Младший брат дракона

— А где дама? — удивился каршарец.

— Дракон оказался драконицей. Её Тринн зовут, — тут Дилль примолк, что-то соображая. — Погоди, то есть ты сражался с Тринн, чтобы отвлечь её от меня?

— Ну да, — подтвердил Гунвальд. — После того, как я пришёл в сознание, мы с Героном разработали план твоего спасения: я должен был отвлечь дракона, а он вытащить тебя в безопасное место.

— Ты пришёл в сознание? — Дилль выпучил глаза. — А ты разве его терял? Я же с вершины холма видел, как вы с Героном сначала поговорили с остальными из нашего отряда, а потом куда-то ушли.

— Ушли, — проворчал варвар, потирая то голову, то ушибленный зад. — Заплутали в этом Неонине. Тогда Герон, чтоб ему пусто было, предложил выпить вина, а потом так огрел меня по башке, что я выключился.

— Это для твоего же блага, — счёл нужным оправдаться монах. — Иначе заклинание магов заставило бы тебя бездумно броситься на дракона. А так, пока ты пришёл в себя, вино ослабило действие заклятья. Поэтому, — тут Герон обратился уже к Диллю, — к тому времени, когда мы узнали, где дракон, наш великий северный воин уже вполне мог соображать. Во всяком случае, настолько, насколько ему это вообще доступно.

Дилль ухмыльнулся — монах сделал то же самое, что собирался сделать с варваром он сам.

— Вот в следующий раз я тебя огрею твоим же топором и посмотрю, как ты будешь соображать, — буркнул недовольный каршарец. — Хотя, конечно, после этого магия перестала мне мозги туманить. Я, если честно, когда дракона увидел, понял, что одним мечом его никогда не победить.

— И всё равно полез драться?

— Надо же было тебя как-то вытаскивать, — пожал плечами Гунвальд. — Мы с Героном увидели, как ты лежишь в отключке, а над тобой навис дракон. Правда, почему-то не жрал тебя и огнём не плевался. Просто сидел.

— Он будто рассматривал, — добавил монах. — Голову то так повернёт, то эдак. Мы с Гунвальдом подумали, что примеряется, с какого бока тебя лучше укусить. Ну и ничего лучше не придумали, как отвлечь его внимание и вытащить тебя. Правда, ничего не получилось.

— Спасибо вам, друзья! — с чувством воскликнул Дилль.

— Да ладно, пустяки! А как ты оказался возле драконицы? — поинтересовался Гунвальд. — И почему она тебя не сожгла?

— Наверное не сожгла из-за того, что у неё закончились силы, а я опасности не представлял. А вот как я оказался на земле... Видимо, Тринн меня выплюнула, за что ей моя искренняя благодарность.

— Видимо выплюнула? — повторил Герон, выпучив глаза. — Значит, она всё-таки пыталась тебя съесть?

— А я всегда подозревал, что он ядовитый, — хмыкнул каршарец. — Даже драконы не могут Дилля сожрать.

— Нет, она не пыталась меня съесть, — вздохнул Дилль. — Дело в том, что я залез к ней в пасть и там потерял сознание.

— А зачем ты туда залез? — теперь глаза монаха и каршарца стали совсем круглыми от изумления.

— На самом деле драконица пришла к Неонину, чтобы маги помогли ей вылечиться, — пояснил Дилль. — А войска, расквартированные здесь, напали, не разбираясь. Как сказала Тринн, кто нападает — тот враг. Мол, это святое драконье правило. Вот она и задала жару всем, до кого добралась. Ну и драконоборцы, которых король сюда посылал, тоже не пива попить с ней приходили. Между прочим, знаете, что за драконий яд нам маги подсунули? Тринн сказала, что жёлтая жидкость — это моча василиска. Не знаю, насколько она ядовитая, но вонючая, просто ужас!

Гунвальд поспешно залез в свою суму и вытащил из неё бутылочку с ярко-жёлтой жидкостью.

— А я про эту штуку совсем забыл. Надо было...

— И тогда Тринн тебя точно прибила бы, — закончил Дилль. — Она сначала не нападала на наших, только спрашивала, привели ли ей мага. Вместо ответа теокиец ей швырнул бутылку с этим так называемым ядом, и драконица совершенно озверела. Ну и, собственно, после этого все наши превратились в угли.

— А ты-то как уцелел?

— Да, понимаете, я застрял у неё на спине. Она закопалась в развалины дворца наместника, а я забрался на самую верхушку этой горы мусора, чтобы поискать дракона. В общем, во время избиения драконоборцев я был на её спине ни жив ни мёртв от страха. А когда она уничтожила всех и обнаружила меня, я думал, всё, конец пришёл. Ну и ляпнул, мол, она просила мага — так я вот он. Но её провести не удалось — видимо, драконы чуют магию, как мы — запах свежего хлеба. Тогда я сказал, чтобы она меня не кусала, а то зубы заболят. А она сказала, что у неё и так зубы болят.

— Погоди, погоди, — сипло прервал его Герон. — Значит, из-за болящих зубов этот чёрный ужас и пришёл в Неонин?

— Ну да. Тринн сказала, что помочь ей может только маг. Думаю, если бы тот господин чародей, что был старшим в Неонине, не сбежал и помог драконице, то и люди бы уцелели, и город не был бы разрушен.

Послышались отборные ругательства на каршарском и верхнестанигельском монашеском — краткий пересказ сводился к тому, какие тесные родственные связи имели место между магами из Академии и трусливыми шакалами из хивашских степей. Гунвальд и Герон, отведя душу, вновь обратили взоры на Дилля, требуя продолжения рассказа.

— Да, собственно, продолжать особо нечего, — сказал он. — Я хотел добраться до постоялого двора, где остался Эрстан, и привести сюда мага. Но Тринн сказала, что я не успею, потому что сил у неё осталось только на то, чтобы взлететь и умереть в полёте. Я хотел было убраться отсюда, но вспомнил, что вы в битве ещё не участвовали. Ну и попросил драконицу вас не трогать, потому что вы ничего из-за магических амулетов не соображаете и сразу броситесь в драку. Пришлось остаться ждать вашего прибытия, а пока суть да дело я залез к Тринн в пасть, где и обнаружил то, из-за чего у неё болели зубы.

— Сам залез в пасть к дракону?!! Ну ты и псих! — во взгляде каршарца читалось искреннее уважение.

— А что делать-то было? Уйди я, и драконица вас прикончила бы. Вот и пришлось поработать драконьим зубником.

Каршарец и монах уставились на Дилля так, словно он был самим Гариалем Великим, вернувшимся с того света.

— Дилль, я твой вечный должник, — торжественно заявил Гунвальд. — В любое время ты можешь потребовать мою жизнь, и я с радостью отдам её тебе.

— Нужна мне твоя жизнь, — смущённо пробормотал Дилль. — Шлем дашь поносить?

— Ни за что! — последовал немедленный ответ. — Жизнь — сколько угодно, а шлем — нет. Кстати, а где он?

— Драконица его вслед за тобой отправила, — сказал монах. — Дилль, так что ты нашёл у дракона?

Варвар сбегал к развалинам дома и вернулся со своим знаменитым шлемом — помятый и сплющенный тот больше походил на старую кастрюлю, чем на доспех.

— Дилль, ты вроде хотел его поносить, — спросил Гунвальд, вертя в руках останки шлема. — Пожалуй, я тебе его совсем подарю.

— Гунвальд, да уймись ты со своим шлемом! — рассвирепел Герон. — Дай Диллю рассказать, что он обнаружил в драконьей пасти.

— Обломок посоха хивашского шамана, которого Тринн сожрала с полгода назад. Он — в смысле обломок посоха, застрял у неё меж зубов и отравлял драконицу. А когда я его выдернул, она, видимо, сразу начала восстанавливать силы. Только я уже ничего не помню — так башкой ударился об один из её зубов, что сознание потерял.

— Не про этот ли обломок ты говоришь? — спросил Герон, указывая почему-то на Дилля.

Дилль опустил голову и только сейчас заметил, что до сих пор сжимает в руке злополучную деревяшку.

— Он самый, — удивлённо ответил Дилль. — Надо же, из-за такой малости чуть целый Великий дракон не помер.

