| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Во время умывания имела сомнительное удовольствие полюбоваться на собственное отражение в зеркале. Там вполне ожидаемо отражалось какое-то вампирообразное создание с бледной кожей, всклокоченными волосами, ярко-алыми, до сих пор припухшими от поцелуев, губами и синюшными кругами вокруг глаз, которые яснее ясного говорили о бессонной ночи. Красотка, в общем. С горем пополам, продрав рукой свои патлы, и хотя бы в первом приближении приведя в порядок голову, показала сама себе язык и отправилась здороваться с хозяином.
Кравченко, как и ожидалось, обнаружился на кухне. В этот момент он как раз заканчивал присыпать тертым сыром что-то подозрительно напоминающее картошку с мясом, и был так поглощен процессом, что совершенно не обратил внимания на мое появление. Мои благие намерения предложить ему свою помощь умерли, даже не успев толком народится на свет, потому что, судя по тому, как уверенно мужчина действовал, дилетантом в этой области он не был. Я же глядя на то, как умело он держит в руках терку, поневоле вспомнила подборку фотографий, на которую наткнулась когда-то на одном из сайтов. Там накачанные, мускулистые мальчики, обряженные только в фартучки разной степени гламурности, а иногда не обремененные даже ими, старательно демонстрировали на камеру свое тело, а заодно делали вид, что они имеют хоть какое-то представление о готовке. И не смотря на то, что на их фоне Сергей выглядел почти монахом, ибо вместо фартука на нем были одеты простые, немного мешковатые, домашние штаны, меня его вид завел куда больше чем все вышеупомянутые мальчики вместе взятые. Все же не зря я еще при первом знакомстве с Кравченко подумала, что с такой внешностью только в фотомодели идти. А самое главное эти самые штаны сидели на мужских бедрах настолько низко, что я получила шикарную возможность рассмотреть своего Принца во всей его почти первозданной красе.
Застыв в дверном проеме, я в очередной раз за сегодняшнее утро выпала в астрал, наблюдая за тем, как мягко перекатываются мышцы его обнаженного торса. Как руки, ночью дарившие мне незабываемое наслаждение, сейчас умело орудуют кухонными прибамбасами. За его движениями настолько точными, уверенными и в то же время плавными, что на мгновение мне показалось, будто мужчина не есть готовит, а танцует какой-то странный, необычный, но в то же время завораживающий танец. Я как зачарованная стояла у входа на кухню и не могла оторвать взгляд от Сергея. В нем сейчас не осталось почти ничего от того мужчины, к которому я пришла устраиваться на работу в начале декабря. И о том, что вот этот очень домашний и в то же время невероятно сексуальный молодой человек и есть мой босс, сейчас напоминала только как всегда безукоризненная, идеально уложенная волосок к волоску прическа. У меня даже кончики пальцев закололо, так захотелось разрушить эту безупречность, чтобы она хотя бы сейчас не напоминала о том, что все просто и гладко в наших с Сергеем отношениях не будет. Я не знала, как долго мы будем вместе и к чему в итоге придем, да и придем ли вообще хоть к чему-нибудь. Или может быть наш роман, вспыхнув сверхновой, в ближайшие же дни разлетится на миллиарды сверкающих осколков. Мне не хотелось думать и анализировать мой внезапно случившийся роман, не хотелось мучиться неизвестностью или пытаться предугадать будущее. Здесь и сейчас я была намерена получить удовольствие от каждого проведенного рядом с ним мгновения. А там будь что будет. Приглушенно стукнула дверца духовки, возвещая о том, что приготовление завтрака, или если вспомнить о времени, то скорее уж обеда, вышло на финишную прямую.
— Доброе утро, соня, — я и пикнуть не успела, как оказалась прижата к тому самому торсу, который только что с интересом разглядывала. — Какое у тебя чудесное одеяние. — Мурлыкнул мне на ушко этот демон-искуситель. — А самое главное удобное. — И мужские руки принялись бесцеремонно стаскивать с меня импровизированную тогу.
— Э-э-э, Кравченко, ты чего это удумал? — Попробовала я взбунтоваться против творящегося произвола, вот только возмущения в своем голосе и сама, хоть убей, не слышала, скорее уж он был полон откровенного предвкушения.
— Хочу пожелать доброго утра своей девушке, — сообщил мне мужчина, а потом подтвердил слова действием, подарив мне восхитительный поцелуй.
— А без рук? — Поинтересовалась я, пытаясь отвоевать у узурпатора простынку.
— Да запросто, — не стал спорить со мной Сергей и, прислонив мое бренное тельце к дверному косяку, продолжил прерванное занятие. А бездействующие по моему же требованию руки смиренно опустил на мою талию и кажется забыл о их существовании. Но первая же попытка хоть немного сдвинуться с места, показала что это был просто стратегический манёвр. Меня попросту зафиксировали, чтобы не сбежала, наверное. Глупенький, да у меня даже мыслей подобных не возникало.
