— И как твой поединок с учителем? — напомнил я.
— Никак, — плюнул в песок мой босс, — он ни одного ученика не убил, лупил, как доярка нерадивую шураву в свое удовольствие, потом лечил малость и выпирал из жилища.
Пока Марзаяц рассказывал мне свои воспоминания, пленник в забытьи дернул рукой. Марзаяц удивленно поглядел на него и спросил меня:
— Он что, живой?
— Да, — ответил я, — зачем его убивать? Так... Дал по голове и спутал.
— Не зачем, а за что, — пробурчал Марзаяц. — Это в честных поединках кодировщики друг другу жизнь оставляют по кодексу поединка, только если не вышло случайной смерти, а вот такие нападения — это верная смерть проигравшего. Добью-ка я его, раз у тебя ума не хватило.
— Давай расспросим, — предложил я, немного опешив, — вещи опять же искать не нужно, покажет. Может, там что интересное есть.
— А... Вижу подход бояра, — улыбнулся Марзаяц, — да и твое это дело, он на меня, в общем-то, не нападал, по крайней мере, я не видел. Вот и решай сам, сын порока.
Но допрос моего трофея отложился надолго, в сознание он приходить не спешил. Так что мы его хорошенько связали, спутав пальцы рук и ног, а так же завязав повязкой рот. Тащить его до кустов было откровенно лень, солнце уже клонилось к закату, так что пленник мог дотерпеть до прихода в сознание и на песочке. Лучше оказаться потным, чем мертвым.
Соперник Марзайца нашелся метрах в тридцати от места боя. К нему тянулась цепочка следов. Видно было, что сначала он ковылял, потом полз на четвереньках, а вот дальше наблюдалось что-то странное. След шел, как будто бандит полз лежа, но за телом оставался мокрый след и чем дальше, тем сильнее текло из бедняги. Само же тело представляло собой груду частично обожженных и оборванных лохмотьев, из которых сочились потоки желеобразной, местами пенящейся жижи. И жижа однозначно не являлась водой, так как на песке образовывались радужные лужицы. Очень все это походило на расплавившийся полиэтилен.
— Вот это видок, — удивился я, — он на солнце перегрелся что ли? Никогда такого не видел.
— Я тоже не видел, — присел над лохмотьями Марзаяц. — Но это не моих рук дело, похоже, унося с места стычки ноги, он попал в старую ловушку, на которые местные земли богаты. Я о таких результатах только читал. Вариантов воздействия тут два, а в прочем, тебе оно надо?
— Ты лучше не трогай, — предупредил я, — может, там зараза какая. Кстати, он человеком был или еще какой другой породы?
— Не знаю, — ответил Марзаяц, отодвигаясь от останков, — за этими висящими балахонами не разглядишь. Может, он так маскировался? Я бы вот хотел поглядеть, кто был учителем этого отребья, да теперь уже негде смотреть.
— А что за блажь татуировки кодировщикам наносить? — спросил я.
— Это — знак определенного статуса, сын пахаря, — ответил Марзаяц, — я слышал, у бояров тоже есть некоторые знаки принадлежности и за ратные подвиги татуировки. Не все, правда, этого придерживаются. Но тут все просто, сколько бояров, а сколько кодировщиков!
Закончив осмотр поверженного врага, мы вернулись к насущным делам. Прихватив за шиворот свой трофей, я двинулся за Марзайцем вглубь зарослей. Нужно сказать, что мы почти не петляли и всего один раз обошли большую воронку с серыми, будто покрытыми кружевом склонами и заполненную веселым желтым песком. Пройдя какую-то одному Марзайцу известную черту, он расслабился и пошел спокойно, кивнув мне. Как я потом выяснил, внутри определенного кольца защитные системы отсутствовали. Тут, конечно, имелась возможность погибнуть от какой-то свихнувшейся техники или служебных кодов, но для этого еще нужно было постараться. К расстройству кладоискателей внутри безопасной зоны практически не осталось каких-либо строений, годных для разграбления, больше всего внутреннее пространство напоминало парк. На довольно большом куске пространства раскинулась сеть небольших озер, которые питались от источников. Все эти озера соединялись речушками, а скорее большими ручьями с центральным озером, которое изобиловало большими и малыми островами. Вокруг же бушевала растительность.
