Баллада о краденой памяти

— Эн Ди оставит немного аборигенов на ужин. Я нашла интересный рецепт. Ага, ананасы у нас есть...

— Прибавь ходу, дорогая! Ты подобрала нам уютное гнездышко, но кораблик немного тихоходен."

Легкий крейсер галакс-класса ускорил свои полторы тысячи тонн брони и машин еще вдвое...

Корабли, расстилаясь по грани Реальности, стекались к Ахайя. Они переговаривались:

"...— Слушай, давай сразу делить, кому что грабить! В прошлый раз ты увел у меня сто тонн золота!

— Мелочная твоя душонка! Я же все равно проиграл тебе в покер и их, и еще немало другого, Вадда!

— Да, Дэль, но потом ты отыграл все обратно! Так что бери себе ночное, а я пошурую в дневном...

— Если только разрешат, мальчики! Это к вам на канал влезла Хейн. Эн Ди вечно строит рожи при слове "грабить"!..."

Корабли, расстилаясь по грани Реальности, стекались к Ахайя...

53. Хонар.

Когда ноги Дэвида символически коснулись песка, устилающего улицы мертвого города в миле от башни, установка застонала и извергла вверх пучок изламывающихся, ослепительных даже днем белых лучей.

Бывший американец рассеянно поправил слегка съехавшее набекрень силовое поле, опустил на очки прикрепленную на шарнире пару дымчатых стекол и засверкал стальной оправой окуляров, неторопливо плывя к установке. Сейчас, до смешного трезвый, убийственно серьезный, он напоминал хирурга перед сложной операцией. Пока он приблизился вплотную, вспышка активности прошла. Дэвид развалился в воздухе, слегка подогнув ноги, пошарил рассеянно вынул ниоткуда дымящуюся черную мампасайскую сигару, пыхнул ее зеленым дымом — и забыл про окружающий пейзаж, протягивая ментальные датчики к столбу пламени.

— Смирись, Голиаф, — пробормотал он, — Пришел твой Давид. И у меня не только праща.

Он чувствовал себя тореадором, идущим на прекрасного, на лучшего в жизни быка. И сигнал одного из имплантированных в янки ксеноразумов, желающего что-то сообщить об этом мире, был бесцеремонно отключен:

— Если хоть кто-то подаст голос, я рассержусь. Всем ясно?

Немедленно умолкли все звуки, издаваемые его многоголосой подвеской: бормотание, невнятное мурлыканье, попискивание и насвистывание. Даже ветер перестал перебирать песок. Во внезапной тишине, нарушаемой разве что легким гулом установки, Дэвид склонил набок голову, прислушался и довольно кивнул:

— Вот так — то лучше. Поехали поближе.

В своем неизменном лохматом костюме в крупную клетку, батистовой сорочке, украшенной великолепным горностаевым галстуком, он напоминал сейчас английского комиссионера, везомого по Гонконгу рикшей — китайцем в конце славного девятнадцатого века.

54. Хаон.

Вор с опаской поглядывал вниз. Демон каким-то образом сделал воздух под ними твердым, и теперь все они трое скользили, как птицы, чуть выше черепичных крыш Хаона, морщась от едких дымных хвостов из печных труб.

— Значит, ты восстановился... — задумчиво произнес Архиерей, рассматривая уличную суету в непривычном ракурсе сверху, — И теперь предъявишь права на этот мир? Демоны всегда это пытались сделать.

Эн Ди рассмеялся:

— Боги, да к чему мне эта система? Может, она и выиграла бы, если бы я присоединил ее к своим владениям, но у меня и так полно миров, задающих бессонницу. Нет уж, раз вы тут живете — вы и разбирайтесь со своими проблемами. Конечно, вы с Риком помогали мне, и я постараюсь на свой лад отблагодарить вас. Но взять на себя нервотрепку ответственности за всю планету? Ну уж не-ет!

— Ты непохож на других демонов. — сказал вор, — Между вами разницы больше, чем между голодным и сытым. У тебя большое хозяйство?

— Точно. Те, что время от времени появляются здесь, мелкая сошка, не налопавшаяся власти над смертными. А я — да и некоторые идущие сейчас сюда — уже давно перестали считать власть съедобным кушаньем. Если угодно вашей милости, мы — пресыщенные демоны, — снова рассмеялся Эн Ди.

