"Слава. Гладиатор поневоле"

В очередной раз задумав свою шалость, Слава подхватил камешек, размером с грецкий орех, собираясь запустить им за шиворот воину, расположившемуся у визора и с гневными воплями и комментариями рассматривающему, как бравые зелёные завоеватели расправляются втроём с целым отрядом из пятидесяти кровожадных керкаров, уничтоживших их базу. В фильме керкары питались маленькими детьми и насиловали своими яйцекладами умопомрачительных красоток, откладывая в них яйца, вылезающие у тех из живота мерзкими зубастыми личинками. Слава не раз уже видел такие фильмы по визору, свободно включая аппараты — они запросто подчинялись его псионическому умению.

Конечно, эти фильмы возникли как результат тысячелетних войн между керкарами и зелёными — это было что-то вроде земных вестернов. Смотреть их было вначале забавно, а потом скучно — одно и то же — героические зелёные, мерзкие керкары-чудовища, зелёные красотки с напомаженными волосами, совокупляющиеся со своими освободителями.

Этому важному заключительному пункту фильма всегда было уделено справедливо важное место — вариации были только в том, вылезет ли из живота красотки личинка во время совокупления, или же не вылезет — всё закончится хорошо. Слава добавил бы ещё вариант — откусывание причиндала личинкой прямо внутри, во время процесса, но видимо режиссёры на такой треш на решались.

Керкары, язык которых Слава и Лера, с грехом пополам стали понимать после этих лет плавания в ихоре, реагировали на подобные гадости очень бурно, говоря, что никогда бы не засунули свой яйцеклад в такую мерзкую тварь, как эта двуногая — даже под страхом смерти, а уж чтобы жрать их личинок (детей) — так это сразу вырвет. Разве можно жрать такую гадость! Более уродливых существ и придумать трудно! Зелёные, как тухлое мясо, с раздвоенными конечностями — фффуу!

В общем, в самый кульминационный момент, когда киношный керкар с радостным уханием прицелился, чтобы засунуть своё приличный по размеру яйцеклад в томную зелёную красотку, Слава незаметно подкрался к стрекочущему ругательства керкару и нацелил ему камень за шиворот. Немного подумал, и решил нагреть камень до обжигающей температуры — ведь так будет веселее! Всё равно как горячий пирожок закинуть!

На керкаре было надето что-то вроде жилета — в таких ходили большинство из них. На эти жилеты навешивались или инструменты, или оружие — всё, что было нужно керкару в его жизни. Жилеты застёгивались на липучки и перетягивались поясами, на которые также прицеплялось всё, что угодно — клинки, или дубинки, или лучемёты. Рои уже давно не воевали между собой, но многие тысячи лет назад они постоянно спорили из-за территорий. После появления захватчиков, вся ненависть вылилась на них и войны между керкарами прекратились. Хотя иногда и тлели старые угли неприязни. Потому — воины керкаров всегда были настороже и без оружия не ходили нигде.

Слава проник внутрь камня, соединил своё сознания с его веществом и стал управлять молекулами, разгоняя, разогревая их до нужной температуры. Молекулы задрожали, забегали, а Слава, увлёкшись, 'смотрел', как они носятся, разгоняясь всё больше и больше. Вдруг, он почувствовал, что теряет контроль над материей, молекулы как будто с цепи сорвались — процесс стал неуправляемым! Это заняло самую маленькую долю секунды — а потом — взрыв!

Пещера наполнилась свистящими осколками камня, как пули пронзавшими всех, в том числе керкаров у визора, добросовестно и справедливо поливающих зелёных отборными ругательствами.

Слава богу — никто из них не погиб — большинство ранений оказалось средней тяжести. Пещеру буквально забрызгало белесой жидкостью из тел насекомых. Слава и Лера, перед этим довольно хихикающие, рванули назад, в свои тела, где и затаились в ожидании справедливого возмездия. И оно не задержалось в дороге.

