Минадзуки выдернула стартер из приборной панели — свист турбины затихал у нас за спиной — и обернулась ко мне.
— Приехали. — сообщила она и подмигнула мне.
Я неумело отстегнулся от сидения и выбрался наружу.
Посадочная площадка была на уровне восьмого этажа; над нами возвышался стеклянный форштевень небоскрёба. Его верхние этажи тонули в тумане. Я взглянул на Минадзуки, выбравшуюся вслед за мной.
— Удобное местечко. — заметил я. Минадзуки улыбнулась.
— Я знала, что вам понравится. — ответила она. — Вы уже бывали в "Шпигеле", господин Штайнер?
— Был. — ответил я, не поведя бровью. — Несколько раз.
Минадзуки вела меня в "Шпигель". Этого я точно не ожидал.
Прозрачные двери посадочной площадки раздвинулись перед нами, открывая сбегавшую вниз винтовую лестницу. Я покосился на створки лифта рядом, но безропотно проследовал за Минадзуки: вдвоём мы спустились по лестнице вниз, в зал, где другая пара дверей вела вглубь ресторана.
У входа нас поджидала метрдотель; Минадзуки обменялась с ней несколькими словами, и та почтительно указала рукой вглубь зала. Меня она проводила несколько подозрительным взглядом. Да уж, мой вид сейчас оставлял желать лучшего.
В "Шпигеле", одном из самых знаменитых ресторанов Титана-Орбитального, я действительно был пару раз — но исключительно по работе. Придти сюда, чтобы сесть и поесть, мне так и не довелось.
В Титане-Орбитальном, конечно, есть рестораны и пофешенебельнее — один только "Китч" чего стоит, а ведь были ещё "Метрополь" и "Алтона". В "Алтону" меня в таком виде точно бы не пустили. Впрочем, кухня там была так себе.
Главной же достопримечательностью "Шпигеля" было стекло. Зал ресторана занимал несколько уровней, каждый из которых был обращён к стеклянному фасаду ресторана, за которым кипела жизнью Каирская площадь. Паутина проводов, слегка колышущиеся на ветру деревья вдоль тротуара, стеклянные навесы входов метро и люди, люди, люди. Инненштадт — людное место, даже если вынести за скобки всех офисных служащих: здесь был пересадочный узел метро и троллейбусная конечная для семи или восьми маршрутов из разных концов города. Кто-то просто хотел поглазеть на Инненштадт, триумф стекла и металла в отдельно взятом орбиталище; кто-то возвращался с похода по магазинам. Кто-то проходил мимо.
Сейчас, за полдень, "Шпигель" был полупустым: занята была едва ли треть столиков. Для голодных офисных работниц цены здесь обычно слишком кусаются, чтобы ходить сюда обедать; их начальство — другое дело, и, видимо, большинство посетителей были именно из их числа. Я пригляделся и удивлённо моргнул: за одним из столиков маячила подозрительно знакомая зелёная макушка.
— Одну минутку. — пробормотал я недоумённо обернувшейся Минадзуки. — Я ненадолго. — и прошёл к столику. — Локи!
— Штайнер? — переспросила Дюлафо, оборачиваясь ко мне. — Всемилостливая Каннон, Штайнер! — я приблизился к столу; Локи привстала и крепко обняла меня. — Ты живой?
— Как видишь. — сказал я, приподняв висевшую на перевязи руку.
— Ты нас всех до чёртиков напугал. — укоризненно сказала Дюлафо, опускаясь обратно на место. — Всех разговоров только о тебе. Ты в порядке?
— Не совсем. — пожал плечами я и покосился на собеседницу Дюлафо — офисную работницу в строгом тёмно-сером жакете, созерцавшую эту сцену круглыми от удивления глазами. — С кем это ты?
— А-а-а! — воскликнула Локи. — Штайнер, это Татьяна Хамасаки, менеджер из "Сэнкё Ретроэклер". Таня, это инспектор Штайнер, уголовный розыск Национальной полиции.
— Очень приятно. — пискнула Хамасаки. Её карие, почти чёрные, глаза сделались ещё круглее.
— "Сэнкё Ретроэклер"? — переспросил я, глядя на Дюлафо. — Та самая?
— Ага. — бодро подтвердила Локи. — Видишь ли, Таня у нас, в некотором роде, коллега госпожи Халтуриной... но, к счастью, Таня вовремя одумалась и решила встать на путь исправления и сотрудничества с правоохранительными органами... и теперь она будет мне помогать. — Дюлафо широко заулыбалась. — Вот этими самыми ручками. — она кивнула на руки Хамасаки, украшенные длинными жемчужными ногтями.
— Интересные у вас руки, госпожа Хамасаки. — важно кивнул я.
— Там обратная связь... — покраснела Хамасаки. — Господин... инспектор, а вы тоже помогаете госпоже инспектору Дюлафо?
— Разве что если ваша подруга кого-то убила. — указал я. Лицо Хамасаки стремительно побелело. — Так что вряд ли... госпожа Хамасаки.
Локи деликатно кашлянула. По глазам было видно, что она откровенно наслаждалась спектаклем.
— А ты здесь какими судьбами, Штайнер? — полюбопытствовала она.
— Меня пригласили. — сказал я. Затем глянул вниз, на помятую блузу и не менее непрезентабельные брюки, и рассмеялся. Дюлафо ответила тем же.
— Да уж. — отсмеявшись, сказала она. — Видок у тебя тот ещё. А кто пригласил?
Я замялся.
— ...Знакомая. — наконец решился я. Отчасти это даже было правдой. — Ничего особенного.
— Надо же! — хмыкнула Дюлафо. — А где Жюстина?
— Понятия не имею. — развёл руками я. — Мне сказали, ушла спать. Я её так и не видел.
— Кто сказал?
— Врачи. В госпитале.
Локи поднялась со стула. Её руки мягко, но решительно легли мне на плечи.
— Разберитесь уже, вы двое. — негромко, но твёрдо сказала она, смотря мне в глаза. — На вас смотреть больно. Это я вам как коллега говорю.
— Коллега? — попытался отшутиться я. — А я-то думал, мы друзья.
— Скажи спасибо. — ответила Локи. — Иначе я бы тебе по башке надавала. По-дружески. — она улыбнулась. — Серьёзно. Поговори с Жюстиной. Вам есть, о чём.
— Нам всегда есть, о чём. — вздохнул я. — Не бойся, Локи. Я так и собирался сделать.
— Смотри у меня. — строго сказала Дюлафо и отпустила меня. Её взгляд устремился куда-то поверх моей головы. — Ладно, было приятно тебя видеть, но тебя уже, похоже, хватились.
Я обернулся: действительно, к нам, со встревоженным выражением на лице, шагала Минадзуки. Видимо, она всё-таки меня хватилась.
— Да, ты права. — сказал я. — Ладно, удачи тогда. Доброго дня, госпожа Хамасаки.
— И... и вам. — смущённо выдавила Хамасаки. Локи ещё раз хлопнула меня по плечу и села на место.
— Бывай. — попрощалась она. — И не забудь, что я тебе сказала.
Я кивнул и отошёл от её столика.
— Кто это? — без обиняков полюбопытствовала Минадзуки, когда я поравнялся с ней. Я бросил на неё укоризненный взгляд.
— Моя коллега. — сказал я. — Она беспокоилась обо мне.
— О. — озадаченно произнесла Минадзуки. — Это хорошо. Пройдемте, господин Штайнер, нас уже ждёт столик.
"Хорошо"? Интересная фраза, подумал я.
Особенно из уст сотрудницы ГСБ.
* * *
Столик, забронированный Минадзуки, оказался на противоположной стороне зала, уровнем выше: мы поднялись по маленькой винтовой лестнице на галерею с четырьмя столиками, почти все из которых пустовали — только за одним сидели две женщины в платьях, увлечённо беседовавшие за обедом. Судя по платьям и поблёскивавшим украшениям, они были не меньше чем начальницами отделов.
В пищевой цепочке кружевных воротничков я хорошо ориентировался.
Наш столик стоял в глубине галереи, в углу: вид отсюда был не слишком хорошим — за окном "Шпигеля" было видно только непроницаемый стеклянный фасад небоскрёба напротив. Но выбиралось это место определенно не панорамы ради.
— Что вы будете заказывать, господин Штайнер? — спросила Минадзуки, усаживаясь напротив меня: над столешницей перед нами зажглось меню.
— М-м-м... — задумчиво протянул я, пролистывая вниз список первых блюд. Для меня цены несколько менее кусались — инспектор полиции даже без премиальных получает больше, чем офисные служащие — но всё же отбивали аппетит. Не бутерброды же есть, честное слово...
Минадзуки терпеливо ждала, глядя на меня. Я пролистнул меню обратно, подумал и ткнул, наконец, в шницель по-гамбургски. Минадзуки просияла.
— А пить вы что будете? — невинно поинтересовалась она.
— Чай. — ответил я. — Уж чай-то у них должен быть...
— Ничего боле приличествующего?
— Нет, спасибо. — после вчерашнего вечера я думать не хотел о спиртном — даже о вине. — Вы хотели поговорить, госпожа Минадзуки?
— Одну минутку. — попросила она, заканчивая выбирать заказ. Я не заметил, что она выбрала — меню было развёрнуто тыльной стороной ко мне — но экран меню исчез, и Минадзуки вновь обернулась ко мне.
— Да, господин Штайнер. — сказала она. — Я хотела с вами поговорить. Прежде всего, я хотела бы поговорить о вашем расследовании.
— Моём бывшем расследовании. — враз помрачнев, поправил я. — Но допустим. И что вы хотите знать?
— Всё. С самого начала.
Я вздохнул и откинулся назад на стуле.
— Три дня назад, — начал я, — мы получили вызов из Портовой Администрации. Жертвой была Хироко Вишневецкая, дежурный диспетчер. Её убили на рабочем месте, перерезав ей горло вибромечом. При этом камеры видеонаблюдения в диспетчерской и в шлюзе этажом ниже были отключены, а на месте преступления не осталось никаких следов.
Минадзуки внимательно кивнула.
— Моей основной гипотезой была контрабанда. Исходя из неё, контрабандисты — кем бы они ни были — убрали Вишневецкую, чтобы замести следы своих действий в Порту. Были обнаружены улики, косвенно подтверждающие эту версию. Код транспондера и дата, предположительно, прибытия, за три дня до гибели Вишневецкой — раз. Данные стыковочного узла, который задействовался в то время и, позже, ночью на шестнадцатое число — два. Данные с телескопов и радаров Порта, на которых видно малозаметный космический корабль, предположительно совершавший стыковку — три. Деньги наличными, обнаруженные в комнате Вишневецкой — четыре. Позже её помощник, Валленкур, в ходе беседы подтвердил получение Вишневецкой значительной суммы денег за три дня до смерти. Но, — я поднял палец, — эта гипотеза не объясняет двух вещей. Убийства Вишневецкой — не каждый день перерезают горло диспетчеру на рабочем месте, посреди смены, вибромечом, да ещё и не оставив при этом следов. И того, что курьерский корабль, да ещё и очевидно малозаметный, делал в Порту, где корабли таких размеров обычно не стыкуются.
— И вы обратились, — заметила Минадзуки, — к собственным источникам. Верно?
— Откуда... — начал я и махнул рукой, — а, ладно. Вы всё обо мне знаете, да, госпожа Минадзуки?
— Не всё. — улыбнулась она. В отличие от улыбки той же Сказочницы, улыбка Минадзуки казалась совершенно искренней. — Но многое. Итак, вы отбросили эту гипотезу?
— Скажем так, не совсем, хотя мои источники не подтвердили своей причастности к гибели Вишневецкой. Кроме того, результаты медицинской экспертизы, — вы, наверное, с ними ознакомились, — показали, что Вишневецкую убили именно вибромечом. Не ножом. И даже не штык-ножом. При этом, — добавил я, — не оставив никаких следов борьбы. А голову Вишневецкой — на одной ниточке. Это, как минимум, подозрительно.
— И что было дальше? — спросила Минадзуки.
— Дальше было убийство госпожи Сэкигахары. — произнёс я. — Совпадавшее с убийством Вишневецкой до мельчайших деталей. Тоже перерезанное горло. Тоже вибромеч. Тоже на рабочем месте. И — тоже никаких следов борьбы. Но было ещё кое-что: Малкина. Она знала о том, что во Дворец Собраний проник посторонний — по её же словам там ничто не происходит без её ведома... или, хотя бы, ведома их службы безопасности, которая отчитывается перед Малкиной же. И она солгала. Сказала, что вызвала полицию сразу же, когда между её приездом во Дворец и вызовом прошло сорок минут. Она назвала это консультациями. — я пожал плечами. — Но тогда зачем было лгать?
— Я разговаривала с ней. — произнесла Минадзуки. — С госпожой Малкиной. И я вижу, с чего вы стали её подозревать, господин Штайнер. Мне она лгать не стала.
— А вы её не подозреваете? — спросил я.
— Подозреваю, конечно. — кивнула Минадзуки. — Только по другим причинам.
— А. — только и сказал я и продолжил: — Я перешёл к другой гипотезе. Заказчиком была Малкина. Она нашла убийцу — скорее всего, это какой-то ветеран, которому она и её партия запудрили мозги — и подговорила его убрать сначала Вишневецкую, а затем — и Сэкигахару. Вишневецкая была нужна Малкиной в качестве своего человека в Порту, а затем исчерпала свою полезность и стала лишней. Сэкигахара же... — я развёл руками. — Она — казначей, а значит — знала слишком много о делах Малкиной, какими они бы ни были. Кто мог впустить убийцу во Дворец Собраний незамеченным? Малкина. Кто мог предоставить ему оружие? Тоже Малкина.
— Каким образом?
— "Дифенс Солюшенс". — сказал я. — Их упомянула... мой источник, и я решил проверить их. Нагрянул с проверкой... а дальше вы, наверное, сами знаете. Вы же занимаетесь пропажей оружия, верно? — с тревогой спросил я. По спине пробежали мурашки: десятки винтовок, подобно той, из которой убили Кюршнера и чуть не убили меня, были где-то в Титане-Орбитальном, никем не замеченные и не учтённые.
У меня задрожали плечи. Я сжал руку в кулак, до боли впившись ногтями в ладонь.
— Конечно, мы занимаемся этой пропажей. — донёсся до меня мягкий голос Минадзуки. — Не беспокойтесь, пожалуйста.
Я выдохнул. Слова Минадзуки немного успокоили меня... достаточно, чтобы я перестал дрожать и раскрыл кулак. На ладони остались красные следы от ногтей.
Но страх никуда не делся.
— Давайте ненадолго вернемся назад. — продолжила Минадзуки. — Почему убийца должен быть именно ветераном? Почему не кто-то другой?
— Потому что никто другой не мог убить сначала Вишневецкую, а затем Сэкигахару, таким образом, — сказал я. — Не оставив следов, уничтожив записи, и воспользовавшись нестандартным оружием. Вишневецкую можно было застрелить или зарезать на улице — застрелить даже лучше, гарантий больше. Сэкигахару, возможно, сложнее, но имея на своей стороне Малкину — тоже вполне реально. Но пробраться в Порт и Дворец Собраний незамеченной, причём в первом случае — не оставив видимых следов, способна далеко не каждая... или, в данном случае, не каждый. Кроме того, Конституционная Партия уже однажды использовала ветеранов для своей грязной работы. Они вполне могли сделать то же самое.
— А гайдзины? — спросила Минадзуки.
— А что гайдзины? — спросил я. — Нет, "Дифенс Солюшенс" вполне могли прирезать и Вишневецкую, и Сэкигахару. Но у меня есть записи камер наблюдения — из Порта и с Площади Гегемонии. Убийца на них мало похож на гайдзина. Хотя бы ростом...
— Я поняла. — кивнула Минадзуки. — И что вы планировали делать дальше?
— Я? — переспросил я. — Собирался вычислить пропавший меч со склада "Дифенс Солюшенс" по базе МВД. После этого пришлось бы импровизировать... объявлять план "Перехват" в городе, привлекать СПОР, арестовать Малкину до выяснения, наконец... Но мы всё равно не знаем, что именно было на том курьере-невидимке. И почему стыковать его потребовалось в Порту, а не в Минбане.
— И почему оно стоило того, чтобы убивать Вишневецкую и Сэкигахару, так? — добавила Минадзуки.
— Именно так. — кивнул я и скосил глаза на мигавшее на столешнице время заказа. — Как вы думаете, долго нам ещё ждать, госпожа Минадзуки?