— Давай, сын пахаря, излови нам кого-нибудь на ужин, — сказал Марзаяц, сбросив свою суму около небольшого озерца, — тут полно всякой небольшой дичи, а в озерах, кстати, и рыбы. Мне нужно отдохнуть, бой вышел славный.
— Странно, что при таком изобилии тут никто не поселился, — удивился я, разглядывая игру довольно крупной рыбы в каких-то пяти метрах от берега, — не думаю, что совсем уж невозможно просочиться за защитную полосу.
— Ты — невнимательный олух, — лениво отмахнулся Марзаяц, — я тебе уже говорил, что тут не все так радужно и красиво, бывают дни и даже месяцы, когда ни вода, ни местная дичь не может быть съедобна. Кроме того, место это подвержено беспричинным напастям, которые то выкинут неизвестно откуда взявшийся ветер, то солнце тут начинает вызывать сильнейшие ожоги, один раз случилось сильное землетрясение. Старые машины, видимо, барахлят.
— А ты не боишься тут останавливаться? — спросил я подозрительно.
— Нет, я чувствую приближение этих сюрпризов, — сонно повел головой Марзаяц, — всегда удавалось вовремя убраться. Как правило, все эти фокусы теряют силу при удалении к кольцу скал, а за ним вообще ничего не происходит. Так что иди, лентяй, я позову, если что наметится.
Сказав это, Марзаяц раскатал какой-то коврик из своей чудо-сумки и тут же увалился спать. Зверье ловить мне показалось муторным, да и жалко, я решил остановить свой выбор на рыбе. Из "струны" мне удалось "выдавить" небольшую пику. Имелись, конечно, сомнения, что с приблизительно двухметрового тонкого прута с зазубринами у наконечника будет толк, но рыба оказалась ленивой, беспечной и ужасно любопытной. Выбрав удобное место в кустах на берегу у довольно глубокой промоины, я начал бросать в воду мелкие кусочки листьев и мусор с берега. В основном на эту мишуру кидались мелкие рыбешки, мне удалось наколоть всего-то одну рыбу размером чуть больше ладони. Убрав "гарпун", я рассматривал свой улов. Рыба оказалась похожа на леща: плоскую верхнюю часть тела покрывала мелкая чешуя, а зубы у трофея отсутствовали. Немного подумав, я нарезал из хвоста рыбы мелких кусочков. Дело пошло лучше, но рыбы, которые кидались на кусочки новой приманки, оказались очень шустрыми: минут за десять мне не удалось добыть ни одной. Что-то нужно было менять в тактике. Кроме того, хотелось крупной рыбы, а на мою нехитрую приманку кидалась в лучшем случае рыбы чуть больше ладони. Сильно не хватало лески с крючками, а лучше — мотка прочной синтетической нити. Я даже испробовал тактику погружения в воду. Это мало чем помогло, рыбы не боялись меня, но и сильно близко не подплывали, кроме того, под водой резкость движений терялась, и добыча легко уворачивалась от моей пики. Устав, я решил попытать счастья в большом озере. Озеро оказалось красивым, не знаю, как для отдыха, но для рыболова это казалось настоящим раем.
Россыпь мелких и средних островов тянулась вглубь водоема, а ближе к центру виднелся большой центральный остров. К моему удивлению вода в главном озере оказалась прозрачной, а берега довольно чистыми. Не наблюдалось ни больших донных отложений, ни водорослей. Стало понятно, что эта система озер — произведение рукотворное, а значит, скульптор где-то предусмотрел сброс лишней воды, и экосистема до сих пор работала, не допуская загрязнения озер.
