В зале мы повесили на колонны несколько софитов, стреножили верблюдов и пошли обследовать помещения за задней стеной.
Первая слева дверь оказалась началом наполовину засыпанного щебнем коридора, который вел в недра скалы, вторая выходила в просторную вытянутую комнату со ступенчатыми стенами и потолком на разных уровнях. По краям комнаты имелись небольшие каменные стенки типа ширм, за которыми были четырехугольные углубления в полу, в центре которых находились круглые отверстия. В них по небольшим желобкам, которые скрывались в стенах самой комнаты, текла тонкими струями вода.
— Ого! — сказал Йорген нарочито бодрым голосом. — Туалет типа "сортир"! Я отсюда пить не стану!
— Акмэ, — ехидно улыбнулась Сибилла, — я сомневаюсь, что тут отдыхали ребята вроде тебя, которые перепутали колодец с сортиром.
Она окунула в воду щуп химического анализатора, который крепился к ее КПК. Йорген пузырился от негодования, крича и размахивая руками, объясняя "самой умной женщине на Марсе", что даже если дерьмо окаменелое, он не опустится до такого. А запасов его воды хватит до Персеполиса.
Анализатор показал, что вода в колодце чистейшая и почти без примесей, но Йоргена это не убеждало, а Сибилла принялась за биологический анализ.
Оставшиеся два прохода оказались один предбанником, уходящим вниз глубокой шахтой без малейшего намека на ступеньки, а другой — таким же коридором, как и самый первый. Мы решили, что исследовательские и археологические работы не входят в цели и задачи нашей экспедиции: Сибилла прошла метров на пятнадцать вглубь и сказала, что ничего подозрительного не видит, а коридор дальше начинает сильно сужаться, так что можно проползти только на четвереньках.
Вариант для ночлега оставался один, и мы с туристами стали перебираться в комнату с колодцами.
Перенесли лампы из зала, поставили в коридорах датчики движения и видеокамеры. В комнате появился свет, складной походный столик, стали распаковываться рюкзаки и раскладываться спальники, включили портативные обогреватели: в комнате царила промозглая сырость из-за воды.
Крис робко спросил, где тут туалет, Йорген начал было показывать на колодцы, но получил от Сибиллы небольшой удар локтем под ребра, а я развел руками — сразу сильно резануло плечо — и, махнув в сторону зала, где между колоннами стояли стреноженные верблюды, сказал:
— За верблюдами — везде, ну... где удобнее...
Крис выпучил глаза и ушел в зал. Я на всякий случай выглянул за ним и еле успел поймать стеснительного американца при входе в коридор: еще три шага — и сработал бы датчик движения, а мы оглохли бы от воя сигнализации.
Я, Йорген, Сибилла и полковник расположились возле выхода. Йорген копался в углу со своим спальником.
— Блин! — воскликнул он. — Смотри, какая хрень.
Он держал в руках пучок каких-то голубовато-белых перьев.
Я внимательно разглядывал их, потом взглянул на Йоргена.
— Ты думаешь, тут бывали юварки? — поинтересовался я.
— А чего тут думать? — Йорген отшвырнул перья в сторону. — Говорил же я: место поганое.
— Не дрейфь, старик! — Я махнул рукой. — Отобьемся, если что. На вахте один будет в комнате, а один в зале — к верблюдам иногда выходить.
Ирина наконец поймала меня и сказала, что будет немедленно извлекать пулю, пока не началось заражение крови. Сибилла скромно поинтересовалась — а как часто Ирина вынимала пули из людей? Та немного смутилась, но потом гордо заявила, что проходила медподготовку перед полетом и перевязывала ожоги, даже вправляла вывихи.
— Это немного другая тема, — закивала Сибилла деликатно. — Поверьте, Ирина, я вытаскивала добрую сотню пуль, штук пять даже сама у себя.
— Я хочу попробовать, — сказала Ирина твердо, — я буду предельно аккуратна, я должна...
— Я не сомневаюсь в ваших способностях, — невозмутимо ответила Сибилла, — аккуратность здесь необходима, но самое главное — это уверенность и опыт...
