— Ага, ладно, — отмахнулась она. — Следите вокруг, чтобы стража не появилась... а, вот блин! Совсем забыла, что они по-человечески плохо говорят. Юно, скажите им на эсперанто...
— Следите вокруг, чтобы стража не появилась, — ровным тоном произнес гвардеец, поднимаясь. — Приказ понимать. Выполнять.
Фуоко уставилась на него с отвисшей челюстью.
— Ты так хорошо говоришь на кваре? — пораженно спросила она. — С каких пор?
Гвардеец одарил ее бесстрастным взглядом стеклянным глаз и не ответил.
— Позвольте-ка мне, дэйя. Протестируем, насколько улучшилось их владение языком. Эй, приятель! — Юно постучал пальцем по его плечу. — Солдат. Сражаться за принцессу.
— Мы сражаться за принцессу, — эхом откликнулся стражник.
— Мир опасный. Враги рядом.
— Мир безопасный. Враги нет, — на сей раз предводитель гвардии решил не согласиться. — Принцесса безопасный.
— Лесоруб срубил дерево. Дерево упало.
Тишина в ответ.
— Птица взлетела на дерево. Дерево сухое.
Тишина.
— Ага, всё ясно, — Юно пожал плечами. — Нужно проверять тщательнее, но, полагаю, они все еще владеют лексикой кваре в пределах того, что я обсуждал со Стаси. Ничего нового они не узнали. Если Стаси — действительно Станция, то ваши гвардейцы, дэйя, его порождение. Он пытается вас защищать, что мне крайне не нравится.
— Почему? — удивилась Фуоко. — Если Станция дружелюбна, это же хорошо!
— Станция — хорошо. А что, с ее точки зрения, вас следует защищать от каких-то опасностей, крайне скверно. Вы еще не забыли, надеюсь, зубастых попрыгунчиков с предыдущей прогулки?
— Но вы же говорили, что они часть декораций, тренировочные монстры...
— Да. Но кто сказал, что я прав? Дэйя, мы абсолютно ничего не знаем о мире, в котором находимся. Мы пытаемся описать его привычными шаблонами, ищем в нем знакомые черты, приписываем известные нам мотивы — но такая негибкость может плохо закончиться. Настоятельно рекомендую все время помнить, что мы — внутри воображения совершенно неизвестного нам и, вполне возможно, разумного существа. Мы можем иметь дело с артефактами его сознания, лишь внешне напоминающими привычные сущности — да и те привычны даже не вам, а Демиургам, о которых вы имеете весьма отдаленное представление. Мы даже не имеем понятия, почему до сих пор существуем, а не исчезли напрочь, словно задутые ветром свечи. Считайте, что мы на войне. Или в походе по реальному миру, где нас в любой момент могут заживо сожрать волки. Договорились?
— Договорились... — Фуоко поежилась. Солнечный свет словно бы потускнел и перестал приятно ласкать кожу. Действительно, и что она расслабилась? У нее главная задача — со Стаси на контакт выйти и паладарам его передать, а не развлекаться. Почему он не появляется?
— Отлично. И советуйтесь со мной, пожалуйста, прежде чем действовать, а не бросайтесь под лошадь, очертя голову. За свою хотя и короткую, но все же карьеру террориста я узнал о темных сторонах жизни не так уж и мало. Возможно, однажды мой опыт спасет нам жизнь. Ну, а теперь идем на прогулку. Вон тот проспект кажется мне перспективным. Кстати, опишите мне, пожалуйста, здание на его углу — просто чтобы удостовериться, что мы видим одно и то же.
Какое-то время они, окруженные настороженными гвардейцами, шли по проспекту. Однако прогуляться по нему удалось не дальше пары сотен метров. Потом внезапно, без малейшего предупреждения, белые дома под острыми крышами испарились, и на их месте возникли совсем другие — угрюмые бревенчатые сараи с узкими щелями окон, крытые соломой. Дорога из мощеной булыжником превратилась в грунтовую с наезженной колеей. За сараями виднелись верхушки угрюмых елей. Солнце по-прежнему висело в небе на том же месте, но тусклое и нерадостное, словно пробивающееся сквозь туманную дымку. В густой тени под стрехой одного из сараев Фуоко разглядела огромную летучую мышь, висящую вниз головой и обернувшуюся крыльями. Животное внимательно следило за проходящим отрядом, а торчащие из его рта длинные белые клыки выглядели довольно зловещими.
