— От одного колониста я случайно услышал упоминание о неких шахтах, — изложил парень несколько откорректированную версию событий. — Но когда хотел спросить, что за шахты, этот колонист тут же замолчал и ушёл.
— И?
— Ты что-то знаешь об этих шахтах?
— Только то, что они существуют, — проворчал Джуи. — Сектанты скрывают всё, что с ними связано. Они даже пустую породу из этих шахт вывозят только по ночам и разбрасывают её подальше от посёлка, чтобы мы не заметили.
— Ничего себе! — удивлённо воскликнул юноша. Не то чтобы он действительно был так удивлён, но хотелось поддержать разговор.
— Ага, — кивнул собеседник. — Я не знаю, сколько у них там шахт. И уж тем более не в курсе, что они там добывают. Одно могу сказать точно. Чтобы это ни было, сектанты не продают свою добычу на сторону. На продажу у них идёт только то, что переплавят в своих печах из металлолома.
— Понятно, — задумчиво проговорил парень.
— Позволю дать ещё один маленький бесплатный совет, — подмигнул Джуи. — Не пытайся узнать что-либо об этих шахтах. Иначе не проживёшь долго.
— Спасибо за совет, — кивнул Павел, вставая со стола.
— Всегда пожалуйста, — пробурчал старик себе под нос, даже не оборачиваясь в сторону выходящего из бара юноши.
Во второй раз Павлу опять попался крейсер. Но только не человеческий. И, ради разнообразия, не совсем мёртвый. При попытке просканировать его узким лучом, военный корабль начал посылать в сторону "Милу" кодированные радиоимпульсы, а потом, не получив ответа, попытался сам провести сканирование. Разумеется, безуспешно, поскольку Павел давно уже включил режим маскировки. На этом бы дело и кончилось, если б ту самую минуту в систему как раз не зашёл патруль архов.
Активность полуживого собрата патрульный крейсер заметил сразу. И, разумеется, незамедлительно прыгнул поближе. Павел пережил пару весьма волнующих часов, пока архи рыскали в окрестностях, пытаясь нащупать что-то своими радарами. Когда Чужие, наконец, убрались из системы, Павел ради надёжности не стал немедленно снимать маскировку, а сначала пошёл в свою каюту вздремнуть ещё часиков на пять. Как раз самое то после бессонной ночи.
Третья отмеченная на карте масса металла оказалась имперским кораблём. Но не крейсером. Эсминцем. Так, по крайней мере, для краткости перевёл для себя этот термин Павел. Официально корабли такого класса назывались "сверхтяжёлыми эскадренными ракетоносцами". Как следует из названия, основным их оружием были ракеты. Данный экземпляр, к примеру, мог выпустить тридцать шесть штук за несколько секунд, из шести револьверных установок.
И выпустил в своё время, к сожалению. Боезапаса на эсминце не осталось, а пушки здесь стояли маленькие, скорее "для галочки". Да и те пришли в негодность, как и всё, что находилось снаружи корабля. Дело в том, что данный корабль когда-то убивали при помощи близких термоядерных взрывов. Ударная волна в вакууме не образуется, но под воздействием мощной радиации (как коротких электромагнитных волн, так и быстрых нейтронов), выделяющейся при взрыве водородного заряда, броня бывшего ракетоносца, а также всё, что было установлено поверх неё, оплавилось и деформировалщсь.
Тем удивительней оказалась находка в командном центре корабля. Из пяти управляющих эсминцем блоков искина два до сих пор функционировали! Уже одно это тянуло на двенадцать тысяч гонорара, как только парень доставит их на Галогу. На всякий случай Павел велел ремонтным киберам снять все пять бочкообразных элементов. А также автохирурга и универсальный анализатор из единственного на весь ракетоносец медблока.
