Прогрессоры с планеты Земля. Части 1-2

— Звучит очень заманчиво, граф, но что мне для этого нужно будет сделать? Знаете, я не любитель попадать в неприятности.

— О, господин бургомистр, ничего особенного! — воскликнул Иль — Вы просто заверите своей подписью и скрепите печатью одну сделку, которую я намерен совершить, после чего получите десять процентов комиссионных за то, что расписались на листе пергамента и приложили к расплавленному сургучу печать. Речь идёт о сделке на сумму в полторы тысячи даргов золотом, а стало быть, одна десятая от неё, сто пятьдесят даргов, может прямо сейчас перекочевать из моего кармана, в ваш. Договорились?

— Заверить сделку за сто пятьдесят даргов золотом? — удивлённо спросил бургомистр и воскликнул — Конечно, договорились! Тем более, что вы, граф, приглашаете меня на свою вечеринку. Мне давно хотелось познакомиться с вами поближе и поговорить относительно той странной упряжи на молламах очаровательной баронессы де-Курден. Сдаётся мне, что она подарена ей вами потому, что как её мне описали, на Ромварене такой упряжи точно не тачают, а вы, как мне рассказали, родом с Суотванза. Вот и говори после этого, что на Суотванзе живут дикари, раз они натянули нос нашим просвещённым умникам. Пойдёмте.

Когда они выходили из кабинета бургомистра, Виго дёрнул Иля за рукав и тихонько шепнул:

— Ваша светлость, вы же говорили вчера про тысячу даргов.

Так же тихо Иль ответил ему:

— В пятьсот даргов я оценил ту затрещину, которую он тебе отпустил, Виго. Ты только скажи мамке, мой друг, чтобы она делала всё так, как я скажу, отвечала на мои вопросы смело и ничему не удивлялась, так как мы с тобой друзья, мастер Виго.

Баронесса, услышав их разговор, тихо прорычала:

— Этот скот посмел ударить ребёнка? Да, я ему яйца отрежу.

Через полчаса они уже были возле недостроенного двухэтажного дома Виго. Парнишка, указав на него, моментально сорвался с место и побежал домой, чтобы предупредить мать. Ещё через десять минут граф де-Шорн купил долг кожевника Сольвера, который пообещал ей заплатить за работу пятьдесят даргов серебром, за полторы тысячи даргов золотом. Всё это было написано тушью на листе пергамента, обе стороны, заключивших сделку, расписались, а бургомистр, не моргнув глазом, сделал заверяющую надпись и проследил за тем, чтобы вдова, красивая женщина лет тридцати, получила причитающиеся ей полторы тысячи даргов, после чего сказал:

— Кларина, милая, это частная сделка, которая заключена тобой с благородным дворянином и речь здесь не шла о продаже крупной партии товара, поэтому тебе нет нужды платить пошлину в городскую казну. Это твои деньги и ты можешь пользоваться ими, как тебе заблагорассудится, но я всё же советую тебе поместить их в купеческий банк, чтобы кто-нибудь не позарился на них. Думаю, что его светлость даст тебе сопровождающих.

Его светлость как раз был готов и охрану выставить, но идея с банком понравилась ему гораздо больше, как и то, что Виго, наконец пожимая, а не целуя ему руку, сказал:

— Ваша светлость, теперь моя мама и Тревер смогут, наконец, пожениться. Вы придёте на их свадьбу? Он хороший парень, бывший солдат. Работящий, хотя у него одна рука еле шевелится.

Баронесса и тут не удержалась и воскликнула:

— Если рука цела, но не шевелится, то я могу её вылечить. Кларина, завтра же приходите со своим кавалером ко мне.

Когда они вышли из дома вдовы, бургомистр чуть было не бросился обнимать Иля и тут же радостно воскликнул:

— Ваша светлость, вы просто гений! У меня есть свободные денежки, и теперь я знаю, куда мне их вложить. Пойдёмте я скорее к кожевеннику, мне не терпится посмотреть, сколько денег вы сможете с него стрясти за его жадность.