— А вот здесь мне не нравится, — пробормотала девушка, стискивая свой жезл. — Тухлое местечко...
— Подпишусь под каждым словом, — согласно кивнул Юно. Он неторопливо извлек меч из ножен, и его клинок вспыхнул яркими языками белого пламени. От полуразвалившихся заборов протянулись длинные колеблющиеся тени. Летучая мышь грузно вспорхнула в воздух и неуклюже полетела прочь, громко хлопая крыльями. — Не станем здесь задерживаться. Давайте-ка пойдем дальше.
Отряд неторопливо двинулся по дороге между сараев. Не успели они пройти и десяток шагов, как мир изменился вновь. Теперь под сандалиями застучала гладкая твердая поверхность — голубоватый лед. Гигантские сталагмиты возникли по сторонам тропы, заслоняя окрестности. На их острых прозрачных пиках искрилось, словно на бриллиантах, морозное солнце. Ощутимо похолодало, потянуло несильным, но знобящим сквозняком. Фуоко поежилась.
— А вот отсюда надо срочно выбираться, — Юно повторил ее движение и шмыгнул носом. — Простыть не простынем, но намерзнемся всласть. Ускорим шаг, дэйя.
Фуоко не пришлось упрашивать. Она быстро пошла, почти побежала вперед, оскальзываясь и то и дело теряя равновесие. Юно поддерживал ее под локоть. Позади в такт стучали сандалии гвардейцев. Вскоре тропа вильнула за очередной сталагмит, и слева нарисовалась гладкая, словно отшлифованная, ледяная стена, в которой проявились отражения отряда. Как Фуоко ни торопилась, она все же не удержалась и замедлила шаг, вглядываясь в себя — как-никак, первое зеркало, с которым она столкнулась. М-да. Оборвашка, замарашка и вообще подозрительная личность. Обкромсанная выше коленей и разрезанная сбоку юбка вкупе с импровизированным топом из полосы ткани с неряшливыми узлами на груди выглядели подобранными на помойке. Руки, ноги, видимую кожу на торсе и физиономию покрывали грязные пятна, а наголо бритая башка, наоборот, блестела в солнечных лучах, словно полированная. Узорчатый золотой пояс казался тусклым и облупившимся, словно театральный реквизит из плохо окрашенной жести. Протыкающее губу слева стальное колечко казалось ржавым... колечко? Она резко остановилась на месте, так что Юно почти врезался в нее, и схватилась за рот. Отражение в точности повторило движение — но у нее в губе не ощущалось никаких посторонних предметов! И еще одна стальная булавка, вертикально проколовшая левую бровь... и какие-то татуировки на груди, полускрытые топом, которых на ней самой не видно в упор! Она бросила жезл, вцепилась ногтями в узлы ткани и после десятка секунд упорной борьбы сорвала топ и уронила его на землю. Точно: у отражения от шеи вниз уходили причудливо закрученные абстрактные завитки. Линии спиралями сходились к соскам, опоясывали грудную клетку и талию. Фуоко расстегнула пояс и сбросила юбку, оставшись нагой. На вид ее собственная кожа оставалась гладкой и монотонной, но на отражении линии бежали вокруг талии, острыми стрелками сходились к безволосому паху, спускались по бедрам и голеням к ступням... Вокруг коленей татуировка превращалась в нечто, смахивающее на оскаленные зубастые пасти неведомых животных. Из пупка торчало еще одно стальное колечко.
— Простите, дэйя, что вы делаете? — удивленно спросил Юно. Фуоко глянула на него. Мужчина стоял, глядя подчеркнуто в сторону. Гвардейцы смотрели кто куда, но даже обращенные на Фуоко, их взгляды оставались пустыми и равнодушными.
— Дэй Юно, посмотрите на меня, — скомандовала девушка.
— Вы уверены, дэйя?
— Ну да. Блин, дэй Юно, я уже привыкла голой перед людьми ходить! И одежду постоянно в золу сжигаю. Смотрите!
Юно обратил на нее внимательный взгляд, в котором не замечалось ни капли интереса, который мужчины обычно испытывают к женщинам. Таким образом он мог бы разглядывать каменную статую в музее... или нет, статуи тоже могут вызывать интерес. Фуоко даже слегка обиделась, но тут же мысленно дала себе по башке. О чем думаешь, дура? Нашла время кокетничать!
— Дэй Юно, вы видите на мне татуировку?
— Да, разумеется.
— Опишите.
— Сложный рисунок из темных линий от шеи до пят. Несколько шаблонных повторяющихся изгибов, но в целом особой системы не вижу.
— Пирсинг?
— Стальной штырь в левой брови. Стальное кольцо в губе. Стальное кольцо в пупке.
— Проведите по какой-нибудь линии.
Юно протянул руку и проследовал указательным пальцем по причудливо изогнутой полоске, на отражении спускающейся по руке от плеча к локтю. На себе, как видела Фуоко, здесь находилась абсолютно нормальная монотонная кожа... кстати, даже без небольшой родинки с растущим из нее белым волоском, как в реальности.
— Блин...
Фуоко вздохнула, подняла с пола юбку с поясом и принялась застегивать ее на талии. Ледяной сквозняк все сильнее пробирал голую кожу, тело начала бить дрожь.
— Что-то не так, дэйя?
— Я на себе никаких татуировок не вижу. И пирсинга не чувствую. А на отражении они есть. Мы опять мир видим по-разному, да? Но почему я сама себя не так воспринимаю, как вы?
— Не знаю. Специалист по компьютерным играм, возможно, что-нибудь бы ответил — о методах отрисовки сцены, обратной трассировке лучей, виртуальных камерах и так далее. Но я перед Первым Ударом был всего лишь подростком, нахватавшимся по верхушкам общих знаний. Боюсь, не ко мне вопрос. Как вернетесь, спросите координатора, у него наверняка найдется куча версий. Кстати, я себя вижу тоже не так, как в отражении. У меня меч, оказывается, полыхает, а я его вижу сделанным из обычной стали. И ножны у отражения прозрачные, а не деревянные, обтянутые черной кожей, как вижу я. И все-таки, дэйя, отражение — штука интересная, но я замерз. Может, пойдем дальше?
Фуоко, как раз заканчивающая завязывать узел на груди, кивнула, подобрала жезл и кинула последний взгляд на отражение. То вдруг состроило ей рожу, высунув язык и оттянув пальцем нижнее веко. Девушка подозрительно уставилась на него, но картинка в ледяной стене в точности копировала ее движения, больше самостоятельности не проявляя. Неужто она глюки ловить начала? Или виртуальность фокусничает от нефиг делать?
Они двинулись дальше, дрожа от пробирающего ветра. Чуть погодя Фуоко ускорила шаг, а потом и побежала вдоль зеркальной стены — и чтобы согреться, и чтобы побыстрее выбраться отсюда. Первая часть плана блестяще провалилась: через несколько минут тело налилось свинцовой тяжестью усталости, так что ей пришлось перейти на шаг, но дыхание ни капли не участилось, и теплее не стало. Со второй частью тоже вышел облом. Неведомая сила вовсе не спешила переносить их куда-то еще, и кончаться ледяная тропа тоже не собиралась. Отряд в компании своих отражений по-прежнему двигался между стеной и сталагмитами. Ноги вдруг отказались повиноваться, и Фуоко бессильно опустилась на колени, а потом плюхнулась на задницу, поджав ноги вбок и опираясь ладонью о лед.
— Дэйя, отражение! — вдруг сказал Юно. — Смотрите, быстрее!
Фуоко вскинула взгляд — и почувствовала, что ее челюсть медленно отвисает. Отражения Юно и гвардейцев в точности дублировали их настоящие позы, но зеркальный двойник Фуоко вовсе не сидел на земле. Наоборот: татуированная девица стояла вполоборота и приглашающе помахивала рукой, указывая вперед.
— А ведь непростое здесь место, — задумчиво констатировал бывший оябун "Мести". — Кажется, нас сюда притащили намеренно. Есть мнение, что раз зовут, надо идти. Как думаете?
