Раб. Книга 1. Чужая боль

— Идём, где-нибудь посидим, поговорим, — предлагает. — Тут на крыше неплохая кафешка, не против?

Киваю. Надеюсь, братец твой с дружком подождут?

Да уж, не надейся, с нами прутся. Подходим к лифту, реабилитационный центр занимает несколько нижних этажей достаточно высокого здания. Лифт небольшой, Селий кидает взгляд на Антера, будто хочет сообщить, что рабам можно и пешком по лесенке подняться, но Свелла столь сердито на него смотрит, что бедняга закашливается. Молодец, подружка, так держать.

Антер входит последним, становится рядом со мной, ох, если бы всех остальных не было...

Крыша скрыта от ветра прозрачным, почти незаметным энергетическим куполом, позволяющим оглядеть окрестности. Видны стены с пропускными пунктами, сверху по всему периметру наружной, на небольших расстояниях друг от друга, утоплены стволы каких-то нешуточных орудий. С другой стороны — море. И почему я микробинокль не надела? Боялась смыть ручьями слёз...

Боже, выгляжу сейчас, наверное, просто ужасно. Не смотри на меня, милый... И не слушай лучше.

Подходим к одному из столов, сажусь напротив Свеллы, Анита становится за ней, внимательно оглядывая немногочисленных посетителей, Антер — за мной. Впрочем, выбор невелик, как обычно: или сзади, или у ног.

— С тобой рядом сесть можно? — интересуется Халир. — Не покусаешь?

— Разве что слегка, — хмыкаю. Подсаживается, Селий следом за ним тоже рядом пристраивается. Свелла поглядывает на нас с противоположной стороны не слишком довольно.

— А твой раб за Анитой повторяет? — хихикает Халир. — Тоже хочет из себя телохранителя покорчить?

Возмущённо смотрю на Свеллу, призывая в свидетели:

— Вот видишь? Вот скажи, какое ему дело, чем занят мой раб?! Стоит, сидит, да хоть на люстре раскачивается — пока никого не трогает!

— Здесь нет люстры, — отвечает Халир, но Свелла на сей раз на моей стороне:

— Ямалита права, что вы к ней пристали с этим рабом? Халир, у тебя уже есть одно предупреждение, после второго тебя вообще на Тарин не пустят, забыл?

Нужно будет запомнить... Хм, интересно, за что это?

— Не забыл, — мрачно отвечает Халир. — Чёрт, жаль, что на Тарине курить запрещено, иногда с вами очень хочется.

— Об экологии заботятся, — хмыкаю.

— Если бы вы с Селием не дружили с детства... — бурчит Свелла.

— Что, на порог бы не пустила?

— Да ты приезжаешь с Гиаммы вообще невозможный! — отрезает Свелла. Халир замолкает. Всё-таки матриархат — иногда полезная вещь...

— Не переживай, послезавтра от него избавишься, — вставляет Селий.

— Уезжаешь? — интересуюсь у Халира. Кивает:

— На недельку-другую.

Уже легче.

Нас облетает специальное меню на гравиплатформе, делаем заказы, решаю не рисковать и Антеру ничего не брать, хотя очень хочется. Но уж лучше буду держаться линии жадной собственницы, не то снова решат, что слишком забочусь о нём. Прости, мой хороший, неприятно, понимаю. Ничего умнее придумать пока не могу.

— Лита... — осторожно говорит Свелла, когда все уже определились, — так ты... что планируешь делать?

То, что происходит на реабилитации, наружу не выйдет, а вот если поднять шум... Впрочем, мне шум тоже не нужен:

— Ну, пресс-конференцию собирать не планирую, — улыбаюсь. — Хотя поначалу была так сердита, что запустила режим снятия побоев...

Делаю лицо побезразличнее, вижу, как Свелла напрягается, как же ей не хочется никаких громких скандалов...

— Ты же и сама его наказывала, — напоминает. Мол, в том компромате и мои побои могут быть.

— А я пультом, — говорю. — Сначала кнут схватила, а после передумала. Зла была.

Понятное дело, если они договорятся между собой, ничего не докажу даже в суде. И денег на взятки у них не в пример больше. Но Свелле и Ажалли сам факт скандала вокруг их дома неприятен, да и мне не нужно к себе столько внимания.

— Но я уже почти успокоилась, не стану же я тебя подставлять из-за какого-то раба и пары охламонов. Только у меня есть одно условие... не к тебе — к ним, — указываю на парней.

— Какое? — с надеждой интересуется Селий, Халир же, кажется, подозревает, ибо молчит.

— Вы никогда больше не посмеете тронуть моего раба. Что бы он ни делал — обращаетесь ко мне!

— Почему ты так за него волнуешься? — презрительно кривится Селий, определённо разочарованный результатом.

— Потому что он — МОЙ. И я сама решу, когда и как его наказать!

— Она рассчитывала на раба после приёма, а он оказался не в состоянии, — тихо шепчет Халир Селию, тот хихикает. Ничего, у меня слух тонкий, тренированный. И сердце как-то нехорошо сжимается... "Не в состоянии", козёл. Как всё-таки я вовремя проснулась... будто почувствовала.

Свелла глядит на них недовольно — не слышала, но догадывается. А вот Антер, похоже, услышал, ощущаю, как переступил с ноги на ногу, кулаки, наверное, сжал.

— И оплатите работу медкабины, — добавляю.

— Хорошо, — соглашается Свелла.

— Не ты — они, — говорю.

— Пришлёшь счёт, — пожимает плечами Халир.

Раб с гравиподносом приносит заказы, какое-то время молчим.

— Что ты делаешь завтра? — задумчиво интересуется Свелла, когда он уходит.

— Думала, ты меня никуда больше приглашать не захочешь, — вздыхаю.

— Ну что ты, я же всё понимаю. Так как?

— Завтра не могу, но в любой другой день свободна! А что ты хотела?

— Так просто... Сходить куда-нибудь.

— Созвонимся? — предлагаю. Кивает. Вдруг смотрит на Селия с Халиром:

— Мальчики, идите погуляйте немного.

Переглядываются, но поднимаются. Всё-таки когда с детства все к этому привычны, оно почти естественно смотрится...

Встают, бросают взгляды на меня, Антера за плечами. Да, идите, обсудите, какая я психопатка, ещё и жадная. Век бы вас не видать.

— Послушай, — достаёт Свелла коммуникатор, когда они исчезают в кабине лифта. — Ты Клима помнишь?

Настораживаюсь, но киваю расслабленно.

— Представляешь, он пытался подключиться к нашей сети, хотел посмотреть, как ты раба наказываешь... Сетекамеру запорол, мальчишка. Извинялся...

Стараюсь, чтобы в лице ничего не промелькнуло, кроме праздного удивления. Допустим, кто камеру запорол — вопрос отдельный. А вот что ему от меня нужно было...

— Говорю тебе на всякий случай. Мне кажется... ты ему понравилась. А там сама решай.

— Спасибо, — отвечаю. — Я-то думала, ты Селия сватаешь.

— Я бы хотела, — вздыхает. — Но что-то у вас не заладилось, я же вижу... Ты-то ему нравишься, только он сразу таким дураком стал, будто и не мой брат. Гормоны на них всегда влияют ненормально. И к тому же... они вполне уживутся, Клим — мальчик мягкий, ему всех жалко, он вообще где-то в облаках витает. Ты же одним мужем не обойдёшься, если здесь останешься? Так что можешь брать обоих.

— Спасибо, — фыркаю. Брать, значит. В духе Тарина. — А сама что же?

— Не могу даже думать, — пожимает плечами, бросает взгляд на Антера. — Не понимаю, как ты можешь... Правда помогает? И себе завести специального раба, что ли? Он же у тебя не обучен?

— Всему он обучен, — говорю. — Меня устраивает.

Свелла задумывается, потом спохватывается:

— Скинула тебе номер Клима, захочешь — звони, он ждёт.

— Если мягкий, зачем за наказанием подсмотреть хотел? — недоумеваю.

— Вот заодно и узнаешь.

— А если уживутся — зачем Селия отправила? — усмехаюсь лукаво.

— Да он на меня злиться будет, если узнает. Так что уж не выдавай, пожалуйста.

— Ну что ты, как можно. Друзей не выдаю.

— Тогда мир? — улыбается.

— Конечно! — радостно трясу её руку. Вот и славно.

— Завтра на свидание планируешь? — интересуется, пытаясь завуалировать любопытство. Ага, с Антером...

— Яхту зафрахтовала, покататься хочу в одиночестве, отдохнуть.

— Точно в одиночестве?

— Абсолютно, — смеюсь. Надеюсь, не зря сказала.

Антер

Что-то надоело уже стоять, как у Аниты так получается, будто ей это не в тягость вовсе? Профессионалка, одним словом. Я тоже, конечно, не шатаюсь, да и не устал, по большому счёту, но сел бы куда-нибудь с удовольствием. Глотнул чего.

Ещё одного поклонника моей Тали сватают, ещё одному интересно, как она меня наказывает... А ей-то что, такая заинтересованность? Мало нам Селия.

Будто моё мнение на что-нибудь влияет, одёргиваю себя.

Всё-таки поднимаются, спускаемся на лифте, прощаются. Селий с Халиром возле гравикара, и снова перед ними на коленях стоять, дверь госпоже держать, стараюсь сделать вид, будто меня это не волнует. Поглядывают недобро и в то же время с удовольствием, но молчат. Наконец сажусь напротив хозяйки, уезжаем.

Странно, неприятно, но, кажется, ей всё-таки удалось повернуть так, что теперь они если не отстанут... то поостерегутся приставать ко мне лишний раз. Даже не знаю, чего испытываю больше — благодарности, или смущения от того, что снова она должна заступаться за меня, а не я за неё.

— Ругать будете? — спрашиваю.

— За что? — спокойно интересуется Тали, но, кажется, это всё-таки не желание поиздеваться, а простое непонимание. Она постоянно уточняет, только с таким видом, что ничего по лицу определить невозможно.

— За то, что не держу при себе эмоции, — отвечаю, отводя взгляд. Смотрит так ласково, прямо будто наоборот, довольна, а не сердита. А я-то уж было подумал, что теперь точно нажатия на кнопки не избежать.

— Антер, — говорит, — я тебя прекрасно понимаю, но пожалуйста, постарайся сдерживаться. Ты же не хочешь, чтобы они требовали демонстрации того, как я тебя наказываю?

— Не хочу, — бурчу. Молчу какое-то время, не удерживаюсь, интересуюсь:

— Когда на свидание пойдёте?

— А что это ты хочешь меня на свидание сплавить? — смеётся.

— Не хочу... — кажется, краснею.

— Антер... — говорит вдруг. Смотрю вопросительно. — А помнишь наше свидание?

— Какое? — переспрашиваю на всякий случай, отворачивается к окошку. Будто у нас их так много было. А с другой стороны, может, и вовсе не было.

— Я имела в виду, когда в кафе ходили. Просто мне приятнее, когда мы на "ты" и без "госпожи", когда нормально поговорить можем. Просто знай... что я не против.

— Хорошо, — отвечаю, странно, расстроилась она, что ли? Почему? Хочу спросить, но как-то не решаюсь.

— Мне тоже нравится, — говорю неожиданно для себя. Поворачивается, улыбается.

— Хочешь, поедем где-нибудь пообедаем? — внезапно спрашивает. — Так же.

— Я же... — пытаюсь сказать, но она отмахивается:

— Нормально ты выглядишь, это я зарёванная, как не знаю что. Буду распугивать клиентов. Ну как?

— Как скажете... — начинаю, смотрит грустно, сам себя перебиваю: — Давай.

Улыбается, долго отстёгивает пульт, видимо, специально закрепила, чтобы не снял никто. Кладёт в сумку, вытаскивает косметичку, смотрю с любопытством.

— Интересно? — усмехается.

— Простите, — смущаюсь, отворачиваюсь. Не "интересно" — приятно, рассматривать тебя такую, какая есть.

Как-то неожиданно. В прошлый раз готовился, переживал. А сейчас вдруг — раз, само собой. Или она заранее планировала? Я уже вообще не понимаю, что у неё в голове.

— Правила помнишь? — смеётся. Киваю. Всё-таки добавляет: — И не вздумай дверь мне открывать "как положено".