Иль приосанился и воскликнул:

— Да, уж, никак не меньше пяти тысяч даргов золотом. Посчитайте сами, господин бургомистр, мне нужно ведь будет не только вернуть потраченные деньги, но и заплатить этим парням, которые готовы раскидать его дом по камешку.

Когда кожевник узнал, во сколько раз вырос его долг вдове Кларины Леван, он чуть умом не тронулся. Когда же он узнал, какую пеню потребовал с него граф, сразу же бросился к своей кубышке и расплатился не только с ним, но и со всеми прочими своими кредиторами, видя как поглядывает на хозяйство бургомистр. Пьянка в этот день в таверне была просто грандиозная, но Виго на неё не пригласили. Мал ещё.

Глава пятая.

Иль и его спутники входят во вкус

Граф де-Шорн придирчиво осмотрел меч, поданный ему кузнецом Гастером Колксом, рассёк им подброшенный носовой платок и, проведя боковиной меча по щеке, сказал:

— Гастер, вы прекрасно усвоили все мои уроки. Это настоящая наурская сталь. С этой минуты Дерваран в жопе. Друг мой, я вас поздравляю, вы прекрасный кузнец. Ну, а что касается того, что моя кольчуга всё же лучше и главное легче вашей, так извините, такого металла на Ромварене ещё не научились выплавлять, так что не тужите. Всё равно ваши кольчуги из стали-серебрянки, равно как и доспехи, превосходят всё, что только умеют ковать на всей Веде. Полагаю, что эти пять с половиной месяцев не пошли молору под хвост или мивхе в трещину.

Кузнец, обрадованный похвалой графа, радостно заулыбался, закивал и громко пробасил:

— Ваша светлость, ещё тогда, когда Виго лишь попробовал этот клинок на искру своим испытательным камнем, я сразу же понял, что мне удалось выковать нечто особенное. И всё благодаря вам. Виго сказал мне, что сталь этого клинка приближается по твёрдости к стали вашего собственного клинка и при этом он всё равно гибкий, словно прутик. Но знаете, ваша светлость, ваши шашки и сабли мне всё-таки нравятся больше, чем ваш меч.

Иль улыбнулся и сказал:

— Всё правильно, Гастер, и вы не прогадаете, если начнёте их ковать прямо сейчас. Через три месяца, друг мой, шашки и сабли будут расхватываться у вас влёт и первыми их купят эти вредные типы из городской дружины. Вот увидите.

— Уф, ваша светлость, вы опять что-то задумали. — шумно выдохнув из своей мощной груди воздух, сказал кузнец — Раз вы так говорите про шашки и сабли, то я на них всенепременно всё закупленное железо переведу. К вашим словам, да, не прислушаться, это последним дураком нужно быть. Да-а-а, хотелось бы мне и на этот раз постичь глубину вашего замысла, граф.

Иль покивал головой и смеясь сказал, протягивая кузнецу сложенный вчетверо лист пергамента, который он достал из накладного кармана камзола:

— Постигнете, Гастер, но для начала изучите этот чертёж, а потом пошлите подмастерье в нашу гостиницу, пусть он тщательно измерит копыта наших молламов. Мне нужно, чтобы вы выковали для них прочную стальную обувку, но такую, чтобы копыта у них могли свободно сжиматься и разжиматься, как это свойственно природе этих животных. За срочность плачу золотом. Впрочем, вы мою натуру уже хорошо знаете, Гастер.

Кузнец, взглянув на аккуратный чертёж сделанный тушью, тут же взмолился:

— Ваше сиятельство, ну, хоть один разок дозвольте мне сделать вам хоть один единственный подарок. — снова заглянув в чертёж, он кивнул головой и тыча в него пальцем сказал — Очень уж эти стальные башмачки на копыта просто выглядят, ваше сиятельство. Вы не будете против, если мой гравер для них рисунки придумает и украсит их серебряными накладками?

Иль вздохнул и ответил:

— Валяйте, Гастер, только давайте договоримся так, этих молламов вы подкуёте простыми подковами, без художеств, а потом, когда речь зайдёт об особом случае, вы сделает мне подарок, и подкуёте нескольких молламов особыми.

