— Да я верну твои деньги и вещи! — раздраженно крикнул он. — Зачем мне эта чепуха! Но я не могу тебя отпустить! Я должен тебя вылечить, это моя честь! Да и страшно подумать, что ты можешь натворить! Ты будешь здесь, а я займусь только тобой! — не слушая возражений, приказал он.

— Благодарю покорно, — презрительно усмехнулась я. — А потом я не смогу расплатиться, ибо вы заломите такую цену, что даже король не сможет оплатить ее, как только что. И я буду пахать рабом на вас всю жизнь без всякой надежды отработать годовой бюджет среднего княжества?

Я скривилась.

— И потом, я все отлично помню, не волнуйтесь...

— Ну так скажи, как тебя зовут...

Я замялась...

— Вот-вот! — он засмеялся. — Ты кстати не смогла назвать, как я соображаю, свое имя племяннику...

Неслышно вошел тэйвонту, насторожившийся при виде этого разговора... Хотя лицо его было и так хмуро, как ночь, и он странно пристально поглядел на меня...

— Я это... — я споткнулась на слове, — соблюдаю инкогнито, — наконец гордо выпрямилась я, найдя решение близкое к правде. Я действительно скрывалась.

— Ну так скажи, кто ты по профессии и где провела детство, — насмешливо сказал врач...

Я прикусила язык...

— Как зовут этого тэйвонту? — внезапно сказал он.

— Как я могу это знать, если я его сегодня в первый раз увидела! — огрызнулась я, глянув на заклеенную рожу того.

Тэйвонту нахмурился.

— Ты это серьезно? — спросил он, пристально вглядываясь во врача.

Тот хмуро кивнул. Тэйвонту посмотрел, а потом пристально посмотрел на меня...

— Ты можешь доказать, кто ты такая?

— Я это Я! — хмуро сказала я.

— И она не в состоянии знать, что у нее было? — продолжал допытываться тэйвонту.

Тот покачал головой.

— Может и помнить... Близкая память может сохраниться...

— Как благородно и правдоподобно, — ухмыльнулась я. — Мол, я полностью искренен... Но есть сомнение... А вот это видели?! — я помахала перед лицом аэнца листком, на котором была перечислена каждая мелочь, бывшая на мне перед потерей сознания. — Я перечислила это сразу, как очнулась, ибо делать было нечего!

Я взяла ручку, чтобы дописать еще один пункт, но тэйвонту, резко наклонившись, вдруг вырвал у меня листок из рук...

— Так-так... — сказал он удовлетворенно, — значит пятьсот золотых двадцаток? А не тридцать семь?

— Там не все перечислено, — снисходительно сказала я, обмахиваясь другим листом бумаги, как веером... — Вон, видишь, большая цифра пятьсот поперек? (Это я только что механически рисовала во время разговора) — Может, чужие деньги я пустила отдельно... И к тому же это только первая часть...

Листок действительно был полностью исписан.

— А где же вторая? — ехидно спросил тэйвонту.

— А это вы спросите у доктора, — откровенно глумясь и поймав его в его собственную ловушку, ответила я. — Они осматривали меня каждый день, а листок лежал на столе... Откуда ж я знала, что мне готовят такую пакость? Я и предположить не могла нечестности или жадности в аэнце! Им и так порядочно платят, а я могла платить...

Тэйвонту прикусил язык. Крыть было нечем. И кто бы поверил, что человек, укравший деньги, не украл бы, заметив, простой листок? Смяв его? Даже дядюшке не поверили бы, а он осматривал комнату, когда я лежала...

— Тебе никто не поверит...

— Я опрошу людей и найду свидетелей... Которые видели, как я приехала, и на чем...

— Я уже опросил, — угрюмо бросил тэйвонту, — ты действительно прибыла на молодом коне... ослепительно белой кобыле или жеребенке благородных кровей фантастической красоты... Который один, наверное, стоил состояние, за которое можно купить почти пол города... Люди говорят, подобной красоты и утонченности кобылы встречаются раз в столетие... Врут, конечно...