Немного побродив по островам, я выбрал подходящее место. С помощь гарпуна мне довольно быстро удалось подбить одну довольно большую рыбу приблизительно килограмма на три и пару трофеев поскромнее — килограмма по полтора. Форма тела этих рыб напоминала торпеды, широкая голова с наличием зубов говорила о том, что это — хищники. В общем-то, на перекус нам вполне хватало, но мне стало просто интересно наблюдать за дерущимися из-за приманки рыбками. Все равно у меня осталось еще больше половины тушки первой, добытой мной рыбы. Смотреть за буйством жизни оказалось изрядно весело, к тому же пару раз выскакивали довольно приличные экземпляры, я даже пожалел, что сложил свое средство добычи. Проводив взглядом очередную явно зачетную цель, я с сожалением развернул импровизированный гарпун вновь. К возмущению поборников природы в тот момент мной владели не интересы гастрономические, а банальная страсть охотника. Видимо, из-за того, что практически рядом с берегом находился обрыв в глубину, где в толще воды скрывалось дно, шум от моего развлечения привлек более серьезных игроков, и мне удалось загарпунить еще один экземпляр по весу практически не уступающий самому большому. Рыба оказалась немного другой породы. Тело ее имело более уплощенную форму и походило на морского окуня. Голова занимала большую часть туловища, его верхнюю часть традиционно покрывала мелкая чешуя, а нижнюю — небольшие костяные наросты. У меня не было даже и мысли, чтобы выкинуть такую добычу, пусть Марзаяц определяет сам съедобное это или нет. Вполне удовлетворенный уловом и зрелищем дерущихся рыб, я кинул оставшийся кусок приманки в озеро и уже собрался уйти. Но на месте меня удержала странная реакция мелких рыбешек: они кинулись к еде, но тут же прыснули в стороны. Я немного наклонился к воде, чтобы рассмотреть получше, что же не так с едой. Из глубины озера быстро всплывала тень, я же зачарованно смотрел на очертания огромной лупоглазой морды. Через мгновение на месте остатков рыбы появилась воронка, и все, включая воду вокруг, провалилось в бездну.
Слопав приманку, чудовище не торопилось уйти. За тонкой пленкой воды на меня смотрели два темных глаза, расстояние между которыми показалось мне с добрых полметра. Не думаю, что мы с Марзайцем смогли бы съесть столько рыбьего мяса за раз, но я не смог удержаться. Удар, который я направлял в глаз, немного не попал в нужное место. Скользнув по толстой пластине головы, мой гарпун пробил толстую губу рыбы сверху. Я не успел даже подумать о весе моей потенциальной добычи, как сильнейший рывок погрузил меня в воду. Спасибо броне, она оперативно закрыла забрало, тут же удалив излишек воды. Рыба оказалась чрезвычайно сильной. Я, конечно, пытался выбраться на берег, но ухватиться вокруг оказалось попросту не за что. Меня еще несколько раз сильно мотнуло в стороны, а потом началось не слишком быстрое, но уверенное погружение в бездну вод озера, сопровождаемое частыми рывками. Будь мой гарпун зажат в руке, его бы просто вырвало, но конструкция "струны" накрепко слилась с броней.
Еще несколько секунд прошли в созерцании огромного спинного плавника с хвостом, а несколько раз на меня смотрел и глаз, пока я не дал команду "струне" свернуть гарпун. Освобожденная рыба с неожиданным проворством метнулась вниз, а турбулентные возмущения от ее хвоста даже слегка развернули мое тело в толще воды. Миг — и в быстро темнеющей толще вод остались только я и бездна. Мы с броней оказались изрядно тяжелым "топором" и полностью оправдывали свое поведение, активно погружаясь в пучину вод. Я не боялся, что броня подведет, все же она рассчитывалась и на более жесткие условия, но природные инстинкты все равно давили на психику. Во время плавного погружения я неотрывно и зачарованно смотрел вверх на постепенно темнеющую поверхность, потом на толщу воды с росчерками рыб и каким-то сгустками то ли планктона, то ли водорослей. Спустя череду долгих секунд мои спина и ноги мягко уткнулись в грунт. Еще мгновение я смотрел на чуть более светлую и далекую поверхность, пока чарующее обаяние бездны не растаяло окончательно.