Системы жизнеобеспечения, к сожалению, продолжали получать энергию от маленького вспомогательного реактора на протяжении многих лет, и полностью выработали весь ресурс. Нет, они по прежнему работали, внутри даже можно было находиться без скафандра, но вряд ли Дидмон много даст за такое старьё. Не хотелось возиться. Зато удалось снять сам вспомогательный реактор, вполне работоспособный, хоть и порядком изношенный. Ещё плюс две тысячи. Оба основных реактора погибли вместе со своим кораблём. Их, впрочем, и не удалось бы снять силами одной только дюжины киберов. А если б и удалось — всё равно ни один не поместился бы в трюм "Милу".
Особо радовало, что с дней великой битвы на борт эсминца не ступали мародёры, — за исключением Павла.
К сожалению, это была единственная удача за день. Остальные три отметки на карте не принесли никакой ощутимой прибыли. В двух случаях это оказались корабли Чужих. Искин даже примерно в них не ориентировался, равно как и в установленном там оборудовании, поэтому такие скопления металлолома Павел обходил стороной. А оставшаяся попытка привела к чему-то настолько искорёженному, разрушенному и оплавленному, что пилот, совместно со своим бортовым искином, так и не смогли это опознать. Вдобавок, от груды металла до сих пор "фонило", так что датчики радиации зашкаливали.
Ну его нафиг, решил парень, прыгнул ко вчерашнему крейсеру, набрал там всякого мусора, чтобы забить до отказа трюм, и вернулся в систему Галоги.
— Павел, я должен задать тебе вопрос, — сказал предводитель колонии, пронзительно глядя парню в глаза.
— Конечно. Спрашивай.
Внешне юноша был безмятежен, но подобное начало разговора ему не понравилось. Дидмон встал, походил по кабинету и снова сел на свой стул. Волнуется. Потянулся было к колокольчику, почему-то остановил руку на полпути, поморщился. Не хочет звать Грету?
— Скажи, Павел, моя внучка приходила к тебе в комнату вчера ночью?
— Да, приходила, — спокойно ответил парень.
Выгораживать девушку он не собирался. Врать её деду в лицо — тем более. По крайней мере, пока. Честность — лучшая политика, всегда считал Павел. Если говорить по возможности правду, гораздо меньше шансов быть пойманным на лжи (что всегда плохо влияет на отношения между людьми), да и в собственном вранье не запутаешься.
— Это хорошо, что ты честен, — проскрипел Дидмон каким-то неожиданно севшим голосом. — Что вы делали в это время?
— Разговаривали, — всё тем же спокойным тоном признался парень.
— О чём?
— Она просила рассказать мне о других мирах.
— Что именно?
— О том, как там живут люди.
— И ты рассказал?
— Да.
— А сама она что-то о нашем мире рассказывала?
Вопрос был задан ровно таким же тоном, как и все предыдущие, и вроде бы ничего не сигнализировало о том, что ответ на него как-то особенно заинтересует предводителя. Павел же, который появление такого вопроса предвидел и все последние секунды лихорадочно размышлял, что на него отвечать, умудрился продолжить разговор, не сбившись и не изменив интонации.
— Да.
— О чём?
— Как живёте вы здесь.
Это тоже было правдой, но не всей.
Дилемма заключалась в том, что Павел не знал, имеется ли у Дидмона полная запись их с Гретой вчерашней беседы. Если да, то старик знает о том, что его внучка случайно сболтнула юноше про шахты. Равно как и о том, что Павел потом пытался расспросить про них поподробней. В этом случае данный разговор не имеет своей целью получение нужной информации, и Дидмон просто играет с ним, как кошка с мышкой. Если же такой записи нет, то предводитель знает о содержании ночной беседы только со слов Греты, или даже просто из собственных размышлений. И сейчас хочет убедиться в правильности некоторых своих выводов.
В первом случае врать бесполезно. Хотя сильно хуже от вранья, скорее всего, уже не станет. Во втором — лгать просто необходимо. Ради собственной безопасности. А также ради того, чтобы хотя бы частично вывести из-под удара девушку. Всё-таки, несанкционированный контакт с чужеземцем при компрометирующих обстоятельствах — это одно. А предательство интересов колонии — совсем другое.
