Дракон с трудом спрятал улыбку, но серьезно подтвердил, что именно таковы его намерения. Как и ромарэ, он не находил ничего предосудительного в небольшой лжи.

Елизавета взглянула на дракона с недоверием и проступающим сквозь него восторгом. Тон, взгляд, то, как держался Шеранн — явственно выдавали его самые романтические намерения, и мечтательной девице это представлялось замечательным! Оказывается, за расследованием скрывалась любовная история, дракон дал это понять со всей определенностью. Упоенные размышления об этом заставили барышню Рельскую совершенно позабыть о просьбе брата, и она охотно уступила мольбе Шеранна.

Глава 27.

Ничего не подозревая о грядущем объяснении, госпожа Чернова устроила нагоняй домовым. Лея лишь молча кивала, покорно внимая выговору и пряча хитрющие глаза. Стен же, который по наущению супруги допустил столь грубый прокол, шмыгал носом, искренне каясь (что, впрочем, нисколько не гарантировало, что в дальнейшем это не повторится, поскольку он был примерным подкаблучником у своей бойкой жены).

Наконец молодая женщина выдохлась и завершила тираду. Смиренно ее выслушав, домовые хором повинились и заверили, что больше так не будут (во что верилось слабо), а также что обед будет готов через час. Напоследок Лея в свое оправдание заявила, что вчера хозяйка отдала злополучный приказ не впускать Шеранна, и тут же его отменила, приняв дракона и мирового судью, а после даже отправилась с ними на прогулку! Так что бедные домовые не знали, что и думать...

Как и следовало ожидать, София покинула кухню, совсем не уверенная в своей победе. Разумеется, домовая повернула дело таким образом, что во всем оказалась виновата сама госпожа Чернова.

Гадалка покачала головой и слегка улыбнулась. Пусть Стен и Лея не самые послушливые слуги и временами совершенно несносны, однако пока она живет в Чернов-парке, они останутся здесь. При мысли о скором отъезде Софии сделалось грустно. Но вскоре ее печаль сменилась совсем иными чувствами.

Молодая женщина вернулась в гостиную, где обнаружила весьма довольного собою дракона, который развалился в кресле, положив ногу на ногу и снисходительно улыбаясь барышне. В эту минуту он являл собою воплощенную мечту любой юной девицы: вальяжный и грациозный кот, да и только! Впрочем, сердце "зрелой дамы" — госпожи Черновой — также забилось сильнее.

Шеранн тотчас заметил возвращение хозяйки дома, улыбнулся ей, будто обласкав огненным взглядом, и проворковал, что несказанно рад ее видеть. После того дракон принялся столь стремительно осыпать дам ворохом комплиментов, что София вовсе позабыла о своем намерении поскорее его выставить.

Он вел себя весьма мило и развлекал дам занимательной беседой, настолько в этом преуспев, что Елизавета едва не забыла об их уговоре, и Шеранну пришлось прозрачно о нем напомнить. Зардевшись, барышня Рельская начала скомкано прощаться. Весьма туманно сославшись на срочные дела, она стремительно удалилась, пока растерянная гадалка подбирала возражения.

Внезапное бегство подруги оставило молодую женщину наедине с драконом, чего она так старалась избежать.

Бросив взгляд на Шеранна, весьма довольного таким поворотом дел, София не смогла сдержать нервную дрожь.

— Может быть, вы объясните мне, что стряслось? — обратилась она к единственному оставшемуся гостю, стараясь держаться непринужденно.

— Не понимаю, о чем вы, — мило улыбнулся дракон, с откровенным интересом наблюдая за едва скрываемым смущением хозяйки дома.

— Вы полагаете, я не заметила, как вы намекнули Елизавете, что пора бы и честь знать? — приподняла бровь София, принимая вызов.

— Что ж, должен признать: вы совершенно правы, — не стал спорить Шеранн, не желая тратить время на перепалки.

Не ожидая столь легкой победы, госпожа Чернова взглянула на него с удивлением.

— Вы не отрицаете, что прибегли к уловке, а то и обману, чтобы остаться со мной наедине? — переспросила она и тут же смутилась от собственной откровенности.

— Именно, — подтвердил дракон безо всякого стеснения. — Но в свое оправдание должен сказать, что не обманывал барышню Рельскую.

Молодая женщина не собиралась выпытывать подробности, решив оставить их на его совести.

— Непонятно, зачем идти на такие уловки ради беседы тет-а-тет, — произнесла она, стараясь говорить с должной отстраненностью и спокойствием, не подозревая, что отчаянные попытки держать себя в руках, напротив, выдавали ее смятение. — Полагаю, нам вообще не о чем разговаривать.

— Я всего лишь хотел, чтобы вы мне погадали! — обезоруживающе улыбнулся дракон, разведя руками.

Сегодня он пребывал в таком нескрываемо чудесном расположении духа, что госпожа Чернова невольно подозревала подвох и готова была ухватиться за любой предлог, чтобы скрыться.

Как бы то ни было, долг гадалки — ответить на заданные вопросы, и она не смогла отказать.

