— Твои товарищи много горели и тонули, — продолжал египтянин, — но мы обрезали сражение.
"Решили обрезать? Прекратить? Что, устал, пёсий сын? Не хочешь продолжения?"
— Мы нужно много говорить. Но я плохо говорю уметь на вашем язык. Ранефер хорошо.
"Здесь Ранефер? Тот самый соправитель фараона, который принимал посольство Птолемея? Ничего себе..."
— Вижу, вы взяли пленных. Освободите их, тогда будем говорить.
Египтянин поморщился, помотал головой.
— Нет. Ранефер будет решать наказание виновных пиратов. Он будет считать это так, а не объявление войны.
— Я не поверю в виновность моих товарищей, пока не увижу доказательств, — отрезал Неарх.
— Значит, опять бой ... — египтянин на секунду устало прикрыл глаза, но сразу же вскинулся, — нет! Ты все видеть мог! Мы не хотели иметь желания биться, мы не понимаем! Переговоры быть должны немедленно! Птолемей рассказывал — Священный Мир, когда праздник Амен-Ра на Алаши! Это ложь? Мы не можем понять!
Этот порыв, похожий на отчаяние немого, изо всех сил пытающегося сказать что-то важное, заставил критянина пустить в душу сомнение. Неужели действительно Филота напал на них, и они теряются в догадках, каковы причины его поведения? Недоумевают, почему не просто нарушен договор, но случилось это, когда до Игр остаётся всего несколько дней. И где вообще сам архинаварх? Убит? Если бы был в числе пленных, могли бы спросить. Но они явно в недоумении о причинах происходящего.
Или все это уловка? Усыпят бдительность и ударят исподтишка. Все может быть.
Неарх взглянул в сторону высокобортных египетских ладей. Атаковать их одними триерами? Если они сожгли отряд Филоты, то Неарха и вовсе прихлопнут, как клопа. Но, может быть, архинаварху удалось хорошенько потрепать их, дорого продав свою жизнь? И варвары обессилены?
Все возможно. Критянин, в отличие от своего начальника, не имел склонности к авантюрам, потому раздумывал не слишком долго.
— Хорошо. Будем говорить на берегу. Пусть Ранефер прибудет туда. Прямо на этот мысок, — Неарх указал рукой в сторону ближайшего берегового выступа, — я буду ждать его там.
Нахтра покачал головой.
— Нет, достойнейший сказал призвать тебя на ладью. Нимаатра хуже умеет говорить с македоняне. Ранефер умеет хорошо, но он плох. Силы покидают. Следует поспешить или потом долго ждать.
— Он ранен?
— Очень устал, не спал много дней, долгий путь из Та-Нетер. И очень переживает утомился Знаменосец Ранеб. Тяжело переживает.
Ранеб? Это имя было знакомо Неарху. Именно этот наварх сражался против македонян в Тире. Умело сражался. Утомился? Так они говорят о покойниках. Стало быть, он мёртв.
— Наварх, — обратился к критянину кормчий эпактиды, — не езди к ним, это западня...
— Нетеру свидетели! — возмутился Нахтра, — я могу оставлять себя на твоей ладье, как доказывать... как заложник!
Неарх некоторое время пристально смотрел ему прямо в глаза, потом сказал:
— В этом нет необходимости. Я поеду с тобой.
Посыльное судно привезло его к огромному кораблю, самому большому из тех, что виднелись вокруг. Неарх поднялся на борт. Воины в бронзовой чешуе приветствовали его на своём языке. Их речь отличалась многословностью, но критянин не мог оценить её торжественности. Его провели надстройку, где располагались каюты высокородных.
В небольшом помещении на постели лежал египтянин с необычно синими глазами. Увидев Неарха, он поднялся. Покачнулся, но устоял на ногах.
Нахтра сказал, что Ранефер не спал несколько ночей, перенёс долгое путешествие из какой-то неведомой страны Та-Нетер. Верховный Хранитель совершенно загнал себя, сначала торопясь на битву, а потом выпуская стрелу с нечеловеческой быстротой, словно сама Нейти-мстительница вселилась в него. Впрочем, об этом критянин не знал.