— Тупые двуногие! Я вас пять с лишним лет обучал, как контролировать материю, и что я вижу? Эти идиоты чуть не разрушили пещеру, и едва не поубивали десятерых воинов! Вы идиоты! Слава — ты главный идиот — твоя самка просто идёт за тобой! А ты всё творишь! Вы как дети! Вас надо побить палкой, и если бы вы двигались, я бы непременно отлупил бы вас самой здоровенной и суковатой палкой, какую бы нашёл! Негодяи! Мерзавцы!

— Стоп! — внезапно крикнул Слава.

— Чего стоп? — осёкся учитель и посмотрел на распластанного в ихоре ученика.

— Учитель, меня получилось! Получилось!

— Чего получилось? Получилось перебить десяток воинов глупыми играми?

— Нет — получилось шевельнуть пальцем! Я всё время пытался — и вот, первый раз получилось!

— Ты уверен? Точно смог шевельнуть? Это хорошая новость! Лера! А ты как? У тебя как дела?

— Никак! — тут же отозвалась девушка — у меня всё по прежнему.

— Так-так...попробуй ещё, Слава.

— А я что делаю — только и пробую! Сгибается! Большой палец правой руки! Двигается!

— Старайся, сосредоточься — похоже, что у тебя проходит паралич! Интересно...Мать, как думаешь, почему? — обратился он к Великой Матери — противоядия-то ведь не вводили!

— Да кто же знает — почему? — тут же ответила Великая Мать Роя — что мы понимаем в их организмах? Это, скорее, у них надо спрашивать — почему? Слава, как ты думаешь, что происходит?

— Я читал, давно, что человеческое тело обновляется каждые семь лет. То есть — все клетки заменяются новыми. А старые растворяются, выбрасываются. То есть — в моём теле сейчас почти не осталось старых клеток, а значит парализованные тоже ушли! Начался процесс 'размораживания'!

— А почему у Леры этого не происходит?

— Не знаю — опечалился Слава — организмы у всех разные, по разному реагируют. Опять же — у меня масса тела гораздо больше, чем у неё, а значит ей яда достолось больше. Возможно, что у неё процесс и затянулся. Это плохо.

— Ничего! — бодро отреагировал Учитель — главное, что ты пошёл на поправку, а раз ты пошёл — значит и Лера в конце концов встанет. Теперь — каждую секунду пытайся шевелить своими конечностями — надо разбудить организм окончательно. Сегодня наши занятия отменяются — пробуй разбудить своё тело! И ты, Лера, пробуй — раз он смог, и ты сможешь...наверное.

Каждый день, каждую минуту теперь Слава занимался тем, что пытался реанимировать своё тело. Через неделю он мог шевелить правой рукой, ещё через неделю — двумя руками и шевелить пальцами ног. Дальнейший процесс восстановления пошёл взрывообразно — ещё через неделю, он смог медленно добраться до края Купели и высунуть голову из ихора.

Первая реакция организма была — страшный кашель, такой, что казалось, будто его лёгкие вылетят через рот. Слава реально напугался и даже посмотрел на руку — нет ли крови?! Но всё обошлось. После струи ихора, вылетевшего изо рта, да последних его остатков, выкашлянных в первую минуту, никаких признаков того, что организму нанесён ущерб не было.

Слава жадно хватал прохладный воздух, нюхал запахи, от которых уже отвык, подвешенный в толще жидкости, и старался выползти на берег, как тюлень на последнем издыхании. Получалось у него это с большим трудом, вернее — никак не получалось. Ослабевшие за время шестилетнего лежания в Купели руки не слушались и приходилось буквально по сантиметру, со скрипом и стонами вытягивать себя на берег. О том, чтобы он мог встать на ноги — не могло быть и речи — ноги, отвыкшие держать тело, точно бы не смогли это сделать, даже при пониженной силе тяжести. Слава чуть не расплакался от бессилия — он перевернулся на спину, и дрожа от слабости осмотрел себя до самых пят. Картина его не просто удручила — он был в шоке. От его мощного, тренированного тела, остался лишь костяк, обтянутый кожей. Эта кожа свисала с него, морщась, как пропитанная водой ткань. Ушли мышцы, жировые отложения. Ушло всё то, что не нужно организму, подвешенному и неподвижному. Всё это время развивался лишь его мозг, и теперь, Слава был фактически инвалидом.

Он не смог заставить себя посмотреть в сторону Леры — одно дело видеть её в виде энергетического сгустка, и другое — лицезреть лерино тело, изуродованное так же, как и его.

Обессиленный, он замер, лёжа на спине и моргая, глядел в потолок. Что делать — он не знал. Потом пришёл к решению — выйдя в псионическое пространство, позвал Учителя. Тот появился как обычно — несясь, как экспресс и резко затормозил перед лежащим на полу человеком.

— Вижу, ты уже попробовал вылезти! — с удовольствием отметил керкар, разглядывая лежащего Славу — вот только надо было бы позвать помочь, а не изображать из себя червяка. Надо было предположить, что после шести лет неподвижности от тебя прежнего и следа не останется, как ты думаешь?

— Так и думаю — буркнул Слава — мне нужно двух помощников, чтобы поддерживали меня и помогали ходить. Я не знаю, смогу ли даже сидеть-то! И питаться...желудок-то за это время ссохся — я же ничего не ел шесть лет! О чёрт! Я и в сортир-то...хммм..мдя. В общем — выделяй мне помощников, по-другому никак.

Через десять минут Слава брёл по длинному коридору, поддерживаемый с двух сторон небольшими, но очень сильными керкарами-рабочими. Они весело трещали и щёлкали, издеваясь над хилым двуногим, а Слава, который уже прекрасно их понимал, слушал и злился на себя, на свою беспомощность и хилость.

Его довели до пещеры, в которой они с Лерой провели несколько месяцев их жизни под землёй и по его команде, поставили под струю ледяной воды, смывая остатки ихора.

Слава тёр себя руками, разглаживал тощее мосластое тело, и думал о том, сколько работы предстоит ему предпринять, чтобы восстановить прежнюю форму. Ему предстояло выработать план действий, максимально эффективный — первым пунктом в нём стояло — выручить Леру. Ему необходимо достать противоядие. Неизвестно — когда она освободится от паралича, и освободится ли вообще — ведь неизвестно, почему Слава вышел из него. Может его организм такой, особенный! Чтобы добыть противоядие — надо восстановить форму. Потом — контрабандисты. Слава не сомневался, что керкары как-нибудь смогут пристроить его на корабль, и он окажется в одном из городов. Ну а там уж...там уж будет видно. В Кратан нужно — к модификатору, но прежде — заработать денег. Может керкары дадут? Поразмышляв немного — решил не загадывать. Там видно будет.

Позвав керкаров, хихикающих над его человеческим произношением, он потребовал, чтобы те подали одежду. Осмотрел свои штаны, рубаху, выбил из них пыль. Шесть лет никто к ним не прикасался... Оделся. Его подвели к лежанке, где он, благополучно и приземлился, отдуваясь от запредельных усилий.

В голову била кровь, руки тряслись — в общем — нормальная реакция на шестилетнее лежание в ванне. Через пару минут он уже спал, не обращая внимания на окружающее, и не видел, как вокруг него закружился хоровод — пещеру отмывали, чистили, ставили мебель, готовили пищу — пришлось растолочь в мелкую кашицу мясо убитого наверху зверя, нечто среднее между оленем и кабаном. Один из воинов ловко сбил его стальной стрелой из мощного, стального же лука. Тяжёлую пищу Славе есть пока было нельзя, и Учитель как никто другой это понимал.

Человека подняли, и он сам, великий псионик Роя, ложечкой, полученной от контрабандистов и сделанной специально для людей, стал заливать в него бульон и кашицу. Отвыкшее от питания горло с трудом пропускало пищу, как будто вспоминая, как это происходит, и через некоторое время Слава снова спал. Это было нормально — организм, утомлённый пребыванием в гравитационном поле, восстанавливал силы — незаметно, постепенно, но восстанавливал. Так продолжалось дня три, пока, наконец, Слава не очнулся... Организм восстановил функции кишечника полностью.

На четвёртый день, он стал истязать себя, поднимая и опуская руки, лёжа на постели. Весь день, трясясь от усталости, ругаясь, снова и снова делал упражнения, пытался подняться, напрягая пресс. И к вечеру загнал себя так, что едва мог шевелиться. Каждые три часа его снова отпаивали бульоном и кашицей, и скоро он смог поглощать довольно большие порции — желудок начал растягиваться до обычного объёма. Ночью спал беспокойно — болели мышцы. Одолевали мысли о том, как там Лера — он урывками связывался с ней, но ненадолго. Она пребывала в угрюмом, депрессивном настроении, и это понятно — остаться одной, в купели, до конца жизни — это ли не ужас? Слава, как мог, успокаивал её, но она была в таком плохом настроении, что даже не хотела с ним разговаривать.

Утром всё повторилось — упражнения, еда, упражнения, еда — к обеду он попытался сесть, и ему это удалось. Голова кружилась, пещера как будто носилась вокруг него, но Слава сосредоточился, сконцентрировался и через минут двадцать пришёл в себя. И снова занялся упражнениями, уже сидя. Ещё два дня — и он ходил по коридорам шатаясь, опираясь на стены, но не прибегая к услугами своих 'сиделок'. Вообще-то, сам удивился, что так быстро восстанавливался. Поразмыслив — пришёл к выводу — это его система регенерации. Не зря ему говорили, что у таких как он, все раны, все повреждения зарастают гораздо быстрее. Видимо, и его быстрое восстановление было из той же оперы.

Слава ходил, ходил, ходил, наворачивая круги по тоннелям, переходам, валился с ног от усталости и снова ходил. Через день — начал бегать. Рядом бежали два его 'няня', готовые подхватить в любой момент, но их услуги уже были не нужны. Пол пещер уходил под ноги серой лентой, лёгкие работали как кузнечные меха, прогоняя воздух, расправляясь, и вспоминая то, чем были ранее, до того, как их хозяин впал в глубокий паралич. Две с лишним недели понадобилось Славе, чтобы восстановиться настолько, что он смог взять в руки шест, изображавший копьё и встать в тренировочной пещере напротив своего противника — воина керкаров.

Увы, в первом же бою 'копьё' было выбито из слабых рук, а Слава получил приличные синяки. Он стиснул зубы, снова начал бой — и остался на полу с разбитой губой. Да, он видел будущий удар, да, он старался его избежать — но мышцы, слабые, недотренированные, отказывались следовать сигналу мозга. Выругавшись как следует, не обращая внимания на насмешки собравшихся вокруг керкаров, Слава занялся отработкой боя с тенью, выполняя растяжки, удары, блоки — всё то, что он когда-то знал, и всё, что забыло его тело.

Умения восстанавливались медленно. Очень медленно. Хотя тело и наполнялось силой, наливалось и здоровело. Он округлился, кожа натянулась, и хотя он был ещё сильно худ, его широкие плечи и руки, с крупными, крепкими костями, обросли витыми узловатыми мышцами. По нему можно было изучать анатомию — видно было каждую мышцу на его теле, и они играли, двигались, как змеи оплетая торс, руки и ноги. Ноги тоже сделались сухими и крепкими, способными снова нести далеко и неутомимо.

Неделю ему понадобилось, чтобы восстановить, как он полагал, его боевую мощь настолько, что он решил — пора снова попробовать биться в спарринге. Слава потребовал себе самого ловкого бойца, какой есть.

Распорядитель тренировочной пещеры с недоверием прощёлкал что-то о самонадеянных двуногих, но тут же вызвал из толпы одного из длиннотелых, ловких бойцов, поставив его перед землянином: