Башир тоже так подумал.
— Да, верно ты говоришь, — сказал он. — Нельзя так.
— Всё? Все выговорились? — поинтересовался Алексей — Можно дальше рассказывать? — получил в ответ кивки. — Где я там? А, джинн... Так вот, из бутылки джинн вылетает и говорит: "Ты меня спас, загадывай желания".
Башир снова мечтательно закатил глаза. Получил чувствительный толчок в бок от Югосы. Скривился.
— "Пить хочу!", кричит мужик.
— Во, вот это по нашему! — Барбос посмотрел на Джафа, мол, не перебивай. - Конечно, не правильно с желаниями, но все равно самое нужное попросил. Не ерунду какую.
— Мужик попросил пить, — с нажимом продолжил Каширцев. Он уже пожалел, что вообще затеял с анекдотом. Настроение стремительно падало, как уровень жидкости в организме. — А джинн говорит: "Ну тогда пошли". Мужик: "Да нет, мне бы побыстрее". А джинн говорит: "Ну тогда побежали".
Сбоку грохнуло так, что Алексей подумал что-то рухнуло. Нет, это хохотал Джаф. Пальцем тыкал в Башира. Потом попытался что-то сплести. Не получилось. Вторая попытка вышла более успешной.
— А Башир говорит, желания, — перевел Барбос. — Ножками надо работать, ножками.
Теперь уже хохотали все.
Х Х Х
Резкая, боль вспыхнула под коленкой. Алексей дернулся. Смех оборвался. Вдоль дороги поднимались фигуры. С них сухими ручейками стекает серая пыль. Во рту зажаты трубочки для дыхания. Следующий камень просвистел в воздухе, но в этот раз они ожидали и увернулись.
— Хватит играть, — сказала одна из фигур, — оружие к бою.
— Кочевники, — просипел Башир.
— И так уже ясно, — Алексей потянулся к ножу.
Кочевники шагнули на дорогу. Их было по двое на каждого из них. Алексей присмотрелся и увидел, что эти люди, скажем так, не совсем люди. Например, у одного левый глаз оказался чуть ли не развернутым на бок, да и вдобавок находился почти у самого уха. А у другого на рукояти меча лежало семь пальцев. У остальных тоже были какие-либо уродства, или несуразные добавления. Алексей принюхался. Он где-то читал, что при радиации выделяется запах озона. Или чего-то там еще.
— Спиной к спине, — тихо приказал Барбос.
— Становитесь, — сказал ему Алексей. — Мне же нужен простор.
Он выдвинулся вперед, прикрывая ребят. Те за спиной занимали выученную, вытренированную позицию.
Кочевник, который вел себя как командир, усмехнулся. Махнул рукой. Двое двинулись на Алексея. Остальные пошли на ребят. Только чтобы пройти, им надо было обогнуть Алексея. Он не дал им этого сделать.
Алексей хорошо помнил заповедь инструктора, что б его черти съели. Давка твой союзник. Одному против группы легче, чем группе против одного. Тебе не надо беспокоиться, чтобы не попасть в своих. А вот им...
Заповедь подтвердилась на сто процентов. К тому же кочевники вообще оказались неумелыми бойцами. Могли держаться за один конец меча и размахивать им. Против поселенцев, умеющих драться точно так же, это еще шло, но когда Каширцев, в армейские времена слывший в своем отряде лучшим бойцом, оказался прямо посреди них и начал колоть, резать и рубить по сторонам, кочевники опешили. Потом попробовали задавить Алексея массой. Не сработало. Передние, неожиданно осознав, что победа достанется им через их собственный труп, попытались вырваться из рядов. Получившийся было строй, развалился. Началась давка. Алексей без угрызений совести спокойно добил половину из них ударами в спину.
Трудности начались - опять все так, как и сказал инструктор - когда противников осталось только трое. Давку при всем своем желании они устроить уже не могли. А вот хоть малость грамотный бой — запросто. Создав вокруг Каширцева треугольник, они одновременно обрушили на него мечи. Вернее, им казалось, что обрушили. Ответить не было возможности, и Алексей, сделав несколько уходов в стороны, кубарем вылетел в кювет. Позади раздался усиленный звон. Алексей поднялся. Серая пыль поглотила его ноги почти до колен, но при этом она была настолько сухой и мелкой, что почти не создавала препятствий для движения. Алексей на секунду представил, что где-то здесь может быть яма, глубиной этак метра три. И тогда все. Со стороны ее не заметишь, а наступишь - уйдешь, и пикнуть не успеешь. А самое страшное, ведь и следов наверху не останется, и будут искать тебя до скончания дней: куда это ты подевался? Он поклялся, что никогда не сойдет с твердой поверхности на эту предательскую.
На дороге тем временем развивались события. Друзья Алексея, не сделавшие за весь скоротечный бой ни одного удара решили наверстать упущенное и налетели на оставшихся кочевников. Минуты три Алексей наблюдал за красивыми маханиями, поэтическими хаканьями. Слушал музыкальный звон.
Югоса и Башир вдвоем напали на главаря кочевников, а может и не главаря, а просто командира развед-отряда. Оказалось, что для этого мира он боец довольно хороший. Кочевник не просто держался против двоих, но и ухитрялся делать короткие выпады. На запястье Югосы уже кровоточила глубокая ссадина.
Джаф схлестнулся с семипалым, а Барбос медленно, но верно теснил того, у которого глаз пошел в гости к уху. Внезапно семипалый дернулся в сторону. Джаф за ним. И в этот момент Югоса, чтобы не попасть под удар главаря шагнул назад. Он столкнулся с Джафом. Они даже вцепились друг в друга, чтобы не упасть. Главарь сразу насел на Башира. Тот увлекся и семипалый спокойно вогнал ему меч под левую лопатку.
Алексей задохнулся. Мысленно проклиная себя, что не влез вовремя, влетел в драку, подобно волку в стадо овец. Короткий удар. Нож вошел семипалому под подбородок. Тот дернулся. На мгновение застыл. Даже не успел начать заваливаться, как Каширцев выдернул клинок и сделал разворот. Главарь схватился за распоротое горло. Последний кочевник закричал перед тем как нож с хрястом вошел ему в живот и рванулся вверх, распарывая, но широкая ладонь тот час зажала ему рот. Бережно, словно беременную женщину, Алексей опустил его на дорогу. Посмотрел на рану, покачал головой. Умирать кочевник будет долго и мучительно. Сначала думал так и оставить, но злость начала отходить. Тогда Алексей сильно надавил ему на рот. Перехватил нос. Кочевник нашел в себе силы задергаться. Пытался вырваться. Каширцев не дал ему и шанса. Вскоре дерганья стали вялыми, а потом и вовсе прекратились. Алексей оставил кочевника и бросился к Баширу.
Под Баширом натекла огромная лужа крови. Он лежал на боку, кровь хлестала из раны. Красные струи били также ключом изо рта. Алексей оттолкнул склонившегося над умирающим Джафа. Тот рыкнул нечленораздельно. Не поймешь, то ли ругнул, то ли пожаловался. Как только Каширцев приклонился к Баширу, тот захрипел и запрокинул голову к спине. Хрип оборвался.
— Черт, — выругался Алексей, ударил кулаком в асфальт, содрал костяшки до крови.
— Он мертв, — это подошел Барбос. Настойчиво оттеснил его в сторону. Джаф и Югоса подняли Башира. Отнесли его на обочину. Быстро раскопали яму, а точнее углубили одну из ниш, в которых маскировались кочевники. Положили тело. Засыпали.
— Пошли, — сказал Тимур.
— Э-э? — не понял Алексей. — Но?..
— Что?
— Но, — повторил Алексей, — его же надо отнести в поселок.
— Зачем?
— Ну, как... — Алексей на секунду стушевался, придумывая как объяснить прописную истину. — Ну, чтобы его похоронить. Чтобы с ним родственники попрощались. Да, наконец, церемонию погребения провести.
— Мы его уже похоронили, — довольно резко обрубил Тимур. — А что касается всего остального, то он уже мертв и ему все равно. А родственникам, как и всему поселку, будет лучше, если мы вернемся обратно, а не погибнем, таща мертвеца на собственном горбу.
Алексей замолчал. Возразить было нечего. Вернее было, но возражения настолько мелкие, что даже сам почувствовал их натянутость. Сам же возмущался, когда в одном фильме солдат в худых сапогах отказался снять сапоги с погибшего. В результате простудился, да так и умер. Не принеся пользы ни себе, ни обществу. А отбросил бы глупые традиции, жил бы дальше, давил фашистов. "Вот так, Алексей. Сам говорил: мертвому-то что, все для живых. Ну?" Осталось сделать последний шаг. Но что-то в душе, оставшееся от древних языческих предков, держало. То, что мертвого надо отправлять в тот мир с определенными церемониями. Обутым, одетым. С оружием в руках. Или как у египтян. Любым способом сохранить тело, иначе душа, ка или ба, как там у них, потерпит урон. Толи бяку заработает, то ли вообще загнется в своем посмертном существовании.
Каширцев тяжко вздохнул. Прав Барбос, хоть и в ошейнике. Тяжеловато такую правду принять. Но НАДО.
— Пошли, — повторил Тимур, нервно потеребил белобрысые волосы. Алексею стало легче. Все-таки не один нервничает.
Х Х Х
Впереди показались развалины школы. Алексей сразу догадался об этом. Не потому что в этом месте это единственные развалины. А потому что было в них нечто особое, угадывающееся. Как смотришь на здание и по его форме видишь, вот это колхозный хлев. Это завод, это церковь. А здесь сразу чувствовалась школа.
Состояние развалин, даже для развалин было ужасающим. Полностью сохранилась только одна стена, где раньше был центральный вход. От остального осталось, где фундамент, где половина стены первого этажа. От крыши и следов не было. А битого кирпича целые груды. Покрывают весь пол несколькими слоями.
Помещение вызвало у Алексея удручающее впечатление. Словно шел в ресторан, а попал в морг.
Позади раздался грохот. Алексей обернулся. Югоса барахтался под только что осыпавшейся грудой кирпичей. Джаф подал ему руку. Тот вцепился, как утопающий в спасателя. Поднялся весь белый от силикатной пыли. Злой, как черт. Тут же окинул всех взглядом. Ожидает подколки.
— Будь осторожней, — буднично проговорил Барбос даже не обернувшись.
— Надо здесь все осмотреть, — сказал Алексей и посмотрел на горы кирпича, оценивая будущий фронт работы.
— Что искать? — голос у Барбоса был безразличный. Как у человека выполнявшего нужную, но надоевшую работу.
— Да, что искать? — раздраженно просипел Югоса. — Только время зря грохнем.
— Искать то, что покажется вам странным. Необычным.
— Бутылку с джинном твоим что ли? — Югоса стряхивал пыль с ушей и малиновой шевелюры.
— Мать сказала, чтобы вы мне беспрекословно подчинялись, — ответил раздражением на раздражение Алексей - А вернее не сказала, а приказала.
— Заткнись, Югоса, — рявкнул Тимур. Казалось, он сейчас замахнется и влепит строптивцу зуботычину. Нет, сдержался. — Иди и выполняй.
От лица Югосы можно было запалить костер. Он раскрыл было рот. На его плечо опустилась тяжелая рука, придавила. Джаф посмотрел из-под насупленных бровей. Медленно покачал головой. Югоса сразу закрыл рот и тут же на месте начал рыться в кирпичах.
Х Х Х
В веселой, плодотворной работе не заметили, как тени от стен постепенно начали удлиняться. Солнце все ближе и ближе подкрадывалось к горизонту. Потянуло ветерком. Серая пыль побежала струйками словно вода.
В километре от школы в небо взвился пыльный столб. Ветер подхватил его. Развеял длинной завесой. Через полчаса поднялся новый столб ближе к развалинам школы уже метров на четыреста.
— Вот, нашел.
Тимур бросил к ногам Алексея очередную находку, странную для него. Каширцев всмотрелся в кусок ржавого железа, пытаясь определить, что же это такое. Перевернул ногой. Ага, ясно, сильно побитый коррозией обломок батареи. Чугунной. Это ж целое сокровище. Панацея от кочевников. Пойдешь на них с таким - сдохнут со смеха.
— Не то, — сказал он. Тимур в сердцах плюнул, снова уткнулся носом в горы битого мусора.
Алексей в сомнении, что зародилось пару часов назад и с тех пор сильно разрослось, осмотрелся. Судя по состоянию находок, школу разгромили годы назад. Если не десятилетия. То, что его интересовало, сохранилось бы только, если бы хранилось в закрытом от окружающей среды месте. Сухом. Сухости, правда, хватало. Густо покрытое толстым слоем масла и завернутое в брезент, а то и целлофан. У отряда, судя по рассказам терпящего недостаток в личном огнестрельном, такое вряд ли бы случилось. Это было бы просто чудо. Обыкновенное, такое чудо. Да, а потом в придачу к найденному оружию еще и найденную россыпь патронов. Блестященьких.
— Хоба! — раздался из угла голос Югосы, — Похоже тайник.
Тайник? Какой тайник? Алексею представилось, как какой-нибудь пацаненок, а может быть, и девочка, спрятали тут свои сокровища. Мелок, ручку, цветные камешки. И вот, тайничок сохранился, а его обладатель давно развеян пеплом в пламени ядерного взрыва. Недосказал, недомечтала, недолюбил, недоросла. Глупые, глупые взрослые. А ведь те, кто нажал на кнопку, наверняка спаслись. Отсиделись сволочи в защитных бункерах. А по справедливости надо бы поменять их местами. Пусть пожарились бы, или долго-долго умирали от лучевой болезни. Пусть они, а не дети.
