Так, что у нас после завтрака? А у нас — медицина.
Зелья от Цунаде, эксклюзивные поставки из самых глубин шинобского зельеварения, теперь еще больше гадости и объема. Пилюли, порошки, зелья, даже уколы, но это раз в неделю в госпитале, с обязательными профосмотрами там же. Загадочный график в иероглифах, и могу вас уверить, от переноса в другой мир почерк врачей понятнее не стал. К счастью, Цунаде не забыла подробно разъяснить, что к чему. Полугодовой курс приема вкупе с тренировками АНБУ призван максимально ускорить сознание и тело, до предела, который достижим без использования чакры. Ведь проблема с шиноби в их запредельной для меня скорости, ну вот хоть так, хоть как-то скомпенсировать разрыв. Затем закрепление материала — без лекарств и с другими тренировками, и наблюдение. При необходимости повторить, как говорится под присмотром лечащего врача. Без соблюдения дозировки и времени приема химия сия зело не полезна, но пока что Цунаде довольна.
Возможно, даже пишет книгу "Как лечить людей, у которых нет чакроканалов", не знаю.
16 марта 77 года. Коноха, страна Огня.
Как выясняется, электричество шиноби используют не только для лампочек. Представьте мое удивление, когда в один прекрасный теплый и погожий мартовский день, свернув с обычного маршрута, вижу огромную афишу, извещающую, что фильм "Принцесса Фуюн: Радужная Дорога" будет идти до конца марта. Странно, что на центральных улицах (а их в Конохе три, сходящихся в районе мега-ворот) такого не видел, хотя и хожу там каждый день. Пусть на проспектах хватает рекламы, но афишу точно бы заметил.
Огромный плакат, ярко-красочный и бросающийся в глаза.
Тут тебе и девица по центру, наверное, та самая принцесса, и верные соратники с мечами наперевес, и главный злыдень с перекошенным лицом и какими-то мышиными хвостами вместо прически. И главное — фон, настолько умело и незаметно прорисовано, как будто Фуюн и команда действительно скачут по радуге.
Сходить, что ли? Пригласить Шизуне, взять попкорма... хотя его здесь нет, но чего — нибудь другого взять. Тысячу лет в кинотеатре не был, тем более с девушкой, да еще такой тепло-домашней, как Шизуне. Правда, у нее дела, у меня дела, и дела интересные и нужные. Принудительно взять выходной и поставить Цунаде ультиматум, чтобы отпустила Шизуне? Как-то грубо и невежливо получается.
С другой стороны, почему бы двум благородным донам и не развлечься, как говорили классики?
Вот так стою и размышляю, разглядывая афишу и колеблясь, и тут раздается громкий крик.
— Эй, Шикамару! Эй, куда ты! Пойдем на фильм!
Собственно, внимание мое привлекает имя, ибо так зовут наследника главы клана Нара, уже знакомого мне товарища Шикаку. Хоть наш дом и находится рядом с кварталом клана Нара, но так и не выбрался к Шикаку в гости попить чая. Сам же главный стратег Конохи, надо полагать, соответствовал традициям клана Нара, то есть помимо управления тенями и гениальных мозгов, обладал невероятной ленью.
Из-за этой лени, вошедшей в поговорки, мужчин клана Нара многие числят в подкаблучниках. В смысле, женщины клана Нара помыкают мужьями, как хотят, отсюда и слухи, но думается мне, дела там обстоят по-другому. Но если этот тощий Шикамару в трениках и майке согласится пойти на фильм, то и я схожу. Так сказать, загадаем и положимся на мозги представителей Нара.
— Не, лениво, — поморщился Шикамару, отмахиваясь. — Да и смотреть там не на что.
— Как это не на что!
Паренька, который окликнул Шикамару, не знаю, но чем-то эти два товарища схожи. Не внешностью, ибо собеседник Шикамару крепко сбит, лицо разрисовано какими-то татуировками, прическа в порядке, и еще носит куртку, несмотря на теплынь вокруг. Также Шикамару экономит каждое движение и слово, а его собеседник наоборот подпрыгивает, горячится и едва ли не отплясывает. Возраст, наверное, стадия перехода из мальчика в подростка, так сказать.