Верховному Хранителю уже сообщили не только о смерти Ранеба, старого флотоводца, любимого всеми моряками Страны Реки, но и о гибели Хнумхотпа, что не только не принесло Ранеферу радости, но и добавило головной боли.
Ничего этого не знал Неарх, но увидел перед собой вовсе не торжествующего победителя. Цветом лица Ранефер напоминал покойника или человека, несколько лет просидевшего в темнице. Да, глупцы говорят, что вино победы — сладкое.
— Живи вечно и радуйся, достойнейший Знаменосец, — Ранефер говорил медленно, тщательно выговаривая слова, словно боялся, что не сможет совладать с собой, — прости, я не знаю твоего имени.
Бледное лицо Ранефера показалось критянину белее некрашеного[90] изваяния.
[90] Эллины, как и египтяне, раскрашивали статуи.
— И ты живи вечно, достойнейший Ранефер. Моё имя — Неарх. Причин для радости я не вижу
— Как и я, — Ипи вздохнул, на секунду отвернулся, скрипнул зубами, — столь горького питья победы Себек, Маахес и Сехмет воистину не ещё не преподносили никому.
— Мне сказали, ты оплакиваешь гибель Ранеба? А скольких македонян следует оплакивать мне? Что здесь произошло?
— Тот, кто командовал вашим флотом, ранен. Он без сознания, поэтому мы не смогли допросить его, и я не знаю, почему он напал на нас.
— Он напал? — выделил первое слово Неарх.
— Мы получили вести из Камира о нападении и бесчинствах македонян.
— Бесчинствах? — Неарх удивлённо поднял бровь.
— Тебе не нравится это слово? А как ещё назвать то, что вы сотворили на острове Тера?
— Где сотворили? Что? О чём ты?
Ранефер отметил, что удивление Знаменосца прозвучало не наиграно. Не знает? Не исключено, ведь они разделились.
— Ты действительно ничего не знаешь об этом?
— Впервые слышу.
— Часть вашего флота, с которой мы сразились здесь, совершила нападение на густонаселённый народом кефтиу остров. Твои товарищи разграбили его и сожгли, истребили множество жителей, обесчестили женщин. Нам стало известно об этом.
— Где доказательства? — глухо прорычал Неарх.
— Кое-кому из кефтиу удалось бежать, — спокойно ответил Ранефер, — они обличили вас. Мне было достаточно их слов.
— Но не достаточно мне! — рявкнул критянин.
— Спроси сам себя, достойнейший Неарх, — прищурился Ранефер, — в том ли ты положении, чтобы вести переговоры в таком тоне? Ты говоришь не с побеждённым.
— Как и ты.
— Справедливо, — хмыкнул Ранефер и поинтересовался, — торопишься стать им?
Неарх скрипнул зубами, но ничего не возразил.
— Возможно, тебе неизвестно, — продолжил Ранефер, — но кефтиу с недавних пор — данники Двойной Короны.
— Известно, — буркнул Неарх.
— Тем лучше. А данников мы не только доим, но и защищаем. Когда с Иси, который вы зовёте Родосом, прилетела сова с вестью о том, что македоняне осадили Камир, я предположил, что вы и его разорите. И поспешил на выручку. Ещё издали мы увидели дым и отчаянные призывы о помощи, которые кефтиу посылали с помощью зеркал, благо лик Амена не скрыт облаками. Мы призывали вашего Знаменосца песней посланника. Он пропустил её мимо ушей.
Неарх скептически хмыкнул.
— Ты знаешь, кто сражался с тобой?
— Эли-Баал сказал, прежде чем лишился чувств, что вашего Знаменосца зовут Филотой и он сын Пармениона, старшего из полководцев Александра.
— Эли-Баал? Вы взяли его в плен?
— Мы не считаем его пленником. Он тяжело ранен. Обгорел. Раздавлена правая нога.
— В таком случае, прошу, во имя милосердия передай его нам безо всяких условий. В моём отряде есть хорошие хирургеоны, они займутся им. Если промедлить...
— Он просил не передавать его вам. Сказал, что ваши врачеватели отнимут ногу, — покачал головой Ранефер, — он не хочет жить калекой. Мои будут пытаться её спасти.
— Я смотрю, его слов тебе было достаточно, чтобы составить мнение о способностях эллинских врачей, — с холодком в голосе сказал Неарх, — вряд ли ты имеешь иные основания для подобного высокомерия. Ладно, пусть остаётся, если так хочет. Видать, всем царям Библа у вас мёдом намазано...
— Энил убоялся гнева Нетеру, попав в другой мир, — резко оборвал критянина Ранефер, повысив голос, — и он ошибся поначалу, думал, что это Тисури перенёсся из древности. Пока не увидел Тидаин. И пал духом. Тогда Анхнофрет, ныне посол Та-Кем у Александра, подобрала нужные слова. Перед доводами опытной Хранительницы трудно устоять, а когда человек сломлен и растерян...
— Я, знаешь ли, тоже, как ты говоришь, "убоялся гнева" богов, — насмешливо сказал Неарх, — да так, что поджилки затряслись. Вот только ни я, ни другие мои товарищи, ни даже Адар-Мелек, не стали предателями.
— Энил не предатель! — возмутился Ранефер, — мне известно, что Александр силой принудил его присоединиться к вам, а восстать против захватчика и мясника, залившего всю землю от Ушу до Угарита кровью — священный долг...
— Мясник, значит, принудил? — процедил Неарх, не дав Ранеферу договорить, — так вот послушай, достойнейший радетель об униженных финикийцах, как все было на самом деле. Там, в нашем мире, Библ уже давно находился под властью персов, против которых мы вели войну. Флотом персидского царя командовал наварх, сиречь Знаменосец по-вашему, именем Автофрадат. Энил ходил под ним в младших начальниках. К моменту, когда мы взяли Библ, только слепой не видел, что персы проигрывают войну, а мы берём верх. Вся береговая линия от Милета-Милованды до Библа уже была нашей. Автофрадат пребывал в затруднительном положении, а его люди поглядывали по сторонам, куда бы драпануть. И когда Энил узнал, что его родной город сдался Александру, заметь, без боя и разорения, он покинул Автофрадата, но не для того, чтобы сражаться с македонянами. Нет, он присягнул победителю. Так ты считаешь, что Энил не предатель? Ушёл от персов — не предательство. Он же покинул угнетателей. Ушёл от нас — тоже не предательство, те же причины. И ведь не просто восстаёт против захватчика и мясника, но ещё и всегда оказывается в стане победителя. Удивительное совпадение.
Ранефер побагровел, но не нашёл, что ответить.
— Мои слова, — произнёс Неарх гораздо тише, — легко проверить. Ты захватил пленных. Многие из них знают, как царь Энил присоединился к нам. Вы, ничего не зная об этом человеке, подарили ему трон. Задумайся теперь, мудрым ли было такое решение.
— Я последую твоему совету, — мрачно сказал Ранефер, — истина должна быть установлена. Как и в нынешнем деле, от которого мы отвлеклись. Филота не может сказать, почему он не ответил на песнь посланника, но, может быть, ответишь ты?
Критянин покачал головой.
— Увы, но я сам пребываю в недоумении. Может быть, уцелел кто-то из триерархов?
— Да. Но многие из них тяжело ранены. Есть и такие, кто не сильно пострадал, но они молчат.
— Пусть их приведут, возможно, со мной они станут говорить.
Ранефер удовлетворил его просьбу и вскоре в каюту ввели прихрамывающего Пнитагора. Киприот взглянул на критянина совершенно безжизненными глазами. Лицо его ничего не выражало. Следом зашёл Нимаатра. Он покосился на Неарха и что-то сказал Ранеферу на языке ремту. Тот ответил и Знаменосец, выглянув за дверь, отдал какие-то распоряжения.
— Филота очнулся, — объяснил Ипи критянину, — я приказал привести.
— Хорошо, — кивнул тот и обратился к киприоту, — Пнитагор, ты можешь говорить? Что здесь произошло?
Пнитагор смотрел сквозь Неарха, чуть склонив голову набок, и молчал.
— Что произошло? — повторил вопрос наварх, — где Пасистрат, Адар-Мелек, Никанор? Что с ними?
— Адар-Мелек? — спросил Нимаатра, — тот, кто занял место Энила?
— Да.
— Один из моих тетнут-шесер говорил, что убил высокородный фенех стрелой Херу. Большой начальник фенех, богатый одежда и доспехи. Может Адар-Мелек?
— Пнитагор, ты видел это? — допытывался Неарх.
Киприот молчал. Он не менял позы, даже почти не моргал. Так ничего от него и не добились.
Египтяне ввели Филоту. Он еле стоял на ногах.
— Посадите его, — распорядился Ранефер.
Филота уставился на Неарха и безжизненным голосом сказал:
— Ты опоздал.
— Что произошло, Филота? — спросил Неарх.
Архинаварх покосился на Ранефера, который жёг его суровым взглядом и ответил:
— Они оказались сильнее.
— Это я и сам вижу! — повысил голос критянин, — зачем ты полез в драку? Ты хоть понимаешь, что творишь?
— Они не хотели говорить.
— Ложь! — вспылил Нимаатра, подавшись вперёд.
Ранефер остановил его жестом. Сам он сохранил невозмутимость.
— Ты не слышал песнь посланника?
— Они трубили, — подтвердил Филота, — а ещё зеркалами отвечали Камиру. Демоконт сказал — они сообщают городу, что помогут.
— Какой ещё Демоконт?
— Местный архонт. Он хотел отдаться под руку Александра, но царь Дедал сопротивлялся. С Демоконтом мы договорились.
Филота изложил свою версию событий.
— Хотели свергать законный царь... — сквозь зубы сказал Нимаатра.
— Я ничего не понимаю, — раздражённо бросил Неарх и повернулся к Ранеферу, — не буду обсуждать эту авантюру с перетягиванием города, но ответь, почтенный, вы действительно одновременно предлагали переговоры и сигналили местным, что атакуете нас?
— Мы не подавали такого знака, — едва сдерживаясь, ответил Ипи, — лишь обещали городу помощь. Лишь тот может подозревать другого в подлости, кто бесчестен сам!
— Высокие слова, не имеющие ничего общего с реальностью, — ответил критянин, — я не вижу вины Филоты. Вы сами сделали все, чтобы он понял вас неправильно.
— Он — глупец! — заявил Нимаатра, — только человек совсем без ум, смогать замышлял такое!
— А Мелек предлагал говорить... — неожиданно подал голос Пнитагор, — я счёл его трусом...
— Этот фенех не трус, — сказал Нимаатра, — он погибал смелый.
— Где мой брат? — вскинул голову Филота.
— Если есть справедливость на свете, — с ожесточением сказал Пнитагор, не глядя на Филоту, — то там же, где мой сын...
Неарх вопросительно взглянул на Ранефера. Тот покачал головой.
— Я не знаю имя твоего брата. Много ваших воинов и гребцов погибло. Некоторых мы вытащили из воды.
— Как ты намерен поступить с ними? — спросил Неарх, — независимо от того, считаешь ты Филоту пиратом или нет, но простые воины ни в чём не виноваты перед тобой.
— Ну да, — хмыкнул Ипи, — жён кефтиу только Филота насиловал.
— А вы, считающие "пурпурных" своим стадом для бесконечного доения, чисты и незапятнаны? — вскинулся Неарх, — конечно, как удобно, всю грязную работу сделали злые македоняне, срезали колосья и даже обмолотили их, а вам осталось только ссыпать зерно в амбар?!
У Ипи от гнева задрожали губы.
— Мы никогда не предаём мечу жителей городов взятых с боем!
— Действительно, кто же иначе станет платить дань?
— Наши воины не берут силой жён и дев! Ибо многие из оных с радостью примут ласки славного воина Та-Кем, особенно, зная, что тот подарит ей пару золотых кайтов, или что-то из добычи. Ужели ваши воины столь дики и уродливы, да ещё скупы? Или мэт у них как льняная тряпка, и не уподобится разящему копью, пока обладатель не примкнёт к женской шее железо?