— Это уже категория богов, — заметил Архиерей,

— Пусть так. Но чтобы покончить с терминологией, скажу, что мы не называем себя ни демонами, ни богами, — Эн Ди ухмыльнулся, — Мы галаксмены, просто хозяева Космоса, бездельники и трудяги, бессмертные и беспечные, частенько — не очень трезвые существа, добрые, если нам не наступают на наши горностаевые галстуки. Ну а если все же наступят — то мы становимся ужасом, которому не придумано имени. Галаксменами никто не рождается. Ими становятся.

— Хм! И... И как теперь ты скажешь, Кли... Эн Ди, я могу посмотреть другие миры? -вскинулся Рик. Эн Ди кивнул:

— Не только, мальчуган. Я же обещал. Веди себя хорошо — и я сделаю гораздо большее.

— Постараюсь, — засмеялся вор, — Если ты мне на досуге объяснишь, что такое "вести себя хорошо" в твоем представлении. Главное, объясни, чего мне не надо делать.

— Главное? Не ври. Никогда мне не ври, что бы не случилось. Поймаю за язык на вранье, и мы распрощаемся, — серьезно сказал Эн Ди, — Запомнил?

— Угу. А мы подъезжаем.

Демон глянул вниз, на уличную суматоху, усиленную движением разномастных войск ко дворцу. Вздохнул, покачал головой:

— Так вот. Раз уж появился такой вопрос, повторяю: у меня нет никакого желания кормить этот мир всю оставшуюся жизнь. Он прекрасно раньше обходился без меня, обойдется и теперь.

— Так ты можешь уйти и сейчас.

— Разумеется, могу. И не сомневайся, что хочу. Однако я, помнится, подрядился вместе с вами кое-что сделать, не так ли? Я ведь тоже ел и пил на эти деньги, поэтому счел своим долгом сначала закончить с поручением относительно Герцога, а уж потом уйти восвояси.

— Значит, ты хочешь, чтобы смертные сами решали свои проблемы... — почесал бородку Архиерей, ехидно прищурился, — Ну-ну...

— Сомневаешься?

— Да нет... — протянул Архиерей, усмехнулся, — Только ведь тогда они перестанут верить?

— Во что? А, в демонов?

— Ну да. И тогда ни ты, ни другие не смогут появиться здесь.

Эн Ди печально улыбнулся.

— Наивняк. Это сказки для маленьких ахайцев. От веры совершенно ничего не зависит. Пока в этом мире живут люди, пока кто-то здесь ждет невероятного, пока хотя бы в одном человеческом сердце сладко ноет тоска по сверхъестественному, пока сон навевает страхи, а утро дарит надежды, демонам открыты пути.

— То есть — всегда, — подытожил вор. Эн Ди поправил:

— До тех пор, пока люди остаются людьми, и не дольше! Хотя для вас это все равно, что "всегда".

Они помолчали, глядя на растущую стройную башню дворца. Вор снова подал голос:

— Эн Ди, помнишь, я как-то спрашивал тебя насчет миров лучше этого. Тогда ты не помнил, а что ответишь сейчас?

Багровый свет в звериных глазах сменился желтизной. Оторвавшись от рассматривания дворца, демон почти ласково произнес:

— Ты ждешь, что я начну делать рекламу туристской поездке по высокоразвитым мирам? Отнюдь. Есть множество миров, которые я считаю гораздо более привлекательными, чем Ахайя, но так считаю я. А насчет тебя... Сам потолкаешься, поглядишь. Уразумел?

— Угу...— нахмурился Рик, тут же ухмыльнулся, — Так значит, ты берешь меня с собой!

— Да уж не оставлю твою жажду новых впечатлений неудовлетворенной, — подмигнул зверголазом Эн Ди, — Сделаю полную сатисфакцию.

— Чего?

— Говорю, будешь доволен. Глядите, что вокруг дворца делается, — сказал Эн Ди.

Площадь кишела военными, возводящими укрепления. Узкие окна, больше похожие на бойницы, на первых двух этажах дворца были замурованы свежей кладкой. Вверх, как всегда во время большой суеты, никто не смотрел, и троица спокойно пролетела на высоте птичьего полета к дворцу. Демон рассмеялся и спросил:

— Это как же у него, бедного, получается спать?