Все трое принялись рассматривать кусок шаманского посоха, длиной чуть более локтя. На гладком дереве, отполированном до блеска, виднелись узоры и насечки, образовывавшие какой-то сложный узор. Один конец посоха был обломан, а второй когда-то был навершием — в утолщении дерева виднелись остатки бронзового крепления и углубление.

— Здесь, похоже, был вделан камень, — Гунвальд ткнул пальцем в углубление.

— А, может, даже черепушка какая, — выдал мысль монах. — Всё-таки хиваши никогда не брезговали связываться с чёрным искусством некромагии.

— Тьфу! — сплюнул Дилль. — Надо его в огонь бросить.

— Думаю, лучше эту штуку сохранить, — рассудительно сказал монах. — Предъявишь магу, как доказательство.

— Верно, — Дилль спрятал обломок в суму. — Ну, чего стоим? Пошли обратно?

— А как же магия амулета? — спросил Герон. — Вы с Гунвальдом разве не должны...

— Ну, я-то от своей безделушки давно избавился, — Дилль самодовольно хмыкнул, увидев в очередной раз вытянувшиеся физиономии друзей. — Попросил Тринн дунуть разок, и демонов амулет превратился в пар, а вместе с ним и моё заклятье.

Гунвальд достал висящий на шее амулет и повертел его в руке.

— Между прочим, а я больше не чувствую магии этого магистра-одуванчика, — заявил он.

— Наверное, вино ещё продолжает действовать, — предположил монах.

— Не, — помотал башкой варвар. — Я уже трезвый. Похоже, заклятье перестало работать. Я больше не хочу нестись куда глаза глядят в поисках дракона.

— Значит, — глубокомысленно сказал монах, — дело в том, что дракона в Неонине уже нет. А раз так, то условие заклятья перестало существовать, и магия больше не действует.

— Ну и замечательно! — каршарец широко улыбнулся и швырнул свой амулет на землю. — Пошли отсюда.

Но едва они прошли с полсотни шагов, как Гунвальд схватился за грудь и поморщился.

— Чума на голову этих магов! — выругался он. — Я не могу уйти без этого амулета — задыхаться начинаю.

Каршарцу пришлось вернуться за золотой каплей.

— Чего стоите, время теряете? — фыркнул он, обгоняя ждущих его друзей. — Если мы поднажмём, то до темноты сможем вернуться на постоялый двор — там нас ждёт вино и еда. Хотя, конечно, вам городским слабакам да монахам-бездельникам за мной не поспеть.

— Дилль, у тебя удар послабже, — ускоряя шаг, сказал Герон. — Дай этому неотёсанному варвару пинка по левой части задницы.

— Почему именно по левой? — удивился Дилль.

— На правой у него уже есть подарок от драконицы. Надо соблюдать симметрию.

* * *

*

К вечеру они до постоялого двора Эоноса не добрались, поэтому заночевать пришлось в шалаше на краю ржаного поля. Утомлённый выпавшими на его долю переживаниями, Дилль уснул мгновенно, едва лёг на жидкую подстилку из охапки сухой травы. Наутро неутомимый каршарец разбудил друзей воинственным кличем.

— Подъём, лежебоки!

И для придания веса своим словам он принялся хлестать Дилля и Герона свежесорванным веником.

— Смерть варварам! — заорал Дилль, когда крапивный веник ожёг его босые ноги. — Герон, поднимайся, надо намять бока этому каршарскому чурбану!

Монах, толком не проснувшийся, только почёсывал икры ног, куда его хлестнул каршарец, и хлопал глазами, глядя, как Дилль швыряется в Гунвальда всем, что ему попадалось под руку. Каршарец, широко ухмыляясь, держал перед собой растрёпанный зелёный веник на манер меча и делал выпады в сторону Дилля, периодически попадая тому по рукам. Дилль, исчерпав запас снарядов в виде сапог, обвёл глазами невеликую внутренность шалаша.

— Ну, погоди, сейчас я тебе устрою! — прорычал он.

Жаль, что шеста под рукой нет — вот бы он отыгрался на каршарце. Получив очередной тычок жгучим веником по рукам, Дилль окончательно озверел. На глаза ему попался обломок жезла, выпавший из перевёрнутой сумки, Дилль схватил его и принялся фехтовать с варваром. Он не успел даже скрестить свою деревяшку с лохматым оружием Гунвальда. Едва Дилль нацелился в каршарца, как раздался громкий хлопок. Дилль почувствовал толчок в грудь и спиной вынес хлипкую стенку шалаша. Гунвальд отлетел на добрых пять шагов и, проехав задом по траве, взвыл — всё-таки удар драконицы не прошёл бесследно для его пятой точки. Больше всех повезло Герону — монах ещё не успел подняться, а потому ударная волна лишь прижала его к земле.

— Что это было? — послышался из-под развалин шалаша голос Герона. — Опять какие-то штучки, которыми вас снабдили эти неумехи из Академии?

Каршарец поднялся и, потирая зад, свирепо уставился на Дилля.

— Признавайся, ты это нарочно сделал!

— Знаете, по-моему это натворил шаманский посох, — Дилль осторожно положил деревяшку на землю и отодвинулся. — Едва я его взял, как он сделал это.

— Я тебе сейчас устрою "это"! — прорычал Гунвальд. — Меня из-за твоей магии будто лошадь лягнула!

— Да я-то здесь причём?!! Я же не маг какой-нибудь! — Дилль на всякий случай приготовился убежать — конечно, каршарец ему обязан по гроб жизни, но, рассвирепев, может и забыть о такой малости. — Посох это сделал, вот ему и устраивай взбучку. Или к хиваши сходи — всё-таки их шаманов поделка.

— Ну да, ты же не маг, — немного остыв, проворчал Гунвальд. — Тогда как у тебя получилось оживить этот посох?

— Понятия не имею, — искренне удивился Дилль. — Наверное, он сам.

— Может, у тебя в роду были хиваши?

— Тьфу на тебя, варвар! — возмутился Дилль. — Надо же такое придумать! Мои предки, между прочим, сражались в Величайшей битве против некромагов. Во всяком случае, что-то такое дед рассказывал, когда я ещё совсем маленький был.

— Так, давайте-ка уберём эту штуку подальше, — распорядился Герон, освободившийся из-под завалов веток. Он двумя пальцами взял обломок посоха за кончик и аккуратно опустил в свою суму. — И больше к ней никто притрагиваться не будет до тех пор, пока не отдадим её магам. Хотя лучше бы передать этот обломок не магам, а святым отцам — чувствую, пропитана сия деревяшка колдовством чёрным. А кто лучше нас — смиренных рабов Единого может с такой пакостью справиться? Правильно, никто. Так что, забудьте, что вообще эту штуку видели.

— Ты же сам говорил, что этот обломок нужен, как доказательство, — возразил Дилль.

Монах поморщился. С одной стороны ему не хотелось отдавать в руки магов артефакт, напичканный нечестивым колдовством, с другой... С другой стороны, этот обломок будет доказательством несостоятельности магов, из-за которых Ситгар надолго потерял такой важный город, как Неонин. А то повадилась магическая Академия по поводу и без повода обвинять Церковь. Пусть теперь маги повыкручиваются перед разгневанным королём... После недолгих колебаний победило злорадство, как это ни прискорбно для смиренного служителя Единого. Герон буркнул:

— Ладно, отдашь эту штуку Эрстану. Но до тех пор она у меня побудет.

Поскольку еды с собой у них не было, то завтрак в виде пары глотков родниковой воды занял совсем немного времени, после чего они отправились в путь. Как назло, солнце припекало весьма основательно, на что каршарец всю дорогу ругался:

— Нет, ну что это за край такой! Где это видано, чтобы среди зимы солнце так пекло? Всё в этом Неонине не по-человечески. То ли дело у нас на севере...

Невзирая на солнцепёк, Гунвальд шагал вполне себе быстро, а уставший и наглотавшийся пыли Дилль еле волочил ноги. Наверное, сказалось нервное потрясение, на которое у него вчера попросту времени не было — у любого нервы сдадут после гибели товарищей из отряда драконоборцев и после того, как сам не один раз побывал на волосок от смерти. Дилль ещё с утра почувствовал, что с ним что-то не так. Его постоянно подташнивало, голова кружилась, а руки и ноги были словно обёрнуты кусками толстого одеяла. Герон, заметив неладное, осмотрел Дилля и развёл руками.