Иль пожал кузнецу руки и быстрыми шагами направился к выходу из кузницы. Как только он вышел на улицу, в кузнице снова загремели молоты, и зазвенела сталь. На его взгляд, многие кузнецы Малой Степи могли теперь отдыхать. Гастер Колкс был кузнецом от Бога и он научил его только новым технологиям, да, передал основы металлургии, то есть шесть толстых книженцией, являющихся написанными от руки адаптированным пересказом земной науки о стали и чугуне. Первый том, в котором излагались основы, кузнец уже изучил и взялся за второй. Гастер Колкс был, по ведийским понятиям, широко образованным человеком и настоящим учёным, поскольку всерьёз интересовался ещё математикой и механикой. Поэтому Иль не сомневался, что уже очень скоро кузнец ошарашит народ не только саблями и шашками. Он взобрался в лёгкий тарантас, изготовленный им в кузнице Гастера, запряженный парой молламов и поехал к ещё одному своему другу, постоянно жившему в поместье за городом и приезжавшим в Тевран не чаще трёх раз в неделю.

На то, чтобы полностью перевооружить отряд, у Иля ушло целых пять с половиной месяцев и хотя профессор Стюарт иногда ворчал, всё же соглашался, что благодаря им город Тевран стал меняться в лучшую сторону. Правда, он не очень-то поощрял их разгульный образ жизни, из-за которого чуть ли не все его учёные теперь хотели стать наблюдателями. Ворчать-то он ворчал, но, тем не менее, по первому же требованию спускал со станции на поверхность Веды всё, что им было необходимо, в основном золото и нановакцину. Юная баронесса после того, как исцелила раненую и уже начинающую сохнуть руку теперь уже мужа Кларины, отставного солдата Тревера Дарта, чуть ли не каждый день принимала по десятку пациентов, которых лечила какими-то знахарскими снадобьями, сначала погрузив в глубокий сон. Она бралась только за самые тяжелые случаи, но лишь тогда, когда не требовалось хирургического вмешательства. Занимались целительством и её спутники, святой отец Вастос и камеристка, которые также прослыли знатными знахарями, и потому гостиница стала ещё и поликлиникой.

Юные бароны, карманы которых были всегда полны золота, также сделались в городе очень популярными благодаря своей щедрости и изобретательности по части придумывания всё новых и новых удочек. Однако, самым радикальным образом изменилась всё-таки судьба Виго Левана и его семьи. Они работали теперь в точильной мастерской вдвоём вместе с отчимом. Мастерская была большая, а поток заказов на заточку оружия и инструмента не иссякал. Вскоре он вообще грозил резко увеличиться, ведь теперь все кузнецы города работали по-новому, а потому точить топоры, мечи, кинжалы и разный инструмент, выкованный из особо прочных сталей, по старинке было невозможно, Иль подарил ему ещё один точильный агрегат. Благодаря этому был достроен их дом, сам Виго ходил одетый в точно такую же одежду, как и его друг, граф де-Шорн и был счастлив. От Иля не отставал и отец Вастос, но тот действовал о примитивно, запуская руку в их общую казну, только и делал, что выдавал замуж своих так называемых прихожанок, давая за ними богатое приданое.

Через кузницу Гастера Колкса прошел весь отряд Иля, который за это время увеличился втрое, равно как и через целительство баронессы, её камеристки и отца Вастоса, но по большей части с одной только целью, научиться обращаться с железом и развить свою мускулатуру в качестве молотобойцев. Из всех этих молодых людей один только Жедон стал прекрасным кузнецом, зато все парни хорошо окрепли физически, хотя они и без того не были хлюпиками. Иль не проводил в кузнице дни и ночи напролёт. Превратив двор их гостиницы в тренировочную площадку, он ещё и обучал своих друзей фехтовальному искусству. Если раньше у него было всего сорок солдат и три офицера, то теперь число парней, щеголяющих в тёмно-зелёных камзолах, перевалило за сто двадцать человек, и все они были молодыми людьми в возрасте от двадцати, до тридцати лет. По большому счёту в жизни у них было три пути, в солдаты, разбойники, или монахи. Иль всемерно развивал в голове Рейна идею о строительстве своего собственного города, а потому молодые люди мечтали стать в нём кузнецами и пекарями, портными и сапожниками, фермерами и мельниками, винокурами и молламоводами.

