Так что сидел я за партой, скрипел мозгами вместе с такими же тугодумами. Зорька самая первая все сделала, сдала работы и поспешила в лавку, которую мы все же открыли — работы и там хватало. Частенько в лавке работала мать, потому что выведением гибридов занимались ее две сотрудницы, ей помогала иногда Нилина, Кувшинка же поселилась прямо в лавке, тогда как Золянка, изредка корректируя горные работы, возилась с детьми — мелкие требовали внимания. Горшок таскал муку, убирался, месил тесто, хотя теперь я все же был гораздо его сильнее, сказалась трансформация, я ему помогал, как только приходили с училища, мы уже два раза смотались к мельнику на гоблинском тарантасе — никто мне тут полноценный грузовик не дал. Ведун вернулся в поселок и доложил Древляне, что "операция Ы" удалась в полной мере и тетка успокоилась. После работ в лавке мы плотно занимались тренировками — я узнавал новые ухватки и блоки, захваты и броски, болевые точки — Шептун был в этом мастер и если Тень был просто удачливым ликвидатором, свернуть голову для него не проблема, то Шептун предпочитал более спокойный и безболезненный способ устранения цели. Сломанные руки и ноги противника тоже легко выводили того из строя и не вели к ментальному исходу духа из тела. Шорох был отличным следопытом, помогал разбираться со следами зверей, отличать тяжело нагруженного противника от идущего налегке, устраивать ловушки и избегать их, искусно использовать природный камуфляж, раздеваясь до трусов. Пользоваться любым оружием, находящимся под рукой учил меня Тень, который мог превратить обычный писчий лист в сверкающий отрезной круг. Все предметы на столе у учителя могли с легкостью того убить — стило, стаканчик для него, чернила, журнал, книга, даже газета. Все это было очень познавательно и поучительно. Один только Дух ко мне не лез, ограничившись осмотром и сказав, что не видит смысла тратить на меня энергию, в чем я был с ним согласен. Бесшумно передвигаться по лесу меня мог научить и Шорох, а уж если я спрячусь в кусту, то вообще никто не заметит. Единственное мне помогала моя вторая половина, ментально защищая от чужого взора, то есть заметить меня мог только очень сильный шаман или группа таких индивидуумов, если я находился под Зорькиным щитом. Так что за себя я не слишком и переживал, тем более, что занятия рукопашным боем вскоре сошли к минимуму и уже Тень и Шептун с Шорохом могли у меня кое чему поучится, множество человеческих боевых искусств, из которых по настоящему эффективными были боевое айкидо, винь чунь, тхэквондо и самбо (с системой Калашникова я был знаком шапочно, предпочитая испытанные и эффективные приемы, приводящие если не к смерти противника, то хотя бы к его выходу из строя). Ну, может быть чуть-чуть унибоса. Еще служа в Конторе, я объединил наиболее понравившиеся мне приемы в отдельную категорию и не просто вызубрил их на зубок — руки и ноги сами делали что необходимо. Так что вскоре мне пришлось отражать атаку уже сразу четверых противников, которыми и были мои учителя. И если Дух атаковал меня в ментальном плане (тут уже выкладывалась во всю моя напарница), в котором я был не просто слаб, а вообще никаким, то вот те трое действительно доставляли хлопот и я нередко бывал первое время бит, хотя списывал все это на мой малый рост и еще не повзрослевший организм.
После трансформации наши тела стали очень сильно гормонально меняться. Хотя я должен был подрасти еще чуть-чуть, но явно не дотягивал до размеров своего брата, не в смысле широты в кости, а роста, то вот Зорька наоборот вытянулась, ее кожа облепила мышцы, избавившись от подкожного жира, что было совсем плохо, иначе как она будет держать удар и тепло, но потом все пришло в норму и девочка даже быстрее повзрослела, чем я. И да, шаман предупредил, что теперь детей ни у нее ни у меня не будет. Такое вот побочное действие трансформации. И если я не сильно переживал по этому поводу (сказался опыт прошлой жизни), то вот для девчонки это был удар. Но оправиться ей опять же помог я своими воспоминаниями и опытом, так что Зорька довольно быстро пришла в норму и загнала мысли о семье в самые далекие уголки своего мозга. Хотя иногда у нее проскакивала непонятная тоска, да и взгляды в мою сторону были четко определенными, так что я тоже старался убрать эти мысли куда подальше, да ведь куда денешься с подводной лодки, да еще с таким капитаном, от которого так и веет депрессией.