— И больше ни о чём? — как бы между делом уточнил Дидмон.
— Вроде бы, больше ни о чём, — невозмутимо пожал плечами юноша. — Я, во всяком случае, больше ничего не помню.
— Хорошо, Павел, — кивнул старик. На его лице по-прежнему не отражалось никаких эмоций. — Когда ты в следующий раз полетишь за добычей?
— Завтра с утра, наверное.
— Можешь снова остаться в моём доме на ночь, если хочешь. Не беспокойся насчёт Греты. Она не будет слишком строго наказана. Я отослал её к родителям.
Приглашение переночевать — это что? Просто дань вежливости и партнёрским взаимоотношениям или попытка заманить в ловушку? Если первое, то предложение необходимо принять. Если второе... Юноша некоторое время колебался, потом почувствовал на правой руке успокаивающую тяжесть бластера и решился. "Уж не собираешься ли ты перестрелять всё население посёлка?" — ехидно спросил он сам себя. "Почему нет? Заряда хватит", — холодно отозвался себе же.
— Да, конечно, Дидмон. Буду рад провести ночь в твоём доме, — спокойно отозвался парень.
"Но бластер в эту ночь снимать с руки не стану", — закончил он про себя.
Сегодня Павел решил рискнуть. Один из крейсеров, отмеченных на карте, был снабжён весьма любопытным примечанием: "Проникнуть на борт не удалось, кругом мины". А между тем, крейсер до сих пор оставался "в живых", то есть при попытке приблизиться начинал ругаться и требовать код доступа. Это значило, что там внутри сохранилось какое-то питание и живая электроника.
Вот только мины...
Каждая пространственная мина представляла собой фактически, маленький космический корабль. Только без экипажа. Зато с очень мощным термоядерным зарядом внутри. При появлении рядом подходящей цели, мина включала двигатель, приближалась к ней и взрывалась. Отдельные мины даже оснащали небольшим прыжковым приводом, позволяющим им миновать заградительный огонь жертвы. Примечательно, что для мин обычно использовался не тритиево-литиевый заряд, как обычно, а дейтериевый. Дейтерий гораздо труднее взорвать, и при его реакции не образуется проникающих быстрых нейтронов, весьма эффективно воздействующих на любую органику. Зато он, в отличие от трития, абсолютно стабилен. Поэтому, будучи однажды поставленными, такие мины способны сохранять свою смертоносность десятилетиями. А то и веками. Если, конечно, заранее не взвести механизм самоликвидации.
У этих мин данный механизм не взвели.
Красться приходилось буквально на цыпочках, естественно, в режиме маскировки. Мины присутствия "Милу" не заметили. Крейсер тоже. В итоге Павел снова оказался перед выбором: выйти "из Сумрака" и представиться искину военного корабля, используя имеющиеся коды, или же просто проникнуть к нему на борт тихой сапой. В итоге решил действовать по первому варианту. Кто её знает, эту железяку, ещё систему самоуничтожения включит с перепугу.
И надо же такому случиться, что именно в этот момент в систему прибыл очередной патруль архов!
На этот раз появились сразу два крейсера. И, разумеется, они уловили радиообмен между "Милу" и погибшим имперцем. А дальше начались танцы. Мины-то никуда не исчезли. Чужие следовали в строю сквозь минное поле, расстреливая все лежащие близко к курсу опасные предметы из пушек. Отдельные экземпляры всё же пропускали, и те весело, с фейерверком подрывались на щитах боевых кораблей. Или рядом, если не успевали долететь. Полностью сбить щит не удавалось ни одной мине, однако каждый взрыв временно ослеплял сенсоры, давая шанс следующей самоходной бомбе подобраться поближе. Но, поскольку крейсера держали крайне малую скорость, сенсоры у них успевали восстановиться гораздо раньше. И щиты тоже. Сюда бы парочку эсминцев, или хотя бы обыкновенных торпедоносцев, и от архов остались бы рожки да ножки. Но эсминцев поблизости не нашлось, и салют продолжался без малого три часа. Павел всё это время провёл в напряжённом ожидании.
