Ведь ему была нужна именно она.
Серенады распевал ласково и нежно,
Всюду следовал за ней, ждал вестей в саду.
И откликнулась она — это неизбежно —
На его горячий пыл, на свою беду.
Переписывалась с ним две недели кряду.
Ей, сгоравшей от любви, стали немилы
Соболиные меха, пышные наряды,
Разговоры при свечах, людные балы.
И, одевшись в первый раз скромно и неброско,
Попрощавшись с соловьём, садом и дворцом,
Дева села второпях в крытую повозку
И пустилась колесить вместе с молодцом.
Только стала замечать (поначалу робко,
Но, покуда время шло, было всё ясней),
Что безвкусна для неё сельская похлёбка,
И постель из колких трав — вовсе не по ней.
Утомилась — нету сил — от тягучей тряски.
За стеной её ждала воля, да не та.
Не осталось даже букв от красивой сказки.
За обложкою, увы, крылась пустота.
Чем любимого винить за судьбину злую
И размазывать рукой слёзы по лицу,
С ним простилась на заре тихим поцелуем
И вернулась во дворец к своему отцу.
Кто придумал про мужчин, что они не плачут?
Долго он бродил в тени запертых ворот.
Неужели не могла девушка иначе?
Впрочем, нынешних принцесс кто же разберёт?
Уходящие года сложатся в десятки,
И, когда его виски тронет седина,
Аромат её духов, до слезинок сладкий,
Будет всё ещё витать в междумирье сна.
Образ несчастного трубадура быстро переплёлся в представлении слушательниц с образом самого исполнителя. На словах "Кто придумал про мужчин, что они не плачут?", многие из девушек приложили к глазам платочки. Уж очень тоскливым был в этот момент взгляд поющего, уж больно трогательное и уязвимое выражение приняло его лицо.
Среди наиболее внимательных слушательниц были не только служанки, но и хозяйка дома, супруга посла. Сорокадвухлетняя Беатриса лер Донн была белокурой обладательницей пышных форм с пухлыми губами и томным взглядом. Дослушав песню, она кокетливо промокнула платком сухие глаза и сделала знак церемониймейстеру. Тот почтительно кивнул и сообщил певцу, что он приглашается выступить на завтрашнем приёме.
Удачливого музыканта незамедлительно проводили в служебное крыло, где находилась предоставленная ему до завтра комната. Однако же в скором времени он снова появился во дворе и, завидев Беатрису, устремился прямиком к ней.
— Госпожа лер Донн, я бы хотел поблагодарить вас лично, — произнёс он, проникновенно заглядывая ей в глаза. — Ведь, как я понимаю, именно вам я обязан оказанной мне честью.
Супруга посла с удовольствием встретила взгляд певца.
— Вам непременно представится такая возможность, — негромко сказала она. — В более позднее время.
И, многозначительно улыбнувшись, направилась по своим делам. Музыкант смотрел ей вслед. На его губах продолжала по инерции играть не менее многозначительная улыбка. Однако думал он о чём-то другом.
Надолго возвращаться в выделенную ему комнату певец не стал. Он только прихватил свою лютню и вновь устроился во дворе. Присел на край ступеньки и принялся настраивать струны. Не успел он закончить своё занятие, как внимание толпившихся поблизости слуг привлекло другое, весьма неординарное, зрелище. После непродолжительных переговоров с охранником, на территорию особняка вошли двое. Первым шагал молодой темноволосый мужчина. Крепко сложенный, широкоплечий, он шёл, высоко держа голову, и что-то в его походке и взгляде было непривычным, выделялось на общем фоне, будто он приехал из очень далёкой страны. Он и одет был необычно: широкие чёрные брюки, чёрная же рубашка нестандартного покроя с глубоким узким вырезом, доходящим чуть ли не до самого живота, и, поверх неё, кожаный жилет.
Ещё большее внимание, однако, привлекала следовавшая за ним женщина. Молодая, хотя, кажется, немного старше своего сопровождающего, высокая и стройная, она обладала роскошными золотисто-рыжими волосами. Её одежда была совсем уж странной для женщины. Широкие брюки, очень похожие на те, что носил шагавший впереди мужчина, и, напротив, узкая, облегающая рубашка. Впрочем, может, это была и не рубашка; никто не был уверен, как правильно назвать столь вопиющее безобразие. Зато все видели, что оно, безобразие, обладает до неприличия короткими рукавами, а также оставляет неприкрытым низ живота, выставляя на всеобщее обозрение полоску белой кожи. Однако самым бросающимся в глаза было даже не одеяние женщины, а надетые на её руки кандалы, равно как и железный ошейник у неё на шее. К нему крепилась цепь, второй конец которой и держал в руке мужчина.
Не доходя нескольких шагов до ведущих в дом ступеней, мужчина предельно вежливо, с ярко выраженным иностранным акцентом, осведомился, где он может увидеть господина посла. Ему предложили подождать; к послу поспешили с донесением сразу несколько заинтригованных слуг. Вскоре тот самолично вышел во двор. Официальный представитель Брезии был солидно выглядящим мужчиной среднего роста, с короткими тёмными волосами, зачёсанными так, чтобы скрыть лысину, и весьма заметным брюшком. На следующий день ему исполнялось сорок четыре года.
— Здравствуйте, господин лер Донн! — Сразу же поняв, кто стоит перед ним, незнакомый мужчина поспешил склониться в глубоком поклоне. — Да осветит яркое солнце каждый ваш шаг на этой земле!
— Я вас слушаю, юноша, — вежливо кивнул посол, с интересом рассматривая эту парочку и, что греха таить, особенно задерживая взгляд на женщине.
Та, невзирая на своё незавидное положение, держалась очень гордо и при этом глядела на окружающих весьма агрессивно. На разговор же она никак не реагировала, и складывалось впечатление, что женщина просто не знает языка.
— Почтеннейший визирь Сарад из Шелдонии шлёт вам свои уверения в глубочайшей симпатии и искренние поздравления с грядущим днём вашего рождения, — торжественно произнёс черноволосый. Лицо посла расплылось в улыбке. — Он также просит вас принять его дар, сделанный от чистого сердца. — Незнакомец отступил в сторону и дёрнул за свой край цепи, заставляя женщину выступить вперёд. — Визирь Сарад шлёт вам в подарок прекрасную рабыню, неукрощённую Силиду. Он также повелел передать вам это сопроводительное письмо.
И черноволосый почтительно вручил послу крупный конверт.
Посол вытащил письмо, развернул и принялся читать.
— Узнаю почерк Сарада, — просиял он, почти сразу же поднимая глаза.
Черноволосый с улыбкой склонил голову, успев бросить короткий взгляд в сторону по-прежнему сидящего на ступенях певца. Посол продолжил читать.
О шапочном знакомстве Эльвара лер Донна с видным шелдонийским визирем наёмники узнали из собранного на посла досье, которое предоставила в их распоряжение Кейтлин. В Шелдонии рабство по-прежнему существовало, и рабов действительно дарили обитателям других королевств, хотя такое происходило и нечасто.
— Занятно, — проговорил посол, вновь отрывая взгляд от бумаги. — Я получил поздравительное письмо от почтенного Сарада ещё вчера, однако он ни словом не упомянул о том, что отправляет мне подарок.
Рабыня слегка согнула пальцы; её руки напряглись, готовые в любой момент избавиться от недобросовестно надетых кандалов. Певец лениво отложил лютню и как бы невзначай опустил руку на рукоять кинжала. Выражение лица черноволосого не изменилось.
— Визирь хотел сделать вам сюрприз, о светлейший, — с поклоном пояснил он.
— Понимаю, — кивнул Эльвар. — Передайте ему, что я польщён. Нет, даже не так — тронут. Впрочем, не надо, я сам ему напишу.
Посол вновь опустил глаза на бумагу и, наконец, дочитал не слишком длинное письмо.
— Здесь написано, — хмурясь, произнёс он, — что рабыню должен сопровождать какой-то...
— Евнух, — подсказал черноволосый. — Это я.
— А зачем...евнух? — удивлённо спросил посол. — Неужели мы здесь не разберёмся с одной рабыней своими силами?
— О светлейший, это не просто рабыня, — поспешил объяснить темноволосый. — Это тигрица. Она непокорна, сильна и опасна. К ней необходим особый подход, а я — человек, специально обучавшийся этой науке. Уверяю вас, моё присутствие необходимо.
Рабыня никак не отреагировала на эти слова. Она продолжала смотреть в пространство прямо перед собой и, похоже, действительно не понимала ни слова.
— Как я погляжу, содержание этого подарка дорого мне обойдётся, — иронично подметил Эльвар. — Ну что ж, будь по-вашему. Пусть их устроят где-нибудь в крыле для слуг, — обратился он к лакею. — А вечерком пускай её приведут ко мне.
Черноволосый в очередной раз почтительно поклонился и повёл свою подопечную в дом, следуя за лакеем. Посол проводил рабыню плотоядным взглядом. Певец тоже проводил её взглядом, но только совсем другим.
Алонсо лежал в своей новой комнате на кровати и смотрел в потолок, по которому медленно ползла какая-то светло-зелёная букашка. Наёмник заложил руки за голову и лениво наблюдал за её перемещениями.
Раздался негромкий стук, после которого дверь сразу же приоткрылась. В комнату заглянули любопытные голубые глаза. Алонсо подскочил с кровати, которая отозвалась на резкое движение сварливым скрипом. Подошёл поближе к двери и призывно улыбнулся остановившейся на пороге девушке. Та вошла.
Она была молода, но более точный возраст трудно было определить наверняка. Может, двадцать, а может быть, двадцать пять. Тёмные волосы до плеч, чуть раскосые глаза, средний рост. Девушка худа, но при этом не выглядит хрупкой; наоборот, её тело кажется здоровым, крепким и одновременно гибким.
— Госпожа просила передать, — она устремила на Алонсо лукавый взгляд, — что примет тебя у себя в покоях, но немного позднее.
Губы наёмника слегка изогнулись в усмешке; он приблизился к девушке неспешной кошачьей походкой.
— А ты кто такая будешь? — осведомился он, глядя на неё с нескрываемым интересом.
— Ну, камеристка, — пожав плечами, ответила та; её глаза излучали всё то же лукавство.
— А имя у тебя есть, камеристка? — хмыкнул он.
— Сандра, — откликнулась девушка.
— Очень приятно. А я Алонсо. Ну, так продолжай, — произнёс наёмник, заглядывая камеристке в глаза и легонько касаясь рукой кончиков её пальцев. — Что там такое просила тебя передать госпожа?
Сандра ни капли не смутилась и глаз не отвела.
— Весь вечер в особняке будет крутиться слишком много народу, — отбарабанила она. — Поэтому госпожа будет ждать тебя у себя в опочивальне ночью, в половине первого. Я снова приду и отведу тебя к ней.
— Значит, в половине первого? — переспросил Алонсо, взяв её руку в свою и проведя большим пальцем по её ладони.
— В половине первого, — с улыбкой подтвердила девушка.
— А сейчас, — наёмник покосился на часы, — только девять часов.
— Начало десятого, — уточнила Сандра.
Алонсо поднёс её руку к губам, затем отпустил и коснулся пальцем румяной щеки.
— То есть впереди ещё так много времени. Чем же мне его занять? — спросил он в притворном недоумении.
— Ну, это тебе виднее, — хитро улыбнувшись, отозвалась девушка. — Мало ли как можно провести время.
— Но ты живёшь в этом особняке и всё здесь знаешь куда лучше меня, — возразил Алонсо, медленно проводя пальцем по её скуле сверху вниз. — Есть тут какие-нибудь стоящие занятия?
— Кто что считает стоящим, — хмыкнула Сандра.
Никакой инициативы она не проявляла, однако же и отстраниться от прикосновений Алонсо не стремилась.