— А принцесса Фуюн? А семицветная чакра? А бои на мечах? А
— Да такие же, как в прошлых пяти фильмах, — цокает Шикамару. — Нет, Киба, извини, у меня дела дома, и мама ругаться будет, а это такой отстой. Так что я пойду, пока!
И он действительно уходит, махнув рукой на прощание. Разрисованный Киба сообщает вглубь куртки.
— Пойдем без него, правда, Акамару?
Куртка гавкает в ответ, и паренек дает выход энергии, умчавшись вдаль за считанные секунды.
Еще раз смотрю на плакат и вздыхаю. Ну что ж, раз загадал, значит — не судьба сходить с Шизуне в кино. Но ведь никто не мешает сходить в другой раз на другой фильм, не так ли? Потом, через годик — другой, ну или в сентябре, в порядке празднования магического совершеннолетия.
Да, точно, в сентябре.
Успокоив сам себя, топаю дальше на тренировку, греясь в лучах мартовского солнца.
С Шикамару пересекаюсь еще раз через два дня, но на этот раз практически на пороге дома. Вообще, с обитателями соседних домов просто молча раскланиваемся при встрече, не знаю уж, чего они про меня думают. Но в этот раз отмолчаться не удалось, ибо, выйдя из калитки, практически нос к носу сталкиваюсь с Шикаку. Здороваемся, раскланиваемся, Шикаку представляет сына, ритуал знакомства повторяется.
После чего отец и сын Нара идут дальше, Шикаку что-то выговаривает, Шикамару, заложив руки за голову, топает и разглядывает облака. Вид у наследника клана такой, как будто он уже все видел, все знает, даже то, что отец ему скажет через десять минут. Интересно, Шикаку ему мою истинную историю рассказывал, или Шикамару сам догадался? Или не догадывается, а безразличие во взгляде исключительно потому, что ему лень?
Хихикнув над сценой: "Шикаку принуждает сына жениться", иду по своим делам.
21 марта 77 года. Коноха, страна Огня.
На улицах Конохи хорошо, когда не жарко и не пыльно.
Обратная сторона субтропиков, так сказать. С другой стороны, джунглей нет, повышенной влажности тоже, а от солнца можно спрятаться в тень и носить легкую панамку, только все не соберусь ее сделать. Зато вода всегда со мной, а в последнее время начал потихоньку осваивать стихию Льда, выражаясь местными терминами. Никаких стен льда высотой в двести метров, так, воды охладить или поток прохладного воздуха создать, исключительно на желании. Заклинания надо бы подобрать, да все как-то не до этого. С другой стороны, ну лед и лед, что он мне, против ниндзя поможет, что ли? Эти кексы по воде бегают, хрен ли им лед, даже не заметят, что передвигаются по скользкой поверхности.
— Самые лучшие в Конохе ожерелья! — неожиданно взревывает у меня в правом ухе. — Юным красавицам со скидкой и примеркой!
Да, да, так тоже бывает. Кто-то решил порекламировать товар. Здесь хоть и Восток, но не базар, да и традиции слегка отличаются, поэтому взревывать можно, но изредка. Пару раз в день, в приливе особого вдохновения. Иначе общественный остракизм и порицание, здесь это весьма суровая мера воздействия. Не для всех, конечно, многие шиноби специально ведут себя вызывающе, эпатажно, но ты еще найди тех многих шиноби на улицах. А обычные горожане вот они, рядом, включая соседей, которые тебя потом застыдят. Опять-таки интересный такой изгиб общественного поведения, но изучать его некому. Антропологи — ниндзяведы, если тут и водятся, то где-то в других местах, не в Конохе.
— Красавица! Только тебе — даром! — раздается громко в левом ухе.
Продавец, не хуже иного шиноби, заходит слева-сзади, ловко подобравшись в толпе. Оглядываюсь, если сейчас начнет еще за руки хватать, будет вообще полный швах. Нет, не хватает. Пожилой, морщинистый дядька, в огромной шляпе а-ля сомбреро, улыбается и демонстрирует ожерелье. Неплохо. Не скажу за драгоценность камней, а переливы подобрано умело, цвета радуги присутствуют.
— Ожерелье принцессы Фуюн! — громко заявляет продавец. — Бери, красавица! Носи на здоровье! Всем говори, что купила его у меня, в лавке ювелира Рю!
О как. Молодец, мужик, шарит в рекламе. Еще бы так настойчиво меня в "красавицы" не записывал, было бы вообще отлично. У местных нет какого-то одного типажа, соотносящегося с понятием "идеальная красота", но те, что есть, имеют уклон в японские черты. Нет, был же тот младший стражник и художник, может и этот продавец из этих, любителей экзотики, назовем их так.
Но все равно, вот так посреди улицы нападать, крайне подозрительно.
Поэтому отступаю на два шага, и не кланяюсь, наоборот, глаз не свожу с дядьки. Шагнет следом, начнет навязывать силой, а то и тащить в лавку, все — сразу долбить магией в ответ и ждать реакции охраны. Они где-то рядом, несут свою нужную и незримую службу.
— Красавица, не сердись на старика Рю! — кричит дядька, но с места не сходит. — Ты так похожа на мою внучку! Надумаешь — заходи, вон моя лавка, с вывеской в виде перстня!
Кстати, этот перстень постоянно вижу, когда хожу этим маршрутом на тренировку. Еще вначале стебался мысленно, мол, вот оно Кольцо Всевластья, только деревянное. Ну, перстень и вправду вырезан из дерева, с увеличением масштаба один к десяти, покрашен под золото и украшен вязью иероглифов, только надписи "сделано в Китае" не хватает. Дядька наклоняет голову и топает обратно, но про ожерелья уже не кричит.
— Очень интересно, — бормочу под нос.
Горожане обходят мимо, не пихаются и не крутят пальцами у виска. Ну, застыл человек на месте, бывает, пусть стоит. Еще пройдет время, подойдет кто, поинтересуется, все ли в порядке. Или патруль полиции вызовет, а может, те и сами подойдут. Особой формы у полиции здесь нет, только специальные кольца и значки, которые не враз заметишь. Специально, чтобы не выделяться из толпы и эффективнее ловить всяких нарушителей.
Но как бы то ни было, "старик Рю" будет проверен отдельно, по итогам своего набега. Здесь уже ничего от меня не зависит, стандартный протокол безопасности. Мало ли, вдруг кто любимую внучку деда за мягкое место ухватил и через нее деда шантажирует, чтобы тот мне ожерелье подкинул? Шиноби мастера многоходовок и многолетних планов, с неявным результатом. В смысле, ты думаешь, что враг хочет твою шахту золота захватить, условно говоря, а он на самом деле лесопилку у тебя отбирает.
К счастью, опасных ситуаций, когда надо магией бить, пока не было, но кто знает, долго ли это продлится?
30 марта 77 года. Подземная база Орочимару, страна Звука
Орочимару неторопливой, змеиной походкой обходил сидящую на узорном фиолетовом полу подземной пещеры четверку приспешников. Четверка держала барьер, в форме куба с фиолетовыми стенами. Пятый, высокий бледный парень, обнаженный до пояса, вихрем крутился внутри куба. Вытаскивал из себя кости, тыкал в стенки барьера, пытался пробить, но барьер держался.
— Неплохо, ку-ку-ку, — довольно заявил Орочимару. — Снимайте барьер. Раз уж Кимимаро его не смог пробить, физические воздействия не страшны.
Затем он обратился к бледному парню.
— Кимимаро, иди в северо-западное крыло, тебе потребуется углубленная процедура лечения.
— Прошу прощения, Орочимару-сама, — с поклоном Кимимаро покинул помещение.
Четверка, включавшая в себя уже знакомую нам Таюю, внимательно следила за Орочимару. Затем один из трех парней, самый высокий, не выдержал и сказал.
— Орочимару-сама, барьер требует три минуты на подготовку.
— И что, Сакон? — остановился Орочимару. — Ты считаешь, что сможешь и так справиться с любым противником? Кто еще так считает. Джиробо? Кидомару? Таюя?
Четверка, не дыша, согнула головы. Орочимару явно был не в духе, и продолжать расспросы означало нарваться на неприятности. Как минимум на еще один модифицирующий эксперимент с печатью.
— Вы считаете, — издевательским тоном прошипел Орочимару, — что раз противник не будет двигаться три минуты, так вы его сумеете победить без барьера?
— Орочимару-сама, не зная вашего замысла, — осторожно начала Таюя.
— Это же превосходно, ку-ку-ку! — расхохотался Орочимару.
Потом оборвал смех и продолжил жестким тоном.
— Вы научились ставить непроницаемый барьер, но это только начало. Барьер должен быть размером с весь этот зал.
Орочимару окинул взглядом подземный зал, стены которого не были видны в полумраке. Четверка еле слышно застонала, но так, чтобы наставник ничего не услышал.
— И он должен быть двойным, — мастерски нанес добивающий удар Орочимару.
В этот раз стон был услышан.
— Сейчас я займусь лечением Кимимаро, а вы будете отрабатывать барьер. И завтра, и послезавтра, пока барьер не будет размером с этот зал. С двойными стенками, между которыми разместитесь вы, непроницаемый и надежный как тот, что вы мне только что демонстрировали. И вот тогда вы покинете базу и отправитесь по делам. О, что я слышу, у вас изменилось дыхание, вам, наверное, кажется, что это будут интересные и важные дела, где вы будете рвать врагов на куски и демонстрировать превосходство проклятой печати!
По издевательскому тону Орочимару было слышно, что он вдвойне недоволен стонами Четверки. И поэтому ученики Орочимару вообще перестали дышать, надеясь, что их пронесет, и они отделаются словесной экзекуцией.
— Ну что же, врагов там будет много, превосходство тоже сможете показать, — внезапно смилостивился Орочимару. — А сейчас — тренируйтесь. Когда я вернусь
Многозначительность паузы повисла в темноте зала. Неспешно Орочимару удалился, оставив четверку рассаживаться квадратом и тренироваться в установке барьера. Сам Орочимару отправился в больничное крыло пустой подземной базы, на ходу хихикая о собственных замыслах и "важных делах", предстоящих Четверке. Рытье и маскировка новой базы и перегон туда толп узников с двух баз: западной и южной, несомненно, породит немало стонов.
Впрочем, если бы ученики не стонали, Орочимару сразу насторожился бы втрое больше.
Глава 23
9 апреля 77 года. Коноха, страна Огня.
Тен-Тен остановилась на пороге больницы и замерла. В ней боролись сразу три чувства: во-первых, радость, что сейчас она увидит Легендарную Цунаде, куноичи, на которую равнялась с самого детства. Во-вторых, смущение, ибо Цунаде — легенда, а кто она? Бесклановая куноичи — генин из команды Майто Гая, над которым нет-нет, да потешается вся Коноха. И в третьих, страх, что Цунаде-сама рассмеется над ней или скажет, что — нибудь обидное, и тогда останется только распечатать кунай и зарезаться им.
— Я могу чем-то вам помочь? — к Тен-Тен подошла молодая медсестра.
— Простите, где я могу найти Цунаде-сама?
— Сейчас она читает лекцию, но через полчаса освободится, — улыбнулась медсестра. — Или у вас что-то срочное?
— Нет-нет! — тут же вскричала Тен-Тен, смущаясь еще больше. — Я... я...
— Вы можете подождать вот здесь, — указала медсестра.
В углу больничного вестибюля был оборудован уголок для посетителей, вынужденных ждать, и Тен-Тен устремилась туда. Ей было стыдно за свое смущение, хотя, казалось бы, обучение у Майто Гая должно было бы вытравить всякий стыд и смущение. Вспомнить хотя бы поездку верхом на учителе — Гае через всю Коноху, но сейчас Тен-Тен все равно смущалась и краснела. Нервная дрожь и не менее нервные мысли, Тен-Тен почти бил озноб, и следующие полчаса практически не отпечатались в ее памяти.