Снова киваю. Что ж это, она меня совсем идиотом считает? Ну, видимо, есть за что...

Отдаёт карточку. Остаток дороги подкрашивается, я оттираю брюки на коленях, чтобы пятен никаких не было заметно, после держания-то двери.

Тамалия

Проезжаем обе стены, кое-как привожу себя в порядок, в зеркало скоро вообще смотреться возненавижу. В то же самое кафе ехать не хочу, если честно, просто боюсь. Пусть останется ярким воспоминанием.

Пытаюсь припомнить, где ещё не фиксируются чипы, что-нибудь попроще, просто перекусить. Мало таких.

— Тут где-то есть музей истории Тарина, для приезжих, — говорю. — Ты там был?

— Нет, — отвечает. Счастье-то какое, хоть что-то не будет с болью ассоциироваться.

— Надо сходить, не даёт мне покоя их секрет, — сообщаю.

— Думает...шь, в музее выставлен секрет? — улыбается.

— Может, зацепка какая.

— Сегодня?

— Не, в другой раз. Нам же приготовиться нужно на завтра. Ты себе плавки подбери, ладно?

— А можно я без плавок обойдусь? — резко мрачнеет, опускает глаза.

— Заставлять не стану, конечно, но быть в море и не искупаться?

— Переживу...

Ладно, не настаиваю, да и приехали. Чёртова надпись. Лишает меня удовольствия рассматривать его красивое тело. Впрочем, когда он в одних брюках — уже хватает...

Выходит, подаёт руку, всегда бы так, надоели местные варварские ритуалы!

Кафе полностью автоматизировано, большой зал, круглые столики внутри пузырей-барьеров, которые можно сделать непрозрачными, разноцветными. Они поднимаются-опускаются, либо парят свободно. Милое местечко, приятная глазу цветовая гамма.

Выбираем блюда, Антер, к моему удовольствию, достаточно быстро осваивается, расплачивается, перестаёт сбиваться, разговаривая на "ты". Как же мне это нравится!

Сажусь рядом, чтобы поменьше смотрел на заплаканное лицо, делаем барьер непрозрачным, запускаем "пузырь" в свободное парение, разговариваем. Конечно, не так легко, как в прошлый раз, сложно это — постоянно сначала начинать и снова в пропасть срываться. Но стараемся, и я, и Антер, темы нейтральные находим, вполне приятно проводим время...

И всё-таки иногда мне кажется, что нас преследует какой-то злой рок, вот почему почти ни один выход из дома не заканчивается нормально? Какое же счастье, что в прошлый раз мы так хорошо съездили!

Потому что на этот раз наша трапеза прерывается самым неприятным образом, стихает лёгкая музыка, вспыхивает яркий свет, все барьеры делаются прозрачными. Внизу небольшой отряд, состоящий преимущественно из женщин, в форме, похожей на полицейскую, но немного другой. Кажется, те, что ловят беглых рабов.

— Пожалуйста, извините за беспокойство, опуститесь вниз, проверка не займёт много времени, — подключившись к местной сети, сообщает одна из женщин. В этот же миг слышу сдавленный стон, Антер закашливается, хватается за голову. Кажется, они чем-то воздействуют на чипы.

Смотрю на него, хочу взять за руку, но боюсь, что от прикосновений только хуже будет. Зато внутренний "циник" срабатывает где-то на подсознательном уровне, заставляет вытащить из сумочки пульт и положить на стол. Во избежание штрафа и лишних вопросов.

Опускаемся, осматриваюсь, посетителей не много, столов-пузырей с десяток всего, все недовольны, воздействие, кажется, продолжается — судя по огромным зрачкам Антера и плотно сжатым зубам.

Трое из пришедших приближаются к нам, вопросительно смотрю, изображая надменное неудовольствие.

— Простите, мэм, капитан Авриль, — представляется одна из них, отдавая честь, — рядом с вами ваш раб?

— Естественно, — говорю.

— Обедаете за одним столом? — с долей презрения.

— Это запрещено? — отвечаю холодно.

— Нет, просто... не принято, — откликается.

— Но не водить же мне его теперь голодным целый день. У него сегодня ещё много работы, не вижу проблем.