— Я разбираюсь в развлечениях, — заверил её наёмник. — Я ведь певец; это моя работа.
— Вот как? — переспросила девушка. — И хорошо разбираешься?
— Хочешь проверить?
— Отчего бы и нет?
Сандра с ухмылкой обвила руками его шею. Одна рука Алонсо незамедлительно легла ей на талию, другая поспешила захлопнуть дверь.
Кровать была жёсткой и узкой, к тому же постоянно скрипела. Однако никому из них это особенно не мешало, а Сандру, похоже, даже веселило.
— У вас специально ставят такую мебель? — осведомился во время короткой передышки Алонсо. — Заботятся о нравственном облике служащих?
Камеристка рассмеялась.
— Если и так, то у них плохо получается, — проявила наблюдательность она, перекатываясь набок и со вкусом прогибая спину.
При этом её грудь предстала перед кавалером в особенно выгодном ракурсе, чем он поспешил воспользоваться, впившись в эту часть тела губами.
— Ты очень гибкая, — прошептал он затем Сандре на ухо, склонившись над ней и опираясь обеими руками о кровать.
Девушка довольно рассмеялась. Такой комплимент ей уже слышать доводилось.
— А у тебя хорошие мышцы, — не поскупилась она на ответную похвалу.
Тоже, вероятнее всего, неоригинальную.
Несмотря на ограниченную ширину кровати, Алонсо исхитрился совершить рокировку, в результате которой он оказался лежащим на спине, а Сандра — сидящей сверху. Приподнявшись, он поцеловал её запястье, предплечье, впадинку локтевого изгиба и так добрался до плеча. Потом, проведя рукой по её волосам, поцеловал в губы. Сандра обняла его за спину и сжала длинные пальцы, захватывая кожу.
— А ты действительно знаешь толк в развлечениях, — констатировала она некоторое время спустя, целуя его в живот.
— Ты тоже непохожа на отшельницу, живущую в светлой печали, — заметил Алонсо, опуская руку ей на плечо.
— Ещё чего не хватало! — хохотнула Сандра, потягиваясь. — У нас здесь вообще отшельников не наблюдается. Все живут, как хотят.
— Включая хозяев? — изогнул бровь наёмник.
— Конечно, — кивнула камеристка. — Скоро получишь возможность в этом убедиться. Хотя не думаю, что тебе так уж сильно понравится, — добавила она, на мгновение закатив глаза.
— По сравнению с тобой — навряд ли, — поспешил согласиться Алонсо. — Впрочем, с хозяевами встречаются по другим причинам. Ты тоже вряд ли в большом восторге от посла. Но ты ведь с ним общалась, верно?
— Какое там в восторге, — закатила глаза Сандра. — Эй, — она подозрительно покосилась на наёмника, — надеюсь, это не ревность?
Какой-нибудь другой девушке проявление ревности от случайного кавалера, возможно, бы польстило, а вот эту такая перспектива в восторг явно не привела.
— Боги с тобой, какая ревность? — потянулся Алонсо. — Просто интересно. Что он из себя представляет?
— Что-то, как я погляжу, господином ты интересуешься больше, чем госпожой, — хмурясь, протянула Сандра.
— По-моему, я вполне однозначно продемонстрировал тебе свои наклонности, — хмыкнул Алонсо, проводя рукой по её груди.
— Да, пожалуй. — Она устроилась, подпирая руками подбородок, и поглядела на него исподлобья. — При других обстоятельствах я бы подумала... Ну, и чем же тебя так заинтересовал господин?
Алонсо прищурился.
— Не совсем господин, — неспешно проговорил он. — Скорее его покои.
— Вот как? И что же в них такого интересного?
Сандра приняла вертикальное положение и уселась, обхватив руками колени.
— Я думаю, тебе виднее, — заметил Алонсо, склонив голову набок. — Ведь что-то же любопытное там должно быть?
— Ну, например?
— Например, какая-нибудь хитро запрятанная дверь в подземный ход? — высказал предположение он.
