Вечер черных звезд

Еще через одну вечность Ит, наконец, очнулся.

В комнате, как тёмная неподвижная вода, стоял полумрак. Зрение уже прекратило выделывать фортели, и, присмотревшись, Ит начал различать смутные силуэты — низкий стол, кресло, стеллаж, заваленный чем-то непонятным. Немного повернув голову, он увидел, что рауф сидит рядом с ним на стуле, и смотрит на него, неподвижно и пристально. Ит попытался приподняться на локте, но голова закружилась, и он тут же свалился обратно. Рауф нагнулся к нему, поправил подушку — Ит снова ощутил тот самый приятный незнакомый запах.

— Спи, — приказал рауф. — Тебе нужно отдохнуть и успокоиться.

— Что с нашими? — говорить было больно, во рту пересохло, язык едва ворочался.

— Тебе просили передать, что всё в порядке, все живы, — ответил рауф.

— Скрипач?..

— Тело уже вывели из Сети, через несколько часов можно будет снять ключ, — терпеливо ответил рауф.

— А другие?..

— Пилот, Сэфес, и Бард тоже живы. Хочешь пить?

Ит кивнул. По телу снова прошла судорога, но слабая и совершенно безболезненная. Рауф помог ему сесть, и поддерживал за плечи, пока Ит пил. Головокружение постепенно проходило, но усталость была страшная, даже сидеть оказалось тяжело.

— Ложись, — приказал рауф. — Доброй дороги.

— А... а кто ты? — до Ита, наконец, дошло, что же он всё это время хотел спросить, и постоянно забывал.

— Меня зовут Фэб. Я Встречающий... бывший Встречающий, — тихо ответил рауф. — Всё, спи. Потому поговорим.

Долго уговаривать Ита не пришлось — он заснул сразу, едва закрыв глаза. Фэб, с минуту просидев рядом неподвижно, осторожно перевернул его на грудь, и стал смазывать заживляющим составом ссадины на лопатках и руках — раньше было просто не до этого. Отвел в сторону мешавшие волосы, и вдруг замер, словно громом пораженный.

Дорожка.

Тонкая полоска из мягких шелковистых волосков, берущая начало от линии роста волос, и спускающаяся почти до лопаток, пошире в начале, истончающаяся до едва заметной ниточки в конце... Фэб тихонько провел по ней пальцем.

Дорожка.

Гира...

В сердце словно воткнули раскаленную докрасна иголку.

Фэб набросил на Ита одеяло, и, натыкаясь на предметы, не видя ничего перед собой, побрёл через разоренный дом к выходу на улицу.

Уже светало. Фэб привычно свернул с крыльца направо, прошел по тропинке между деревьями до маленькой полянки, расположенной метрах в ста от дома. Добрёл до камня, длинного, грубо обработанного, на котором было написано всего одно слово. Сел на корточки, обхватил себя руками, скорчился. Очень хотелось заплакать, но плакать Фэб разучился.

— Что мне делать? — прошептал он. — Девочка, что же мне делать?..

Ответом ему был лишь слабый шелест листвы, да робкий птичий посвист где-то вдалеке.

— Что мне делать? — повторил Фэб едва слышно.

— А ведь их двое, — сказал рядом негромкий голос. — Их двое, Фэб. И деваться им некуда. Совсем. Не рано ли ты собрался умирать, Фэб? Не слишком ли ты малодушен?

— Будь ты проклят во веки веков, Атон, — не поднимая головы, ответил Фэб. — Я хотел поговорить с женой, а не с тобой. Но раз уж ты здесь... Он не Сэфес. И никогда им не будет. Тебе нечего здесь делать. Уходи.

— Он — не Сэфес, но и ты — не Встречающий, — ответил голос. — Поверь, я знаю, что ты испытываешь. И сочувствую тебе — невозможно не сочувствовать тому, кто потерял всю свою жизнь в одночасье. Но сейчас... Фэб, ты помнишь притчу о пороге?

— Помню, — Фэб, наконец, поднял глаза. — Не прогоняй путника от своего порога, он может оказаться... не тем, чем кажется.

— Он может оказаться богом, — тихо закончил Атон, усаживаясь на землю рядом с Фэбом.

Эрсай в этот раз принял облик рауф, почти такого же высокого, как сам Фэб, но не черноволосого, а светлого, с желтыми пронзительными глазами.

— Он не бог, — ответил Фэб. — Ты сам это отлично знаешь.

— Да? — прищурился Атон. — Откуда такая уверенность? Даже я этого не знаю, и не могу знать. Но... скажи мне, Фэб, много ли тебе известно случаев полностью совмещенного и работоспособного генома двух противоположных в круге рас; генома, способного маскироваться не по воле носителя, и проявляться ровно тогда, когда это требуется?

— Ни одного, — ответил Фэб. — Вернее, я читал, что...

— Вот тут ты не прав. Такой случай известен. Один — и не один. На самом деле он один, конечно же. За всё время наблюдений. И половина этого случая сейчас — у тебя в доме.

— Но...

— Фэб, ты всё узнаешь очень скоро. Собственно, я пришел тебя предупредить. Это — возвратный вариант. Полный круг. При частично сохранной памяти.

— Он сам про это знает? — с ужасом в голосе спросил Фэб.

— Только догадывается. И...

— Что?

— Для начала — продержи его у себя хотя бы сутки. Он скоро проснется, и, разумеется, тут же захочет рвануть к своему второму, а сейчас он там будет совершенно не к месту. Там работает полторы сотни человек, которым лучше не мешать. Но во имя всего святого, во что ты превратил дом?! Это же свалка, помойка, и у тебя даже есть нечего! Ты безобразно опустился.

— Мне было всё равно.

— Было? Теперь уже нет?

— Теперь... я не знаю, Атон. Это...

— Ну, договаривай.

— Это противоестественно! Я так не могу... Гира... Гира была женщиной, настолько, насколько это вообще возможно для любого живого существа, а он... Я до сих пор в шоке от того, что мне пришлось делать!!!

— Ты в шоке? — делано удивился Эрсай. — А теперь представь себе, в каком шоке он — ведь он в этом воплощении был воспитан и жил как обычный человек, мужчина, и не более того. Он само слово "гермо" впервые услышал три месяца назад! И уж никак не мог за столько короткое время ассоциировать это понятие с собой, и с тем, что он на самом деле из себя представляет! Ты в шоке? Зря. Соберись, сделай над собой усилие.

Фэб расширившимися глазами смотрел на Эрсай.

— Кошмар... — прошептал он. — Я и не думал... я видел его распоряжение, Эдри сбросила, но я и думать не мог... нет, иногда некоторые действительно... сами... но поводы обычно... совершенно другие, но не так... Боже мой...

— Вот тебе и "Боже мой", — невесело усмехнулся Эрсай. — Ладно, всё в порядке. Ты молодец — даже не скажешь, что ты второй раз в жизни развязываешь кого-то.

— Очень долго... — пробормотал Фэб. — Почти шесть часов... Атон, я не мог быстрее — он постоянно терял сознание, и приходилось ждать, но...

— Добавь к этому то, что до того, как попасть к тебе, он не спал несколько суток, и лишился литра крови, — закончил Эрсай. — Как ты думаешь, кто тебя вызвал туда, в степь?

— Ты? — Фэб с горьким пониманием посмотрел на Эрсай. — Ну, конечно... я бы мог догадаться.

— Всё не столь прозрачно, — серьезно ответил Атон. — Для вызова была еще одна причина. Но об этой причине он расскажет тебе сам. Думаю, тоже сегодня. Иди домой. Прибери там хоть немного. И надень на него штаны, а то он проснётся и невесть чего подумает. Еду я вам завезу чуть позже.

— Ты долго пробудешь воплощенным? — спросил Фэб.

— Еще не решил. Видимо, не очень. Моя помощь не потребовалась, они справились сами. По крайней мере — на этом этапе. Дальше покажет только время.

И эрсай исчез, не прощаясь, и не утруждая себя эффектами.

Фэб встал с земли, отряхнул колени, и направился обратно. Было уже совсем светло, над лесом поднялось яркое, оранжевое солнце. По небу плыли световые пятна, всполохи — там, в вышине, проходили по своим орбитам корабли погибших и выживших экипажей, секторальные станции Бардов, корабли официалов. Воздух пах недавним ночным дождем, молодой травой и листьями. На дорожку перед ним села крошечная лазурная птичка, испугано глянула на рауф, и стремительно взлетела, канув в листву где-то над головой.

Фэб остановился, глубоко вздохнул. Помимо воли к нему возвращалось то, что он считал навсегда, насовсем потерянным — впервые за эти месяцы ему отчаянно захотелось жить.

Он не умел и не хотел жить для себя. Он всю свою жизнь жил только для них, для тех, кого любил — для своей жены и для своего экипажа. А когда их не стало, Фэб словно потерял разом душу. Но сейчас душа возвращалась.

"Как про это сказать? — растерянно думал Встречающий. — А если... они же уйдут. Они точно уйдут. Я еще не видел второго, но я уже сейчас знаю... нет, невозможно. Не надо сейчас про это думать. Не надо. Лучше позже. А еще лучше — никогда".

Он вошел внутрь дома и огляделся, словно бы чужим взглядом. Да, Атон прав... Чудовищно. Повсюду — пыль, грязь, какие-то предметы, которые он сам зачем-то выволок из шкафов и ниш, и бросил где попало, не имея сил к ним прикоснуться. Вещи, старые разбитые приборы, посуда... одежда Гиры, ребят, его... всё вперемешку, всё разбросано... Гира была большой аккуратисткой, и, увидь она это всё сейчас... но ведь никогда уже не увидит. Фэб поднял с пола легкие брюки из полинявшей светлой ткани. Её. Она очень любила такие штанишки, и даже научилась шить их сама, хотя никакой необходимости в этом, конечно, не было... интересно, Иту подойдут? Наверное, он такой же худенький. Снова закололо сердце, Фэб поморщился, и без сил опустился в заваленное вещами и хламом кресло. Атон прав, надо собраться, не годится так.

Ит спал в точно такой же позе, в какой оставил его, уходя, Фэб. Рауф сел рядом, снова погладил пальцем шелковистую тонкую дорожку на худой спине. "Пожалуйста, пусть это будет... словно... словно ко мне приехали родные, — на самом деле родных у Фэба давным-давно не осталось. — Брат... или просто родственник... или сын... Бог, мне не важно! Мне не важно, и мне ничего не нужно, только бы не оставаться дальше одному, я не могу так... я не могу для себя".

Штаны пришлись впору. Ит, когда Фэб его одевал, не проснулся, лишь слабо дернулся, и едва слышно проговорил что-то сквозь сон. Совсем замученный. Ему без развязки после того, через что пришлось пройти, нужно и отдохнуть, и придти в себя, а уж после... Фэб на секунду зажмурился. Он знал, что в инфосети сейчас находится полная информация о том, где побывала секторальная станция, прежде чем добраться сюда, но сам он эту информацию еще не смотрел — взял только тот фрагмент, который спешно сбросила ему Эдри. Но и этого фрагмента оказалось достаточно для того, чтобы волосы встали дыбом. Пилот, человек по имени Ри, Ит, и его второй, Скрипач, сделали такое, что не то, что простому человеку или рауф, не каждому Барду или Сэфес было бы под силу. Да еще и троих Контролирующих с маской Сети в момент атаки сумели сюда доставить... живыми, пусть и условно. Информация, к сожалению, была весьма ограниченной, и подробностями не изобиловала.

В дверь деликатно постучали. Фэб встал.

— Открыто, — негромко сказал он.

Вошел Атон, а следом за ним — Эдри собственной персоной. Эта женщина-рауф была, ни много, ни мало координатором Орина. Маленькая, плотная, шерсть на голове пегая, бело-рыжая, глаза чудесного лилового оттенка, вот только сердилась в этот момент Эдри настолько сильно, что глаза, казалось, метали молнии.

Атон осуждающе покачал головой, Эдри сморщила нос и с неприязнью посмотрела на Фэба.

— Ужасная грязь, — констатировала она. — Как не совестно.

— Ты почему не убрал? — спросил Атон. — Мы же говорили.

— Я не успел, — Фэб решил не вдаваться в подробности. — Сейчас сделаю.

— Ты... развязал? — полуутвердительно спросила Эдри. Фэб кивнул. — Хорошо. Сейчас я посмотрю его, с твоего позволения. Нам нужна дополнительная информация для работы со вторым.

— Только не буди, — попросил Фэб.

— Не буду, — Эдри вдруг улыбнулась. — Я рада, что ты снова с нами. Мне было очень больно видеть, как ты уходишь.

— Спасибо. Атон, может быть, поможешь? — Фэб беспомощным взглядом обвел захламленную комнату.

— Ты слышала? — с деланным возмущением ответил тот. — Где это видано, чтобы Эрсай у Встречающих в доме убирали, а?

— Атон... тут их вещи... я не могу, мне просто больно очень... — Фэб сел в кресло. — Извини.

— С этого следовало начать, — Эрсай печально покачал головой. — Ладно, говори, что куда.

— Куда угодно.

— Я заберу вещи в центр, — вызвалась Эдри. — Сложим где-нибудь, а потом, как будешь в силах, разберешь всё сам. Договорились? Вот и хорошо. Атон, подгони катер сюда поближе, сейчас в четыре руки...

— Я помогу, — Фэб с усилием встал. — Тут всего слишком много.

Часа через два дом выглядел уже более ли менее пристойно. Эдри отправила катер с вещами в учебный центр, Атон и Фэб кое-как расставили уцелевшую мебель — Фэб после смерти жены переломал почти всё. Тронуть обе детские ни у кого не поднялась рука, и Встречающий, поколебавшись, предложил их просто закрыть — это был тот кусочек памяти о жене, с которым он не смог бы расстаться под страхом смерти.

— Какая же она была добрая, — печально сказала Эдри, когда дверь второй детской закрылась, а потом намертво вросла в стену. — Мне страшно жаль, Фэб. Детки ее очень любили... да вообще все любили...

— А своих у нас не было, — тихо ответил он. — Знаешь, этот мир, он несправедлив по сути своей.

— Не говори так. Это не ты говоришь, а твоё горе. Соберись, на самом деле. Соберись. Ты уже показал, что ты можешь быть сильным. Даже сильнее, чем ты сам про себя думал.

— Хорошо, — Фэб тряхнул головой и выпрямился. — Эдри, что мне делать дальше?

— Да ничего особенного. Разбудишь, покормишь. Уговоришь остаться до завтра. Думаю, что тем для разговора у вас может оказаться больше, чем ты сейчас предполагаешь. Потом вызови меня. У меня... — Эдри с сомнением посмотрела на Фэба. — А, ладно! Всё равно ведь узнаешь. У меня есть информация для них троих, которую я обязана им передать, как координатор. Больше ничего не скажу. И не проси.

— Да я и не просил, — ответил Встречающий.

— Вот и славно. Фэб, прежде чем его будить, приведи себя в порядок, пожалуйста. Ты выглядишь, как... — Эдри замялась, подыскивая подходящее слово. — Как ночной кошмар.

— А я и есть ночной кошмар, — усмехнулся Фэб. — Мною только молодых гермо пугать.

— Тьфу. Всё, я полетела.

— Подожди. Эдри, как там его второй?

— Хорошо. Нет, на самом деле хорошо. Отчет идет в инфосеть непрерывно, можешь сам посмотреть.

— Посмотрю, — пообещал Фэб. — А... Эдри, какой он?

— Рыжий, — засмеялась женщина. — Точно такой же, только рыжий. Завтра сам увидишь.

* * *

Тепло. За настежь распахнутым окном — тепло, и солнце, отфильтрованное листвой, и птичий щебет. Лето? Наверное. Вчера было лето, и сегодня тоже... или это было не вчера? Слабый ветерок прошелся по комнате, дрогнула ажурная легкая тень на полу.

Несколько минут Ит лежал неподвижно, настороженно прислушиваясь к себе. Нет, ничего не осталось. Ни боли, ни тошноты, ни головокружения. Только приятная слабость. Словно... словно с плеч свалился, наконец, какой-то неимоверно тяжелый груз.

"А ведь мы дошли, — подумал он с тихим восторгом. — Не верю. Невероятно... Черт, а есть как хочется. Интересно, где моя одежда?"

Он осторожно сел, огляделся. Комната, в которой он сейчас находился, была большой, светлой, и имела форму длинного прямоугольника. Широченная и низкая кровать, на которой он до этого спал, стояла подле окна, выходившего в сильно запущенный сад. На подоконнике стояло блюдечко с зернами, но птиц не было видно, хотя щебет раздавался часто, то тут, то там, совсем рядом.