Я хмыкнула. Аэнец слушал, как завороженный...

— Но, что несомненно, что жеребенок уже был обучен как боевой конь, ибо тяжело искалечил пятерых людей и так и не дался себя взять не хозяину... Что одно уже повышает его ценность в несколько раз, ибо так обученный конь-боец ценится среди знати на вес золота, а ведь она была еще маленькая... А тебя слушалась и была покорна... А проданная племянником местному конокраду и объездчику лошадей за безумную сумму...

— Что?!? — вскричал аэнец.

— ...И, проданная местному укротителю лошадей Конану, — продолжал механическим голосом перечислять мои грехи тэйвонту, — убила его, и вырвалась на свободу... Посланная погоня стражи еще не вернулась...

— Если они убили Джнуну, я с ними не знаю, что сделаю, — хрипло сказала я. На глаза против воли навертывались слезы...

— На привязанном жеребенке был плащ, за который действительно можно действительно купить княжество... — хладнокровно продолжал тэйвонту, — причем был небрежно брошен, несмотря на то, на свою ценность... Да ты его упомянула... — усмехнулся тэйвонту, — аэнский защитный плащ, — прочитал он...

Лекарь по настоящему побелел. Он хотел что-то сказать, но задыхался, хватаясь за сердце...

— Причем в седельной сумке были спрятаны два настоящих аэнских меча, очевидно, только что снятые со спины, где, похоже, висели крестом, как это бывает у мастеров славинцев, — продолжал цитировать запись тэйвонту, ухмыльнувшись, — и которые, как показал испугавшийся меня конюх, он своровал и спрятал даже от хозяина-вора, не выдержав страшного искушения... — тэйвонту ухмыльнулся, — поскольку, по его словам, — тэйвонту перевернул листок, — за деньги, вырученные от них, можно стать лордом и даже князем, и еще и купить себе целый город... Ведь каждый знает, что только у короля два таких меча... а королевские Семьи берегут каждый такой небывалый меч, который режет сталь как масло, как зеницу ока... — говорил конюх, и сказал, что с первого взгляда видно, что клинкам просто цены нет... Я допросил его, — продолжил тэйвонту, — и напуганный конюх вернул мне мечи, которые не успел сбыть... — тэйвонту выложил на стол два красивых меча, от вида которых лекарь стал белее, чем даже белый свет и стал описывать их. — На одном из них длиной семи дэнов с рукояткой, инкрустированной алмазами, идет надпись Эльсинор на аэнском, и он, судя по всему, принадлежит известному гениальному Мастеру Хокану второго тысячелетия...— тут голос его впервые дрогнул, и ему изменила привычная сдержанность, — и их известно всего две штуки!!! За такой меч, — тут он явно отвлекся от бумажки, — многие бы действительно отдали не только княжество, но и жену... А кое-кто бы и голову, — угрюмо добавил он, не смотря на меня... — Они, как и аэнские доспехи, вообще не продаются ни за какие деньги, а дарятся королями в подарок... По второму мечу шести с половиной дэнов идет надпись на аэнском — Непобедимый, и принадлежит он, скорей всего, малоизвестному широкой массе современному Мастеру Окате... Поскольку каждый воин знает всех мастеров мира, которые делают аэнские мечи, — кстати, не больше двух десятков за жизнь, и следят за ними, то я могу сказать, что этот меч по слухам был все-таки продан аэнским правительством за четыре тысячи золотых двадцаток в Дивенор...

Похоже, с каждым словом я росла в их глазах, становясь все выше и выше... Я и сама не знала, что эти штучки так дороги — я позаимствовала их у убитых черных тэйвонту вместе с другим оружием... Они действительно были красивы как игрушки... Я поежилась — такую штучку продать — армию вооружить... Плохо, что они бесценны... Мне нужны солдаты... Я вспомнила, что за один золотой двадцатник можно было купить, по словам капитана, груз его корабля...

— Да, ты их указала в списке, — насмешливо сказал тэйвонту. — Два меча!!!

Глава 31.

— Одета скромно и со вкусом, — хмыкнул тэйвонту. А потом не выдержал. — Девочка, да ты больна! На тебе вещей в цену государственной казны, а ты шатаешься без охраны!!! Где твои тэйвонту? — рявкнул он. — И неужели ты думаешь, что я тебя отпущу одну, потерявшую память, чтоб ты ходила вот так, знаете, — два меча?!?

— Там было их описание, — огрызнулась я.

— Да-да... — он процитировал. А я плохо понимала — чего его раздражает — железяки как железяки...

— Чего ты хочешь? — ляпнула я.

— Я? — удивился он.

— Я что ли?! — не выдержала я.

— Для начала давай покончим с доктором...

Доктор заметно побледнел при этих словах...

— Я имею в виду, разберемся с сокровищницей, — поправился тэйвонту, поняв, как тот мог понять его слова. Тэйвонту же сами и казнили...

Я ухмыльнулась.

— Я согласна покончить с доктором... — ласково промурлыкала я.

— Я не то хотел сказать! — рявкнул в конец обозленный тэйвонту.

— А что? — вежливо поинтересовалась я.

— Где его вещи?!?

— А где мой плащ и мое оружие... — улыбнулась я самой широкой улыбкой... — Смотри — место у изголовья пустует, прямо плачет! — чуть не пропела ему я.

— Где ее плащ? — переадресовал мой вопрос доктору тэйвонту.

— Собаки его знают! — сказал тот грязное аэнское ругательство. — Надо спросить племянника... Это надо додуматься делать таким образом предложение...

— Приведите его сюда! — отдал приказание тэйвонту.

— Делать предложение?! — усмехнулась я, сделав большие глаза. Мальчишка мне нравился...

Все понимали, что я нагло паясничаю, но не могли ничего сделать.

Я же играла в дурочку и здорово развлекалась на этом. Оба старались на меня не смотреть...

Как я и ожидала, плаща не нашли... Но часть оружия вернули...

— Хорошо, плащ я тебе верну... — хмуро пообещал тэйвонту. — Говори, где сокровища доктора? Они же ехать сюда откажутся!

— Кто-то говорил про подарок, — промурлыкала я.

— Не придуривайся! — рявкнул тэйвонту.

— А как насчет цены за лечение и выплаты долгов? — томно осведомилась я. — И потом, я не вижу своих восьми арбалетов, ножей, звездочек, нансаны... Это не так дешево стоит...

Все это было награблено самым наглым образом, но лекарь испуганно смотрел на меня. Он этого явно не знал.

— Ну так сколько цена за лечение? — осведомилась я.

— Я возьму тридцать восемь золотых двадцаток? — пролепетал он... — А может бесплатно? — выдавил, наконец, он из себя.

— Колеблется... — знающе сказала я.

Тэйвонту внимательно посмотрел на него...

— Похоже, что тебя не зря ограбили, если ты берешь с попавших к тебе пациентов такие суммы!!! — рявкнул он. — Ты хуже ростовщика, кажется, разоряешь их! Ты понимаешь, что это не тридцать золотых, а тридцать золотых двадцаток — годовой бюджет этого города?!? И что она случайно заболела, попав к тебе...

Тот испуганно кивнул.

— Но, господин, ваше лечение потребовало расходов... А мы с ней договаривались...

— Мое лечение?!? — ахнул он. Он что-то сопоставил в уме... — Так это она тот человек, который оплатил мое лечение, на которого ты намекал?

Тэйвонту, похоже, прикусил язык.

— Так, — помолчав, угрожающе протянул он.

Я ощупала пальцами свое лицо.

— Я так изменилась? — спросила я. — Что меня не узнали?

Все остальное отошло на второй план, и меня интересовало, что ж у меня на лице такое. Я забыла про окружающее — голову заняла важная проблема — что он там увидел?!?

— У вас нет зеркала? — обратилась я к врачу. Я намеренно игнорировала тэйвонту, — он меня обидел. К тому же я не могла прийти в себя — оказывается, я рисковала собой из-за тэйвонту. Удивительная я дура.

