Наши крейсера тоже спешили, ещё четверть часа и они смогут открыть огонь. Эсминцы вырвавшись вперёд, и оставив крейсера позади себя, уже приближались к нам.
"Но что они могут сделать? Выйти в торпедную атаку? Это для них самоубийство, ночью — да, был бы шанс, но днём ..." — думал я глядя на приближающиеся корабли.
За это время немцы так и не сняли крейсер с мели, хотя сумели сдвинуть на несколько метров. Им пришлось облегчить нос, избавится от якорей, якорных цепей и многих других, нужных и не очень грузов, что-то перетащить на корму. Ещё немного и они успели бы, но русские крейсера приближались, оставалось ещё несколько минут, и они откроют огонь. Теперь надо было спасать экипаж, а крейсер готовить к взрыву. Большая часть экипажа "Пиллау", за исключением двух десятков, оставшихся на корабле, перешла на "Грауденц" — флагманский крейсер командующего второй разведывательной группой контр-адмирала Хеббингхауса.
В это время минеры закладывали заряды в носовой погреб и под турбины, кто-то разрушал приборы и механизмы, открывал кингстоны и, после этого, все оставшиеся перебрались на ожидавший их эсминец. Первый взрыв раздался с первыми залпами русских крейсеров, открывших огонь, чтобы отогнать крейсер с эсминцем. Второй взрыв поднял большой фонтан воды недалеко от борта, это взорвалась торпеда, выпущенная эсминцем по своему погибающему крейсеру. Она зарылась в песок, так как, в спешке, на ней неправильно выставили глубину хода, ведь эсминцы до этого, готовились к атаке на русские линкоры. А вот, почему не сработали заряды в машинном отделении, неизвестно. "Грауденц" на отходе обстрелял своего собрата, нанеся ему новые повреждения, но, когда возле него разорвался 203-мм снаряд одного из русских крейсеров, он быстренько развернулся и стал уходить на юг. Мы не стали дожидаться развязки и направились домой, свою миссию выполнили и даже с лихвой, заплатив тремя жизнями, и ещё восемь человек было раненых.
II
Оценка действий экипажа эсминца "Новик" в бою с превосходящими силами противника.
Корабли нашего отряда уже подходили к Ганге, когда на "Петропавловске" приняли ещё одну радиограмму от Беренса, где он сообщил о бое с эсминцами, и о крейсере, севшем на мель. Можно было повернуть три своих крейсера обратно в море к Даго, где сидел на мели "Пиллау". Или даже весть отряд. Однако я этого сделать не мог, так как на кораблях заканчивался уголь из-за его перерасхода. Ведь нам, чтобы перехватить корабли противника у Мемеля, пришлось идти на пределе машин. А при парадном ходе, уголь действительно "вылетает в трубу". Хотя, сто миль туда и столько же обратно, ну ещё полста там накрутим, вроде угля должно было хватить. Вот только со снарядами полный швах. А если немцы подобную радиограмму тоже получили, то должны были кого-то выслать на помощь своему крейсеру, возможно даже повернуть на выручку те самые, не догнавшие нас, линкоры. А ещё позади нас остались дозорные корабли и, среди них, два прилично вооружённых, быстроходных броненосных крейсера. А это, сейчас, для нас практически гарантированный поход к морскому царю. Я запрашивал у Командующего два линкора для нашей встречи. Нет, вы не подумайте, что Канин проигнорировал мою просьбу. Выслал навстречу двух тяжеловесов, но не дредноуты — нас встречали "Андрей Первозванный" и "Император Павел I". Вот пусть кто-то из них и сходит к Даго.
А Беренс-то, каков молодец! История повторяется, что в моём времени, что тут — "Новик" встретился с двумя эсминцами. Но тут вышло даже круче, одного он точно утопил и другого повредил, но вот загнать крейсер на мель — такого в моей реальности не было, и место боя немного в другом месте, однако это не столь важно, а, вот история, меняется.
Тогда я ещё не знал всех подробностей этого боя - оказалось, что и эсминцы те же самые, что и в моей реальности, вот только здесь был вначале потоплен V-100, а V-99 повреждён. Когда стало известно, что и второй эсминец затонул, я понял, что эта реальность пошла по другому пути, но это случилось чуть позже.
Такой выдающийся результат боя, это, прежде всего, заслуга командира "Новика" Беренса, который своим поразительным хладнокровием и талантливым управлением кораблем много способствовал успешным действиям подчинённых, и вселял в них во время боя спокойствие и уверенность в собственных силах.
Этот бой еще раз доказал его блестящие военные дарования. Управление огнем нашей артиллерии лейтенантом Федотовым, также нельзя не признать исключительно блестящим, дающим ему полное право считать себя одним из главных творцов этого успеха. Отличился также и лейтенант Граф, если бы не его торпеда, поразившая один из эсминцев, и, отправившая его на дно, то исход боя с двумя врагами одновременно, был бы непредсказуем. Вовремя поданный совет штурмана Кемарского поспособствовал увлечению неприятельского крейсера на мель, где он, впоследствии, был подорван своим экипажем из-за угрозы стать захваченным русским флотом. Действия остального экипажа, в особенности плутонгового командира мичмана Бергштрессера, артиллерийского кондуктора Попова и остальной прислуги орудий, были так же выше всяких похвал. Каждый из них доказал отличное знание специальности, храбрость и верность долгу. А машинная команда, во главе с инженером-меха-ником, капитаном второго ранга Кравченко, смогла обеспечить действительно безупречную работу механизмов. Но всё это, и ещё многое другое, я узнал только по приходу эсминца на базу. Все эти перечисленные мною люди, и ещё ряд других участников того боя, были награждены отдельно и щедро, самим Государем. Но это ещё впереди. А пока корабли направлялись в Гельсингфорс.
Не успели ещё якоря коснуться грунта, как к борту линкора подошёл катер с князем Черкасским. А поднявшись на борт, вначале были поздравления с победой, а потом он посетовал на то, что остался на "Кречете" а не пошел в поход. Так как не ожидал от меня, что я проигнорировав приказ, уведу корабли в рейд. А этот несанкционированный наш рейд весь штаб поставил на уши. А ещё он много чего нам порассказал о том, что мы, а в первую очередь лично я, представляю в глазах командующего. Костерили меня, на чем свет стоял. Но после того как было получено известие о германских потерях гроза пошла на убыль. А так ждали бы меня серьезные последствия. И так, командующий ждет меня завтра с утра у себя.
Девятая глава. Перед грозой
I
Разнос и похвала от командующего флотом. Оглашение некоторых планов на ближайшее будущее.
На следующий день после нашего возвращения, я с утра отправился к командующему флотом на разбор полётов. Адмирал Канин был не в духе, и это, ещё слабо сказано. Он еле сдерживался, чтобы не накричать, это было хорошо видно. Но, хоть я и нарушил приказ, но ведь, победителей не судят?
-Контр-адмирал Бахирев, какой у вас был приказ? — весьма нервно, едва сдерживая гнев, задал вопрос адмирал Канин. И тут же сам на него и ответил — Выступить в роли охранения конвоя и проводить его до Ирбенского пролива. Прикрыть минные заградители при минировании пролива. Так же вам было приказано, силами полудивизиона эсминцев осуществить минирование на подступах к.....
Пока Канин постепенно заводясь, пытался поставить меня в позу пьющего оленя, у меня в голове вертелась мысль, которую я очень хотел высказать командующему. "Неужели конвой сам не мог дойти до залива? Неужели два броненосца и крейсер, что были в конвое, не смогли бы довести до пролива два минных заградителя и два транспорт? Конечно могли!" Но я молчал. Субординация! Но так ушел в свои мысли, что даже перестал слышать командующего.
-После окончания операции по минированию — внезапно голос Канина опять стал слышен для меня — сопроводить минные заградители обратно. И всё. А вы что предприняли?
А в моей голове новые мысли — "А я-то чего завожусь? То, что мы не встретим корабли противника, я предполагал, почти знал наверняка. И не потому, что я великий провидец, а просто читал, что перед самой операцией по проникновению в Рижский залив активность надводного германского флота в прилегающих к Моонзундскому архипелагу водах резко снизилась. А начальству-то об этом неведомо. Вот оно и озаботилось таким прикрытием конвоя, а то, вдруг германский флот надумает перехватить?"
-Ваше Превосходительство, прошу меня простить, но приказ штаба мы выполнили. И проводили. И заминировали. И обратно сопроводили. Потерь ни при сопровождении, ни при минировании не было. Так как, во всём этом, противник нам не чинил препятствий. А раз он бездействует, то я решил сам к ним пожаловать.
Канин даже опешил от такого моего "оправдания". Он смотрел на меня выпученными глазами, не находя слов в ответ на это, почти что, издевательство. Но, кто-то там, с самого верха, видимо посоветовал, не сильно меня чихвостить, хотя и за явное нарушение. Результаты выхода в море боевой оперативной группы превзошли все самые оптимистические прогнозы. Никто не мог даже ожидать такого оглушительного успеха. Ну, и я в том числе.
-Почему не согласовав со штабом флота свои действия, вы повели корабли для обстрела Мемеля?
-Ваше Превосходительство, прошу простить меня ещё раз, но месяц назад из-за плохой погоды, группа не смогла выполнить приказ штаба о бомбардировке с моря Мемеля, а в этот раз погода была идеальная, грех было не воспользоваться. Да и предыдущий приказ никто не отменил.
-А, почему же, контр-адмирал, вы не выполнили распоряжение штаба на возвращение, переданное вам несколько раз с помощью радиотелеграфа?
-Ваше Превосходительство, были очень сильные помехи, никак не могли четко разобрать передаваемое сообщение. Я уже выразил своё неудовольствие лейтенанту Запрудному из-за плохой работы его подчиненных.
Канин с укором смотрел мне в глаза, как бы говоря, ну, ты, и шельмец, адмирал.
-Внезапной встречи с противником, какими бы силами он ни располагал, мы не боялись. Как я уже говорил, погода была идеальной, видимость до самого горизонта. Появись превосходящие силы противника, мы повернули бы назад. А, раз на море всё спокойно, я решил пойти к Мемелю, и выполнить тот самый приказ. Я ещё тогда пообещал в присутствии господ офицеров, что мы обязательно его выполним, вот мы его и выполнили. Противник, при обстреле порта, понес значительные потери. Попутно было уничтожено пять боевых кораблей — три броненосца, крейсер и эсминец.
Когда подводили итоги боевого похода, мы ещё не знали про затонувший эсминец и что немцы спишут разбитый в хлам у Мемеля один из броненосцев.
-Многие корабли противника получили повреждения, а некоторые и весьма серьёзные. Это значит, что некоторое время они будут находиться в ремонте, являясь небоеспособными. При обстреле порта были нанесены повреждения, как портовым сооружениям, так и стоящим в порту транспортным судам. Когда мы оттуда уходили, то во многих местах наблюдались пожары.
-Все это похвально, но надо было сначала всё согласовать со штабом — несколько смягчил свой тон адмирал — и получить разрешение на подобный рейд. А теперь расскажите, какой урон вы сами понесли от действий противника.
-На вверенных мне кораблях, что выполняли набег к Мемелю, мы потеряли — погибшими двенадцать человек, ранеными сорок один. Да, жертвы невосполнимы, мы потеряли отличных моряков и хороших специалистов, замену которым нужно ещё подготовить, но это во много раз меньше, чем потерял кайзеровский флот. "Петропавловск", "Адмирал Макаров" и "Новик" нуждаются в ремонте сроком от месяца до двух.... На других кораблях мелкие повреждения, их можно устранить прямо на месте, в некоторых случаях понадобиться помощь специалистов мастерских, но многие повреждения можно устранить силами экипажа.
-Вот рапорт, в котором я подробно описал действия каждого корабля группы, — и протягиваю командующему несколько листов — он составлен на основании рапортов, поданных мне командирами кораблей.
Канин взял бумаги и мельком просмотрел их, хмуря брови и явно порываясь что-то сказать, но сдерживаясь. Было видно, что он в гневе.
Не понимаю, чего так выходить из себя? Сходили удачно, всё, что планировал штаб, выполнили, Героизм проявили. Врага серьёзно потрепали. Ну ладно, согласен, самовольство проявил! Не спросил разрешения! Заставил нервничать! Или обычная ревность к успехам подчинённого? Да нет, по книгам, он нормальный дядька.
Да, верно, я его просто поставил перед фактом. И, вот если бы наш поход завершился только одним обстрелом Мемеля, то он бы высказал своё неудовольствие более эмоционально. А, не дай Бог, случись что-то непоправимое, особенно если это была бы потеря или тяжёлые повреждения линкора, тут бы я просто выговором не отделался. Точно, орлы бы с плеч слетели. А то, и погоны.
Но, главное то, что мы вернулись с победой и с минимальными потерями. Я подумал, пока он тут на что-то решается, подсунуть ему ещё несколько рапортов.
-Ваше Превосходительство, вот ещё рапорты — это ходатайства на представление к награждению офицеров и матросов, особо отличившихся в этом походе.
-Мы рассмотрим ваши рапорты. Пока готовьте "Петропавловск" к переходу, завтра он должен уйти в Петроград, его нужно в кратчайшие сроки отремонтировать.
-Ваше Превосходительство, у меня одна просьба, и она неотложная.
-Что ещё у вас?
-У сидящего на мели немецкого крейсера надо устроить засаду. Отправить туда подводные лодки. Немцы обязательно предпримут попытку окончательно разрушить свой корабль, чтоб мы не смогли им воспользоваться. Корабельные инженеры с верфей могут определить, можно ли его восстановить, и если можно, то, за какое время? Но вот то, что использовать в наших целях его механизмы и вооружение можно, это я и без них могу с уверенностью сказать. А для этого его надо сохранить в том виде, в каком он находится, пока на него не доставят специалистов, и те всё не обследуют. Нам нужен такой корабль, в нашем флоте нет ни одного современного крейсера. Кроме того, этот крейсер даже формально наш, построен на русские деньги, и уничтожать собственный корабль как-то руки не поднимаются. Ещё его можно использовать как приманку.
-И как вы хотите всё это организовать?
-Немцы знают, что на корабле произошёл только один взрыв, и хотя он нанёс серьёзные повреждения кораблю, но даже я, не являясь корабельным инженером, могу с уверенностью сказать, что его можно ввести в строй, да, потратив немало сил и времени. Разрушена только носовая часть крейсера, но не так сильно как на "Магдебурге". Ещё затоплена половина отсеков, но сам корабль стоит на ровном киле и на песчаной банке, а не на камнях. Так что снять его с мели и отбуксировать в один из наших портов не составит особого труда. Немцы это понимают, и поэтому приложат максимум усилий, чтобы мы его не подняли с этой банки и не отбуксировали в Петроград, а потом и восстановили для нужд нашего флота.
