Марсианская святая (Нф-детектив)

− Это не мои хоромы, а моих покровителей, − поправила его целительница. − Протопресвитеры просто разрешают ими пользоваться.

− Крутые у вас покровители, − одобрительно покачал головой детектив. − Частная собственность на Альфе Центавра − это мощно.

− Решил поболтать со мной по-светски, да, Беккет? Растопить лёд и пробросить мостики взаимопонимания? − криво усмехнулась Клементина. − Ну допустим. Давай сыграем в эту игру. Всякие глупости и сплетни − когда ещё их говорить, если не сейчас, пока мы не погрузились в суть предстоящей операции?

− Я просто в хорошем настроении, госпожа Клементина, − как бы извиняясь, сказал Сэм.

− А вот и славно, − Клементина встала с шезлонга и взяла с подлокотника сложенную в несколько раз белую ткань. Развернув её, она получила круглый платок с овальным отверстием. Сунув в отверстие лицо, святая распределила ткань по плечам − края головного убора достигали пояса.

− Интересуешься экзосолярными владениями моих покровителей, а, детектив? − спросила Клементина.

− Я просто поражён этим. Иметь собственность так далеко от Солнца − это что-то необыкновенное.

− В этот нет ничего поразительного, − хмыкнула целительница. − Были бы деньги. Хотя, признаюсь, Альфу Центавра я ещё могу понять − в конце концов, ВЦС уже основала там полноценную Экзархию, но вот купить кусок земли на одном из планетоидов, крутящихся вокруг звезды Бернарда − это уже чудачество.

− Звезда-беглянка? − удивился Сэм. − Там что − продают землю?

− Да, представь себе, даже на красный карлик кто-то позарился, − ответила Клементина и вдруг переключилась на Миранду: − А ты, душечка, чего молчишь?

− Я слушаю, матушка, − ответствовала швея, потупив взор.

− Беккет, как ты её только терпишь? − с искренним весельем спросила Клементина.

− У нас сложились очень хорошие рабочие отношения, − ответил тот. − Я благодарен вам, что вы дали мне в напарницы именно Миранду.

− Но она ведь скучная, разве нет? − попыталась выбить у него признание святая.

− Лично мне Миранда скучать не даёт, − искренне признался Беккет.

− Вау, − Клементина подняла брови. − Это очень хорошо. Я даже завидую тебе, потому что меня она иногда бесит. Бывали такие моменты, когда мне прямо хотелось её убить.

− И что вы тогда делала, матушка? − подняла глаза Миранда.

− Я мутузила тебя, − ответила целительница, встав напротив швеи. Сэм ещё раз поразился, как же они похожи: один и тот же рост, одинаковое телосложение. Сейчас они стояли, как борцы перед боем − в воздухе повисло тревожное напряжение.

− А я? − спросила Миранда, выдержав взгляд своей госпожи. − Что делала я, когда вы мутузили меня?

− Ты мутузила меня в ответ.

− И у меня получалось? − уже с нескрываемым вызовом спросила швея.

− Первые десять лет я мутузила тебя всухую, − ответила Клементина. − Вторые десять лет мы дрались на равных. Последние десять лет уже ты мутузила меня так, что я просила пощады. Тебя трудно чему-то научить, сестра, но когда ты наконец-то научилась, у тебя есть преимущество, которому мне нечего противопоставить.

− И что же это за преимущество? − заинтересовалась Миранда.

− Сколько бы я тебя ни мутузила, ты всегда встаёшь на ноги. С тех пор, как ты научилась держать удар и бить самой, мне ни разу не удалось заставить тебя отступить или сдаться.

− Простите меня, матушка, − поклонилась швея Клементине. − Я сожалею.

− Прощаю, − целительница повернулась к детективу с вопросом: − Она тебя уже мутузила, Беккет?

− Да, один раз, − признался Сэм, вспомнив бой на снежках. − Я благоразумно уступил.

− Это ты правильно сделал, − одобрила Клементина. − Пойдёмте. Разговор мы продолжим уже в моих хоромах.

Пока они шли по коридору, все, кто попадался им на пути, просили у Клементины благословения. В основном это были священники и монахи обоих полов. В ответ святая протягивала руку для поцелуя и осеняла крёстным знамением. Сэм, шедший за ней следом на пару с Мирандой, не уставал удивляться одеяниям и вполголоса расспрашивал напарницу. Та отдувалась как могла:

− Это не платок с дыркой, это апостольник. Такой же когда-то носили великомученицы Елисавета и Варвара. Клементина носит его, потому что она, как и они, военный медик... Нет, Сэм, это не цилиндр с занавеской. Это камилавка с намёткой. Обычная одежда наших батюшек. И это не сутана, а подрясник... Беккет, ты меня уже замучил вопросами. Крест такой большой не потому, что у кого-то зрение плохое, а потому что это наперсный крест.

− А почему... − в сотый раз начал детектив.

− Отстань, Сэм. Доставай вон Клементину, − в какой-то момент сдалась Миранда, и дальше они следовали молча, пока не дошли до маленькой двери в стене. Дверь была на высоте пояса, и к ней вели каменные ступеньки. По обе стороны стояло по сестре в красивом чёрном облачении, обильно украшенном белыми крестами и надписями.

− Вот и мои хоромы, − провозгласила Клементина. − Добро пожаловать, и берегите голову.

Келья Клементины представляла собой куб два метра шириной, длиной и высотой. Ровно половину крохотного помещения занимала койка. Ещё четверть занимала высокая тумба, задвинутая к стене. Оставшаяся четверть комнаты − площадка метр на метр − теперь была забита людьми. Клементина вытерла ступни о коврик и, шагнув на кровать, с неё перешла на тумбу, где и села по-турецки. Святая сняла апостольник и повесила его на спинку кровати. Миранда села на постель, Беккет же остался на ногах − для него просто не было места. У стены, к которой прислонился Беккет, стоял потрёпанный кожаный чехол − вероятно, тот самый, который они видели в приёмном зале, рядом с троном Клементины. Сейчас чехол впивался крышкой Сэму в бедро.

− Госпожа Клементина, почему именно здесь? − спросил детектив, намекая не тесноту.

− Тут нас не подслушают, − объяснила святая.

− Вы в этом уверены?

− Утром я дезактивировала помещение, − сказала Клементина. − Обезвредила три радиожучка, одного радиотаракана и четыре радиоблохи, которые кусались как настоящие. Эти твари портили мне жизнь годами, но сегодня я прижала их к ногтю.

С этими словами целительница наклонилась и, открыв верхний ящик тумбы, показала старинные титановые плоскогубцы.

− Эти современные жучки таки твердые, − пожаловалась святая.

Сэм окинул взглядом помещение.

− Как насчёт стен, пола и потолка? − спросил он. − Через них могут проникать звуки?

− Исключено. Вокруг нас метр пеностали, − сообщила хозяйка комнаты.

− Пеносталь? − удивился гость.

− Это помещение было получено путём заливки гораздо большего помещения жидкой пеносталью. Я аргументировала это тем, что так смогу молиться в полной тишине.

− А как же дверь?

− У двери дежурят сёстры-великосхимницы, − объяснила целительница. − Поверьте, они умеют держать язык за зубами.

− Госпожа Клементина, почему вы избавились от прослушки именно сегодня? − поинтересовался Беккет.

− Я знала, что вы придёте поговорить по душам, − ответила святая. − У вас в головах накопилось столько разрозненной информации, решила я, что вы наверняка попытаетесь вытянуть из меня хоть какие-то ответы, даже рискуя вызвать мой гнев и немилость.

− А мы вызовем в вас эти чувства? − спросил Сэм осторожно.

− Да уж будь уверен, Беккет, − убедила его Клементина. − Вот сейчас и посмотрим, сможет ли это вас остановить.

Хозяйка комнаты достала из кармана один наушник и сунула его в ухо.

− Что вы слушаете? − спросил гость.

− Тебя что − интересуют мои музыкальные пристрастия? − удивилась Клементина.

− Стало интересно.

− Я слушаю риконстракт.

− Впервые слышу о таком.

− Риконстракт возник из дистракта, − сказала Клементина и тут же добавила. − Хотя вряд ли ты слышал даже про дистракт.

− Я большой поклонник дистракта, − возразил Сэм. − Конкретней, джаз-дистракта.

− Даже так? − изумилась святая. − Тогда тебе может понравиться.

− Держи. Как раз новая композиция начинается, − Клементина протянула ему второй наушник.

Сэм вставил горошину в ухо, и чуть не выковырял обратно − в ухе словно разверзся ад. Какофония звуков и мешанина голосов − вот чем была эта музыка.

− Это риконстракт церковного хорового пения. Он начинается как дистракт, − сказала целительница. − Но если дистракт − это вечная погибель души, разложение гармонии и торжество хаоса, то риконстракт − это постепенное воскрешение величественной и чистой музыки из той пучины, в которую её низверг дистракт. Если дистракт − это крушение всех надежд, то риконстракт − это новая надежда.

− Разве такое возможно? − не поверил Сэм. − После дистракта ничего нет. Это как абсолютный ноль.

− Я, как и ты, однажды потеряла всё и нашла убежище в дистракте, − сказала святая. − Но я пошла дальше. Мне была дарована надежда на спасение. Однажды я смогу слушать обычную музыку, которую привыкли слушать люди, но для меня она будет значить гораздо больше чем для них. Ведь я вернулась к ней, полная новых надежд, пусть однажды я и отвергла её, потеряв всякую надежду.

− И как же обрести эту надежду? − спросил Сэм.

− Через Бога, − ответила целительница.

− Вот уж спасибо, − Сэм вынул из уха горошину и протянул её Клементине.

Та вынула свою и протянула её Беккету:

− От тебя зависит, будешь ли ты спасён или канешь в бездну. Музыка − всего лишь аллегория, воплощённая в звуке, но выбор человека − всегда материален. Прямо как сейчас.

Сэм колебался. Наконец он взял у целительницы вторую горошину и убрал наушники в карман плаща.

− Мы должны обсудить детали завтрашней вашей операции по задержанию преступника, − сказала Клементина. − Но прежде чем мы к ним перейдём, повторюсь, вы можете спросить меня всё, что хотите... Миранда, ну вот опять ты молча сидишь. У тебя есть ко мне вопросы?

− Где моё лицо? − ответила швея, не поднимая взгляда.

− Ого, − хлопнула в ладоши Клементина. − Вот это подача. Не стала размениваться на пустяки и сразу перешла к главному.

− Где моё лицо? − повторила свой вопрос Миранда.

− Твоё лицо теперь у твоей статуи на мемориале. Оно пластинировано, − ответила Клементина. − Фактически, его больше нет.

− Зачем ты забрала моё лицо? − Миранда подняла глаза на целительницу.

− Эй, полегче, − остановила её та. − Не вали с больной головы на здоровую, ладно? Я твоё лицо не трогала. Когда его забирали, я была мертва и существовала только в цифровой копии. Это всё Альборий и Павлиний проделали − их и спрашивай.

− Зачем у меня лицо Петы?

− Затем, что ты лучше Петы справишься с этой задачей, − ответила Клементина. − Следующий вопрос?

− Что в нём? − Миранда кивнула в сторону прислоненного к стене чехла. − Там Зингер?

− Сама посмотри, − был ответ Клементины.

Миранда потянулась с кровати, и Сэм подал ей чехол. Открыв крышку, Миранда сунула в него руку так, как она делала, доставая свой Зингер. Сначала на её лице отразилось недоумение, словно что-то внутри оказалось не так, как она ожидала, потом швея вздрогнула и попробовала выдернуть руку, будто в чехле захлопнулся капкан. Когда руку выдернуть не получилось, Миранда замерла и, задрав голову, пустым взглядом упёрлась в потолок.

− Как дела? − спросила её Клементина.

− Нормально, − ответила Миранда спокойно.

− Руку будешь вытаскивать? − поинтересовалась святая.

− Буду, − ответила швея. − Дай посидеть спокойно, а?

− Ну, сиди, − пожала плечами целительница.

Сэм скорее почувствовал, чем осознал, что в его напарнице что-то изменилось, стало другим, когда её рука попала в чехол. Выражение лица, взгляд, даже оттенок голоса − всё чуточку, но отличалось.

− Миранда, − позвал Сэм.

− Да, Беккет, − швея сконцентрировала взгляд на детективе.

− Что с тобой?

− Задумалась, вот и всё, − сказала Миранда и вытащила руку из чехла. Теперь на ней было странное устройство, чем-то напоминавшее Зингер, но тоньше и длиннее. Сэму показалось, что он где-то его уже видел.

− Это же та штука, − сказал он Клементине. − На мемориале у вашей статуи...

− Омрон Ньюромиссая, − подсказала святая. − Полевой сшиватель нервов.

Миранда осмотрела устройство на своей руке. В её глазах появился интерес. Пальцы легли на переключатель режимов. Напарница стала переключать их по очереди.

− Режим рассечения нервов. Режим сшивания нервов. Режим нейростимуляции, − Миранда улыбнулась. − Просто песня. Никогда бы не снимала.

− Если хочешь, можешь оставить его себе, − предложила Клементина.

− Он меня будет мало толку, я тебе уже говорила, − отказалась Миранда. − Завтра в этих руках должен быть Зингер, а не Омрон. Моё время ещё придёт. А пока что − спасибо за предложение.

С этими словами Миранда сняла с руки устройство и, убрав в чехол, передала Беккету, чтобы тот поставил на место.

− Что с тобой? − спросил напарницу мужчина, обеспокоенный её странными словами.

− Со мной всё в порядке, − ответила та на автомате и, чуть подумав, добавила: − У меня больше нет вопросов. Я всё поняла.

− Зато вопросы есть у меня, − обратился к Клементине Беккет. − Я хотел бы поговорить про коррупцию в Экзархии.

− Затем тебе это? − недружелюбно отозвалась хозяйка комнаты.

− Я уверен, что преступник убивает только тех, кто ускорил своё продвижение по очереди − по протекции или за деньги, − открыто озвучил свои выводы Беккет.

− Ты хоть понимаешь, что можешь плохо кончить, если зайдёшь слишком далеко в своём любопытстве? − решила удостовериться Клементина.

− Да.

− Я тебе не верю, − наморщила губы собеседница. − Ты просто так говоришь. Ты не знаешь, что стоит на кону. Тебе кажется, что тебе всё сойдёт с рук. Почему я должна тебе что-то рассказывать? Я тебя не знаю. Ты мне чужой.