Вчера в полдень они вернулись в Большой Шум из Золотого Марга, где Легар докладывал Селенусу и его банде сварливых, вечно недовольных магистров о выполнении очередного задания. На этот раз вместо того, чтобы извести под корень злобных кобольдов в одном небольшом горном королевстве, он вздёрнул на виселице полторы дюжины охотников на детёнышей этого малого народца, собственноручно посадил на кол начавшего интенсивно чернеть мага, изготавливавшего из их внутренностей снадобья, покалечил три десятка рыцарей из личной охраны короля, набил его величеству морду так, что та вся опухла, лишив того передних зубов, после чего между кобольдами, людьми и горными орками был заключён договор о вечном мире и справедливой торговле. За кобольдов его подписал Эолтан. По этому договору кобольды отныне могли спокойно появляться в трёх городах королевства и во всех его деревнях и хуторах, чтобы менять изумруды и другие драгоценные камни на молоко, сметану и белый сыр. Гарантией их безопасности стала смертная казнь за убийство кобольда.
Почему-то такое решение проблемы людей и орков, с которыми несколько столетий воевали эти пугливые, слабые, но чертовски упрямые существа ростом с трёхлетнего ребёнка, вызвало у многих магов зубовный скрежет. Легар, который два с лишним месяца голым шастал по горам, чтобы понять, какого рожна нужно кобольдам, так разозлился, что отобрал у магистра Тревиада его магический посох и переломил его через колено. Ну, а поскольку магистр не хотел отдавать ему посох с навершием в виде засушенной головы кобольда и изумрудами вместо глаз, он засветил тому кулаком в глаз. Зато теперь, когда магистр Тревиад уже не сможет насылать на кобольдов порчу, те точно прекратят свою партизанскую войну на всём Илмирине. Сразу после этого Легар смотался в Кантерию, отдал кобольдам голову их древнего короля и ещё раз пригрозил людям, что вернётся в горы по первой же просьбе малого народца, но не один, а вместе со всеми своими друзьями, и тогда они точно прольют здесь целые реки крови. Человеческой и орочьей.
Легар лежал на медвежьей шкуре под одеялом, пошитом из собольих шкурок и с грустью думал о том, что если бы он отправился в Кантерию семнадцать лет назад, то тем самым сохранил жизнь тысячам этих крохотных, смешных человечков с несуразно большими головами, похожими на желудь. Кобольды, в благодарность за своё спасение, подарили ему свою древнюю реликвию, плоский изумруд ромбовидной формы длиной с палец. Вождь кобольдов, старый Мургураш, вешая этот амулет ему на шею, прошамкал беззубым ртом:
— Великий Чёрный Защитник, может быть это всё и брехня, но старый Гулгураш сказал мне, помирая, что Драконий Глаз однажды принесёт нашему спасителю огромную радость. А вообще-то ты дурак, Чёрный Защитник. Если бы ты не сверкал голой задницей среди скал, а пришел в наши горы в своей чёрной одежде, то никто не стал бы стрелять по тебе отравленными колючками. Ты, уж, прости меня, старого, но это я исхитрился попасть колючкой тебе в яйца. Ох, и завопил же ты. Я даже задержался, чтобы послушать, и тогда твой друг Эолтан сцапал меня потому, что все мои воины трусливо убежали.
Посмотрев через изумруд на Бура, мирно спящего на своей лежанке, накрыв голову крылом, Легар улыбнулся, зевнул и тоже натянул пушистое одеяло себе на голову, чтобы спрятаться от первых лучей солнца. Утро только начиналось, а ему хотелось выспаться. После вчерашнего скандала с ломанием магических посохов, маги обязательно постараются найти для них ещё какую-нибудь неразрешимую проблему и не станут с этим затягивать. Иногда ему казалось, что у жителей Илмирина совершенно нет мозгов. Иначе чем тогда объяснить, что они сначала начинают воевать друг с другом, а уже потом, когда им становится понятно, что ещё две, три битвы и обоим воюющим сторонам придёт конец, принимаются выяснять, из-за чего же они всё это время воевали? Не хотели они разбираться и в тех случаях, когда, скажем, селились не там, где нужно. Правда, куда больше всё-таки возникало проблем из-за разобщённости. Имея все предпосылки к тому, чтобы жить на этой огромной планете в мире, помогая друг другу, все большие народы и даже малые народцы старались держаться друг от друга подальше, хотя и не всегда.
Легару всё это уже порядком надоело, но больше всего ему осточертело, что Селенус так и не удосужился до сих пор определить, в чём же всё-таки заключается корень всех проблем Илмирина и что именно нужно сделать, чтобы приблизить, наконец, Эру Драконов. Вчера он убрался из цитадели не с пустыми руками. Помимо головы короля кобольдов Шамшураша Первого и последнего, он, пользуясь суматохой, привнесённой Эолтаном, когда тот решил хорошенько погонять магистров во главе с Селенусом, прихватил с собой со стола толстенную книженцию в потрёпанном кожаном переплёте. Вчера вечером, вернувшись домой, Легар открыл её и ему даже стало жалко, почему та не попала в его руки раньше, ведь это оказалась весьма занимательная книга, которая называлась — "Полное и самое подробное описание больших и малых народов Илмирина и их обычаев, составленное магистром Гордерусом Ахтенбаем". Похоже, что хоть в чём-то им обоим, наконец, повезло.
Рыцарь снова начал засыпать, но, услышал негромкое курлыканье грифона в небе, моментально вскочил со своей кровати. Вместе с ним подскочили Бур и Эолтан. Этот звук не сулил им ничего хорошего, так как означал прилёт в Большой Шум нарочного рыцаря, что обычно предшествовало самым тяжелым поручениям. Сопляков к ним давно уже не посылали, во избежание травм различной степени тяжести, а когда речь заходила о всяких пустяках, Догант Фрейм или Селенус связывались с Уртеном через магический кристалл. Первым вылетел из дома Эолтан, а вслед за ним грифон, свирепо прорычав:
— Легги, если это какой-нибудь посланец-засранец, я его точно сожру! Совсем обнаглели, сволочи, даже отдохнуть не дают.
Легар со вздохом принялся надевать на себя ещё влажную замшевую одежду, развешанную на стульях и разложенную на столе. Хорошо, что за ночь та успела немного просохнуть. Он вернулся вчера домой грязный, как свинья, выбравшаяся из болота, а потому первым делом затеял стирку и выкупался. Надев на себя штаны и рубаху, он провёл рукой по покрытому колючей щетиной подбородку и тоже вышел широкую веранду. Едва только взглянув в небо, он чуть не сверзился со ступенек, увидев, кто именно прилетел в Большой Шум. Это была Стания собственной персоной, юная магесса из Золотого Марга, внучка Селенуса, вбившая себе в голову, что Легар тайно влюблён в неё, хотя всё было как раз наоборот, это она втрескалась в него по уши и вот уже больше года всячески домогалась взаимности, да, вот беда, ничуточки ему не нравилась. Он уже переспал с несколькими молодыми магессами и навсегда зарёкся иметь дело с этими вредными фифочками с множеством непомерных запросов. Увидев Станию, он даже застонал и когда принялся помогать девушке, одетой в мужское платье, спускаться с грифонихи, спросил:
— Послушай, существо, какого чёрта ты сюда припёрлось? Могла бы подумать о том, что мне нужно хорошенько выспаться.
Существом Легар называл высокую, худощавую девушку с изумительной фигурой, обворожительной грудью, всегда выставленной ему напоказ, точёной шейкой и просто невероятно очаровательным личиком в обрамлении золотисто-русых волос всякий раз, когда сердился на неё. Ну, а поскольку сердился он на неё практически всегда, то называл девушку так постоянно. Начиная с первого дня их знакомства, когда та сказала ему:
— Мы, магессы, существа особые.
Легар тут же воскликнул в ответ:
— Вот как? А я по своей наивности полагал, что магессы точно такие же девушки, как и все остальные. Ну, что же, существо по имени Стания, чего тебе нужно от рыцаря?
А Стания в тот момент нуждалась в таком кавалере для бала в королевском дворце, который привёл бы двор короля Айвена и его самого в изумление. Ну, как раз с этой задачей Легар справился блестяще. Он не только танцевал ничуть не хуже придворных щёголей, не смотря на свои мечи за спиной, но ещё и вырубил добрую дюжину острословов в перерывах между танцами короткими, но сильными и точными тычками. Причём вырубил весьма основательно, а под занавес, когда его величество сделал ему замечание, только то, что Стания вцепилась ему в одну руку, а Эолтан во вторую, спасло короля от рукоприкладства и фингала под глазом. Король Айвен поспешил ретироваться и потому дело не дошло до большого скандала между его величеством и магами Золотого Марга. Легара достать в Большом Шуме король точно не смог бы, руки коротки, но маги тогда окончательно бы озверели. Стания, как это ни странно, осталась довольна. Со временем она привыкла к его выходкам и даже в это прекрасное летнее утро не обиделась, а лишь сказала:
— Легар, ну, ты и зануда. Ты же сам в свой прошлый прилёт пригласил меня в Большой Шум.
— Существо, не пудри мне мозги. — Ухмыляясь ответил девушке Легар — Я не приглашал тебя, а лишь согласился показать деревню, в которой живу, и наше скромное жилище. Ну, раз ты прилетела рано утром, как я говорил, чтобы от тебя можно было избавиться до вечера, делать нечего, проходи в дом. Ну, а я схожу к соседям, может быть выпрошу у них для тебя кусок чёрствого хлеба. На что-нибудь вкусненькое можешь даже не рассчитывать.
Стания улыбнулась и попросила:
— Но сначала занеси в дом мои седельные сумки, Легги.
— Раз это твои сумки, то ты их и таскай. — Немедленно ответил девушке Легар и насвистывая пошел к дому Уртена.
Девушка возмущённо воскликнула:
— Но в них же мои подарки для тебя, грубиян!
Легар остановился, но поскольку ему не хотелось возвращаться, нахально почесал то место, откуда растут ноги, и сказал:
— Ладно, топай в дом, Эолтан занесёт твои сумки с моими подарками. Не жди, что я вернусь скоро. Мне нужно поговорить с Уртеном. Он как-то раз хвастался, что сможет приманить к нашей хибаре из Синего Бора ещё одного чёрного медведя даже днём.
— Не надейся, что это меня испугает! — Воскликнула девушка — С чёрным медведем из Синего Бора я справлюсь легко.
Легар ускорил шаг и через пару минут вошел в большой, прибранный двор своего ближайшего соседа. Вот теперь Уртен считал, что он живёт на широкую ногу. У него имелось целая дюжина коров, к ним прилагался персональный бык, но самое главное, у мельника имелся довольно большой птичник и яичницу тот трескал каждый день. Едва только рыцарь вошел во двор, как на него тотчас навалилась детвора Уртена, а через минуту и он сам со всеми остальными домочадцами. Легар быстро объяснил сложившуюся ситуацию и женщины, их в доме насчитывалось семеро, включая вдову покойного младшего брата этого охотника, однажды повстречавшегося в одиночку с чёрным медведем. Через полчаса женщины собрали ему две громадные корзины всяческой снеди, включая недавно запечённую в духовке индюшку и рыцарь поволок тяжеленные корзины домой, а Уртен, видевший, как с небес спустилась магесса, негромко сказал:
— Не волнуйся, Легги, тебе никто не помешает резвиться с этой красоткой. Сладкая ягодка, не чета нашим босоножкам.
Легар усмехнулся и ответил:
— Ага, как же. Очень мне нужна эта соплюшка. Такую всего один раз погладишь по заднице, так она сразу же заявляет, что теперь ты обязан на ней жениться. Не дождётся.
Когда он подходил к дому, то увидел странную картину, Эолтан стоял на задних лапах возле бокового окна, находящегося в густой тени, и, явно прячась, заглядывал в комнату. Легар перестал бухать ногами, бесшумно подошел к веранде и осторожно поставил на неё корзины. Стания находилась в глубине комнаты и он её не видел. Улыбаясь он направился к другу. Эолтан так увлёкся, что даже не заметил его приближения. Новый дом вместо старой лачуги Легару местные мастера построили, как он и просил, на каменном фундаменте метровой высоты. Окна для него рыцарь привёз из города, специально наняв големов-тяжеловозов, обычных лошадей в Синий Бор ещё никому не удалось загнать. Большие, с двойным остеклением и толстыми, идеально прозрачными стёклами. Поэтому через отдёрнутые шторы Легар, вслед за псом-драконом, смог хорошо рассмотреть, что творилось в комнате в данный момент.
Стания, похоже, собиралась предпринять решительную атаку и выиграть битву за сердце понравившегося ей нелюдимого, жутко сварливого и злого, язвительного, но, тем не менее самого лучшего рыцаря неба. С чего она начала Легар не знал, но к тому моменту, когда вернулся домой, молоденькая магесса разделась догола и сейчас занималась тем, что, бегая вокруг большого круглого стола без скатерти, завершала сервировать его к завтраку. С собой девушка привезла несколько бутылок вина самого лучшего сорта — "Королевского красного", его любимого, уже готовые блюда, сладости и фрукты, включая даже белый виноград. Посуда, к счастью, в доме Легара имелась. Едва бросив беглый взгляд на девушку, рыцарь сразу же убедился, что обнаженная Стания стократ красивее, нежели одетая в самое нарядное и откровенное платье. Он придвинулся к окну, чтобы получше её рассмотреть, и в этот момент изумруд, болтавшийся на его шее на простом кожаном ремешке, нечаянно коснулся здоровенной рыжей башки пса-дракона Эоланта.
От того, что произошло вслед за этим, Легар даже отпрянул назад и шлёпнулся на задницу. Ещё бы ему не растеряться, ведь косматая голова пса с острыми ушами, мигом превратилась в бритую на лысо, загорелую до черна человеческую голову, но стоило ему только податься назад, как она снова стала собачьей, но не мгновенно и он успел увидеть загорелую, мускулистую человеческую фигуру. Правда, не со сверкающей снежной белизной задницей, а с загорелой полностью, у самого Легара загар сверху заканчивался на талии и начинался снова на середине бедра, поскольку он всегда носил короткие исподние портки, пошитые для него Энни, и не с тремя длинными, узкими шрамами на спине. Шестерёнки в его голове со скрипом повернулись и он понял, наконец, что означали слова старого вождя Мургураша относительно огромной радости. Да, так оно и случилось, сердце рыцаря бешено заколотилось от радости и он услышал шепот:
— Тише, ты, идиот, дай полюбоваться. До чего же хороша эта чертовка. Изящна, словно молодая драконица, а какая гибкая.
Эолтан шептал ему эти слова вывалив язык изо рта и не отрывая взгляда от Стании. Легар пружинисто поднялся с травы, быстро снял с шеи Глаз Дракона, теперь ему стало понятно, почему кобольды назвали так этот древний амулет, бесшумно приблизился к Эолтану и натянул его на собачью голову. Громадный пёс, весом за сто килограмм, тут же, не сходя с места превратился в человека и тихо зашипел:
— Не мешай, зараза. Что, не можешь потерпеть? Дай мне посмотреть на неё ещё пять минут и я слиняю, а ты иди, развлекайся с этой красоткой, кобелина несчастный. В конце концов я не так уж и часто заглядываюсь на твоих подружек.
Легар, присев на корточки, ответил своему лучшему другу насмешливым, ехидным шепотом:
— Ты лучше посмотри на свои лапы, псина блохастая.
Эолтан скосил взгляд и моментально присел, повернувшись лицом к Легару. Лучше бы он не делал этого так резко. Рыцарь снова отпрянул назад и было с чего, ведь у него возникло такое ощущение, словно он заглянул в зеркало. На него с удивлением смотрела его собственная физиономия, только гладко выбритая. Впрочем, в следующее мгновение он понял, что кое-какая разница между ними всё-таки есть. На груди и животе своего двойника он не увидел шрамов, да, и на руках тоже. Ну, оно и понятно, Эолтан ведь всегда наносил по противнику удары с флангов или с тыла, а вот он всегда лез напролом и частенько даже знаменитая гномья "Чешуя дракона" его не спасала. Особенно от эльфийских мечей, копий и стрел, напичканных магией. Хоть она и срасталась после этого практически мгновенно, заодно стягивая края раны получше любого мага-лекаря, шрамы всё равно оставались, да, и раны мало того, что невыносимо болели, но ещё и кровоточили, а эти чёртовы доспехи пили его кровушку и сверкали потом особенно ярко. С удивлением глядя на друга, Эолтан спросил шепотом:
