Скипетр всевластья

Хедлунд сжал зубы.

— Что-то не так? — певуче спросила богиня, запустив ладонь в медно-рыжие волосы Астриха, — сделай то, о чём думаешь. Это очень просто, особенно для тебя, — пальцем она скользнула по его щеке, - смертные? Зачем они нужны? Слабые, бесполезные, живущие в водовороте глупых страхов. Если есть я...

— Достаточно, — он сжал браслет на правом запястье, и наваждение схлынуло. Образ невинной красавицы треснул, явив алчный блеск в глазах и выступившие из-под верхней губы клыки, — это низко, даже для тебя.

Страшился ли Саваны первый помощник? Нет, лишь глубоко презирал, в каждом слове чувствуя ложь и видя желание одолеть сестру. Любой ценой.

— Низко? — оскалилась драконница, — разве "высоко" поможет победить? Разве Вальда и Хазард устроят честный поединок?

Промолчав, Астрих обошёл покровительницу и торопливо зашагал в гору. Тени деревьев удлинялись, небо наливалось синевой. Через час-другой солнце коснётся горизонта, а в сумерках до схрона не добраться.

— Ты бросаешься в бой против тех, кто знает только грязь!

— Ты не лучше. Я проклинаю день, когда впервые увидел обсидиановые статуи богов.

Судя по звуку, позади ударила молния.

— Я хочу помочь!

— Как?

— Дам больше силы, много больше. И ты вернёшься из сражения.

Хедлунд мысленно усмехнулся. Когда-то подобное уже было. Но тогда он был в отчаянии, сегодня действовал продуманно, сохраняя "холодную голову".

— Что взамен?

Драконница молчала. Керр слышал, как мягко шелестели крылья, шуршало платье, будто собеседница приближалась к нему.

— Станешь моим мужем и наместником в своём мире, - Савана дотронулась до плеча подопечного, - ты — единственный смертный мужчина, которому я готова доверить себя.

Керр замер. Если это было признание в любви, то прозвучало до предела странно и неуместно. Выбрать ту, кто не единожды предавала и отправляла в пекло, вместо тех, ради кого он жил? Как плохо покровительница разбиралась в людях!

Астрих убрал её руку:

— Помнится, в предыдущем договоре ты пообещала вернуть мою семью. И практически сразу едва не забрала Иринию, позволив герцогу ударить её кинжалом! Всерьёз думаешь, что я приму твою сторону?

— Иначе ты погибнешь!

— Я не боюсь.

— Что за безумство? Что за слепая вера в удачу? Я предлагаю всё, абсолютно всё, что способна дать бессмертная богиня, а ты отказываешься! Величайшая глупость! Без меня никто из вас не выживет! Пойми, наконец!

— Как скажешь.

— Это последнее слово? — хрипло спросила драконница.

— Да.

Не оборачиваясь, керр взбирался по склону. Ветер доносил всхлипы и проклятия, треск молний и падающих деревьев, но в душе Хедлунда царило спокойствие. Он выбрал единственный правильный путь и пройдёт до конца. Без "помощи" покровительницы, вера в которую умерла в день гибели родителей.

Порыв солёных брызг задел лицо и оборвал размышления. Солнце кренилось к закату, и до встречи с герцогом оставались считанные часы. Наверняка, тот устроит ловушку, заранее просчитает шаги первого помощника. Опустится до шантажа? Попробует, наверняка, но без Иринии и Ариадны попытка была обречена на провал. Больше Астрих ни за кого не боялся. Больше, собственно, никого не осталось.

Сняв туфли, керр размял плечи и прыгнул в воду. Оковы "жидкого льда" потянули вниз, но резкими гребками мужчина вырвался из плена и вынырнул среди волн. Течение подталкивало в грот, помогало пловцу добраться до схрона. Океан, скалы, обрыв — превосходное место для тайника. Надёжное. Вряд ли кто в здравом уме рискнёт искупаться в безжалостном прибое. Герцог уж точно.

Пальцы нащупали твердь, и первый помощник выбрался на камни. Отдышавшись, он дотронулся до стены и зашагал вглубь. Острия царапали ладони, вонь соли и водорослей заставляла морщиться. Истинные мелочи, не способные перевесить преимущества.

О пещере боец узнал случайно. В юности он часто бродил по Фалькону. Люди боялись леса покровителей, а молодого Хедлунда чаща манила, словно обещала раскрыть никому доселе неведомые секреты. Однажды, гуляя по северному краю и слушая крики чаек, Астрих приметил крохотную полянку, на которой не росли деревья, а посреди торчал валун высотой в половину человека и шириной с трёх, примерно.

Трепетал подобный занавесу мох, а ведь в лесу царило безветрие. Поверивший в, казалось бы, глупую идею, керр одёрнул плети. В лицо ударил напоенный сыростью океана ветер, оставив на волосах крохотные капельки. После минутных колебаний первый помощник спустился в тоннель.

Керр шёл наощупь. Как в памятное утро в детстве, спотыкался, чувствовал, как вязнут в грязи ноги, а глаза слезятся из-за соли, но упорно следовал по неизведанной дороге. Чутьё подсказывало, что в обители богов любая тропа важна и не случайна, что уж думать о пещере. Если Хедлунд отыскал её, то в будущем это знание понадобится. Схоронить что-либо или спрятаться самому — неважно.

Так и получилось.

Поворот, и на сводах заплясали белёсые отблески. Вспышки появлялись и исчезали, слуха касался монотонный шум, словно впереди тёк ручей. Из стены бил серебряный ключ и наполнял крохотное озерцо (мужчина бы с лёгкостью перепрыгнул), опоясанное песчаным гребнем. Именно здесь, в объятиях целебного источника, подопечный Саваны спрятал артефакты, которые помогут одолеть врага.

Опустившись на колени, Астрих вытащил из воды объёмный свёрток, высохший за считанные секунды. Серебряные капли заживили царапины на ладонях и жемчужинами упали на песок.

Керр развернул ношу. Сапоги из мягкой, но прочной, будто сталь, кожи; с виду тонкий жилет, способный отразить прямой выстрел или удар кинжалом (принадлежал первому королю Лигурии) защитят от ран. Металлический прут — на самом деле, глефа с двумя острейшими лезвиями, усиленная маховиком из скипетра — станет надёжным оружием. И это не считая прочих ценностей, вроде браслетов-накопителей, пояса с десятками карманов, способных удержать даже воду, и перчаток.

Мысленно поблагодарив источник, Хедлунд поднялся по тоннелю и ступил под сень Фалькона. В чаще правила хозяйка-ночь, впервые на памяти Астриха. Что ж, перекрёст затронул не только привычный мир. Герцог назначил встречу на границе леса, посему осталось достаточно времени, чтобы собраться духом и посмотреть неприятелю в глаза. Лишь бы Савана по пути не встретилась, первый помощник вытерпел достаточно каверз со стороны драконницы.

* * *

Лигурией правил дождь.

Редкими, но звонкими каплями-жемчужинами он рассыпался над лесами, смывал пыль времён с разрушенных городов и обращался в туман, зыбкой пеленой застывая над лугом. В сумерках ненастного утра трава казалась выжженной, будто после пожара; ручей походил на растопленную смолу. Тягучую, бесшумно петляющую по разрушенному перекрёстом стадиону.

Астрих огляделся. Хазард выбрал удобное место для встречи. Поле принадлежало местной футбольной команде. Менеджеры мало что понимали в тактике и правилах (нередко заставляли тренера включать в состав популярных в городе, но физически не готовых к игре спортсменов), зато щедро вливали инвестиции. Система видео повтора голов, VIP-ложи с ванной и ресторанами, раздвижная крыша — бренд "покажем иностранным туристам, как продвигают спорт в захолустье" удостоился поддержки мэрии, превратив комплекс в одну из главных достопримечательностей. Единственное, о чём сожалели власти, денег не хватало на ремонт дороги. И, пока местные жители разбивали автомобили о кочки и застревали в ямах, всей душой ненавидя реверсивное движение, гостей везла "пожилая" электричка-ласточка.

Так судачили "специалисты" отдела автоматизации, где ранее работал Хедлунд. С утра до вечера в кабинете звучала музыка в стиле электронной дискотеки, взрывались уничтоженные в сетевой игре танки, витал аромат крепкого кофе, смешанный с вонью порошковых картриджей, и каждую минуту трезвонил телефон. Практически в каждом подразделении ежечасно ломалась техника, зависали программы, исчезала сеть. Коллеги так "выстроили работу", что в тумбочке всегда находились чай, печенье и, в редких случаях, коньяк и шампанское — благодарности от специалистов разных уровней. Все знали: автоматизация работала за "вкусняшки". В принципе, фонд устраивал керра, ведь он переехал на юг не ради карьеры или денег. Болтливость соседей помогла узнать, кто достоин доверия, а кого стоило избегать.

Западная трибуна примыкала к утопающему во мгле Фалькону, нижние ярусы восточной окутывал туман. Чуть слышно стучал о разбитые кресла дождь, стекая по пластмассовому амфитеатру и превращая ветхий газон в болото. Около линии центрального круга возвышалась магнолия, усыпанная незрелыми бутонами. С виду — обычное дерево, но Астрих пообещал себе держаться от него подальше. Герцог устраивал поединок, значит, был велик риск, что на стадионе приготовлены ловушки. В одном Савана не ошиблась: честной борьбы ждать не придётся.

Хедлунд стряхнул капли с волос и одежды. Вчера светило солнце, и воздух казался прозрачнее огранённого хрусталя, сегодня Лигурия утопала в ненастье, словно перекрёст миров заставил треснуть один из столпов бытия: смену дня и ночи. Ладно, если мироздание дрогнуло в обители богов (там главенствовали свои законы), но только не в грани, что принадлежала людям!

Задрожала трава, будто потревоженная змеиным хвостом; на мгновение в тумане померещился блик, словно свет отразился от циферблата наручных часов.

Первый помощник понимающе улыбнулся. Не один. Чего следовало ожидать. Двоих заметил, но где скрылась третья?

Из-под трибунного помещения выкатился мяч и закружился в луже. Следом на поле ступил Хазард Астери. Из тёмно-синих сапог выглядывали рукояти кинжалов, на поясе раскачивались шашки и парные саи.

— Ты пришёл.

Дождь стекал по плащу из чёрной, будто бы змеиной, кожи. Лоска подопечному Вальды придавали бархатные брюки и водолазка, которую украшала кусающая себя за хвост гадюка, обрамлённая цепью из серебряных чешуек и увенчанная песочными часами — маховиком из скипетра. Сам скипетр, на месте рукояти обмотанный алой тканью, крепился к поясу с левой стороны. В хрустальном кольце ничего не было.

— Нравится? — Герцог проследил взгляд, — когда я объединю миры, это будет герб новой династии, — он дотронулся до жала с тремя концами, и Астрих заметил, что в рукаве было спрятано очередное оружие, — всё лучше, чем то, что принадлежало братцу и умникам, что правили до него.

— Так себе.

— Почему? — искренне удивился противник, — предпочитаешь бесполезного феникса, не способного защитить подопечных? Бога, что лживо улыбался всем Астери, а после равнодушно смотрел, как те погибали в огне демона? Не смеши. Он мог спасти, мог, но не стал. Предпочёл опустить Лигурию во тьму.

— Ты знаешь, кто мой покровитель.

— Знаю. Знаю и... я тут подумал кое о чём. Зачем нам враждовать? Вальда и Савана ненавидят друг друга, соперничают со времени, когда влюбились в одного человека, но всё равно объединяются ради общих целей. Так почему бы нам не позабыть на время о вражде и вместе не сотворить новое государство? Ты слишком силён и умён, свободен от пережитков прошлого, не цепляешься за покровителей — грех терять такого соратника. Властью я поделюсь. На корону не рассчитывай, само собой, но приличной должностью обеспечу, даже верну земли, что вам когда-то принадлежали. Хочешь подумать несколько минут или сразу согласишься?

Он опустил ладони в карманы плаща и устремил взор в пасмурное небо. Чешуйки на ткани мерцали тёмным серебром, и, казалось, Хазард сливался с туманом. Более того, из-за сизой пелены герцог едва заметно расплывался, "рябился"... словно отражение в воде. Иллюзия, призванная отвлечь и позволить врагу ударить в спину.

Астрих сжал губы и до предела напряг слух. Сзади? Сверху? Или, вовсе, из-под земли? Пусть соперник верит, что хитроумная ловушка сработала. Фантазии тому не занимать. Почти обманул, почти.

— Пойми, я не просто так призвал демона. Я не безумец, коим предстал в твоих глазах. Лигурия насквозь прогнила. Законы семьи Астери исполнялись только в столице, в отдалённых землях главенствовала тамошняя знать. Они только ждали момента, когда бы двинулись ко дворцу и совершили переворот. Я лишь опередил третье сословие. Сам вскрыл нарыв и позволил гною и отравленной крови выплеснуться наружу. Очистить рану от яда не удалось, но это мелочи... Как говорят в этом времени, нанёс превентивный удар, и не сожалею. Законы и реформы? Кому они нужны, когда на тебя наступают люди с оружием? Дипломатия, переговоры — признаки слабого правителя. Мы слышим и понимаем только язык силы, остальному улыбаемся и плюем на всех, поступаем по-своему. Я не тиран, я лекарь.

Хедлунд сжал рукоять глефы.

— Который, скорее, убьёт раненого, нежели вылечит?

— Предпочитаешь мучения покою?

— Я не вправе вершить чужие судьбы.

— Сейчас мы говорим о твоей, — иллюзия оскалилась, — только представь: государство, живущее по законам, что создал ты. Мирное, не ведающее раздоров, где у каждого — своя роль, но общая цель.

— Это утопия.

Слуха коснулось тихое-тихое шипение, едва отличимое от шелеста травы и шума дождя. И оно приближалось. Что ж, бессмысленный разговор подходил к концу. Несмотря на ощущение скорого боя, Астрих оставался спокоен, даже улыбался. До последнего момента он будет играть во вражеском спектакле.

— Почему? Ты так долго прожил в этом мире, что пропитался его идеалами? Что хорошего происходит в этой грани? Войны за территории и ресурсы, глупая гибель людей из-за безумцев, которым внушили ложную веру? Тонны бумажной волокиты, гигантская пропасть между верхами и низами — здесь ещё грязнее, чем было в Лигурии. Посему, чтобы навести порядок нужны крайние меры. И в глубине души ты со мной согласен, не отрицай. Я не поверю, — он размял шею, — твой ответ?

— Он тебе не нужен.

Повиновавшись шестому чувству, Хедлунд сжал механизм на глефе, резко развернулся и пронзил готовую к прыжку гадюку. Змея забилась в конвульсиях и затихла. Одновременно в облаке дыма растворилась иллюзия, и первый помощник остался один. О том, что на поле что-то произошло, напоминал крутящийся быстрее юлы футбольный мяч. Он набирал скорость и словно готовился к... взрыву?

Хитро!

Астрих отступил. И точно: резиновая оболочка растворялась, проступали очертания бомбы, памятной по временам службы при дворе. Такими лигурийцы во время войны убивали пленных врагов. Открытая местность! Шрапнель и жар изрешетят газон, достанут и разобьют нижний ряд кресел. Спрятаться некуда! Разве что за магнолию, но именно так рассчитал герцог!

Времени на размышления не осталось.

Или смерть, или ловушка.

В два прыжка керр добрался до дерева и упал за ствол. Хедлунд слышал, как крохотные шарики дробят кору и ветви, и видел, как разлетались тлеющие ошмётки. Волна бледно-голубого огня затопила стадион, обратила траву в пепел, продырявила стулья, будто град побил растения. Сгорели футбольные ворота, задымилось русло высохшего ручья. Подопечный Саваны стряхнул с одежды пепел. Некстати память воскресила последний день Лигурии — поединок с демоном на выжженном лугу. И кто сказал, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку?