неоднократно говорили ему о том же. Он гордился этим качеством жены и ему доставляло удовольствие замечать, что у супруги другого человека ничего похожего нет, что она самая обычная женщина.
Но это все было раньше, теперь же перед ним простиралась совсем иная реальность. Ему хотелось не просто развестись с Анной, но нанести ей по возможности очень чувствительный удар. Каренин сидел на очередном совещании, который проводил вице-премьер. И хотя вопрос, который рассматривался, в том числе имел непосредственное отношение и к нему, но Каренин почти не слушал, что происходило вокруг. В крайнем случае, потом прочитает стенограмму — и будет в курсе всего, что тут говорилось. Впрочем, подчас это даже излишне, так как половина таких заседаний не имеют никакого практического значения. Бюрократическая машина так устроена, что она должна постоянно работать, двигаться даже в том случае, когда и пути впереди нет. Если же она остановится, то все могут увидеть, что она-то не так уж и нужна, что без нее во многих случаях вполне можно и обойтись. Когда он был еще молодым чиновником, то поражался, какой маленький КПД имеет эта вся суета. С годами он перестал удивляться, стал принимать этот факт, как данность. Ему даже перестало нравиться, когда это движение вдруг по каким-то причинам ускорялась. Обычно он старался незаметно погасить это ускорение, придать движению привычную скорость. Так было спокойней, так он чувствовал себя уверенней, но если ситуация требовала, то разгонялся и заставлял это делать всех, кто работал с ним. Как опытный бюрократ он четко сознавал, что бывают моменты, когда надо проявлять необычайную сноровку, повышенную инициативу отказываться от привычного поведения и стараться продемонстрировать свое умение быстро выполнять задания, находить нужные решения.
Может, по этой причине он столько лет был непотопляем, хотя на его глазах разрушились, как дома во время землетрясения, десятки, если не сотни карьер. А ведь многие из них начинались просто блестяще. И если жизнь чему-то его и научила, то, прежде всего тому, что все в этом мире хрупко и ненадежно. Не хочешь в нем пропасть, надо постоянно проявлять осторожность и осмотрительность. Не лезть на рожон, но при этом и не прятаться за чужие спины, иначе тебя просто не заметят. Самое полезное — это вылезти в тот момент, когда вышестоящие персоналии хотят проявления именно такой инициативы, даже если и не сознают данного обстоятельства. Это даже лучше, так как в этом случае они будут особенно рады, что нашелся человек, который берет на себя бремя реализации того или иного решения. Каренин давно понял тот факт, что высокие начальники, вопреки тому, что они говорят о себе, на самом деле более всего на свете не любят брать на себя ответственность и они благодарны тому, кто взваливает ее на свои плечи. Правда в определенных пределах, если это не угрожает их позициям.