В принципе число легионеров могло увеличиться ещё душ на шестьдесят, но уже за счёт представительниц слабого пола, которые души не чаяли в молодых баронах, но особенно в красавце графе де-Шорне, через постель которого прошел не один десяток девушек, но Иль пока что не объявлял призыв дамского контингента под свои знамёна, но был намерен сделать это уже очень скоро. Он собирался воплотить в жизнь одну из самых сумасшедших своих идей, оседлать молламов. Поэтому он и ехал в поместье своего нового друга, бургомистра города Теврана, Гайера Флагора, богатейшего молламовода. Тот каждый год продавал до десяти тысяч пар этих гужевых животных и это были молламы самой лучшей, флагорийской породы, на диво рослые, ростом чуть ли не с Принца, если отпилить им их жировой горб, который рос ни к селу, ни к городу, как раз там, где положено было сидеть всаднику. Этот горб с одной стороны был на редкость прочной частью тела молламов, так как внутри него находились три длинных отростка костей позвоночника, так и едва ли не самой чувствительно его частью, поскольку лишь слегка поворачивая горб вправо или влево, можно было заставить моллара или мивху идти куда угодно.

Молламы были резвыми и бесстрашными животными в силу того обстоятельства, что у них была очень толстая кожа и густая шерсть. Мясо молламов было отвратительным на вкус, равно как и очень жирное молоко и потому их использовали только как гужевых животных. Оседлать их даже и не пытались, поскольку молламы были парными животными и их супружеской верности могли бы позавидовать лебеди. Поэтому их и запрягали только попарно, набрасывая им на основание шеи чуть ли не бревно. Передняя часть горба от природы имела толстый мозоль и потому, воздействуя планками на боковые поверхности горба, ими можно было управлять. Иль, готовя три пары молламов к спуску на Веду, изобрёл для них новую, мягкую упряжь, которая была легче старой, с ярмом и позволяла управлять молламами гораздо эффективнее. Гайер Флагор сразу же обратил на это внимание, а поскольку этот сорокашестилетний мужчина был талантливым управленцем, то теперь в Тевране стали тачать ещё и новые упряжи, получившие название графских или попросту шорнов. Бургомистр, договорившись с Илем, тут же подмял под себя этот бизнес, так как был на редкость предприимчивым типом.

После той пьянки, на которую Иль пригласил Гайера Флагора, они сразу же стали закадычными друзьями. Бургомистр оказался большим любителем гульнуть, но очень уж у него была ревнивая жена, а тут он впервые столкнулся с тем, что за пределы гостиницы не вылетало ни единого слова. Ни повара таверны, ни официантки, ни даже музыканты не проронили ни слова о том, чем занимался в таверне Гайер Флагор. Оно и не мудрено, так как обслуга гребла деньги лопатой в том числе и за полное молчание, а уж девицы, которые мечтали получить от отца Вастоса богатое придание, а иной раз ещё и мужа к нему, не заложили бы бургомистра даже под пытками.

Поэтому как минимум раз в неделю Гайер посещал постоялый двор "Домашний уют", благо в нём теперь не было больше никаких других постояльцев, а его хозяин бегал по три раза на дню в храм, чтобы поставить толстую свечку перед ликом Дессора. О таком щедром постояльце, как граф из-за моря, можно было только мечтать. Тем более, что тот недавно сказал, что задержится ещё месяца на три, если не больше. Иль, думая о том, как бы ему уболтать Гайера, въехал в его громадное поместье и сразу же направился к хлевам и вскоре ему сказали, где именно находится хозяин. Подъехав к нужному хлеву, он соскочил с тарантаса вошел в хлев и громко крикнул: