* * *
Расстраивался и благоустраивался Петроград. Так во вновь построенных к июню 1577 года флигелях-пристройках к дворцу клуба начали оформлять 14 тематических комнат — яшмовая, малахитовая, бирюзовая, янтарная, мраморная, белая (известняковая), черная (базальтовая), 'рябчик' (гранитная), каменная (различные камни с Урала), деревянная (различные породы дерева со всего мира), нефритовая, хрустальная, серебряная, золотая. После тренировки на комнатах клубного дворца, планировалось в подарок государю построить и украсить в новом царском дворце в Московском кремле такие же тематические залы.
* * *
1 сентября 1577 года состоялся первый выпуск офицеров из военных училищ Русского царства. Образованные в 1 сентября 1574 года офицерские трехгодичные училище в городах Уральске (военно-морское с штурманским и артиллерийским классами), Петрограде (пехотное), Орске (артиллерийское), Белом (кавалерийское) дали первое пополнение в вооруженные силы Русской Державы.
Еще в январе текущего года было решено преобразовать имеющиеся в Петрограде курсы по переподготовки опытных младших командиров на офицеров, в военные училища, с оставлением курсов переподготовки. Чем вдвое увеличить количество офицерских училищ, перебазировав их в другие города. И с 1 сентября открылись вторые военно-учебные учреждения по подготовке офицеров. Второе военно-морское было построено в Иванграде, второе артиллерийское в Великом Новгороде, второе кавалерийское в Киеве, а второе пехотное в самой Москве.
Война войной, но не забывали и об гражданских нуждах. В этом году 1 сентября открылись в каждом городе— 'столице' уезда царские лекарско-повивальные школы (фельдшерско-акушерские училища). В которые набирали не только мужчин, но и невиданное дело для большей части Руси и всей Ойкумены, женщин и даже девиц. Что уже в ближайшее десятилетие должно было значительно улучшить лекарско-повивальное дело и дать видимый прирост населения. Ведь даже того количества врачей и лекарей (фельдшеров) с повивальными лекарками (акушерками), что выпускались в Уральском уезде и в минимальном числе рассеянных на территории царства, дало результаты в виде увеличения выживаемости рожениц с новорожденными и более старших детей.
Тем более, что и продовольственная база для увеличения была заложена хорошая. Так уж сложилось, что большая часть земли, в том числе и пахотной, находились во владении первоприбывших на Урал бояр— 'витязей' вот и выдавали 'на гора' эти своеобразные боярские 'колхозы' высокие по местным меркам урожаи и главное относительно стабильные, не смотря на различные 'капризы' погоды. Работающие на больших полях паровые трактора сильно уменьшали время запашки полей и их засевания, чем удерживалось больше влаги, а намного быстрая уборки урожая, уменьшая потери во время страды даров земли. И только одно это давало значительное увеличение сбора пищи. А с учетом севооборота, который регулировали агрономы, выпускники Петроградского университета, новых сортов зерновых, овощей, фруктов и прочих высаживаемых культур, введение новых способов хранения собранного, концентрации большей части 'хорошей земли' в боярских вотчинах, не только уже сильно значительное увеличивало собранный и сохраненный урожай, но и намного удешевляло само зерно с овощами, фруктами и прочими сельхозкультуры.
Не отставало от сельского хозяйства и промышленность. Значительно увеличили производства разнообразных паровиков, как производственных стационарных локомобилей, так и в качестве двигателей для речного и морского транспорта, в основном в виде различных буксиров и разнообразных паровозов, в качестве сухопутного транспорта. Для движения которых все города уезда и недавно образованный волжский Саратов, связали железнодорожными путями с двумя 'нитками' чугунных, но в основном уже стальных рельс, достроив необходимые мосты. А через Урал-Яик, у Петрограда строился мост для железной двухпутной дороги. К концу года 'чугунка' с двумя парами рельс дотянулась до Казани и продолжилась далее на север в сторону Нижнего Новгорода.
Сообщение с Алтаем оставалось желать намного лучшего и с весны 1577 года активизировалась работа по возведению насыпей под 'чугунку' до Георгийграда на Тоболе в первую очередь. С прицелом на дальнейшее продления 'чугунного' пути от него на Алтай до Барнаула. А пока через незамиренные степи просто уложить какой-либо металл на землю представлялось верхом расточительства. Никто не желай за просто так дарить степнякам хоть какой-то металл. Так, что пока пассажирско-грузовое сношение с Алтаем планировалось по рекам. От Георгийграда вниз по Тоболу до Тобольска, от него вверх по Оби до Барнаула. И естественно назад по тем же рекам, только течения в них для караванов поменяет своё направления. Где было попутным станет встречным и наоборот. Для чего и запланировали в Тобольске защищенный затон отстоя в зимнее время паровых буксиров для провода барж и иных судов вверх по Оби и Тоболу.
* * *
В октябре текущего года в рядах князей— 'витязе' прибыло. Государь отметил заслуги своих верных холопов возведя в княжеское достоинство пять уральских бояр за воинские победы и прибыл полученную казной от этих побед. Так за завоевания и присоединение Сибири к Русскому царству боярин Белых пожаловали в титулом князя Сибирского. Адмиралам разгромивших в Средиземье турецкий флот с османскими вассалами берберскими пиратами и захвативших обширные земли к славе русского оружия и своего государя, царскими указами были так же пожалованы княжеские достоинство. Князем Туниским пожаловали Сенявина Евгения Степановича. Князем Триполитанским стал именоваться Ушаков Олег Евгеньевич. Князем Александрийский стал Монахов Владимир Ильич. За взятие Керчи Батов Владимир Данилович стал титуловаться князем Керченский, а за взятие Алжира Владимир Данилович получил от царя большую вотчину в низовьях Днепра на левом берегу.
* * *
В ноябре снова начались свадьбы, пошла 'вторая серия' привязывания уральских бояр к государю. На этот раз под венец с девицами старых родов из числа воспитанниц царицы пошли те, кто по тем или иным причинам не смог выполнить царское пожелания и связать себя 'узами' брака в прошедшем году, для чего большинству женихов пришлось вернуться на Русь из заморских или дальних земель. В число 'счастливчиков в этот раз вошли:
Белых Георгий Фомич, отозванный на время из завоеванной им части Сибири, сочетался браком с Христиной, однако дальнейшем Георгий быстренько переиначил имя жена на более привычное для его уха звучание Кристина, что в общем-то тоже было правильно, и так могло звучат христианское имя Христина. Жена ему досталась из рода князей Звенигородских-Барашевых ветви князей Звенигородских, потомков князя Ивана Ивановича Бараша. После освящения брака полная фамилия новобрачного стала звучать как князь Белых-Сибирский-Барашев.
Князь Батов-Керченский-Шистовский Владимиром Даниловичем, такое стало полное поименование одного из адмиралов русского флота, после того как его женой стала Варвара дочь последнего князья Звенигородского-Шистова из ветви князей Звенигородских, потомков князя Фёдора Глебовича Шиста.
Женой князя Сенявина-Туниского-Сандырёвского Евгения Степановича стала княжна Лидия рода князей Сандыревских (Сандырёвы) из ветви князей Ярославских, потомков князя Дмитрия Владимировича Сандыря Тёмносинего, жившего в конце XV века.
Ещё один адмирал русской службы Ушаков Олег Евгеньевич вышел из церкви князем Ушаковым-Триполитанским-Чернятинским и молодой женой Катериной (Екатериной), происходящей из рода князей Чернятинских ветви князей Дорогобужских (Тверских), потомков князя Ивана Дмитриевича, который в 1407 получил в удел Чернятинское княжество. Его внуки потеряли удел, присоединенный в 1485 году к Москве и перешли на службу к разным удельным князьям. Князь Василий Андреевич Чернятинский был боярином князя Андрея Ивановича Старицкого, а Дмитрий Васильевич— боярином князя Владимира Андреевича Старицкого, после смерти которого род по мужской линии и угас.
Бывший старшина морпех, а сейчас русский адмирал Монахов Владимир Ильич, после венчания с девицей Алевтиной последней представительницей рода князья Стригины-Ряполовского из ветви князей Ряполовских, потомков князя Фёдора Дмитриевича Меньшого Стриги. Стал официально именоваться князем Монаховым-Александрийским-Стригиным. Для чего ему пришлось прибыть на бракосочетания в Москву в компании с ещё тремя адмиралами Батовым, Сенявиным и Ушаковым.
Воевода-наместник Ильяграда и Ильяградского уезда Воротников Степан Сергеевич, прибыл на торжества из своего уезда аж из Заморской Руси. Зайдя в церковь без титульным воеводой-наместником, а выйдя князем Воротниковым-Пужбольским и молодой княгиней Ольгой, дочерью последнего князья Пужбольского из ветви князей Ростовских, потомков князя Ивана Александровича Ростовского, владевшего Пужбольским уделом. Его дети владели Пужбольским княжеством до 1474 года, когда князь Иван Иванович Долгий продал свой удел великому князю Московскому, чьи потомки служили воеводами, но высокого положения не достигали, а последний из них умер в 1570 году не оставив после себя живых прямых потомков мужского пола.
Князь Ляхов-Судский Константин Игоревич, так стали именовать бывшего отставного старшего лейтенанта морской пехоты Северного флота, после того как он обвенчался с последней представительницей князей Судских, Ниной. Род новобрачной происходил из ветви князей Ярославских, потомков князя Юрия Ивановича Прозоровского, получившего удел с центром в селе Судка, находившегося на реках Судка и Себле. Но уже дети родоначальника потеряли удельные права и служили в Москве. А в 1575 году последний князь Судский покинул сей мир, не оставив после себя детей, и наследницей рода стала его единоутробная четырнадцатилетняя сестра.
* * *
В конце сего года боярин Немеровский, согласно распоряжению руководства братчины 'Витязи' пролонгировал или говоря по простому продлил действия второго договора 1567 года о поставке в кредит, под заклад острова Борнхольма, боевых кораблей королевству Дания, срок которого истекал 31 декабря 1577 года, до 31 декабря 1580 года, с выплатой обычного ежегодного процента по кредиту.
Русское царство — Речь Посполита. Поход на Русь. Осада Полоцка. Январь-декабрь по новому стилю 1577 года от РХ.
5 июля 1577 года войска Речи Посполитой, пользуясь те, что большая часть войска царя Ивана были задействованы против османов и прикрывали иные направления по границам его царства, возглавляемая лично королем польским и великим князем литовским Стефаном Батория перешли новую границу между Республикой Короны Польской и Русским царством, вступив на земли не так давно захваченных московитами у польского 'орла', стали карать жителей переметнувшихся воеводств Мстиславского, Минского и значительных частей Новогрудского с Берестейским. Все-таки 'ткань' мироздания консервативная 'сущность', новое наступление поляков с литвинами на своего восточного соседа началось в тот же год, что и в оставленном мире 'витязей'. Правда отличия имелись и весьма существенные. Так в отличии от 'эталонного мира' основной удар наносила первая полевая армия (королевская) в сто шесть тысяч человек кварцяного войска под началом самого польского монарха по бывшим землям Великого княжества Литовского перешедших под скипетр Ивана Васильевича, состоящее в основном из лично созданных Баторием частей: примерно десятитысячной тяжелой кавалерией -гусарией, семидесяти тысяч пехоты выбранецкой (монарх без согласия сейма самолично увеличил количество пехотинцев, намного превысив то количество, которое ему было разрешено набрать панами-сенаторами, благо что денег у сейма на содержания пехоты просить не пришлось, хватало переданных 'хорошими соседями' с юга и запада от польских границ), хоругвей панцирных казаков, укомплектованных из реестровых запорожских казаков польской короны общим числом более чем в три тысячи сабель, легкоконных хоругвей пятигорцев в четыре тысячи всадников, полка в тысячу литовских панцирных бояр и наемных рот германских ландскнехтов в восемнадцать тысяч пешцов, а так же отдельных артиллерийских рот полевой и осадной артиллерии с обслугой орудий, которые не вошли в учет полевой армии, так как непосредственно не участвовали в рукопашных схватках на поле боя. Городки, замки и селения без сопротивления переходили во владения бывших панов, а имевшиеся в некоторых городках и замках русские гарнизоны, не принимая боя, откатывались от движущегося неприятия. При этом всячески затрудняя его передвижения, уничтожая за собой мосты, портя дороги с бродами, вбирая в себя местное поместное ополчение, угоняла часть населения, увозя продовольствия, а которое не могли увезти, сжигая. В общем оставляя за собой перед наступающими поляками с литвинами и наемниками почти что 'выжженную землю'. Войска монарха Речи Посполитой просто 'скатывали' русские подразделения к Полоцку, ещё в мае 1574 года его укрепления были полностью перестроены, в котором часть стрелецких полков остались, усилив его гарнизон, а остальные полки с поместным ополчением, вобравшем в себя и дворян-шляхтичей Полоцкой земли, ушли двумя потоками, на северо-восток к Великим Лукам и на восток к Витебску. После выхода кварцяной армии к Полоцку, началась его безуспешная осада. В гарнизон осажденной крепости вошли: двенадцатитысячная крепостная Полоцкая дивизия в составе пятисот легких кавалеристов, пяти сотен кованой конницы, тысячи профессиональных пушкарей и десяти тысяч стрельцов, разбитых на четыре пехотных стрелковых полка; кроме дивизии в гарнизон вошли отступившие с запада полки стрельцов, подразделения городского ополчения и уездное посошное ополчения. В итоге в осаду село более двадцати тысяч русских войск. В поддержку сухопутным частям имелись и военно-речные в составе Полоцкой военно-гребной флотилии, основной ударной силой которой была пятерка речных плоскодонных канонерских стругов десятиметровой длины, толсто и высокобортных, вооруженных шестью полупудовыми морскими, то есть чугунными 'единорогами' на нижней орудийной палубе, и полудюжиной трехфунтовых 'соколиков'-'единорогов' на открытой верхней палубе, все орудия могли перемещаться на один борт для увеличения залпа. Начальствовал над всем этим воинством, крепостью и окрестными землями командир крепостной дивизии, воевода крепости, воевода-наместник города Полоцк и Полоцкого уезда воевода бригады Картышев Юрий Васильевич, из уральских бояр, а товарищем у него был полковник Федор Янович Зиновьевич-Корсаков, из местных бояр-шляхтичей. Вся королевская армия под Полоцком оставаться не стала, её численность позволяла разделить силы, выделив часть для осады крепости, а частью продолжить наступления вглубь России. Оставив для осады всю выбранецкую пехоту и половину осадной артиллерии, передав их под командования польного гетмана литовского Христофора Николая Радзивилла 'Перуна', сынка великого гетмана литовского 'Рыжего', сам Батория с кавалерией, ландскнехтами, полевыми пушками и второй частью осадных орудий, дав войскам пару дней на отдых, продолжил движения на северо-восток к Великим Лукам, к окрестностям которых и вышел 11 сентября 1577 года., где и встретился с собранными под городом русскими войсками. Первое сражение произошло уже через двое суток после выхода поляков к городу. Войска встретились на поле ввиду городских стен. Выстроившиеся тремя полками русское поместное ополчение опиралось на стрелецкие полки с их артиллерией и установленных в своём тылу полковых 'гуляй городов' занятых частью стрельцов, числом чуть менее двадцати тысяч человек под началом боярина, воеводы бригады Петина Ивана Григорьевича. Противник выставил против русских полков прямоугольники германской наёмной пехоты, с легкой кавалерией на флангах и тяжелыми гусарами в своём тылу. Сражение началось с наступления ландскнехтов, которые более менее держа равнение стали 'накатываться стальной стеной' на русские войска, а в проёмы между немецкими пехотными порядками начали выдвигаться гусары. -Воевода, Иван Григорьевич!!!-раздался голос воеводы объединенного пушечного наряда подполковника Шеина Бориса Васильевича. -Да не кричи Борис Васильевич, сам вижу. Пушки и стрельцов срочно в 'гуляй город', поместным прикрыть их отход. Им после отхода, не вступая в бой с поляками, по флангам отходить за 'гуляй город'. Отправь срочно гонцов до каждого сотенного командира помещиков, стрельцов и к своим пушкарским комбатам. Пусть передадут мой приказ об отступлении в укрепления. Не сдюжим мы в поле удара гусарии Батория. После этого короткого диалога русские войска пришли в движения и замысел Петина почти удался. Артиллерия и пехота успели в порядке отступить в 'гуляй города' и заняв положенные места, укрепиться в них. Но поместное ополчение подкачало, если часть, особенно на флангах, в точности исполнили приказ воеводы, то в центре не всё прошло гладко. Часть конников, как и предписывалось, прикрыв своими телами отход стрельцов и пушкарей, ушли на фланги и используя своё более легкое вооружения и большую маневренность со скоростью, оторвались от польских бронированных коллег. То другие выполнили указание командующего в неполном объёме. Некоторые почему то бросились от надвигающихся шеренг закованных в броню всадников не как предписывалось на фланги, а прямо к щитам 'гуляй города'. Другие с чего то вообще замешкались и попали под удар гусарии. Этих развиздяев шляхтичи стоптали почти не задержавшись, не понеся каких-либо потерь, хотя нет, потери были. Первый ряд частично утратил свои копья, оставшиеся в телах противников или сломанных при столкновении. К сожалению таких 'тормозов', особенно по центру оказалось сильно больше, чем рассчитывало русское командования. Эти жертвы не смогли остановить 'стальной вал' тяжелой кварцяной кавалерии, зато хоть немного но отодвинул время удара по укрывшимся в 'гуляй городе' русской пехоте, которая, укрывшись за возами с щитами, смогла остановить натиск коннобронированных шляхтичей, отразив их атаку и нанести существенные потери. Первую пару залпов ядрами полковые и 'гуляй городские' пушки дали не слитно, причиной этого были всадники поместного ополчения прикрывшие своими телами преследующих их крылатых гусар. Зато третий залп, к этому времени легко конные помещики уже проскочили между щитами с возами и укрылись в 'гуляй городе', вышел слитным и более зрелищный для наблюдателей по мгновенным потерям среди наступающим. Ещё один залп ядрами и пару крупной картечью успели выдать русские пушкари, прежде чем перешли на близкую картечь, стреляли по готовности каждого отдельного орудия по подлетевшим вплотную к укреплениям 'гуляй города' крылатым панам. С дистанции второго залпа крупной картечи, к пушкам подключились стрельцы, своими свинцовыми пулями внося свою лепту в уменьшения вражеской численности. Итогом частой стрельбы было отступления гусарских хоругвей от стены щитов русских укреплений. Через небольшой отрезок времени на смену панам-товарищам, появились почти ровные порядки германских пешцов, которые в конце концов и проломили линию сводного 'гуляй города'. Подходящих ландскнехтов русские пушкари 'приласкали' ядрами, хорошенько проредив их плотные построения, и продолжая стрелять по ним картечью уже в упор, когда наёмники начали штурмовать 'гуляй город'. Через час стрельбы накоротке, резни 'белым оружием' грудь в грудь, русские были выбиты из укреплений, и оставив на местах все пушки, которые захватили враги, отбрасывая немцев короткими наскоками своей кованой конницы, начали отступать к городским воротам. И имели все шансы отойти без большого увеличения потерь, как, из-за щитов 'гуляй города', обойдя их с флангов, вырвались крылатые гусары и на ходу перестраиваясь в боевой порядок, сперва шагом, постепенно переходя на рысь, пошли в атаку, имея все шансы смять отступавших московитов и 'на их плечах' ворваться в город, захватив ворота поселения, а за ними, не далеко отстав от кавалерии, шла наёмная пехота. И если бы не самопожертвование стрелецкой полусотни, своими телами задержавшими удар гусарии и давшим возможность великолукским воротникам затворить ворота 'перед самым носом' польской кованой конницы. После чего началась осада Великих Лук, окончившимися бы их взятием, всё-таки 'сила солому ломит', соотношения сил между осаждающими и обороняющимися с их укреплениями были не соотносимые. У Петина с учетом городовых войск и городского ополчения было чуток более дюжины тысяч бойцов, всё-таки сражения и поражения в нем далось большой кровью, по его окончанию воевода недосчитался более десяти тысяч своих воинов. Хотя русский командующий и подозревал, что не все потери безвозвратны. Не отступили в город в основном помещики, а куда делась поместная конница было не понять. На покинутом поле боя не наблюдалось такого количества русских трупов. А Батория окружил город свыше чем тридцатитысячной армией. Но вмешался 'их величество случай', утром следующего дня, от начала осады, к монарху прибыл гонец от польного гетмана Литвы с трагической вестью, московиты почти разбили выбранецкую пехоту и практически сняли осада с Полоцка, начав перехватывать обозы снабжения идущие мимо города. После чего на следующее утро королевская армия снявшись с мест стоянок и со всей возможной скоростью, определяемой быстротой передвижения осадным орудий с припасом, пошла обратно к Полоцку.