— А в ловушку не заманят? — с сомнением спросила девушка, хватаясь за его протянутую руку и поднимаясь.
— А вы умеете распознавать ловушки? Думаю, что если хозяева захотят, то мы в них вляпаемся, даже не заметив заранее. Только какой им смысл?
— Сами же говорили, что не надо здешний мир по известным шаблонам судить, — буркнула Фуоко. — Может, и есть смысл, да мы не знаем.
— Туше, — усмехнулся Юно. — Но раз внезапно активировалась именно ваша копия, решать вам.
— Ну, идем, — Фуоко дернула плечом. — В крайнем случае, убьют, тогда назад вернемся, в деревню.
Отражение уже снова послушно копировало ее движение, но доверия к нему девушка больше не испытывала. Тоже мне, самостоятельное какое! Выбрало бы уже — копируешь или само движешься! Отряд снова двинулся по тропе, но на всякий случай Фуоко жестом указала одному из гвардейцев двигаться между собой и стеной. Мало ли кто оттуда выскочить может!
Шагов через двести зеркальная стена кончилась, словно обрезанная бритвой. Дальше начинался простой заснеженный склон, уходящий вверх почти вертикально. Однако в нескольких метрах обнаружилось еще одно овальное ледяное зеркало в человеческий рост. Отразилась в нем одна лишь Фуоко — ни пейзажа, ни Юно, ни гвардейцев оно стоящими внимания не посчитало. Точнее, в нем на темном фоне проявилось ее отражение — но опять излишне самостоятельное: оно манило, судя по жестам, к себе, сквозь ледяную твердь. Юно дотронулся пальцем до льда, потом постучал по нему костяшками пальцев.
— Твердое, — констатировал он. — Попробуйте вы.
Девушка протянула руку и коснулась зеркала кончиками пальцев. Те провалились сквозь поверхность, не почувствовав сопротивления. Кончики пальцев, оказавшиеся за зеркалом, оставались прекрасно видными. Отражение по-прежнему манило к себе механическими повторяющимися движениями.
— Кажется, одну меня приглашают... — с сомнением сказала Фуоко.
— Смахивает на то. Однако я даже и не знаю, стоит ли вам туда соваться. Кто его знает, что там ожидает...
— Ожидает — и пусть ожидает. Меня больше пугает, что мы можем разделиться и больше не встретиться.
— Вряд ли. Пока что местная управляющая сила упорно держит нас вместе. Но... — Юно развел руками. — Честно, не знаю, что вам посоветовать.
— Тогда я иду, — решила Фуоко. Она приблизилась к зеркалу и осторожно погрузила в него одну руку с жезлом. С той ничего не случилось. Более того, ее окутало блаженное тепло. Она осторожно, словно в воду, окунула в лицо в зеркало — и пространство за ним немедленно изменилось. Пораженная Фуоко смотрела на свою комнату в общежитии на Колуне: шкаф, аккуратно застеленная кровать, стол с торчащим на тонкой ножке прямоугольником терминала, задернутое плотной шторой окно... Она осторожно шагнула вперед. По коже пробежала волна блаженства от теплого воздуха, но девушка не обратила на нее внимания. Ее взгляд зафиксировался на золотом овале, лежащем посреди стола. Брошка. Отцовская брошка. Рубиновые глаза саламандры ритмично вспыхивали. Девушка медленно подошла к столу и взяла брошь в свободную руку — и тут же комната начала меркнуть и расплываться. Пару секунд спустя она обнаружила себя стоящей перед пустым снежным склоном. Ледяной ветер снова пронизал ее до костей, но брошка в руке казалась теплой. Ее глаза погасли и стали темно-красными.
— Что там у вас? — осведомился Юно.
Фуоко продемонстрировала ему украшение.
— Опять появилась. А... вы же ее не видите.
— Брошь, что вы упоминали в прошлый раз? — Юно протянул руку и дотронулся до украшения. — На сей раз вижу прекрасно. Просто на всякий случай — ажурный золотой овал диаметром примерно в половину вашей ладони, в него вписана какая-то неизвестная мне ящерица...