У подножия впадины скопилось довольно много ила, и мое тело частично погрузилось в него, вызвав локальную грязевую бурю. Избавившись от зова бездны, я начал осматриваться. Первым делом глянул наверх. Склон выглядел крутым, но он имел вполне подходящий уклон, который позволил бы мне подняться, так что ни искать обход, ни придумывать иные пути спасения не стоило. По сторонам от меня простиралась бугристое дно с едва различимыми темными силуэтами то ли каменных глыб, то ли остовами каких-то построек. Поменяв режимы видения, я попытался осмотреться, но, даже используя ресурсы своей чудо-брони, я не смог добиться приемлемой четкости далее, чем на пятнадцать метров. На грани чувствительности аппаратуры колыхались какие-то тени, и загнанное вглубь чувство, дало о себе знать: мне стали чудиться зубастые морды на длинных шеях и мощные плавники. Конечно же, ничего этого на самом деле не оказалось.
Я попробовал встать, и это получилось легко, но вот с ходьбой нарисовались немалые трудности. Быстро попробовав разные стили, я понял, что проще всего передвигаться большими "прыжками" на четвереньках, отталкиваясь попеременно руками и ногами. Возможно, лучше было бы плыть, но я оставался слишком тяжел для такого способа передвижения.
Аппаратура брони не смогла точно определить, какая толща воды находится над нами. Значения скакали в пределах от тридцати до восьмидесяти метров, периодически вообще опадая до нуля. Скорее всего, что-то мешало работе датчиков. Я достал из креплений "дракончик", просто хотел убедиться, что для него эта среда подходит. Тесты показали, что оружие готово к употреблению, даже в режиме лазерного выстрела. Глупо, конечно, стрелять в воде лазером, но все же, живучесть аппаратуры впечатляла. По тому, что некоторые значки, нанесенные красным и оранжевым цветом, казались оттенками светло-зеленого, я прикинул, что глубина у нас явно не восемьдесят метров, скорее где-то от двадцати до сорока.
Спрятав оружие, я начал думать, как лучше выбраться — мою рыбу, оставленную на берегу могли элементарно украсть звери, а начать охоту по новому кругу мне не хотелось. По всему выходило, что карабкаться на крутой склон, мне как-то лениво, отчего-то телу с разумом хотелось поискать какой-нибудь более пологий, хоть и длинный подъем. Слева от места моего приземления наблюдалась небольшая ложбина, туда я и направился. "Проскакав" метров с двадцать, я добрался до желаемого. Передо мной простирался более пологий подъем с разбросанными по всей длине камнями и глыбами.
Как заведено, перед работой положен перекур, а еще лучше — перекус. Первое из означенных я и осуществил. Пока суть, да дело, я от безделья сканировал в разных режимах пространство озера, где и обнаружил необычную вещь совсем недалеко от себя.
При более близком знакомстве вещью оказался здоровенный кусок брони, а скорее даже обшивки. Внимательный осмотр выявил наличие и других фрагментов в обозримом окружении. Однозначно я бы предположил, что тут что-то упало, и это что-то при жизни было, скорее всего, чем-то летающим. За осмотром окрестностей я сделал небольшой крюк и теперь подходил к склону немного дальше первоначального места. Здесь-то в небольшом овражке мне и попалась очередная штуковина, изрядно отличающаяся от природного образования. Штуковина сильно напоминала засыпанную и частично занесенную илом кабину десантного транспорта или на худой конец часть фюзеляжа самолета. Поверхность изобиловала мелкими ракушками и солевыми наслоениями, но я четко мог различить то ли места стыков бронеплит, то ли щель люка.
