Ковчег

Лично мне по душе была идея оставить земную секунду для расчётов, а для быта ввести местную. И переименовать её, чтобы не было путаницы. Есть же русские слова — миг, мгновенье. Вот и пусть будут сутки из двадцати четырёх привычных часов, в которых шестьдесят привычных минут, состоящих из шестидесяти ммм... более менее привычных мгновений. А для технарей оставим секунду 'земную'.

Эту идею я всячески лоббировал на наших, так сказать 'научных советах'. Пока особых успехов не достиг, но, как говорится, вода камень точит.

Да, так на чём я остановился? Часы у нас изготовлялись при лаборатории мер и стандартов.

Меры и стандарты... А также допуски, посадки и прочие вещи, которых мы обычно не замечаем, а некоторые так даже и вообще о существовании этих 'странных вещей' и не подозревают. Но без них само существование современной промышленности, а значит, и цивилизации, невозможно.

Вот и пришлось создавать лабораторию. Не такую, конечно, как знаменитый Deutsches Institut für Normung, где задачи стандартизации решают двадцать шесть тысяч сотрудников. У нас любого министра удар бы хватил, если бы ему объявили, что столько народу из реального сектора надо перебросить на 'перекладывание бумажек'. Нет. Пока что мы убавили от количества сотрудников DIN три нолика, и ограничились персоналом в двадцать три человека. Тем более, что задача разработки новых стандартов перед ними не стояла. Не до того. Пока что надо было всего лишь в кратчайшие сроки организовать переброску на Ковчег наиболее полной земной базы по стандартам, и обеспечить стандартизацию выпускающейся здесь продукции.

В качестве наиболее подходящей системы после недолгих прений выбрали ISO, как более современную относительно ГОСТ СССР или России.

Конечно, двадцать три человека для нашей быстроразвивающейся (по крайней мере, в планах) промышленности — это капля в море, поэтому уже сейчас пришлось позаботиться подготовкой кадров. Ввиду отсутствия и преподавателей, и материальной базы, решили применить средневековую схему обучения: к опытным работникам приставили учеников. Пусть учат. Это в их же интересах. Либо обучат себе помощников, либо будут всё тянуть сами.

Подобную схему обучения решили применять во всех областях, не требующих академических знаний. Узкоспециальные знания ученики получали прямо на месте, а всякую лабуду типа этики, эстетики, философии и продажной девки властей — истории временно решили опустить. Это всё можно будет выучить и потом. Так что, с учётом вышесказанного и того, что в ученики молодежь определялась с пятнадцати лет, более-менее подкованные специалисты должны были получаться уже на втором-третьем году обучения, а значит — лет на пять быстрее, чем на Земле.

Да, это я отвлёкся... На часы я сейчас смотрел, чтобы узнать, сколько времени осталось на очередное совещание, посвящённое ещё одной животрепещущей теме — введению на Ковчеге товарно-денежных отношений.

Сейчас у нас из бессмертного тандема — стимулятора человеческой жизнедеятельности, широко известного под названием 'кнут и пряник' наблюдался явный перевес в сторону кнута.

Нужны были и поощрительные меры. Конечно, про грамоты, ордена и переходящие флаги какого-нибудь цвета никто не забывать не собирался, но самым лучшим инструментом, превращающим людей в постоянно пашущих рабов на абсолютно добровольных началах, во все времена являлись старые добрые денежные знаки.

То, что деньги мы собирались ввести исключительно 'электронные' — это было даже не полбеды, а гораздо меньше. Основной вопрос философии заключался в том, какие зарплаты положить людям, и какие цены установить на товары.

Между прочим, ужасно сложный вопрос.

Либеральные экономисты любят талдычить, что при социализме цены на товары и услуги не имеют ничего общего с рыночной стоимостью тех же товаров и услуг. Но ведь, если копнуть глубже, как это ни парадоксально звучит, цены на многие товары не имеют ничего общего с их рыночной стоимостью и при 'рыночной' экономике. Цена на энергоносители, например, определяется не столько соотношением предложения и потребления, и даже не аппетитами относительно небольшой группы добытчиков, сколько аппетитами тоже не очень многочисленной группы биржевых спекулянтов и государственным налоговым прессом странах-потребителях. Цены на продукты питания держатся относительно низкими за счёт дотаций, которые 'рыночные' правительства перебрасывают с того же топлива, например...

В общем, поскольку, во-первых, глупо бы было драть налоги с самих себя, а во-вторых, нам только оравы налоговиков-дармоедов здесь не хватало — какие из товаров будут продаваться с большой наценкой, а какие ниже себестоимости, предстояло решить волюнтаристским путём. Госплан совместно с Минфином трудились, не покладая рук, а особо важные или самые спорные вопросы выносились 'наверх', то есть ко мне. И вот тут-то мы и начинали совещаться до потери пульса...

Однако сегодня попрепираться на тему цено— и зарплатообразования мне было не суждено. Позвонил Дед, и попросил подняться к нему. Значит, опять что-то стряслось.

* * *

'Мой статус 'Вконтакте' намекает на секс,

Я девочка-шик, да, я девочка-блеск.'

— Верка, сделай тише! Мымра услышит, прибьёт!

— Это беременным нельзя. Нам уже можно, — огрызнулась Верка, девица лет двадцати пяти с немного отдуловатым лицом и всклокоченными русыми волосами, одетая, как и все здесь, в лёгкий цветастый халатик, выбранный из громадной кучи сэкондхэнда на центральном вещевом складе.

— Если у нас так орёт, то через стенку у беременных тоже неслабая громкость, — резонно возразила её оппонентка, после чего Верка всё же изволила немного прикрутить громкость стоящего на тумбочке видавшего виды бумбокса, хотя и огрызнулась:

— И вообще! Чего ты так трепыхаешься? Дальше леса не пошлют, меньше бригады не дадут...

— Смелая ты наша... — саркастически заметила третья находящаяся в комнате девица, занятая накрашиванием губ дефицитной в этих местах помадой. — Я бы посмотрела на то, что от тебя останется, после того, как тебя вся бригада пропустит...

'Очки от Гуччи, мои губки надуты,

Меня этой ночью ждут все клубы.'

— Вся сразу не пропустит... — отмахнулась Верка, завистливо покосившись на заветный тюбик. — Строго по очереди, и только передовикам производства. А как забеременею, снова сюда.

— Если успеешь... — презрительно скривилась 'третья красотка', закончив процесс наведения красоты и придирчиво разглядывая результат в небольшое зеркальце. — Вспомни, как шестую бригаду три месяца назад какая-то очередная зараза выкосила. Всех поголовно, и мужиков, и баб... И вертухаи не спаслись. Кстати, мой Петя-вертолётчик говорил, что вчера опять вывозил куда-то спецуру и карантинщиков. Может, на учения, а может... Так что я уж лучше останусь тут. Да, а где консервная банка из-под тушёнки, что я позавчера приносила? Петьке сдать нужно. Тут за каждую мелкую железячку все мозги прокомпостируют...

— На, бери! — вытянула Верка банку из своей тумбочки. — И вообще, нужна ты больно своему Петьке! Поматросит, и бросит. Привезут новеньких, выберет он себе какую-нибудь покрасивше...

— Не... Покрасивше до него разберут. Тут ещё не все шишки, и покруче, чем он, отоварены. Так что я — вне конкуренции. И обратно 'на передовую' не поеду. Ладно. Пока, детки! Я пошла!

''Ветер', 'Брандо', 'Рум-бар' и 'Сова',

Все тёлочки мои со мной как всегда.

Приключения на жопу, наш выход в свет.

В ночь пятницы для нас запретов нет'.

Хоть бумбокс сейчас орал и потише, стука закрываемой двери из-за издаваемых им звуков, гордо именующихся песней, слышно не было.

— Вот же ж зараза!... — возмутилась Верка, едва закрылась дверь. Приехала со своей Хохляндии, там у меня клиентов из-под носа уводила, и тут устроилась нехило... Шлюха!

— А ты кто? — хмыкнула всё та же девица, что предлагала убавить звук. — И я?

— И мы шлюхи, — согласно кивнула любительница громкой музыки, нервно шаря в своей сумочке, такой же сэкондхэндовской, как и халатик. — Так чего она тут из себя королеву строит?

'Мы любим водку с ред-буллом и танцевать,

Завтра не надо рано вставать.'

Наконец Верка нашарила, что искала, и вытянула на белый свет мятую сигарету.

— Ты что, сдурела? — возмутилась её соседка по комнате. — Ладно, прослушку ты может быть, заглушила, но в камеры-то всё видно. Хочешь, чтобы лишили родительских прав и выперли в штрафную бригаду? Так они это мигом...

— Не дрейфь, Ленок! Дальше ле...

— Слышала уже! А ну, марш отсюда с сигаретой! Не только себя, но и меня подставляешь! За недонесение вместе с тобой накажут! Они ж любой повод используют, чтобы ребёнка отобрать!

'Мы любим смеяться, е...'

— Мымра идёт! — в приоткрывшуюся дверь просунулась короткоостриженная женская голова, и, выкрикнув предупреждение, исчезла так же быстро, как и появилась.

'Перед этим, правда, нам нужно нажраться...'

— Выключай бубнилку! Выбрось сигарету!

'Ветер', 'Брандо', 'Рум...' — бумбокс чудом не слетел на пол от резкого тычка в клавишу включения приёмника.

'...верьте,

Но приснилось ночью мне

Будто принц за мной примчался

На серебряном коне'

Приёмник был настроен на местный аналог 'Ретро-ФМ'.

Верка заполошно заметалась по комнате в поисках места, куда бы можно было спрятать сигарету.

— В окно выкидывай!... В окно! — сдавленным голосом прошипела Ленка, поправляя покрывало на своей постели. — Видео она может быть, и не просмотрит, но если найдёт её здесь!...

Верка подлетела к окну, выбросила вещдок преступления в форточку. После чего кинулась поправлять одеяло на своей постели. Несмотря на всю показную браваду, отправляться обратно на 'передний край' она спешила не сильно.

Когда дверь распахнулась, и на пороге появилась виновница переполоха — сухая, как вобла, комендантша общежития при роддоме Александра Владимировна в сопровождении хромой вахтёрши тёти Лиды, товарки чинно сидели на грубо сколоченных табуретках у придвинутого к окну столика, и делали вид, что увлечённо рассматривают редких в рабочее время прохожих.

— Здравствуйте, Александра Владимировна! — хором поприветствовали начальство постоялицы.

Комендантша, она же Мымра, не отвечая на приветствие, обвела помещение пристальным взглядом водянистых глаз, потянула носом воздух, и, недобро прищурившись, уставилась на подружек.

— Нарушаем, 'кормящие матери'?

— Как можно?! — возмутилась Верка. Да мы!... — под холодным взглядом Мымры она осекшись, умолкла.

— Лидия, тумбочки проверь, — скомандовала комендантша своей спутнице, и пока та выполняла приказ, медленно прошлась по комнате.

Хоть злосчастная сигарета была выброшена, подружки затаили дыхание. Мымра славилась умением находить причины для наказания даже там, где, казалось бы, найти их было невозможно.

'А когда мой сон растаял, как ночные облака...'

Комендантша задумчиво посмотрела на музыкальный центр и ткнула в клавишу воспроизведения.

'Каждый первый в клубе меня знает,

Ди-джей для меня этот трек играет.

Пять шотов на баре, в руке уже третий,

Бармен, налей ещё! Мы же не дети.'

— Так-так... — Мымра поводила головой туда-сюда, словно локатором, и безошибочно направилась к Веркиной сумочке. Высыпав её содержимое на кровать, комендантша разочарованно скривилась. Ожидаемого результата не вышло. Однако на этом, и на отрицательном кивке тёти Лиды после осмотра тумбочек и заглядывания под матрацы, осмотр закончен не был. Мымра поднесла сумку к носу, и с шумом втянула воздух.

Глаза её торжествующе блеснули.

— Ну? — обернулась она к замершим подругам, ласково улыбаясь и склонив голову набок.

— Меня Миша... мой знакомый. Попросил передать пачку сигарет другу. Я передала. А что, нельзя? — наивно захлопала глазами Верка.

— А ну-ка дыхни! — подошла к ней вплотную комендантша.

— Хху! — от души выдохнула подозреваемая.

— Не курила, — разочарованно констатировала Мымра, и обернулась к дверям.

Верка радостно улыбнулась.

— А если я запись посмотрю? — внезапно обернулась Александра Владимировна. — Ну?! — грозно насупилась она, глядя на вздрогнувшую нарушительницу.

— Но ведь я же не курила... — принялась оправдываться та.

— Два предупреждения с занесением в личное дело, — холодно отрезала комендантша. За попытку нарушения режима и за попытку обмана. Ещё одно нарушение... И ты знаешь, что будет, — обвиняемая поникла головой. — Тебе — устное предупреждение. Без занесения. Пока... За равнодушие к судьбе подруги. Ведь видела же, что нарушает, почему не отговорила? Где Наталья? — резко сменила она тему, кивнув на третью кровать.

— Ушла в город, — доложила Елена, преданно заглядывая в глаза начальству

— За два часа до кормления? Не вернётся к назначенному времени — получит предупреждение. С занесением, — Мымра снова развернулась к двери, и, теперь уже не оглядываясь, покинула помещение. За ней засеменила тетя Лида, бросив сочувственный взгляд на подружек.

Те, переведя дух, снова опустились на свои табуретки.

'Приключения на жопу, наш выход в свет.

В ночь пятницы для нас запретов нет'.

Бумбокс доиграл песню до конца, и принялся за следующую.

'Тебе не нравится дым, чёрт с ним.

Он убивает слова. Кругом голова'.

* * *

— Таким образом, волна 'исламских революций' докатилась и до нас... — закончил доклад папаша Мюллер.

М-дя... Предчувствия меня не обманули. Вообще, такое впечатление, что северный пушной зверёк забросил все свои дела, и постоянно крутится вокруг нас, пытаясь подкрасться то с одной, то с другой стороны.

Сейчас он решил подкинуть нам, точнее нашим сомалийцам, вирус революционного настроения, широко распространившийся в последнее время по африканским и азиатским странам. Сомалийцы и без того были почти анархисты, а теперь...

Светлым моментом в этой ситуации было то, что революционный кризис поразил в основном города. Которых в Сомали почти нет, а на подконтрольной нам территории таковой и вовсе наблюдается только один.

Но если учесть, что этот единственный город являлся также и нашим единственным портом, обеспечивающим значительную часть грузопотока на Ковчег... То взгляд на сложившуюся ситуацию в корне менялся.

— Как вы понимаете, прибегнуть к силовым методам решения вопроса после событий, например, в Ливии, мы не можем... — заговорил Василий Иосифович после паузы, в ходе которой мы, а точнее, я, как единственный из троих, находившихся в 'пентхаусе' Деда, не ознакомленный до этого времени с неприятными новостями, должен был собраться с мыслями...

На это заявление я отреагировал понимающим кивком. Штаты и их союзники мало того, что вмешались, казалось бы, во внутриливийский спор, но ещё и поддержали в нём абсолютно нелегитимную оппозицию. То есть в случае применения нами силы мы могли оказаться в той же ситуации, что и Каддафи. Даже хуже, ибо нас сковырнуть с таким трудом завоеванной территории было ещё легче.