— Вы ведь уже убедились, что я не в силах ничего рассказать об убийце и дневниках Шезарра, — предприняла она последнюю попытку.

Шеранн легко отмахнулся.

— Разумеется. Меня интересует совсем иное.

— Но...

— Это очень личный вопрос, — вкрадчиво добавил дракон. — Я не могу обсуждать его в присутствии посторонних, поэтому и стремился остаться с вами наедине.

— Хорошо, — пробормотала София, опуская глаза.

Она пребывала в таком смущении и расстройстве, что, казалось, готова была практически на все, лишь бы он поскорее ушел. Уютная гостиная в собственном доме более не казалась ей надежным пристанищем, настолько ее пугал и одновременно завораживал Шеранн.

Стыдиться своих чувств и вместе с тем упиваться ими, — слишком тяжкое испытание для благовоспитанной молодой женщины.

Надо думать, ее состояние не укрылось от дракона, одарившего ее еще одной пленительной улыбкой, но он смолчал, наблюдая за приготовлениями к гаданию.

Под пристальным взором Шеранна, София чувствовала себя будто птичка, прельщенная гипнотической силой змеи. Невольно вспомнив сочинения господина Месмера, молодая женщина с неожиданной иронией подумала, что на собственном опыте убедилась в наличии животного магнетизма, коим, несомненно, обладал дракон.

К счастью, именно данный аспид был определенно сыт и необыкновенно благостен, так что немедленное съедение Софии не грозило. К тому же он ведь заверил, что нуждается в ней лишь в качестве гадалки!

Он устроился на диване напротив госпожи Черновой, оставив между ними достаточно места — и для ворожбы, и для соблюдения приличий.

Немного успокоившись на этот счет, она вытряхнула плашки из мешочка и перевернула их пустыми сторонами вверх.

Знакомое прикосновение рун вернуло молодой женщине утерянное было душевное равновесие. Привычное ощущение поразительной ясности накрыло ее с головой...

Руны... Разве можно считать их бессмысленными черточками? Неужели можно не слышать тихих голосов, не видеть ярких (и часто, увы, расплывчатых) картин грядущего?

Это словно лишиться, к примеру, руки или ноги.

С древних времен принято самолично их изготавливать — вырезать одинаковые кусочки дерева, процарапывать или выжигать на них нужные знаки и покрывать символы красным (не суть важно, будет это кровь или краска). Изготовленные собственными руками, они помнят душу и тело гадателя и подчиняются ему наилучшим образом.

Со временем руны становятся частью гадалки, будто продолжением пальцев, кусочками души, перенесенными на деревянные плашки...

Дракон с любопытством наблюдал за преображением взволнованной молодой женщины в уравновешенную ворожею.

Она тихонько, почти ласково обратилась к богам, моля о помощи в гадании, потом обратила чистый, лучащийся безмятежностью и силой взгляд на него.

— Что вы хотите спросить?

Шеранн встряхнул оцепенение и вспомнил свою цель.

— Я хочу погадать на отношения с некой дамой, — пояснил он и уточнил: — Я могу не называть ее имени?

София вздрогнула, разом растеряв невозмутимость, согласно кивнула и опустила взгляд на руны. Помедлив несколько мгновений, она уточнила:

— Что именно вы желаете узнать?

— Меня интересует ее отношение ко мне, — определился дракон.

— Одна руна?

— Да!

"Я не должна об этом размышлять! — твердила София про себя, привычным движением перемешивая руны, которые будто ластились к пальцам, пытались подбодрить смятенную гадалку. — Спокойствие, только спокойствие..."

И вовсе не нужно терзаться догадками, о ком идет речь!

Ей стоило немалых трудов не думать о неведомой пассии Шеранна, но сердце больно сжималось. Опасаясь выдать свое замешательство, София низко опустила голову, притворяясь полностью занятой ворожбой.

"Кано".

— Ключевым здесь является понятие "рассеяние тьмы", высвобождение чего-то, ранее сокрытого. Означает озарение, вдохновленное любовью...

Дракон серьезно кивнул, принимая толкование, и задал следующий вопрос:

— Как я к ней отношусь?

Софию подмывало сказать, что это следует спрашивать у него самого, но она прикусила язык и послушно вытянула руну.

"Тейвас".

— Новый роман, страсть. В данном случае знаменует, что вы добиваетесь того, о чем мечтали...

Гадалка говорила холодно, лишь крепко сжатые кулаки выдавали ее чувства.

— Наши отношения в ближайшем будущем? — задал еще один вопрос дракон, внезапно напружинившись.

София сжала зубы, но послушно вытянула еще одну руну. Она взглянула на символ и с трудом сдержала досадливое восклицание. Она стала с нарочитым безразличием объяснять:

— "Ингуз" означает благоприятный исход того дела, которым вы сейчас заняты. Эта руна приносит с собой радость осуществления, часто предвещает важное событие, а также символизирует мужчину и воплощение плодородия... — по мере произнесения трактовки расклада голос гадалки все слабел, и последние слова она почти прошептала.

По правде говоря, книги давали вполне внятное объяснение, как трактовать "мужчину" и "воплощение плодородия" в совокупности, однако ничто не заставило бы ее произнести это вслух. Впрочем, слов не требовалось. Судя по горящему взгляду и ублаготворенной улыбке дракона, для него не осталось тайной истинное значение туманного высказывания госпожи Черновой.

— Вы знаете, кто та дама, на которую вы гадали? — вкрадчиво спросил Шеранн, отвлекая молодую женщину от невеселых размышлений.

Она покачала головой, опустив глаза, и почувствовала смутное недоумение. Зачем он допытывается? Разве мало той боли, которую он уже причинил?

Дракон протянул руку, осторожно тронул ее подбородок и повернул лицо молодой женщины к себе, легко преодолевая слабое сопротивление.

Он взглянул в почти серые от переживаемого ею душевного смятения глаза и тихо, с необычайной лаской промолвил:

— Это вы.

Мгновение растерянности, и София вспыхнула, испытывая гремучую смесь растерянности, желания спрятаться где-нибудь в укромном уголке, недоверия, восторга, радости и необоримого смущения.

Разумеется, все зароки были тут же позабыты...

Руны были впервые небрежно брошены. Но они не обижались, лукаво улыбаясь и тихонько перемигиваясь.

К слову, разбросанные по дивану кусочки дерева ничуть не мешали применять оный диван по прямому назначению...

Домовая раздраженно выхаживала по кухне, ожидая звонка. Все давно было готово, однако госпожа Чернова отчего-то не спешила угощать гостя, что было совсем для нее нетипично.

Чайник уже несколько раз вскипел, блюда, накрытые салфетками, стыли на столе, сверкающая посуда красовалась на парадной белоснежной скатерти, но вызова все не было. А ведь уже давно наступил час обеда!

Наконец Лея не выдержала, и, бормоча под нос нелестные эпитеты о нерадивой хозяйке, отправилась в гостиную. Она осторожно приоткрыла дверь, намереваясь подать знак Софии, однако увиденное заставило ее застыть на пороге.

Там были двое, и им определенно было не до еды!

Тихонько притворив створки, домоправительница вернулась к себе. По правде говоря, она не рассчитывала на столь стремительное развитие событий, но сочла, что сделанного не воротишь, а привлекательный (и очень богатый!) дракон — не худшая партия для бедной госпожи Черновой. Оставалось лишь ждать, когда он прикроет незаконную связь священными узами брака.

Она невозмутимо велела мужу убрать приготовленную к обеду посуду, а сама принялась стряпать холодные закуски, посчитав, что вскорости у молодой хозяйки проснется зверский аппетит...

Барышня Рельская покинула Чернов-парк в самом благодушном настроении. Она отправилась домой, тихонько напевая и едва сдерживаясь, чтобы не запрыгать от радости.

Лишь спустя некоторое время Елизавета вспомнила о просьбе брата неотлучно находиться с Софией весь вечер. Дракон столь успешно заморочил ей голову, что девушка совершенно упустила это из виду. Стыд за невыполненное желание брата, и радость, что она смогла поспособствовать личному счастью подруги смешались в ее честной душе.

В конце концов она сочла, что ничего страшного не произошло и господину Рельскому решительно не о чем волноваться. Не съест же Шеранн госпожу Чернову, право слово! Романтическое объяснение между ними пойдет Софии на пользу.

Елизавета вздохнула, мучимая вспышкой тайной зависти к подруге, но небывалым усилием воли отогнала это темное чувство.

Она малодушно намеревалась было скрыть от брата свой поступок, однако устыдилась и решилась во всем признаться. Младшая сестренка всегда была его любимицей, а потому могла рассчитывать на непродолжительность укоров.

Ярослав возвратился домой поздно, когда уже семья успела отобедать и разбрестись по гостиной — читать, рукодельничать или попросту тихонько сплетничать. К обеду были приглашены подруги сестер, теперь собравшиеся кружком, с упоением болтая о пустяках. Госпожа Рельская что-то вышивала, протыкая ткань иголкой с таким злобным выражением лица, словно воображала на месте канвы неких врагов, которым торопилась нанести побольше увечий. Елизавета же казнилась, делая вид, будто всецело увлечена рукоделием. Нет, ее не мучили сомнения относительно правильности своего поступка — девушка всегда мечтала быть поверенной любовных историй подруг, однако чувство стыда перед братом отравляло радость от многократно воображаемой сцены любовного объяснения между Шеранном и Софией.

Едва господин Рельский вошел в комнату, как Елизавета кинулась к нему. Измученная душевными терзаниями девушка торопилась поскорее покаяться во всем брату, а потому попросила Ярослава о разговоре с глазу на глаз.

Поездка оказалась весьма продуктивной, а полученные от друзей известия были немаловажны, потому мировой судья пребывал в приподнятом настроении. Он отобедал в доме давнего приятеля, заодно решив некоторые деловые вопросы, так что теперь отказался от предложенных матерью закусок. Господин Рельский извинился перед дамами и увел сестру в другую комнату. Надо сказать, приятельницы барышень Рельских были очень недовольны его скорым бегством — владелец Эйвинда был завидным женихом, несмотря на солидный тридцатипятилетний возраст, — однако ничего не могли поделать.