К счастью, система маскировки сработала безупречно. Прибыв, наконец, к погибшему кораблю, патруль некоторое время провисел неподалёку в дрейфе, пытаясь понять, что же покойника встревожило. Понять не смогли, сделали для острастки по имперцу по паре залпов и убрались восвояси. По уже пробитому в минном поле каналу. Павлу осталось только ругаться, — это ж сколько всего Чужие сейчас спалили своими пушками из того, что можно было снять и продать? Прождав для верности ещё полчаса после ухода архов из системы, Павел снова вызвал крейсер на связь. Слава Богу, тот ответил.
К сожалению, из многочисленных искинов имперца в живых осталось только пять. С одним из них юноша уже успел пообщаться. А вот элементы системы жизнеобеспечения снова оказались с выработанным ресурсом. Зато сюда не добрались раньше мародёры, и многие ценные детали в оборудовании по-прежнему стояли на месте. Да и боезапас не был истрачен до конца. Так что, даже имелся смысл в следующую "ходку" снова вернуться к этому крейсеру, — в трюм влезло далеко не всё вкусное.
К несчастью, следующий визит в эту систему пришлось отложить.
— Увы, Павел, ты оказался слишком хорошим добытчиком. У нас просто нет столько денег, чтобы купить всё, что ты привёз в этот раз.
Казалось, Дидмон был искренне данным обстоятельством расстроен. Впрочем, почему "казалось"? Вполне возможно, так оно и было.
— Возможно, — осторожно предположил предводитель, — ты согласишься уступить нам часть добычи в долг? Уверяю тебя, мы ещё никогда не обманывали своих кредиторов!
Павел поморщился. Не любил он давать что-либо в долг. С другой стороны, если всё сложится удачно, ему с Дидмоном ещё сотрудничать и сотрудничать. А неисследованных отметок на карте хватало.
— Сколько ты можешь дать мне сейчас наличными? — спросил парень.
— Девять с половиной тысяч.
— Хорошо. Давай так. Я оставляю вам два из пяти рабочих искинов, и всё остальное железо. Три блока придётся продать на Армике. Ты даёшь мне столько, сколько сможешь, остальное пойдёт в счёт долга.
— Замечательно, Павел, я согласен! — воскликнул старик.
"Надо было запросить с него цену побольше", — подумал юноша, видя такой восторг.
— Значит, договорились, — заключил он, вставая.
— Договорились! — с энтузиазмом кивнул Дидмон. — Не останешься сегодня на ночь?
— Сегодня нет, извини. Заночую уже на Армике.
Сразу туда, правда, Павел не полетел. Сначала снова навестил крейсер в минном поле. Ремонтных роботов ему пришлось оставить на орбитальной станции, но можно было забрать часть добычи, заранее подготовленной в прошлый раз к транспортировке и сложенной у грузового шлюза.
Глава 14
— Ого, какой у нас тут богатырь растёт! — Павел в восхищении встал перед Машей на колени и положил ладони на её огромный живот. — Сколько времени меня не было? Два месяца? И уже так вымахал!
Сообщение от Маши "упало" на учётную запись Павлу, едва только "Милу" вошла в систему Марны. В нём девушка просила о встрече. Павел ответил немедленно, предложив выбрать любое место и время. Маша тут же написала: "Давай вечерком у тебя дома?" Разумеется, юноша ответил согласием.
— Да, он такой! — рассмеялась она. — Растёт и пинается.
— Что, прям так пинается? — парень приложил ухо к её животу, совсем как когда-то. — Не слышу!
— А он спит. Ты же его не разбудил, — игривым тоном напомнила Маша.