— Когда-то надо начинать, — быстро парировала девушка моей мечты.
— Я думаю, нужно узнать мнение пациента. — Сибилла бесстрастно взглянула на меня. — Что скажешь, Странный?
Я понял, что попался: желание Ирины помочь мне имело огромную силу, и, если я откажусь от ее помощи, я рискую ее обидеть своим недоверием. Ирина смотрела на меня умоляющими глазами, и я изо всех сил старался не думать, что в глазах двух женщин есть маленький отблеск природной кровожадности.
— Ну что я могу сказать... — Я пытался сделать равнодушно-философское выражение лица. — Это все-таки не пересадка мозга — конечно, я могу полностью вам доверять, и...
— Вот и хорошо, — быстро проговорила Ирина, — я готова: что надо делать?
— Если женщина хочет помочь мужчине, лучше ей не мешать, — изрекла Сибилла глубокомысленно. — Я буду руководить, а вы меня слушайтесь, Ирэн, хорошо?
— Конечно! — Глаза Ирины светились заботой обо мне.
— И если что-то пойдет не так, я подстрахую, — добавила Сибилла.
— Все будет отлично. — Мой милый гид деловито кивнула.
Я вздохнул и принялся снимать повязку, наложенную Азизом.
Туристы в это время пытались поужинать, кто-то уже залез в спальник, кто-то вел непринужденную беседу. Полковника перевязывал Йорген, а Азиз сам менял повязку. Я чувствовал некую неловкость за то, что мной занимается целая бригада хирургов.
Сибилла вынула из своего рюкзака потертую металлическую коробочку, выкрашенную болотно-зеленой краской, местами облупившейся, с красным крестом и продавленной на крышке надписью "Himself a surgeon" и, подключив ее к питанию своего комбеза, нажала сетевую клавишу. Загорелся красный индикаторный огонек, говорящий о том, что содержимое коробки подвергается дезинфекции. Очень удобный полевой набор хирурга со встроенными внутри кварцевыми лампами и электромагнитными стерилизующими генераторами. Стоит очень дорого и обычно воруется с военных складов.
— Руки, — лаконично произнесла Сибилла, протягивая Ирине пачку антисептических салфеток.
Ирина стала тщательно обтирать ладони и пальцы. Сибилла вытащила из аптечки упаковку с резиновыми перчатками и тоже протянула Ирине, надорвав упаковку. Затем вытерла руки сама и тоже надела перчатки. Я понял, что Сибилла преподает урок хирургии: обычно она делала все гораздо проще.
Я развязал повязку и аккуратно снял, морщась от боли, застывший кусок бинта-спрея, нанесенный Азизом. Обнажилась почерневшая дырка в плече с потемневшими рваными краями с запекшейся кровью.
Сибилла приготовила стерильные тампоны и стала отдавать указания:
— Обработай перекисью. — Она неожиданно перешла с Ириной на "ты".
Ирина кивнула, взяв в руки смоченный тампон. Плечо горело. Кожу стало приятно холодить — Ирина бережно водила вокруг раны и медленно промакивала края.
— Интенсивнее и везде. — Индикаторный огонек на хирургическом ящичке сменился на зеленый. — Анестезию выше входного отверстия.
— Он же пил из своей фляги алкоголь, — неуверенно произнесла Ирина, — вдруг не подействует?
— Ничего страшного — коли двойную.
— Хорошо. — Ирина послушно взяла шприц-тюбик покрупнее, и я ощутил легкий толчок в районе сустава: кожа почти ничего не чувствовала, кроме расползающейся ледяной прохлады.
— Потерпи немножко, Дэн, — тихо пробормотала Ирина, сосредоточенно нахмурив брови.
— Я вообще ничего не чувствую, — улыбнулся я, отметив легкое головокружение.
Сибилла откинула крышку ящичка и, вынув оттуда скальпель, протянула Ирине.
— Сделай два неглубоких диаметральных надреза на коже по краям раны, чуть больше сантиметра.
— Да. — Ирина опять кивнула и взяла скальпель двумя пальцами, как сигарету.
— Вот так держи. — Сибилла показала руку со сложенными пальцами.
— Так? — Ирина повторила позицию пальцев Охотницы.
— Да.
Я почувствовал ноющую боль: руки Ирины слегка тряслись.
— Спокойнее, — комментировала Сибилла, — увереннее: он не помрет.
Проникающее движение, вдруг рана на секунду вспыхивает болью — и что-то теплое растекается вокруг. Я с силой стиснул зубы и глубоко вдохнул, глянув на плечо, — пошла кровь. Ирина вскрикнула:
— Ой, что я сделала! Дэн, извини, тебе больно?! — Глаза ее расширились от ужаса, она тяжело дышала.
— Мне нормально, Ира, — выдавил я, — не волнуйся.
— Спокойно! — громко сказала Сибилла, промакивая рану тампоном с перекисью. Перекись пузырилась, наполняя воздух металлическим запахом.
— У него кровь пошла! — Ирина побледнела.
— Все нормально, — успокоила Сибилла, — так и должно быть! Ты хотела научиться?
— Да-да, все в порядке, — пробормотала Ирина, приходя в себя.
Сибилла достала длинные, сложной формы щипцы, отдаленно напоминающие портняжные ножницы, только поизящнее и ослепительно полированные.
— Видела на курсах своих такое? — спросила она. — Это зеркала...
— Зеркала Киллиана, — машинально докончила Ирина слегка дрожащим голосом.
— Вот, — кивнула Сибилла, — бери это и раздвигай аккуратненько волокна, прямо по раневому каналу, шаг за шагом, при малейшем сопротивлении тканей останавливайся, я буду тампонировать. Ага?
— Я не смогу, — тяжело вздохнула Ирина.
— Сможешь, — с нажимом произнесла Сибилла, с жесткими интонациями в голосе. — Это мой мужик или твой?
Кровь прилила к щекам Ирины.
— Бери и вот так: раз-раз-раз, — показывала Сибилла, — вспоминай, как вам там показывали. Чувствуй каждое движение и не психуй. Рана неглубокая, все нормально.
Я сосредоточенно наблюдал, как полковник с Азизом резались в карты под одним из софитов, изредка поглядывая на меня и ободряюще подмигивая.
Ирина взяла инструмент, глубоко вздохнула и крепко зажмурилась. Я ободряюще улыбнулся.
— Не бойся, Ира, — сказал я, — у тебя получится.
Она медленно начала вводить инструмент в рану. По руке стала расползаться обжигающая боль. Я стиснул зубы опять и немного поморщился, задержав дыхание.
— Вот так, — кивала Сибилла, промокая тампонами набегающую кровь, — еще... еще... плавнее... да... вот так...
Боль доползла до головы и поглотила меня на какое-то время, а потом притупилась.
— Я ничего не вижу, — пробормотала Ирина. — Дэн, не больно?
Я помотал головой, сжав кулак здоровой руки до побеления костяшек пальцев.
— Попробуй левее или правее, — подсказала Сибилла, продолжая вытирать кровь тампонами.
Я пытался сосредоточиться на каменной кладке, на спящих лицах туристов и их мерном посапывании, перемежаемом негромким бормотанием. Я представлял себе свои прошлые ранения — некоторые из них были и посерьезнее, — раненых товарищей... Я купался в волнах боли и чувствовал, что она как огромный водоворот, — но если его направить не к себе, а от себя, становилось немного полегче.
Сибилла включила фонарик и стала светить прямо в рану.
— Вон там, — воскликнула Ирина, — что-то черненькое! Посвети правее...
— Ага, — удовлетворенно произнесла Сиб, — попалась, которая кусалась!
Она вынула длинные и тонкие щипцы со слегка изогнутым кончиком:
— Перехватывай, а я буду держать. — Сибилла приняла у Ирины инструмент, а ей протянула щипцы.
— Смотри внимательно в отражение, сперва нащупай края, потом подергай аккуратно на себя и немного в стороны, как поддастся — вынимай.
