Заклятые супруги. Золотая мгла

Зато теперь у меня есть кое-что пожестче. Болезненное и убийственное.

Глубоко вздохнув, я вскинула руки, разминаясь, а потом начала мерить шагами комнату, повторяя про себя заклинание разрыва грани. Перед глазами вставали строчки из книги, я едва шевелила губами, чувствуя тонкий уровень, отделяющий мир мертвых от мира живых. Уловила, как рвется ткань реальности, и тут же перекрыла источник. Одно из самых опасных заклинаний боевой некромагии позволяет создавать сгустки тьмы. Их мощь зависит от сил некромага, удара такой штуковины хватит, чтобы отправить человека на тот свет. Если маг умеет ставить хорошие щиты — а я уверена, что Эрик умеет, обойдется легкой контузией.

Но мне хватит. Для приватной беседы.

К слову об Эрике. Что я о нем знаю?

Он младше меня. В детстве ему здорово доставалось от отца, но сейчас он ошалел от вседозволенности, потому творит что хочет. У него не в порядке с головой, при этом он крайне продуманный и поймать его на горячем никому не удавалось. Почему-то ненавидит Анри, а еще привык получать все, что пожелает, по щелчку пальцев. И сейчас он хочет меня.

Владеет магией искажений и искусством гааркирт — оба настолько древние, что относятся к мертвым магическим знаниям. Хотя теперь, после штудирования книг, о магии искажений больше меня знает только Эрик. У нее сильная боевая сторона: удар сравним с ударом молнии. Символично, потому что атака похожа на поток молний — изумрудных и смертоносных. Сила черпается напрямую из пространственных разрывов, и магу не нужны задержки между ударами. Слабая сторона — защита, на нее и буду давить.

Что ж, выходит не так мало слабостей на одного сильного мага.

Я вернулась к сундуку, вытащила лежащие сверху "Основные заклинания некромагии", отложила. Дальше шло "Создание боевых кукол" в двух томах, но с этим я даже не стану связываться. Слишком много сил, неоправданно много. К тому же у меня нет желания отправлять к Эрику зомби, мне надо с ним переговорить самой.

"Приграничные ловушки" я зачитала до дыр, есть там еще парочка интересных заклинаний, над которыми предстоит поработать в ближайшее время. А еще нужно запечатать склянки с заклятием мгновенного разложения — так, на всякий случай, и вспомнить "мертвую удавку" — это что-то вроде огненного хлыста армалов, только из тьмы. С ее помощью можно обездвижить, а можно убить. Зависит от того, какую силу вкладываешь в плетение. Закончу с этим — и буду полностью готова. Дело останется за малым: найти Эрика.

Я сложила нужные мне на завтра книги наверх, захлопнула сундук и стянула полог. В комнату мигом потекли звуки — окрики, ругань, чей-то вой, детский плач за стенкой. Подумала немного, выдвинула затертый до грязно-бурого цвета стул, на который в первый же день извела несколько тряпок прежде чем решилась сесть, и подтянула к окну. До приезда Герберта — так звали кучера Луизы, который забирал меня и отвозил домой, оставалось еще минут десять.

Сквозь оглушительный рев толпы доносились глухие звуки ударов и возни. Пыльное, засиженное мухами окно выходило во внутренний двор — достаточно просторный, запечатанный в колодце окружавших его домов со сквозными арочными проходами. Свежим этот воздух не назовешь, но изо щелей толщиной в палец опять потянуло подгоревшей кашей и прогорклым жиром, поэтому я решила подышать лигенбургскими ароматами.

День клонился к вечеру, даже предзакатное солнце дышало драконьим жаром, но несмотря на это двое крепких мужчин мутузили друг друга. Вокруг собралась толпа зевак, предприимчивый коротышка принимал ставки. Уперев руки в бока, чуть поодаль стояла дородная бабища с грязными космами, стянутыми в подобие вдовьего пучка. Платье только чудом не расходилось по швам, навскидку в нее можно было поместить три-четыре меня.

Пыль вокруг кружилась вихрями. Обнаженные по пояс, потные, они швыряли друг друга с незабвенным остервенением, собравшиеся потрясали кулаками и возбужденно вопили. Я передернула плечами и уже собиралась отойти, когда в подворотню шагнул высокий мужчина. Мазнув по нему равнодушным взглядом, я хотела отвернуться, но тут меня прошило узнаванием.

Я перезанималась?

Этот холодный цепкий взгляд мог бы принадлежать лорду Фраю, но никак не моему мужу. Собранные под шляпой — нет, это даже шляпой назвать нельзя, скорее грязной кепкой, золотые волосы тускло поблескивали сквозь взлетающую перед глазами пыль. На нем была видавшая виды рубашка, через которую протянулись грязные засаленные подтяжки. Поношенные брюки, запыленные ботинки и мятый пиджак он, наверное, подобрал в соседней подворотне.

Я невольно отпрянула, в полумрак каморки. Неужели узнал? Как?.. Луиза проболталась? Рывком снова прильнула к окну, позабыв про правило не браться за этот подоконник даже в перчатках, но мужа нигде не было. Взгляд судорожно метался по двору, по голосящим людям, пока не зацепился за медовую прядь, которую Анри заправил за ухо. Он сливался с толпой, выделить его среди мужчин, дышащих жаждой скорой наживы, было почти невозможно.

Что еще за маскарад?

Стоявший рядом с ним человечек — невысокий, неприметный, что-то ему сказал. Они перекинулись парой фраз, а потом вместе пробрались сквозь ряды горожан и шагнули в двери дома напротив. Рядом скрипнули ставни, визгливому голосу: "Ра-а-азойдись!" — вторил шумный плеск нечистот и смачные ругательства тех, кому пришлось отскочить. Зловонная жижа растеклась по брусчатке.

Это отрезвило: брезгливо захлопнув окно, я повернулась к двери. Прошлась от стены до стены и обратно, кусая губы.

Анри заявился не по мою душу, это хорошо.

Но что он здесь делает? Да еще и в таком виде?

— Граф просил передать, что вернется к ужину, — Мэри помогла мне переодеться и сейчас расчесывала волосы.

— Хорошо.

Еще пару дней назад я бы этому обрадовалась: меня полностью устраивало, что Анри нашел общий язык с нашими джентльменами. Если мужчина занят, он не задает вопросов, а мне лишние вопросы ни к чему. Постоянное напряжение и вранье — когда мы с Луизой ходили на примерку, а когда в парк, как-то плохо держалось в голове вместе с заклинаниями. Но сейчас сидела как на иголках — увиденное не давало покоя. Я могла зайти следом за ним и спросить напрямик, если бы не моя ложь. Пристану с расспросами — придется объяснять, что я делала в трущобах.

Ладно, попробуем зайти издалека. Недаром же говорят: хочешь быть в курсе всего, что происходит в доме — спроси прислугу.

— Мэри, камердинер графа, не кажется тебе несколько странным?

Мэри встретилась со мной взглядом и осторожно ответила:

— Несколько? Миледи, они с этим мальчишкой, Гийомом, странные с самого начала. Не просто странные... — она слегка наклонилась ко мне и понизила голос. — У них не поймешь, кто что делает — оба и тяжести таскают, и белье стирают, и готовят, и убираются, так еще и в карты постоянно играют.

Карты! Как же я сразу не подумала...

Анри познакомился с Уитмором благодаря увлечению картами, а я еще удивлялась, откуда мой муж столько знает. Судя по опыту, для него это не просто развлечение. Пристрастился к азартным играм, еще и Жерома своего научил.

— На деньги?

— Почти наверняка, миледи. С такими лицами сидят оба, как будто жизнь на кону, не меньше. Не дело это для приличных слуг.

Я поморщилась.

Начинается все невинно: небольшие ставки, которые раз за разом возрастают, потом вступают опытные шулеры. Ни к чему хорошему такое не приводит: в свое время отец Луизы оказался по уши в долгах. К счастью, он вовремя взялся за ум, но были случаи, когда аристократы пускали по ветру все состояние и заканчивали очень плохо.

Неужели Анри правда в это ввязался? Но почему? Ради острых ощущений? Наверное, после путешествий и изучения боевых искусств светская жизнь — скука смертная.

— А еще они меня пугают, — разглядев, что я настроена на беседу, Мэри заметно воодушевилась. Даже укладка пошла быстрее — она ловко расчесывала пряди, сворачивала в жгуты и закрепляла шпильками. — Недавно я зашла на кухню, как раз перед ужином, когда ваша матушка и другие приезжали, помните? Хотела спросить, не надо ли чем помочь. Так вот, на столе лежала тушка гуся, а Жером вертел ножи — знаете, в двух руках, с бешеной скоростью... Такое еще на уличных ярмарках трюкачи вытворяют. Всевидящий, даже вспомнить страшно. Я думала, он сейчас себе все пальцы оттяпает, но он только на меня посмотрел и спросил, что я здесь забыла. Жуткий грубиян!

Жером и его таланты меня интересовали меньше всего. Я тоже умею обращаться с холодным оружием. Кинжалы бросаю вполне сносно. Может статься, он вырос на улице, там еще и не таким фокусам обучают, или Анри его научил, не удивлюсь: в жизни моего мужа все перевернуто с ног на голову. Он общается с прислугой на равных, не делает различий между камеристкой и лордом. Свойская простота с удивительным изяществом переходит в манеры, и наоборот.

— Но самое странное, — Мэри понизила голос, мне даже приходилось прислушиваться, — я видела вчера. Проходила мимо кухни, перед ужином. Дверь была приоткрыта, а он печку разжигал... Щелкнул пальцами — и все занялось. Всевидящий свидетель, не вру!

И она осенила лицо и грудь двоеперстием, поцеловала пальцы.

Я же повернулась на стуле и недоверчиво уставилась на нее. Жером обладает магией? Невозможно! Всем известно, что маги только благородного происхождения. Случалось, конечно, когда аристократы баловались с горничными или кухарками, но даже если предположить, что он бастард-полукровка, их не обучали. Способности в таких детях совсем слабенькие, а любую силу надо развивать. Если магией не заниматься, она угаснет. Даже самый сильный стихийный маг, который с детства не штудировал книги и не практиковался, к возрасту Жерома свечи не зажжет.

— Ты уверена?

Мэри слегка покраснела.

— Я бы не стала говорить, если бы своими глазами не видела. Это же... это же просто скандал! Если кто узнает...

Если кто узнает, возникнет много вопросов. У Винсента, у лорда Фрая, да у любого другого. Даже у матушки и Лави. В частности, как получилось, что маг с образованием ходит в камердинерах у графа.

— Никому ни слова, — я резко поднялась, — узнаю, что куда-то от тебя пошло — к Ирме, Аманде, да хоть к кому — мигом получишь расчет. Ясно?

Глаза Мэри широко распахнулись, она побледнела, вцепилась в передник и замотала головой.

— Да что вы, миледи... Я бы никогда... Тем более если вы просите...

Знаю я их "никогда". Одно радует — в этом доме некому проболтаться, а выходные у нее только в следующем месяце.

— Замечательно. Ты свободна.

Камеристка поспешно вышла, а я закусила губу.

Карты, теперь еще это... Кто такой Жером — сводный брат по отцу? Но они совсем не похожи. Незаконный сын его опекуна? Я сложила ладони и поднесла их к губам, меряя шагами комнату. Спросить Анри напрямик — значит, подставить Мэри. Да и выглядит это крайне некрасиво, как будто я копаюсь в грязном белье прислуги. Фу, мерзость.

Ладно, подожду, проблемы надо решать по мере поступления. Разберусь с Эриком, а потом выясню, как далеко зашла страсть мужа к азартным играм. Заодно расспрошу про Жерома, который оказался стихийным магом. Да я за всю жизнь столько не сталкивалась с магией и всякими странностями, как за последние два месяца! Хватит с меня загадок Анри, если уж я еду в Вэлею, прежде узнаю о нем все.

Ой.

Я только что решила, что еду в Вэлею?!

— Тереза, вернись ко мне.

Я медленно подняла голову.

— Что с тобой творится?

Он внимательно смотрел на меня. Внимательно, и, пожалуй, встревоженно -морщины в уголках глаз, привычные для южан, обозначались четче.

— Я поссорилась с Луизой.

Очередная ложь, с чем себя и поздравляю. А главное — даже глазом не моргнула, то есть глаз не отвела.

— Завтра помиритесь. Луиза не умеет долго злиться.

Я кивнула и принялась за еду. С Луизой я в ближайшие дни обязательно увижусь. Придется пожертвовать несколькими часами занятий, но мне жизненно необходимо с ней поговорить. О том, что я собираюсь в Вэлею. Прежде чем я сделаю эту глупость, стоит спросить совета. Может, Луиза меня остановит.

— Как ты отдохнул в клубе?

— Замечательно.

Насчет лжи мы теперь квиты. Совесть, уймись.

— В конце недели нас ждут у Бэнксов.

Когда только успел? Или по вторникам все энгерийские джентльмены собираются в трущобах, переодетые в оборванцев, чтобы поиграть в карты?

— А на Праздник лета...

— Мы приглашены на Королевский бал?

— Увы. Но если хочешь, я переговорю с твоим братом.

— Не стоит.

— Уверена?

— Вполне.

— Вот и чудно, — муж не выглядел расстроенным, — потому что я собирался пригласить тебя на городской карнавал.

— Я не переношу толпы, Анри. Если не хочешь увидеть бьющуюся в припадке меня, давай просто останемся дома.

— Расскажешь?

Я смотрела в тарелку словно в шар судеб.

— Жаждете новых страшных тайн? Их нет. Мне было три года, когда мы с родителями, няней и братом поехали в Лигенбург. Осень, празднование независимости Энгерии. Народу на улицах толпы, и мы, все такие красивые, в народе. Няня попросила Винсента последить за мной, но ему было интереснее следить за гигантским воздушным змеем.

Он отпустил мою руку всего на миг, я сделала пару шагов и меня тут же оттеснили в сторону. Людской поток лился по улице, унося за собой. Я впервые видела столько народа — в Мортенхэйме, конечно, давали приемы, но меня если и выводили, то в музыкальный салон или гостиную, где дамы ахали и восхищались "прелестной девочкой". В любом случае, дома была не толпа — хмельная, гудящая, потная. Возбужденная предвкушением пиршества: на площади Витэйра раздавали угощения и напитки. Кое-кто уже приложился к кружке в ближайших трактирах, готовый гулять до глубокой ночи, до последнего залпа фейерверка.

— Я испугалась, что никогда больше не увижу матушку и брата. Даже отца, хотя он никогда не брал меня на руки и всегда смотрел чересчур сурово.

Я разревелась, но мой плач поглотили голоса, смех и музыка. А потом кто-то меня толкнул. Я упала лицом вниз, под чьим-то ботинком треснула юбка. От боли из глаз посыпались искры, но страшнее всего было понимать, что сейчас меня просто затопчут. И тут раздался полицейский свисток.

— Толпу разогнали, няню рассчитали, Винсенту влетело. Лекарь сказал, что я отделалась ушибами и легким испугом. Как выяснилось, не легким. Я выросла, но мне до сих пор страшно оказаться в море людей. Можешь начинать смеяться.

Сильные руки мягко сжали плечи. Я дернулась, вилка и нож звякнули о тарелку, вино чудом не расплескалось на скатерть. Оказывается, не заметила, как Анри поднялся из-за стола и подошел со спины.

— Тереза, я всего лишь хотел размять тебе плечи.

Он опустился на корточки и развернул меня к себе.

— Я когда-нибудь над тобой смеялся?

Я покачала головой.

Детские страхи сильнее прочих. Все в прошлом, я давно способна за себя постоять, но внутри все равно сидит перепуганная девчонка, расквасившая нос о брусчатку. Это ей становится плохо, когда вокруг не протолкнуться. Ее бросает в холодный пот, когда на балу слишком много людей.