— У кого? — тут же влез вор. Демон взмахнул рукой в сторону башни:

— Да у Гуланайна. Его апартаменты как раз под башней, и конечно, часами. На самом верхнем этаже дворца. Когда ваш туземный будильник начинает лупить по гонгам, особенно ночью, представляете, как громко это в его спальне?

Слегка набрав высоту, они проплыли возле одного из огромных, в три роста, циферблатов. Внутри башни с гулом, шорохами, гудением и лязгом работал механизм курантов. Присмотревшись, можно было увидеть медленное вращение диска с вычеканенными по бронзе, позолоченными аллегорическими фигурами семи сторон света и духами — покровителями каждой из двенадцати страж.

— Эх, были бы они малость поменьше, — вздохнул вор, — Хороши часики, да чересчур уж огромные. Я знаю, герцог специально сделал их такими большими, чтобы не украли.

Архиерей рассмеялся, а демон был занят маневрированием, в результате которого они оказались с другой стороны башни, чуть пониже циферблатов, где имелся небольшой балкон с открывающейся вовнутрь дверью.

— Отсюда меняют детали часов, когда их надо ремонтировать, — пояснил Архиерей, — Вон и крючья для блока вбиты.

Выше балкона, в самом деле, торчали из камня стены ржавые железные болты грубой ковки.

— Дверь-то завинчена изнутри, — сказал Рик.

Демон молча усмехнулся, вынул один из своих мечей, небрежно направил острие в сторону двери. С кончика лезвия в окованную железом прочную деревянную дверь прыгнула радужная вспышка, и с неприятным скрипом материя превратилась в бурые клубы пыли, медленно оседающие в открывшемся вовнутрь проеме.

— Прошу, — сказал демон.

Архиерей со смешком шагнул в аккуратное прямоугольное отверстие. Оглянувшись на бесстрастного демона, проскочил вор. Демон помедлил, зябко передернулся, приподнял клинок опущенного вниз меча и, глубоко вздохнув, последовал за ними в просторное помещение, освещенное полосами света из узких окон — бойниц, косо падающими на пыльный пол. Где-то впереди под гул и лязг часов Архиерей взломал дверь и презрительно выругался. Его силуэт стал виден на фоне более светлого прямоугольника открытой двери на лестницу. Архиерей оглянулся — и начал спускаться вниз по спирали проложенной в толще стены лестницы. Вор последовал за ним, оглядываясь на неспешно замыкающего их маленький отряд демона. Свет из столь же узких щелей — бойниц косо падал на припорошенные пылью ступени, снаружи доносился неясный шум, почти начисто заглушаемый звуками работающего механизма курантов. Мягко струящийся снизу сквозняк принес дворцовые запахи сытой роскоши.

Демон лениво коснулся сознания своих спутников: Архиерей прикидывал, сколько народу придется положить и какие могут возникнуть сложности в том, чтобы быстро добраться до Герцогского горла, а вор вспоминал златовласую девушку и соображал, где можно пошарить, чтобы спереть достойный ее подарок. Демон усмехнулся и решил предоставить им полную свободу действий, ограничиваясь охраной их спин...

55. Этли.

Она ехала домой. Стража неожиданно оказалась угрюмой, неохотно отвечающей на недоуменные вопросы княжны: "Халрик? С князем все хорошо, высокородная!"

Ее сопровождали новые, незнакомые дружинники, сплошь здоровяки со светлыми нечесаными гривами. Они показались Этли очень похожими между собой — все как на подбор здоровенные, светлокожие, светловолосые, молодые и еще их глаза...

Глаза исступленных фанатиков. Привратник не отвечал. С ней в экипаже ехала темноволосая рабыня, подаренная княжне женой Белого Барона. Сам же он пропадал, как ей сказали, где-то глубоко в Пустынях, решая серьезные споры между племенами. Но она знала, что Гвери — в Герцогстве.

Этли удивлялась странным переменам отношения к себе. Она словно бы перестала быть младшей княжной рода Боридов, и часто ловила на себе почти презрительные взгляды охраны, гораздо больше похожей на многочисленный вооруженный до зубов конвой. На одной из остановок кто-то из этих новых, похожих как братья дружинников, подсунул ей толстую, великолепно изданную книгу, прошептав:

"Читайте это всю дорогу, госпожа. Да снизойдет и на вас Просветление!"

Княжна открыла первую страницу и прочла: "Истина трудна, и путь ее долог. Но сделать несколько шагов к ней — означает приблизиться к Богу, не сделав же — Бога оскорбить..."

Темноволосая юная рабыня, сидя в ногах и поглаживая голени Этли, задержала взгляд на читающей Книгу княжне и усмехнулась одними глазами.

56. Хонар

— Aга, бля!!! — расцвел осунувшийся было Дэвид, уже беспрепятственно запуская ставшие по-змеиному гибкими руки прямо в ревущее пламя Штуки. Он сосредоточенно, высунув от усердия язык, с горящими глазами произвел какие-то действия, и пламя исчезло, обнажив саму установку — ртутно сверкающее веретено в три человеческих роста высотой, стоящее в каменной плите, выглядывающей из остекленевшего грунта, оплавленного жаром древнего взрыва, — Ну вот, а то: "Не надо, не хочу, мне это противно!'"

Чтобы подчеркнуть значимость момента, Дэвид изволил попрать своей пятой недостойный прах: медленно, с видом ценителя, обошел установку по кругу. Достал из воздуха граненый стакан, поежился:

— Холодно, время пить водку!

— Катюшка! Ласточка моя антиобщественная! Протончик мой галактический!

— На связи, кэптен, — раздался ниоткуда звонкий серебряный голосок его корабля Катти Сарк. Дэв извлек ниоткуда литровую бутылку водки "Айвазовский", надкушенную фиолетовую луковицу и распорядился:

— Значит, так. запакуй, перевяжи красивым бантиком и доставь эту хреновину в мою резиденцию. Так, чтобы было видно из Комнаты Размышлений. А прежний дисколет — в музей.

— Ага. И, как всегда, неделю вход в музей бесплатно?

— Именно. Упакуй вместе с подставкой, чтоб смотрелось, как в натуре. То есть в пейзаже. А я пока погуляю, насчет женского пола поинтересуюсь. "Я-а моряк, красивый сам собою, мне-э от роду четыре тыщи лет..." Или восемнадцать? А, неважно! Что такое время, боже ж ты мой? Фикция! А мы нынче интересуемся не фикциями, а фрикциями!

Крякнул, выпил водку, разбил стакан о постамент установки, и продолжая распевать, нюхая луковицу, Дэвид Эдвин Ли отбыл к горизонту в сторону Хаона, неспешно плывя в энергококоне на высоте человеческого роста.

57. Майя. Академия Интергала.

Сигнал вызова прозвучал в самый разгар лекции по сравнительной теории стратегий военных операций. Сам захваченный этой темой, прерванный на полуслове, Тунг недовольно разрешил обращение. Перед ним, на фоне огромного амфитеатра, заполненного курсантами Академии, возникла полупрозрачная голограмма дежурного по сектору 760:

— Зонд достиг Ахайя. Аналитики предсказали кратковременное окно стабильности джамп-канала.

Худое лицо Тунга еще более высохло при этом известии, став похожим на обтянутый кожей череп. Он жутко улыбнулся:

— Отменно! Лучше поздно, чем никогда. Открыть арсеналы и вооружить тяжелым, самым грязным оружием все, что может лететь туда и сражаться. Это все.

Дежурный координатор исчез. Рассыпающиеся искорки голограммы еще не успели потухнуть, как Тунг окинул взглядом аудиторию, рывком вскинул над головой стиснутые до белизны кулаки и пролаял голосом, совсем не похожим на его обыденную добродушную скороговорку, которой он только что излагал лекцию:

— Сегодня — великий день! Тот, кто разрушил почти все базы Союза, безумец — ренегат Эн Ди заперт в мире, из которого ему не выбраться. Я только что отдал команду собрать все наши резервы. Вы — последняя надежда Майи, курсанты, пойдете и отомстите за все горе, которое он принес тысячам обитаемых миров. За смерть ваших старших товарищей, за разрушенную столицу, за майанский космос!