Орг 2. Возвращение домой

— Allo, qui est à l'appareil? (Алло, кто звонит?)

Осторожный человек, шифруется. Знает ведь, что звонок с моего номера.

— Валерий, ты? Привет, это Сергей.

— Привет, Серёж. Рад тебя слышать. Как дела?

— Нормалёк. Давненько не общались. Как Франция?

— Как там в песне поётся? "Я вам не скажу за всю Одессу, вся Одесса очень велика". В общем не знаю как в Париже или Лионе, но на Лазурном Берегу классно. Солнечно, красиво, кормят вкусно. А ты что? Чем сейчас занимаешься?

— Я же студент, Валер. Мы летом бездельничаем. Хотя есть один проект на примете, хотел с тобой обсудить. Ты не соскучился по Москве? Хочешь вернуться?

— Скучаю маленько. А что за проект?

— Союз Технопарков. Я как-то обсуждал эту идею с Пономарёвым, он обещал финансирование. Но нужен надежный человек с хорошими организаторскими способностями. Дело как раз для тебя. Что скажешь?

— Технопарки, говоришь... Это же презентации, конференции, совещания. Бюрократия, одним словом. Я правильно понимаю? Рехнуться можно со скуки.

— Обещаю, скучно не будет.

— А почему ты один не берешься за это дело?

— Не всё так просто. У меня большие планы, одному не потянуть.

— Что с деньгами?

— Я ещё не торговался с Пономарёвым. Первым делом нужно твоё принципиальное согласие участвовать в проекте.

— Что-то ты темнишь, Сергей. Зачем тебе Союз Технопарков?

— Валера, извини, но это не телефонный разговор. Я всё расскажу при встрече.

— Тяжело так что-то решать. Кстати, что насчет рисков? Кто-нибудь беспокоит тебя после приезда?

Вопрос попал в больную точку и вывел меня из равновесия. Что я делаю, куда я зову своего компаньона? Сам чудом цел, неужели я готов подвергать и его такой же опасности?

Я вздохнул и сказал:

— Покой нам только снится. Никакого сравнения с Европой. Но ребята, что доставали нас до отъезда, вроде отвалились.

Валерий невесело рассмеялся и ответил:

— Не совсем так. Знаешь, что случилось? Они нашли меня!

— Да ты что? Во Франции? Тебе угрожали?

— Нет, подсыпали какой-то наркоты. Я после этого переехал и в школу больше не хожу. Вообще не знаю, что делать.

Да что же это такое? Все мои друзья на осадном положении. Какая-то чёрная полоса в жизни.

— Ну что за сволочи. Валер, я могу как-то помочь?

После минутного молчания, в трубке раздалось:

— Поговори с Пономарёвым. Если он в деле, я приеду.

* * *

Хотелось пойти погулять, но меня не отпускала мысль о странных наблюдателях за утренним действом. Неизвестное пугает, и присутствие некой третьей силы действовало мне на нервы. Может, это были сообщники цыган? Не похоже. Слишком сложно для уголовников, напоминает спецоперацию. Или случайные люди, ненароком оказавшиеся на месте нападения и затаившиеся от страха? Вряд ли. У наблюдателей я почувствовал не испуг, а спокойный, практичный интерес, как у удава, разглядывающего кролика. Кто же это такие? Придётся вновь отправляться в тонкий мир. Как любое новое занятие, эти вылазки давались мне нелегко. Хотя если так дело пойдёт, скоро буду там полжизни проводить и стану чувствовать как дома. Ощущая себя сталкером, я остановил взгляд на портрете Кришны, набираясь уверенности и сил, устроился поудобней и погрузился в медитацию.

* * *

Ох ё... О'кей, вот мы и дома. Вернувшийся из 'командировки' ментал пристыковался к сознанию расслабленно-сонного тела.

Переход из тонкого мира в физический может проходить двумя способами: прыжком, когда ощущения физической реальности за считанные секунды стирают воспоминания о событиях в тонком мире или по связующему мостику, который маг заранее строит постоянными усилиями и тренировками. Обычные люди, как правило, не имеют надёжной связи к тонким планам и поэтому мало что помнят из ночных походов в другие уровни реальности. Им кажется, что ночью ничего не случилось, они спали без сновидений. На самом деле каждую ночь много чего происходит с ними на тонких планах, просто их сознание раздроблено, и бодрствующая часть не в курсе того, что происходит с их собственным виталом или тонким физическим.

В моём случае бодрствующее сознание было связано с тонкими планами стыкующими мостиками, что позволяло помнить все события после выхода из медитации или сна. И сейчас я ничего не забыл, но несколько минут безмолвно отдыхал, не спеша подводить итоги разведывательной миссии.

Думать о полученной информации не хотелось, известия были крайне неприятные. Сама разведка прошла легко, мне сопутствовала удача. Я быстро взял след в тонком мире и без проблем перенес сознание туда, где находился один из двух наблюдателей. Этим местом оказался просторный кабинет с портретами национального лидера и Дзержинского на стене и двумя людьми в форме. В сидящем за столом человеке я неожиданно узнал полковника Степанова, начальника Ибрагима. Ему делал доклад молодой коротко стриженый сотрудник ФСБ. Я услышал следующее:

— Да, товарищ полковник, я уверен, не было никакого психического воздействия. Обычная контактная драка, без сюрпризов.

— Объясни тогда, как он жив остался?

— Ему повезло. Нож ударился во что-то под курткой, возможно в какую-то металлическую вставку в ремне. Цыгане опешили, и он сбежал. Вообще парень шустрый, похоже тайским боксом занимается. Одному нападавшему сломал ногу. Но если бы не везение, лежал бы сейчас в морге. Цыгане своё дело туго знают. Товарищ полковник, рапорт писать?

— Нет, не нужно. В своём журнале отметь как активный сбор информации в рамках превентивных мероприятий. Всё, свободен.

Молодой сотрудник вышел, а Степанов пробормотал:

— Значит парень чист... Почему же на душе тревожно? Чёртовы цыгане... Ни на что не способны. Лежал бы морге, было бы надёжнее. Ладно, вечер уже, пора в спортзал.

Полковник минуту что-то читал на экране монитора, а затем заблокировал компьютер и вышел из кабинета. А я, узнав всё что хотел, вернулся в тело. Значит, наблюдали за утренним нападением сотрудники федеральной службы безопасности. Безопасности, чёрт побери! Эти люди смотрели, как меня чуть не убили, не предпринимая никаких попыток остановить уголовников. Они знали о нападении заранее, и возможно сами его организовали, ведь никаких счетов с цыганами у меня не было. Это у них называется "превентивными мероприятиями". Если бы я оказался в морге, то "было бы надёжнее". Вот же твари. Сердце у меня застучало громче, а щёки запылали от гнева. Так, стоп машина. Спокойно, Серёжа, спокойно. Всё хорошо. Ты добрый. Не переходи на тёмную сторону. В конце концов, ситуация не так уж и плоха. Дело на тебя закрыто. Судя по всему, Степанов подозревал, что у меня есть какие-то психические способности, но после сегодняшнего теста больше так не думает. Действительно, кто станет отбиваться от ножей голыми руками? Только тот, у кого нет никакого другого способа себя защитить. Такие люди Степанову не интересны. Значит можно жить дальше не опасаясь подлянок со стороны этого влиятельного ведомства.

С другой стороны, чем меньше сопротивление, тем больше "превентивных мероприятий" эти ребята проведут. Пока нет отпора, небольшая группа может терроризировать много людей. Я всегда думал, что в страшном 37-м году в НКВД работало огромное количество народа, но это оказалось не так. Их было всего 25 тысяч, но за два года они репрессировали полтора миллиона человек, из них половину расстреляли. А кто руководил этими хамоватыми, верящими в свою непогрешимость опричниками? Ежов, которого самого поставили к стенке за шпионаж, подготовку терактов и мужеложство.

Взяв с полки "Архипелаг Гулаг" Солженицына, я несколько минут листал эту тяжелую книгу, пока не наткнулся на горькую фразу: "Если бы во времена массовых посадок, например в Ленинграде, когда сажали четверть города, люди не сидели бы по своим норкам, млея от ужаса при каждом хлопке парадной двери, — а поняли бы, что терять им уже дальше нечего, и в своих передних бодро делали бы засады по несколько человек с топорами, молотками, ... несмотря на всю жажду Сталина — остановилась бы проклятая машина!"

Нет, надо что-то предпринять. Если будем сидеть в норках, ещё один кровавый мужеложец начнёт уничтожать нас миллионами.

* * *

Виктор Иванович Степанов, несмотря на солидные 64 года, уже полчаса наматывал круги в бассейне, чувствуя себя молодым и сильным. Это было его любимое время, когда, гордый своей физической формой, полковник наслаждался движением, ощущая радость тренированного работающего тела. После очередного разворота у него вдруг зашумело в голове и Виктору Ивановичу показалось, что бассейн стал длиннее. Списав это на проделки хитрого организма, который раньше времени предлагает закончить с тренировкой, Степанов решил не поддаваться и наоборот увеличил темп. Увлекшись борьбой с самим собой, полковник не успел среагировать на мелькнувшую на дне Т-разметку конца дорожки и сильно ударился головой о стену, потеряв сознание.

Через несколько минут, когда усилиями персонала и дежурившего доктора его привели в чувство, Степанов осмотрелся мутными глазами и тихо спросил:

— А бабка где?

— Какая бабка, Виктор Иванович? Кого вы ищете?

Полковник прикусил губу и на минуту закрыл глаза. Из тени забытья снова появилось подзабытое доброе лицо Марии Никитичны, бабушки по отцовской линии, лицо его счастливых детских воспоминаний. После удара он попал в удивительно живое сновидение, где был у неё в гостях, в чистом деревянном доме с резными наличниками и тюлевыми занавесками. Обняв внука, бабушка поила его чаем из самовара и рассказывала о своей жизни, до краёв наполненной тяжелым трудом и несправедливостью. Напоследок посерьёзнела, строго взглянула чистыми карими глазами в густой сетке морщин, и сказала:

— Люблю тебя Витя, но последний раз за тебя перед Богом прошу. Не твори больше зла. Возвращайся и живи светло.

Глава 22

Пришел вечер. Низко над горизонтом появилась огромная луна, словно фатой одетая тонкими белыми облаками. Её круглое лицо смотрело на город с потусторонней отстранённостью, поглощенное неведомой печалью. Я знал, что светлую сторону ночного светила заливал горячий солнечный свет, но он не вызывал румянца на безжизненных лунных щеках. Мне чудилось, что верная спутница Земли была когда-то живой и прекрасной, но неведомые и страшные силы убили лунный мир, оставив каменное тело безмолвным монолитом вращаться в просторе космоса.

Тёмные силы... Я чувствовал их присутствие здесь, в родном городе. В атмосфере улиц стало больше жестоких, агрессивных мыслей, и мрачные энергии тёмного витала иногда проносились над Москвой, словно отголоски приближающейся грозы. Странным образом, последние месяцы их влияние стало ощутимым. Многих оно подспудно тревожило, порождая в сердцах беспокойство, словно интуиция подсказывала о надвигающемся несчастье. Но были и те, кто будто воспрял от долгого сна, чувствуя, что пришло их время. Их ноздри раздувались и трепетали, реагируя на смутно знакомый и волнующий запах. Запах будущей крови. Мы шли к ней небольшими, незаметными шажками, не замечая, как мрачнеет окружающий пейзаж. То, что раньше было табу, стало дозволено. Ещё недавно ложь и агрессивность прятались по тёмным окраинам жизни, но сейчас вышли из подполья на центральную площадь и бросали всем вызов: мы сильнее, подчинись. Большинство так и делало, и баланс сил менялся в худшую сторону. Где-то в тонком мире находился источник этих изменений, тёмный и страшный, и его необходимо было найти. Брр... Чувствуя, что эта схватка мне не по зубам, я поёжился. Ладно, утро вечера мудреней. Бросив прощальный взгляд на яркую луну и огни города, я отправился спать.

* * *

Проснулся я поздно, всё ещё чувствуя усталость. Слава богу, ночное ощущение нависшей опасности ушло, и вспоминать о нем не хотелось. Да уж, непростой денёк вчера выдался. Наверно стоит просто отдохнуть и побездельничать. Я прошелся по комнате ленивой сонной походкой, потянулся, и начал делать зарядку. Почистил зубы, принял душ, облился холодной водой. Позавтракал овсянкой и бананом, выпил апельсинового сока, сделал чашечку эспрессо и прислушался к своим ощущениям. Организм повеселел, на место усталости пришло мягкое ощущение тепла и довольства. Вот теперь позанимаемся делами. Немного подумав, я позвонил Пономарёву. На другом конце раздался знакомый женский голос:

— Компания "Пономакс", добрый день.

— Здравствуйте Татьяна Юрьевна, это Лемехов.

— Добрый день, Сергей Васильевич. — за профессиональной вежливостью мне почудилась улыбка.

— Как у вас дела? Все хорошо?

— Не жалуемся. Что у вас нового?

— Перешел на качественно новый уровень.

— В смысле? Как это?

— Раньше сам искал приключения, теперь они меня находят. Шучу. Я бы хотел встретиться с Максимом Витальевичем, обсудить пару интересных идей. Когда это возможно?

— Подождите минутку.

В трубке заиграла протяжная ирландская музыка в стиле Энии. Пару минут спустя помощница Пономарева вновь взяла трубку:

— Сергей? Максим Витальевич может принять вас сегодня вечером у себя дома. Это подходит?

— Конечно, спасибо. Будут ли другие гости? Как мне одеться?

— Что-нибудь повседневное или спортивное подойдет. Гости наверняка будут, но обстановка неформальная. СМС с адресом я пришлю.

— Это не тот дом, где я уже был?

— Нет, квартира в центре.

— Отлично, это даже удобнее. Большое спасибо!

Мы попрощались, и я радостно прошелся по комнате. Повезло, что встречу удалось так быстро организовать. Пономарев ведь на месте не сидит — то на Багамах, то на Мальдивах, то на Лазурном берегу... Да мало ли хороших мест с его-то деньгами. От досужих размышлений меня отвлек тренькнувший телефон — пришло сообщение с адресом на Остоженке. По московским меркам рядом со мной, всего километра четыре. Можно на велосипеде доехать или даже пешком дойти. Прекрасно. Тренировки сегодня нет, погода хорошая, так что стоит прогуляться.

Так, что у нас дальше по плану? Надо сообщить приятелям, что искать цыган больше не нужно. Интересно, есть ли уже фотографии или видео пожара в интернете? Быстый поиск привел меня на блог районной газеты с кратким сообщением о вчерашнем возгорании. В комментариях один из читателей выложил пару снимков — первый с пламенем из окна, второй с пожарными машинами и толпой у подъезда. Вот и они, голубчики, — отдельной группой стояли "потерпевшие". То, что нужно. Отправляем друзьям письмо со ссылкой и лаконичным текстом "Они на фото. Обсудим завтра" Вот и все. Дело сделано, можно расслабиться. Скажем, послушать хорошую музыку. В голове все еще звучала песня, которую я только что услышал по телефону. Была в ней смелая гармония и душевность. Хочу еще такого! Только названия этого коллектива я не знаю. Что-то ирландское, женские голоса... Сейчас поищем...Это оказалась группа Celtic Woman. Мелодичные, сильные, почти оперные звуки наполнили комнату. Поставив часовой концерт, я удобно устроился в кресле и прикрыл глаза.

* * *

Вечером, отдохнувший и освеженный прогулкой, я добрался до элитного дома олигарха. После обычных формальностей с охраной, один из стражей проводил меня до квартиры Пономарева. Тот лично открыл дверь и дружелюбно улыбнулся усталыми пьяными глазами. Потянув меня за собой, он вошел в просторную гостиную с накрытым длинным столом, уставленным фруктами и легкими закусками, возле которого собрались несколько спортивных девушек и объявил: