Ночное небо

Алкеста прошла по комнате к невысокому столику. Порылась среди флаконов, взяла два одинаковых и вернулась к нам.

— Вот, — она протянула их мне и Яруну. — Это эссенция крови магов. С моей родины. Не яд.

— Благодарю, — ответила я, но флакон не взяла. Ярун тоже не спешил. — Не вижу причин для такой доброты.

Алкеста переглянулась с призраком, чуть улыбнулась. Ее руки дрогнули.

— Причина есть. Ведь вы не убили меня. Хотя могли.

Ухватив за локоть Яруна, я велела магичке:

— Открой.

Та повиновалась и вытащила пробку из флакона.

Да, запах крови, что поплыл по комнате, был слаще всех! Мой птенец дернулся. Он слишком молод, чтобы сопротивляться такому аромату! Алкеста робко улыбнулась. Она не лгала. Это эссенция из крови магов. Сильных магов. Интересно, они отдали свою кровь, силу по доброй воле? Вряд ли...

Магичка закрыла флакон.

— Благодарю, — повторила я. — За то, что не обманула.

— У тебя есть что-нибудь от яда кампы? — неожиданно спросил Ярун, когда аромат крови перестал кружить ему голову.

— Кампы? — в растерянности переспросила магичка. — Не-е-ет. Яд кампы смертелен. От него нет противоядия.

— Ты уверена? — сощурившись, переспросил Ярун.

— Да, — ответила Алкеста. — Яд кампы убивает за ночь.

Я лишь хмыкнула, поманив за собой Яруна. На пороге комнаты я обернулась.

— Не выходи, пока мы не уйдем. И держи своего филина при себе. Не люблю, когда за мной шпионят!

Я ожидала какой угодно реакции, но Алкеста расхохоталась.

— Хе, да, глупо было надеяться, что ты его не заметишь, — утирая слезы, сообщила она, чем совершенно сбила меня с толку. Ни капли страха в словах или движениях. — Хорошо. Он вас больше не побеспокоит. И я тоже.

Постояв какое-то время, кое-что обдумав, я вытащила из внутреннего кармана округлую пластинку с тайнописью. Ту самую, что нашел Лледос. Погладила ее пальцами и положила у порога.

Алкеста ничего не сказала. Выходя, я плотно закрыла за собой дверь.

— Пойдем. Наши скоро придут.

— Ты не хочешь осмотреть гнездо до конца? — Ярун наконец-то убрал ксифос в ножны.

— Нет. Незачем тратить время. Я взяла все, что хотела.

— Уверена?

— Да. Идем.

До самых ворот мы шли в полном молчании. Я обдумывала все произошедшее, а Ярун не хотел мне мешать. А, возможно, все еще переваривал слова "яд кампы смертелен". Так или иначе, моим мыслям ничто не мешало.

Кусочки мозаики встали на свои места. Теперь уже окончательно, без зазоров и расхождения в рисунке.

Гнездо Хаба по-прежнему окружал лес. Шелестели листья раскидистых деревьев. Невдалеке обозначился новый холмик детской могилки. Его скоро укроет молодая трава.

Отойдя от замка на полсотни шагов, я обернулась. Он так и останется здесь. Потихоньку будет ветшать и обваливаться. Ни одна магия не спасет его. А дорогу сюда не найдет ни живой, ни мертвый.

— Ярун, — окликнула я птенца. — Ты понял, с кем мы говорили?

Мужчина стоял рядом, тоже оглядывая громадину замка. Вампир скрестил руки на груди, отчего походил на статую сурового воина.

— Еще нет, но ты, судя по всему, да.

— Да, — хихикнула я и добавила серьезнее — Внизу нет никого живого. Там одни мертвецы.

— То есть? А Алкеста? — Ярун посмотрел на меня сверху вниз. — Вполне живое сердцебиение.

— И никакой еды. Даже запахов.

— Ты хочешь сказать, что Алкеста — вампир?

— Нет. Алкеста — призрак. Как и ее отец.

— Кто? — Ярун отчаянно пытался поймать нить моих рассуждений, но опыта ему недоставало.

— Никтей умер много веков назад. — Я решила разъяснить свои догадки. — У него была дочь. И она тоже умерла в возрасте пятнадцати-шестнадцати. Но мертвый некромаг может вернуться либо призраком либо личом. И Алкеста вернулась.

— Она... лич?

— Она приведение. Подобное своему отцу. То, что мы видели — иллюзия. Мир призраков. Ее душа способна путешествовать по миру в облике филина. Вместе с Никтеем они показали нам неплохую постановку, — улыбнувшись своим мыслям, я покачала головой. — Я почти поверила!

— И что тебя насторожило? Почему ты решила, что все это иллюзия, а некромаг на самом деле призрак?

Ярун снял с моего плеча упавший листик, задержав руку чуть дольше, чем следовало.

— Помнишь пластину, которую я оставила в комнате Алкесты?

— Ну, да, — вампир переступил с ноги на ногу.

— Это своего рода послание. Для духов. Что-то вроде: "Находится под охраной". Такую пластину иногда оставляют на растревоженных могилах, чтобы мертвецы не вставали. Если ее положить в жилище смертного, то он не сможет сопротивляться могильной магии и вскоре умрет. Если не ошибаюсь, таким способом по сей день убивают матерых некромагов. Это их слабое место.

В памяти всплыла парочка воспоминаний. Триста лет назад я таким вот образом покончила с двумя злодеями. И по сей день считаю, что они слишком легко отделались. За собственных птенцов мне следовало отрывать от некромагов по кусочку день за днем. Но... Молодая была. Слишком добрая.

— Алкеста никак не отреагировала на пластину, — я вернулась к разговору. — Ничего не сказала.

— Может, она прикажет своим химерам выбросить ее подальше? — Не согласился Ярун.

— Нет, ей все равно. Будь иначе, хоть что-то в ней, но изменилось бы. Наклон головы, осанка, взгляд. Но нет. Алкеста вместе с Никтеем сделали то, что хотели. Твоими руками из забытья достали Поцелуй Некроманта. Какому магу приятно, когда его шедевры пылятся в заброшенном вампирьем гнезде? А мне подкинули загадку с колечком. Помнишь, что сказала Алкеста? "Если он не может наказать самого Хаба, то отомстит его памяти". Вероятно, кольцо имело огромную ценность для моего создателя. И призраки хотели, чтобы оно досталось мне — убийце Хаба.

Мы помолчали. Теперь Ярун обдумывал все, что я сказала, а мне было приятно смотреть на лес вокруг. Живой, шелестящий, дышащий.

Достав флакон с эссенцией крови магов, я залюбовалась. Ему не меньше шести сотен лет, а кровь, как будто вчера сцедили. Эссенция — это вам не баловство. Всё-таки магия — страшная и удивительная сила.

Только один вопрос оставался открытым. Могли призраки положить в могилу эльфийской девочки ту самую пластину, а череп ребенка перенести в замок? Или за них это сделал кто-то другой? Но кто? Когда? Зачем?

Что-то мне подсказывало, что ответы на эти вопросы ни Алкеста, ни Никтей не дали б.

Я сунула флакон обратно в карман.

— Теперь ясно, что творилось с Алкестой. С ее возрастом, — оторвал меня от мыслей Ярун.

— А что такого в ее возрасте? — надеюсь, удивление в голосе не отразилось фальшью. Неужели Ярун почувствовал то же, что и я?

Вампир наморщил лоб, сделав неопределенный жест рукой.

— Мне все казалось, что возраст у нее какой-то неправильный. То ей как будто шестнадцать, то двадцать, а то чуть ли не больше, чем тебе.

Я улыбнулась. Все-таки мой птенец далеко пойдет. Природная смекалка да опыт княжеского вестника еще не подводили молодого вампира.

— Ярун, хвала Сайгуму, я не человек. — Мне захотелось немного поддеть птенца. — Из-за твоих слов про мой возраст от тебя осталось бы мокрое место.

Услышав приближающиеся шаги со стороны леса, я направилась к нашему лагерю. Вот и ребята вернулись. Немного смущенный Ярун остался у замка. Мне же надо было собрать вещи. Сегодня мы уйдем.

Жадану будет тяжко. Ничего, Эгун ему поможет. В конце концов, посадит мальчишку себе на закорки.

Не стоит оставаться в этом лесу. Все, что мне нужно, я получила. А если потребуется ещё что-то, то никогда не поздно вернуться. Надеюсь, парочка призраков на меня не разгневается.

"Ты не такая, как Хаб. Ты добрая".

Я напряглась, когда по волосам пробежал легкий ночной ветерок, но тут же расслабилась, не почувствовав никакой опасности.

А говорила, что больше не потревожит...

Алкеста...

Глава 20

ЖРИЦА ДУХА

Ну, вот. И снова мы в пути. Вокруг — ночные холмы, пересохшие ручьи, выгоревшая трава. Даже ночью чувствуется жара.

Все повторяется. Надо мной все те же поблескивающие звезды. Они по-прежнему подмигивают друг другу, лишь изредка замечая, что на них кто-то смотрит.

С самой людской жизни я находила в ночи какую-то непостижимую тайну. Но тайна эта не скрывала каких-нибудь вампиров, воров или еще кого похлеще. В ночи прятались загадки, которые не под силу разгадать даже самому пытливому уму. Хотя, это всего лишь мои рассуждения.

Кажется, стадия, на которой боль в руке вызывала ярость, миновала. Теперь настал черед легкой апатии. Интересно, это вызвано моим возрастом, сиянием недоступных звезд над головой, или, все-таки, ядом кампы?

Из леса, скрывающего руины гнезда создателя, мы вышли две ночи назад. Меж деревьев передвигались с трудом. В основном из-за Жадана. Сунжэ наотрез отказался забираться на вампирью спину. Отмахивался руками и ногами как от Яруна, так и от Эгуна. Поэтому мы постоянно слышали, как подросток спотыкается о торчащие из земли ветки и корни. Но, слава Сайгуму, лес кончился.

Уже привычные к дорожным хлопотам мальчишки выполняли мои просьбы-приказы без разговоров. Лледос не пытался каждый раз напомнить, что он знает, как вести себя в дикой природе, в тысячу раз лучше меня. А жаль. Иногда его заявления вроде "Ты же городская вампирша!" или "Что женщина, вроде тебя, может знать о лесе?" доводили меня до икоты. При этом Жадан спешил спрятаться за Эгуна, боясь, что это я не от смеха, а от голода. Да-а, было время. Хотя, миновало-то чуть меньше недели!

Как-то вышло, что всех своих спутников я стала считать своими. Нет... Не слугами, не компаньонами, не даже собственностью. Что-то изменилось в моем отношении к ним... За последние две сотни лет я старалась никого к себе не подпускать, ни к кому не привязываться. Ибо горечь утраты не вышла из моего сердца. Но здесь все иначе. Да, только один из мальчишек — мой птенец. Но Эгун, Жадан или Лледос приобрели свою неповторимую значимость.

Они стали своими.

Даже северянин с его нестандартной эльфийской натурой, готовый в любой момент подшпилить меня и схлопотать за это. Что уж говорить об Эгуне, которого я учила, будто свое дитя? Или Жадане, перед предком которого я была в неоплатном долгу? (Ох, Игор, я, конечно пообещала заботиться об этом любопытном недоразумении и ни в коем случае не брошу Жадана. Но знал бы ты, как с этим подростком бывает тяжко! Но ты, вероятно, знал...)

Вытянув ноги, я сидела на поваленном дереве. Вокруг простиралась выгоревшая на солнце степь с одинокими деревцами то тут, то там. Левая рука безжизненно обвисла в повязке. Помнится, Алкеста сказала, что яд кампы убивает за ночь. Но я все еще существую. Только рука с каждой ночью болит все противнее. Будто в нее кто-то насыпал горячие угли и непрерывно их перемешивает.

— Ве-о-ма-га! — нараспев протянул Лледос, в такт речи постукивая мое плечо пальцем. — Уснула ты, что ли?! Вампирша!

Северянин бесцеремонно потряс меня, как куклу. Потом придирчиво оглядел, словно выискивал выпирающую из тонких швов солому.

Я скосила на него взгляд.

— Чего тебе, Лледос?

Не хотелось отрываться от мыслей и созерцания зеленоватых звезд. В конце концов, что делать? Жадан заснул у костра. Ярун с Эгуном устроили очередной тренировочный бой. Я думала, Лледос к ним присоединился. Неужели ему надоело наблюдать за вампирами? А сначала так рвался в зрители. Мол, многое узнает про особенности вампирьего боя. Интересно, узнал? Впрочем, нет. Неинтересно.

— Поговорить хочу, — посерьезнел эльф, глянув на мое хмурое лицо.

— Хоти, — великодушно разрешила я.

Ответом послужил тяжелый вздох. Однако эльф взял себя в руки.

— Скажи, наконец, почему ты тогда, у разрушенного гнезда, отослала нас подальше. А сама, взяв одного Яруна, пошла вниз.

Я тоже ответила ему вздохом. Лледос задавал этот вопрос чуть ли не по семь раз за ночь. Сначала он жутко обиделся на мою ложь, скрыв истинное чувство под маской ярости. Но теперь пребывал в недоумении.

— Вы были лишними, — в который раз ответила я.

— Это не ответ.

— Как спрашиваешь, так и отвечаю!

— Вот оно что, — недобро усмехнулся Лледос. — Я понял. — И без перерыва осведомился ледяным тоном. — Чего ты узнала ТАКОГО, что ходишь которую ночь привидением самой себя?!

При слове "приведение" я захихикала. Веточка, что я подобрала пару часов назад, хрустнула и переломилась посередине.

— И что это значит, вампирша? — спросил эльф, глянув на мою подрагивающую от смеха фигуру.

Ладно. Раз уж он угадал, так сказать, попал пальцем наобум, то делать нечего. Покопавшись во внутреннем кармане куртки, я вытащила нефритовую шкатулку. Она тяжелым грузом скользнула в ладонь эльфа.

— Ты нашла это? И что внутри? — Лледос опустился рядом на поваленный ствол.

— Открой, — зевнула я, снова устремив взгляд к небу. — Только не трогай содержимое, ладно?

А звезды все-таки холодные. Кажется, прикоснись пальцем, и замерзнешь на века.

— Откуда?.. — воскликнул эльф, подсунув раскрытую шкатулку мне под нос. — Откуда это кольцо?!?

Глаза Лледоса посветлели. Пальцы, державшие зеленоватую шкатулку, побелели от напряжения.

— Оно хранилось в тайнике Хаба, — не без интереса я наблюдала за эльфом.

— У Хаба?! — снова воскликнул он. — У этого бездушного монстра?!

Еще чуть-чуть, и Лледос перейдет на крик.

— Что такого в этом кольце? — спросила я, ткнув в шкатулку. — Ну, древнее. Ну, с эльфийскими рунами. Это ваш праязык, да?

— Праязык? — переспросил Лледос и беззвучно рассмеялся. — Это отанья, вампирша.

— А-а, — вроде бы после его слов мой интерес к кольцу должен был возрасти в десятки раз. Но этого не произошло.

Лледос истолковал мою реакцию иначе.

— Вот вам и старая вампирша. Праязык от заклинательного не отличаешь. На отанье вся эльфийская магия создана, — пустился рассказывать эльф.

— И что? — перебила я. — Ну, заклинательный язык, ну, колечко не простое. Что ты так разволновался?

— Ты, наверное, совсем не понимаешь! — возмутился Лледос. — Отанья передана нашим кланам первыми эльфами. Теми, кому мы обязаны своей жизнью, землей, традициями, магией, языками!

— Вот. Я же говорю, праязык, — я не удержалась от очередного зевка.

Лледос только охнул. По его мнению, к древним эльфийским легендам, тому, что от них осталось (к кольцу, например, или отанье), относиться надо бережно, с трепетом и затаенным дыханием. Впрочем, какое у меня дыхание-то? Больше семи столетий не дышу.

— Погоди-ка, — меня что-то насторожило. — Лледос, ты в Гуаре вкратце рассказал про какого-то вашего героя. Его веткой рябины ослепили. И солнце красное утром о нем скорбит. — Я перекинула через дерево ногу, оседлав упавший ствол. — Помнишь?

— Вампирша! — Возмутился эльф, скептически приподняв верхнюю губу. Он прекрасно понял, куда я клоню. — Не дури! Откуда у Хаба реликвия первых эльфов?!

И, правда, откуда? Хороший вопрос. Знать бы еще ответ.

— Что я тебе сказала, когда ты закончил распинаться о своем великом безымянном герое? — Сидеть верхом на бревне было гораздо удобнее. Почти как в седле, только дерево не убегало и не пыталось сбросить наездницу. В отличие от живых коней. Интересно, а кто-нибудь из старых вампиров додумался заключить сделку с некромагами о создании коней-умертвий. Надоело все пешком и пешком... Надо будет взять идею на вооружение.