В общем первый год мы притирались друг к другу, учились взаимодействовать, вырабатывать стратегию проведения операций. Учеба у меня шла гладко, тогда как Зорька уже окончила весь курс училища, выбрала специализацию как моя мама — возиться с пипетками. Ну еще бы с ее-то мозгами. Тем более, что генетические модификации айнов и кое-какая информация со стороны моей человеческой памяти заинтересовала ее и девочка решила разобраться. Ее никто не отвлекал, даже многочисленные ухажеры, которые сообразили, что я не обращаю на свою вторую половину никакого внимания и катили к ней яйца. В восемь лет она выглядела на десять, сказался гормональный взрыв так сильно изменивший тело. Хотя, первопричиной было явно не желание возиться с пипетками — Зорька отчаянно искала лекарство от бесплодия. На меня тоже начинали посматривать наши поселковые орчанки, но кто же знал, что моя напарница такая собственница — живо их отвадила, бесцеремонно влезая в мозги и чуть ли не доводя до идиотизма. На что Сарумян ей сделал замечание. Я же вообще молчал в тряпочку и делал вид, что ничего не понял, хотя это было невозможно. Зорька заимела кучу подружек-недругов, хотя некоторые и обращались к ней с просьбой "приворожить вон того парня". Но если кто указывал пальцем на меня, то... глаза у моей половины тут же превращались в узкие щелочки и не сулили ничего хорошего, а та, кто позволила себе такие мысли, живо вспоминала, что у нее еще дома куча неотложных дел.
Я же работал в лавке, также как и Горшок, помогал Кувшинке, на которую матери свалили всю работу. Мелкие сестры тоже уже подросли и помогали по хозяйству, так что стало полегче, Светка пошла в "первый класс", Шелковичка попала вместе с ней в одну ступень. Кувшинка же училась ни шатко ни валко, занимаясь выпечкой и изобретательством возле печи. Ее булочки и хлебцы, плюс некоторые рецепты из моей головы, которые подсказала ей сестра так полюбились нашим поселковым, что они их расхваливали на всю колонию и даже из Городка изредка приезжали покупатели, напрашиваясь в попутчики к водителям самосвалов, которые возили добытую породу в обогатительный цех. Древляна начала пробную добычу авидиума и теперь наш виг был ей просто необходим как воздух. Сталевары (у которых сила не только в плавках) получили первые пробные образцы материала, которые тут же опробовали на испытательном полигоне. Можно было приниматься за изготовление игл для лучевиков и энергопушек, осей для генераторов, износостойких рам и машин, и если последние мы могли использовать в нашей колонии, то первые детали предназначались на экспорт, запасы которых можно было создать заблаговременно. Все равно только два завода в Метрополии производили оружие — айны никогда бы не отдали такую технологию в колонии.
Я еще в училище выбрал специализацию слесаря на рембазе. Ну а что, материал всегда под рукой, запчасти и металлы мы теперь можем производить сами, выплавляя нужные в формах. Вот только один недостаток сплава авидиума и вига — он очень прочный и совершенно не поддается обработке. А получить деталь можно только отлив в первоначальной форме, а изготовление индивидуальных форм это та еще морока, так что ограничились пока рамами с крепежными отверстиями, осями, рулевыми тягами (ну да, я ввел рулевую трапецию, которой у орков не существовало. Мотоциклетный руль не в счет, он просто поворачивал одно колесо) и рессорами. Крепежные болты тоже изготавливали из сплава, что было конечно расточительно, но зато про ремонт вообще можно было забыть, а наша рембаза довольно быстро превратилась в конструкторское бюро, где вместе с гоблинами я вспоминал устройство автомобиля. Очень сильно помогала память Зорьки, которая все же чуть усилила и мою — вспоминалось легче и чертеж был более четким и доскональным. Одновременная учеба, работа в лавке и на рембазе, где мы потихоньку переоборудовали машины для добычи на конструкции из сплава, меняя рамы, ножи и буры. Тем же самым занимались и гоблины в Городке, так что выходы из строя могли случиться только если электродвигатель не выдержит нагрузки и обмотки ротора либо замкнут либо расплавятся. Щетки опять же были вполне себе расходным материалом, а графитообразного проводника землемеры пока не могли найти, хотя излазили все близлежащие горы вдоль и поперек.