— Вы не знаете друг друга? — вместо этого сдавленно спросил лекарь... Похоже, он понял, что в чем-то ошибался.

— Она сбила меня боевыми лошадьми, — наконец, первый опомнился тэйвонту.

— Не оставлять же мне вас на дороге... — легкомысленно сказала я, с трудом узнав его. Так он изменился. — И потом, я не знала, что вы тэйвонту — вы были без одежды. Иначе я скинула бы вас еще в Ригэ — я там встречалась с вашими. Я то думала, что вы обыкновенный глупый воин! — обвиняюще сказала я. — Я же орала вам про дерево!!!

— Но это не объясняет, почему за мое лечение задрали такую сумму? — угрожающе обернулся он к доктору. — Я уверен, что вы за всю жизнь не взяли ни с кого и десятой части этой суммы... — сказал он. — И я вам помогал. Я же видел, сколько вы берете!

— Но, господин, я думал вы тэйвонту! — оправдывался тот.

Потрясающее объяснение — ухмыляясь в душе, подумала я. Он разве только не сказал, что верных королю тэйвонту в Аэне не выносят...

Судя по всему, тэйвонту тоже оценил невольную соль ответа, потому что лицо его стало разъяренным.

— Ну ладно, — неожиданно примиряюще сказал он ласково, — я погорячился. В конце концов, вы вправе назначить свою цену... Тридцать восемь так тридцать восемь... — сказал он кротко. Лицо аэнца разгладилось. — Мое дело присмотреть за справедливостью, а не вмешиваться в расчеты... Только, конечно, верните ей похищенные племянником пятисот золотых двадцаток, договоритесь о возмещении стоимости похищенного аэнского оружия, племенного обученного жеребца и плаща, и вы квиты...

Я прикусила язык, увидя, как вытянулось лицо аэнца... За одного жеребенка он будет с племянником работать на галерах до конца своих дней...

— Личное дело каждого, кому он делает подарки, и милосердие должно поощряться! — сказал целую проповедь тэйвонту, возводя глаза к небу. Это было потрясающее зрелище, и оно стоило того, чтоб на него глядеть. Я никогда так не развлекалась...

— Нас часто обвиняют в том, что мы вмешиваемся в личную жизнь, — он развернулся и помахал рукой лекарю. — Я думаю, вам хватит срока до завтра произвести выплаты? Я бесплатно побуду у вас посредником! Надеюсь, дама доверяет моей чести?

Я не могла говорить, боясь, что не выдержу и упаду на пол, ржа как лошадь, и только кивнула...

Вопль лекаря нагнал его на выходе...

— Стойте! — взвыл он. — Я пошутил!

Тэйвонту нехотя вернулся.

— Я согласен на все, что вы решите, — просто и без игры горестно сказал он, — только, пожалуйста, не отправляйте меня в рабство!

Он сказал как-то это искренне и честно, что видно было, что это в сущности неплохой человек, и тэйвонту смягчился. Видно было, что он в принципе не задумывался, какое зло он причиняет, развращенный системой, где за все надо было платить. Платный врач — ужасно подлое зрелище... Зарабатывать деньги на страданиях, а не нести исцеление — чудовищно...

— Вы никогда не задумывались, что для тех, с кого вы сдираете все деньги, болезнь, возможно трагедия и крушение надежд?

— Но я же их спасал?! — недоуменно сказал врач.

— Оставьте его, — сказала я тэйвонту, — лучше заплатить ему, чем быть чем-то обязанным такому человеку...

Этот моральный калека-врач меня раздражал. Он не имел понятия, что болезнь не спрашивает, а разрушает жизнь, и после еще одного горя люди часто оказываются на улице, а дети их лишаются самого необходимого, а то и вообще возможности учиться. Стервятники, поедающие падаль, тоже приносят пользу, но им нечем гордиться... Врач даже не проститутка, что берет, в сущности, лишние деньги — он жирует на горе... И то, что он строит благополучие на нем, вдвойне отвратительно и подло...