— Хорошо. — Брови Ирины опять нахмурились: для нее перестало существовать все вокруг — она видела пулю, она ее нашла.
— Только не тяни: кровь натекает.
Ирина кивнула.
— Ну, Странный, — сказала Сибилла бодрым голосом, — сейчас все будет!
Плечо пронзила резкая боль, потом еще, а потом все взорвалось. Я стиснул зубы что есть мочи и немного крякнул, прессуя воздух в легких до состояния окружающих меня камней. В глазах и в мозгу неожиданно наступила ночь, и я посильнее стиснул кулак, который и так дрожал от напряжения.
— Вот и все! — торжественно объявила Сиб. — Операция прошла успешно: больной будет жить, и скорей всего — долго и счастливо!
— У меня получилось! — воскликнула Ирина. — Дэн, ты как?! Очень больно?
— Что ты, Ира, — с легкой хрипотцой проговорил я, и каждое слово отдавалось пульсирующей болью в плече. — Ты просто супер все сделала!
— Да ладно тебе, — виноватым голосом сказала она, — я так все неуклюже... Просто надо уметь... уметь все...
— Нормально ты все сделала. — Сибилла обрабатывала рану раствором пенициллина и антибиотиками. — Для первого раза вообще неплохо получилось. Врожденный талант!
— Вы меня специально расхваливаете, — смутилась Ирина.
— Во-первых, давай уже на "ты". — Сибилла вдевала в иголку шелковую нить, скосив глаза к переносице. — А во-вторых — делать мне нечего, расхваливать еще всяких практиканток с медкурсов!
— Вот она! — торжественно сказала Ирина, поднося к моим глазам хирургические щипцы.
Голова моя еще кружилась, а туловище стало ощутимо лихорадить и слегка потряхивать. Я сфокусировал зрение: в зажиме щипцов торчал бесформенный кусочек свинца, покрытый бордовыми сгустками темной кровавой слизи. Пальцы Ирины вновь заметно дрожали. И пальцы, и щипцы были тоже измазаны пятнами крови. Ирина смотрела попеременно то на меня, то на пулю, и глаза моего гида занимали для меня полнеба.
— Спасибо, мой милый доктор, — слабо улыбнулся я Ирине.
— Ты же не возражаешь, Странноватый, если я тебя подштопаю? А то ты какой-то дырявый, — весело сказала Сибилла.
— Валяй, — промямлил я, — надеюсь, штопка будет художественной?
— Конечно! — Сибилла округлила свои темно-карие глаза. — Я вышью тебе сценку охоты марсиан на дикий шагающий танк!
Йорген заржал, как дромадер, хлебнувший спирта, Аюми вскрикнула во сне и перевернулась на бок. Сибилла зашикала на нашего достойнейшего эсквайра, покрутив указательным пальцем у виска. Уколов ее иголки я уже почти не ощущал.
— А это тебе больно? — спросила Ирина, отложив пулю на расстеленную на полу клеенку, на которой возвышалась кучка окровавленных ватных тампонов.
— Это ему — как укусы дикого марсианского гнуса, — срифмовала за меня Сибилла.
Ирина гладила меня по голове, а полковник с Азизом доигрывали очередную партию и лукаво улыбались оба.
— Так, — произнес я. — Первая смена дежурства — мы с Йоргеном.
— Так, — в тон мне, нахмурясь, сказала Сибилла. — Охотник Странный сейчас отправляется баиньки! И без возражений — ты сейчас никакой будешь. Вот когда поспишь, тогда...
— Зачэм ему дэжурить, э? — отозвался Азиз. — Ми с полковником справимся во вторую смену.
— Во вторую смену я буду дежурить или с Йоргеном, или с Сибиллой, — твердо сказал я.
— Ти мнэ нэ верищ, Странний? — Азиз округлил глаза.
— Верю, — ответил я, — но на вахте должен быть один раненый — один здоровый: так уж вышло. Это приказ.
— Ну раз приказ... — Полковник хитро улыбнулся.