Собственно, сейчас в колонии были напряги с бытовой техникой, потому что закрытый для нас портал прервал этот поток, хотя сейчас мы себя полностью обеспечивали продуктами и голод нам не грозил. Деньги как таковые тоже в скором времени должны были отменить, потому что накопленную монетную массу некуда было тратить, да и ходили они по кругу, возвращаясь в Управу в виде налогов и отчислений, а оттуда уже в виде зарплаты. Нилина да и остальные бухгалтера заметили эту особенность и доложили Древляне, после чего наша светлая голова крепко задумалась, что же делать дальше. Наштамповать монет из вига? А смысл, если орки практически уже перестали пользоваться монетами, предпочитая бартер. Например, фермер за мешок зерна получал от мельника полмешка муки, а то и сам строил минимеленку и молол свое же зерно для себя, сдавая излишки в Управу, предпочитая рассчитаться товаром. Шахтеры добывали полезные ископаемые и им капала приличная зарплата, но вот куда им тратить монеты, если товар не реализовывался, а новые штаны можно было получить у того же Кнута, который открыл неплохое ателье и использовал местное сырье, которое получали из злака вроде льна. Ткачихи тоже трудились на благо колонии, производя ткань, все были заняты делом, но вот шахтерам и некоторым другим рабочим, да тем же ремонтникам нечего было предложить в виде бартера таким производителям как пекари, ткачи, швеи и другие. Но где же взять тогда монеты, ведь их количество в колонии ограничено? Вот Древляна и морщила ум, пока я ей (ну не ей, а Жгуту, который напряг Зорькины мозги, а той уже подсказал я) не подсказал ввести трудовые карточки, по которым и рассчитываться. Рабочий, отпахав смену, получил свои восемь часов и может их потратить на штаны или еще куда, надо только правильно рассчитать расценки и можно вообще обойтись без тяжеловесных монет, а потом, когда придет время открыться остальному миру, снова ввести оплату труда деньгами. Ведь сейчас мы живем обособлено, колония маленькая, все друг друга знают (ну, большая часть, наш поселок так вообще как все родственники в деревне) и дают не просто в долг, а дарят просто так. Кувшинка в лавке завела себе тетрадь и теперь записывает кто что сколько взял. Потом, к Городскому мельнику мы уже не мотались, наш фермер дядька Хлоп вырастил на поле отличный урожай, перемолол его в муку и теперь мы у него были единственными покупателями, вот он нам бартером и давал — мы ему сладкие крендельки, он нам мешок муки. Кстати, вместо сахара, который здесь не знают — это субстанция вроде меда, которую выделяют привезенные с Метрополии растения. Матери удалось все же получить в местной среде здоровое поколение, раньше колония завозила часть продуктов из "главка".
С Лесными Клыкарями удалось здорово подружиться. Как-то случилась жуткая гроза, молнии так и сверкали в небе, били мощными разрядами по верхушкам деревьев ну и подожгли лес. Дух Грозы на что-то рассердился и довольно серьезный пал пошел в сторону поселка. Зорька первая почувствовала панику лесных обитателей, сообщила Сарумяну, тот поднял тревогу. Согласно составленной Шорохом карте на пути лесного пожара находилось две "деревни" Клыкарей, пожар был не верховым, а вообще все выжигал. Срочно все бросили работы, укрыли детей с няньками в помещениях рембазы и кладовых, а сами выдвинулись на пожар. Как предполагалось его тушить, я не понял, потому что цистерн с водой у нас не было, да и технику мы не взяли. Гроза была сухой, без дождя и поэтому только наделала бед, хотя тучи и бродили где-то в небесах, но вот тушить пожар совершенно не собирались.
