— Ты плохо знаешь Ли, — юной къёкецуки почти удалось принять сидячее положение. — Если точнее, то ты вообще его не знаешь. За бой с его участием я не боюсь, но теперь стоит все-таки предпринять еще одну важную вещь.
— И что же ты можешь, когда от тебя осталось только умирающее тело и почти померкший разум? — попытался рассмеяться наемник, но согнулся в приступе резкой боли.
— Высокомерный дурак, — покачала головой къёкецуки. — В высших семьях за эти годы и вправду ничего не менялось. Наша суть, она ведь смешалась, а значит...
Сложив свою ладонь "лодочкой", Ёми аккуратно набрала в нее кровь, сочащуюся между пластин катабира. Слова, понять значение которых, был бы не в силах ни один имперский толмач, прозвучали на грязной улице торжественно и даже как-то радостно. Кровавый туман, что быстро стал подниматься над пальцами къёкецуки, сразу же засвидетельствовал тот факт, что результат достигнут. Красные глаза убийцы округлились в паническом изумлении.
— Нет! Этого не может быть! Моя кровь чище!
Но, несмотря на эти крики, в артериях наемника уже вскипал бурлящий кипяток, сменивший собой тот холодный мерный поток, что с рождения тек внутри у демона.
— Нет! Так не может, так не должно быть! — посланник Ляоляна бился в бессильной яростной агонии, медленно сползая вниз. — Никто из диких не может превзойти нас!
— Ты прав, — безразлично откликнулась Ёми.
— Как? — несмотря на то, что его по-прежнему колотило, мертвый демон с трудом, но сумел сфокусировать свой взгляд на противнице. — Ты?!
Узнавание, ярость, страх близкой смерти и еще большее удивление окончательно подкосили убийцу, и он безвольной изломанной куклой рухнул у основания стены. Глаза наемника слезились, как если бы вдруг мертвый демон научился по-настоящему плакать, а изо рта его все чаще вырывались красные клубящиеся сгустки пара.
— Но почему? Ведь мы оба теперь умрем, — простонал он, уже не видя ту, с которой говорил. — И это... Это ведь не смерть...
— Это гораздо хуже, — кивнула Ёми. — Самое страшное, что может случиться с любым из нас, после чего лишь пустота и полное развоплощение.
— Так почему же? Почему ТЫ делаешь это ради какого-то человека?!
Ей тоже было больно, но Ёми искренне рассмеялась. Ей вспомнилась зимняя степь, через которую они шли множество дней, и чистый морозный воздух, такой приятный и свежий после затхлых подвалов сигумо. Тогда она смеялась также открыто и радостно, впервые за долгие годы вновь почувствовав вкус настоящей жизни.
— Ты и я — мы станем знаком и предупреждением для тех, кто вдруг захочет снова объявить добычей человека, за жизнью которого вы столь дерзко явились сюда. Чтобы никто и никогда из нашего проклятого племени не решился бы больше на такую глупость, или хотя бы трижды подумал, прежде чем идти на подобный риск. Этот будет пример, ужасный и пугающий. Я знаю наш народ, я знаю высшие семьи, и то, как они мыслят. И это впечатлит даже самых тупоумных и злобных из них.
Никакого ответа Ёми так и не дождалась. Ее противник окончательно затих, глаза убийцы растеклись горячей кровью по щекам, а из-под бледной кожи все отчетливее теперь проступали черные обгоревшие сосуды. Понимая, что ей осталось уже совсем немного, къёкецуки перевернулась на спину, в последний раз разглядывая золотые и серебряные крапинки звезд. Губы мертвого демона, уже не имевшие привычного лилового оттенка, медленно шептали слова прощания и те немногие имена, с кем Ёми расставаться было особенно грустно.
Ночка выдалась теплой, и Реёко по старой морской привычке решил, как следует, выспаться на верхней палубе, тем более навигация в ночном Таури оставляла желать лучшего. Отвечать за какую-нибудь скорлупку, подвернувшуюся под киль галеры по вине пьяного лодочника, хайтин Кэй не собирался.
Выйти в море и опробовать новое судно после продолжительного ремонта, вышло у бывшего командира речной эскадры Чаанцзянь лишь через четыре недели после той колоссальной битвы, что затеяли тайпэны Хань и Шень. Юньская галера была хороша, но значительно превосходила в размерах прежнюю куай-сё, так что к ней еще нужно было приноровиться как командиру, так и увеличившемуся экипажу. В команду Реёко набирал исключительно матросов с других кораблей родной эскадры, многие из которых остались на берегу, лишившись своих судов. "Безлошадные" хайтины обычно против такого не возражали, их положение и без того было довольно грустным.
Как показала практика, с выбором имени для корабля моряки-юнь не ошиблись. "Императорский рейдзё" был быстрым ударным судном, всегда вырывавшимся на острие атаки и погибшем в битве, как и полагалось нефритовому демону. Характер же "Сонной акулы" отличался от него просто разительно. Галера была мощной, тяжелой и удобной для дальнего обстрела, благодаря широким палубам с высокими потолками, но при этом само устройство корабля являлось довольно примитивным, а скорости и маневренности ему явно недоставало, несмотря на три паруса, десять пар весел и конструкцию руля, грубо скопированную с имперского варианта. В бою "Акулу" тоже пришлось опробовать довольно скоро, причем уже вопреки желанию Кэй.
Возвращаясь в порт после недельного патрулирования, судно наткнулась на три сиртакских барка, курсировавших в прибрежных водах. По какой причине каперы решили, что справятся с такой добычей, Реёко не знал, но битва получилась довольно жестокой. В результате все три пиратских посудины отправились на дно, а "Акула" получила несколько подпалин на "шкуре" да здоровенную дыру по правому борту. Команда корабельных плотников заделала пролом еще до входа в гавань, но галере, разумеется, как можно скорее требовался полноценный ремонт.
Прибыв под вечер, Кэй рискнул сразу пробраться по каналам к морской академии, чтобы по-быстрому доложить обо всем начальству. Заодно это позволило хайтину без проволочек распустить команду по местным кабакам и закусочным, а также по игорным и публичным домам, вознаградив бойцов за хороший поход. Под утро матросы и солдаты абордажа должны были вернуться обратно, после чего "Акула" перебралась бы уже в подготовленное место на стоянке Южной эскадры. Следить за порядком на судне осталась лишь дежурная вахта, плотники да корабельный врач. Сам хайтин всегда любил больше поспать после долгой дороги, чем погулять, а уговаривать остаться своего помощника Маэкэ ему даже и не пришлось.
С тех пор, как хайтин Шао Шэн забрал к себе в подчинение Яо Минг и поставил ее руководить флотским штабом до возвращения Руо Шеня, Сэйдзи каждый раз первым вызывался отправиться с докладом в морское училище, чтобы отчитаться там вместо Реёко. Кэй не возражал, благо дела у парнишки, похоже, пошли на лад. Во всяком случае, слухи по кораблям уже начали расползаться довольно откровенные, да и матросы с "Серебряного ветра" больше уже не спешили сразу же расквасить физиономии тем, кто высказывал что-то "спорное" об обожаемой ими хайтин. Особенно, когда в разговоре упоминался Маэкэ.
Плотно поужинав свежими блюдами, которые его денщик привез из города, быстро сплавав на лодке в ближайший торговый квартал, Реёко выбрался на верхнюю палубу, чтобы полюбоваться ночным городом и задать знатного храпака на пустующей площадке впередсмотрящего. Ничто не предвещало беды, но грохот и нечеловеческий рев нарушили идиллическую картину, заставив хайтина Кэя разом избавиться от сонливости и броситься побыстрее к левому борту.
Несмотря на размеры и тяжеловесность, двигался нападавший на удивление быстро, во всяком случае, точно превосходя в подвижности хранителя запретного сада Камадо. Хань, первым оказавшийся на пути у демона, успел встретить монстра ударом копья, едва не угодив тому в разверзнутую пасть. Плоский наконечник яри оцарапал пупырчатую кожу, оставив под левым глазом чудовища глубокую окровавленную борозду. Тварь играючи отмахнулась от Ли, и если бы сам тайпэн в тот момент не пытался бы уклониться в нужную сторону, то Ханя ударом огромного кулака в начищенной латной перчатке непременно бы скинуло с пристани в воду. Лишь чудом тайпэн отделался без переломов, но на какое-то время после удара оказался полностью дезориентирован.
Кумицо и къёкецуки, налетевшие на врага огненно-черным вихрем, также оказались разбросаны буквально за считанные секунды. Мечи и зачарованные кинжалы были не в силах пробить грубую жабью шкуру, скрывавшуюся под плотным одеянием из рыбьей кожи, прошитой на манер стеганого кафтана. Удей и Ка"исс, обнажившие сабли, вряд ли могли представлять для демона серьезную опасность, но ни тот, ни другая и на секунду не задумались об угрозе собственным жизням, сразу же бросившись вытаскивать из боя оглушенного полководца.
Неизвестная тварь издала победный гортанный рев, похожий на раскатистое кваканье, и распрямилась, выискивая цель своими маленькими глазками, гнездившимися в складках бугристой морды. Золотистый разряд первородной молнии впился чудовищу в спину, оставив заметный опаленный след, но монстр даже не пошатнулся и, обернувшись, ринулся навстречу новому участнику схватки. Младший сын командующего Ло-тэн, взобравшийся на высокий борт "Стража престола", с силой оттолкнулся от бронзовых перил и обрушился на врага сверху, воздев над головой свой тяжелый меч. Лапа в стальной перчатке перехватила клинок еще на середине движения, а второй кулак со скрежетом врезался в роговой панцирь, отшвырнув Куанши обратно в сторону куай-сё. Потомок Созерцателя Боли только лишь успел подняться на ноги, когда жаба-переросток уже вновь оказалась рядом. Куанши бросился на врага, не давая тому воспользоваться преимуществом в рукопашной схватке, и демоны сцепились как борцы степного улуса, полагаясь теперь лишь на силу и крепость своих костей. Если в росте сын Шаарад хоть немного, но превосходил своего соперника, то в общей комплекции и по массе преимущество, несомненно, было за безымянной тварью. Треск грозовых разрядов практически не смолкал, а между демонов то и дело проскакивали золотые искры, но какого-то заметного результата от этих действий Куанши не наблюдалось. Деревянные восьмигранники под ногами у двух чудовищ весело затрещали, ломаясь и выскакивая из настила пристани, а опорные столбы толщиной в два обхвата начали со скрипом крениться в разные стороны, заставив уже весь причал ходить ходуном.
К этому моменту Хань, которого хшмин и тидань под прикрытием Такаты сумели оттащить немного подальше от места сражения, уже окончательно пришел в себя. Спокойно смотреть на поединок двух демонических исполинов без первобытного трепета не смог бы, наверное, ни один человек, но, несмотря на те чувства, что вызывала у императорского полководца открывшаяся картина, Ли уже понял, что их шансы на победу стремительно тают. Конечно, если они сумеют продержаться до подхода каких-нибудь подкреплений, или если монстр даст им возможность скрыться, то все может повернуться совсем по-другому. Но надеяться на случайность или пожертвовать несколько сотен солдатских жизней, было не тем, чего желал Хань. Здесь нужно было действовать быстро, и решение проблемы, похоже, годилось только нетривиальное. Монах Со Хэ говаривал, что нужные ответы всегда рождаются в умах у тех, кто умеет четко формулировать вопросы. Так это было или нет, но надежный способ как справиться с монстром пришел в голову к Ли, едва он попытался осмотреться по сторонам.
Сейчас была дорога каждая секунда, и времени на объяснения не было. Бросив своим спутникам короткое "Удержите его!", Ли побежал обратно в сторону сходен юньского корабля. Несколько человек, заворожено следивших за схваткой Куанши и демонической жабы, резко обернулись, заметив тайпэна, взлетевшего по аппарели на верхнюю палубу. Среди стопившихся Хань сразу же узнал хайтина Кэй.
— Баллиста! — выпалил Ли, и Реёко в ту же секунду сорвался с места, полностью поняв задумку командующего.
— К орудию, макаки! Что вы рты пораззявили, собаки вислоухие! — рявкнул Кэй на своих подчиненных, присовокупив к этому еще несколько цветистых оборотов, являвших собой эталонные образчики нецензурной военно-морской лексики.
С ближайшей машины быстро сдернули непромокаемый чехол, и дружно сдвинули ее по металлическим полозьям к самому борту. Кто-то из матросов уже вытаскивал из дощатых укладок плетеные корзины с особыми знаками. Хайтин, склонившийся над "прицельным" механизмом, сам регулировал угол наведения и силу спускового удара.
— Хань, из третьей возьми! — бросил Реёко, не оборачиваясь.
Ли, следуя совету, метнулся к уже открытой корзине и вытащил оттуда округлый снаряд размером с кочан капусты и обернутый в толстую вощеную бумагу. Размашистые иероглифы, начертанные на упаковке, быстро прояснили Ханю выбор хайтина. В алхимии Ли разбирался не то, чтобы посредственно, но даже Удей со своими исключительно практическими навыками, превосходил своего начальника в этом деле на голову. Зато военная подготовка, пройденная Ханем, продолжала оставаться в Империи одной из лучших, и что такое "плевок дракона" тайпэн знал в совершенстве. Эти особые заряды изготавливались при помощи кислот, получаемых из вытяжки камфары, и специально обработанной селитры. Причем для создания последней использовали не соль, как для "шахтерских порошков", а грубую горную ямчугу, добывавшуюся в Хэйдань. Главной особенностью "плевков" было то, что они не просто поджигали все, что могло гореть, но и делали это еще и с великолепным взрывным эффектом.
Ситуация на причале тем временем начала меняться не в лучшую сторону. Состязание в силе Куанши проигрывал уже явно вчистую. Доспехи наследника Шаарад трещали в объятьях демона-жабы все громче и громче, а сам потомок властителя замка Камадо теперь даже и не пытался особенно резво сопротивляться. С надсадным рыком, бородавчатое чудовище оторвало своего соперника от разломанного помоста и, крутнувшись два раза вокруг себя, швырнуло бесчувственное тело вверх. Из распахнутой пасти демона вырвался бледный тугой комок, оказавшийся языком твари, который, быстро разматываясь, настиг Куанши еще в полете. Хлесткий сочный удар впечатал носителя духа Йотоки в борт "Стража" с такой невероятной мощью, что тот пробил внешнюю обшивку судна, оказавшись в одном из корабельных трюмов.
Чтобы описать тот звук, с которым демон втягивал свой язык обратно в глотку, нужно было бы придумать минимум пару-тройку новых определений, характеризующих акустическое отвращение. Пока же монстр был занят упомянутым выше процессом, сзади к нему незаметно подкралась Таката, а Фуёко же напротив предпочла действовать в лоб. Перевертыш и мертвый демон закружились вокруг чудовищной квакши в непередаваемом сложном танце, прикладывая все усилия для того, чтобы не давать противнику покинуть обозначенное место, как попросил их Хань, и при этом не попасться самим под удары стальных кулаков.
— Зажигай, — скомандовал Кэй, по-прежнему склонившийся у прицельных планок.
Бумага с "плевка" была уже снята, открыв внешний слой снаряда, пропитанный горючей мазью. Откинув крышку стального паза, в который Ли поместил алхимический шар, один из матросов поднес к "плевку" открытое пламя факела.