Клыкари уже собирались бежать в нашу сторону — первый их поселок уже настигли языки пламени и взрослые посадили детей на спины, те вцепились лапками в мех, некоторые взяли с собой немного заготовленной пищи — все же кочевать они не привыкли, чисто территориальные особи. Шаманы и ученики, которых набралось где-то с полную руку, встали напротив огня полукругом, Зорька тоже примкнула к ним, а мы все расселись на земле и взялись за руки. Я тоже в этом участвовал, не понимая, что происходит. Шаманы затянули песнь и к ним стали постепенно примыкать остальные мои сородичи, помогая настроится менталистам. Я тоже стал подпевать, постепенно вникая в их смысл, а может быть это Зорька помогала. Шаманы вызывали сильный дождь, прося Духа Грозы смилостивиться, а Духа Ветра и Духа Дождя направить сюда напитанные влагой тучи. И буквально через несколько черт упали первые капли, а потом хлынуло как из ведра. Дух Огня жалобно зашипел, постепенно затухая, огонь остановился перед плотной стеной дождя и хотя нам удалось немного сбить пламя, но пожар уже серьезно повредил деревья и кусты. Клыкари нам не мешали, наблюдая из-за наших спин за действиями шаманов, которые были как выжатый лимон. Оно и понятно очень серьезная нагрузка на мозг. Зорька была очень слаба, остальные шаманы тоже были не лучше и мы понесли их в поселок на руках. Вождь Клыкарей, если его можно было так назвать, протянул нам несколько грязных корней — формой и цветом напоминающих женьшень. Шорох кивнул — можно, мол, их пожевать. Отвар здорово восстанавливает силы и я тут же скормил Зорьке часть и попробовал кусочек. Корень был терпким и напоминал по вкусу имбирь и после его употребления по телу разлилось обжигающее тепло.
Любопытный детеныш Клыкаря потрогал еще тлеющий уголек и завопил от боли, ну что ж, отрицательный опыт тоже опыт. Мать тут же принялась зализывать его лапку, а Шорох приблизился к ним — Клыкари смотрели настороженно, но не убегали и не звали сородичей на помощь — извлек из рюкзака кусочек сырого мяса (недавно поймал аналог земного кролика, которых здесь зовут Прыгунами) и зарыл его в горячие угли. Клыкари смотрели с интересом. Думаю, что тролль уже давно это задумал. Поселковые возвращались назад, я же остановился поглазеть, да и Зорька тоже пришла в себя. Должен сказать, что Слияние действует на нас обоих — как только ее вырубило, я тут же почувствовал слабость, захотелось лечь и не вставать, через силу заставил себя двигаться, поэтому и употребил кусочек живительного корня, чтобы прийти в норму. Шорох извлек из углей чуть подкопченный кусочек мяса и протянул его Клыкарю. Тот осторожно понюхал жареное мясо, не нашел что оно отравлено, попробовал сначала маленький ломтик, а потом чуть не отхватил Шороху руку вместе с добычей. После чего пролаял что-то остальным и члены племени кинулись к углям, закапывая свою мороженую добычу. Шорох покачал головой и попытался объяснить, что мясо должно быть свежим, прежде чем подвергаться термической обработке. Но Клыкари уже получили определенный опыт и теперь плевались, а некоторых охотников "вождь" отправил в лес для поимки добычи. В общем, Шороху удалось наладить кое-какой контакт с ними и к неудовольствию Ведуна, он стал чем-то вроде шамана племени. Наладить диалог пока не получалось, даже шаманы не могли распознать их речь и привлекли такого знатного лингвиста как Зорька. Та наморщила ум и морщила его на протяжении нескольких недель, чтобы хотя бы выделить основные звуки и привязать их к движениям, которые совершают Клыкари по велению "вождя". Итогом ее работы стала небольшая брошюра, написанная рунами — язык лесных зверей беден, отображает основные понятия, такие как "еда", "бег", "охота", "свой", "чужой". Никаких предлогов и союзов, глаголы отсутствуют, только существительные, обозначающие предметы. Действия не обозначаются совсем, только взмахи лапами и рыки. В общем, работы для единственного лингвиста еще хватало. Ну и я был рядом, вроде как на подхвате.