Сколько мы вот так целовались, в упоении друг другом, позабыв обо всем на свете, не знаю. Намерение любой ценой отстоять остатки былой целомудренности очень быстро выветрилось из моей головы. И я, перестав удерживать отвоеванную в неравном бою простынку, запуталась пальцами у Сергея в волосах, приведя их в милый моему сердцу творческий беспорядок. Ну а что, не одной же мне лохматой ходить. А потом Кравченко, наплевав на свое обещание не пускать в ход руки, подхватил меня под попку и, немного передвинув, аккуратно усадил на краешек обеденного стола. О том, что там до сих пор лежит кое-что из кухонных принадлежностей, которые Кравченко использовал при готовке ни я, ни он в этот момент не даже и не вспомнили. Почему об этом не подумал Сергей, не знаю, а у меня способность хоть что-то соображать начисто отшибли его руки и губы бесстыдно блуждающие по моей груди. Поцелуи то нежные, то яростные сводили с ума. Прикосновения языка вызывали дрожь во всем теле и еще сильнее раздували пожар, пылающий в крови. Я в очередной раз растворялась в наслаждении и думала только о том, как же я хочу этого невозможного мужчину. Домашние брюки Сергея, еще недавно так меня умилившие, сейчас вызывали жуткое раздражение, и стянуть их с него стало высшим смыслом моей жизни. Сделать это наощупь было не просто, но я справилась, и прикосновение его восставшей плоти к моей промежности мы оба встретили протяжным стоном. Еще один миг, потраченный на то чтобы обвить его талию ногами, и я наконец-то ощутила себя восхитительно заполненной. В последовавшем за этим бешеном соитии места нежности уже не осталось, ее без остатка вытеснила страсть всепоглощающая и безудержная. Вокруг что-то падало, грохотало и разлеталось по сторонам. Но нам было как-то не до этого. Единственное, что было в этот момент по-настоящему значимым, это то удовольствие, которое мы дарили друг другу. А с ущербом, нанесенным кухонной утвари можно было разобраться и попозже.
Когда ко мне вернулась способность разумно мыслить, я обнаружила себя лежащей на кухонном столе. А Сергей, тяжело дыша, нависал надо мной, опершись руками о столешницу.
— Кравченко, ты маньяк, — прохрипела я глядя в голубые глаза. — И меня такой же делаешь.
— Рядом с тобой я еще и не на такое способен, — улыбнулся мужчина.
Потом мне подарили нежный поцелуй, помогли слезть со стола и даже простынку вернули. И только после этого мы принялись изучать погром, устроенный на кухне совместными усилиями. Миска, благо пустая, улетела куда-то в коридор. Терка валялась у самого окна. Еще была чашка, точнее уже бывшая чашка, чьи осколки мирно покоились в небольшой прозрачной лужице и пара яблок на полу возле плиты. Мда, неплохо порезвились. Хорошо хоть обошлось без просыпанной муки, разбитых яиц и пролитого масла, их убрать было бы не в пример сложнее. Так что можно сказать мы отделались легким испугом.
— Иди, приводи себя в порядок, — предложил Кравченко, с интересом наблюдая за тем, как я воюю с непослушным концом простыни, — а я пока тут все приберу.
— Я бы с радостью, — пришлось признаваться мне, — только не имею ни малейшего понятия о том, где моя одежда.
— А зачем она тебе, ты и в этом великолепно смотришься, — улыбнулся мужчина, глядя на мою смущенную физиономию. — Она в комнате, на диване. — Сжалились надо мной, а потом еще один оценивающий взгляд. — А давай ка я тебе пока свой халат дам. Он конечно, большой, но подозреваю, тебе в нем все равно будет удобнее, чем в платье. — И не слушая возражений, Кравченко отправился за одежкой.
Ну что сказать, халат был великолепен, темно-синий, махровый. Сергей в нем должен был смотреться потрясающе. Вот только меня в эту хламиду можно было завернуть раза два и это как минимум. Поэтому полюбовавшись на него, я все же потянулась к своему платью. Вещь конечно парадно-выходная, но зато трикотажная, а потому движения особо не стесняет, так что продержусь как-нибудь, в конце концов, недолго осталось. Ибо завтра уже понедельник и мне явно стоило задуматься о возвращении домой. На кухне появилась уже умытая, одетая, причесанная и даже слегка подкрашенная, ну насколько это было возможно с тем минимумом косметики, который влезал в клатч.
— Тонь, ты что собралась в этом по квартире ходить? — Удивился Кравченко. — Может, всё-таки передумаешь и оденешь халат?
— Сереж, ты на часы смотрел, мне уже давно пора домой возвращаться. Завтра все-таки рабочий день. — Начала я зачем-то оправдываться.
— Солнышко, у меня есть предложение получше, — заявил мужчина, доставая из духовки готовое блюдо. — Сейчас мы пообедаем, а потом съездим к тебе домой за вещами. Тогда завтра утром можно будет поспать подольше.
— Это ты сейчас о чем? — Поинтересовалась я, принюхиваясь к умопомрачительным запахам, идущим от противня. — Если ты меня сейчас отвезешь, я буду тебе, конечно, очень благодарна, но причем тут ранний подъем?
— Ну, наверное, при том, что от меня до офиса гораздо ближе, а чтобы успеть заехать за тобой, мне нужно будет встать почти на час раньше. А я, знаешь ли, еще та сова.
И все это было произнесено с абсолютно невозмутимым видом, не отрываясь от раскладывания картошки по тарелкам. А я смотрела на него и не понимала то ли мне плакать, то ли смеяться. Неужели Кравченко не понимает чем чревато его предложение?
— Ты с ума сошел? Да если мы заявимся вместе на работу, народ тут же примется перемывать нам косточки.
— Не без этого, — ухмыльнулся мужчина, — но этот момент нужно просто пережить. Сначала поговорят, а потом привыкнут и успокоятся.
— Не, не, не, Сереж, я еще жить хочу. — Попробовала я свести все к шутке. — Меня же твои поклонницы живьем съедят.
Ну не объяснять же ему, что пока еще не очень-то уверена в том, что наш сумасшедший роман выльется во что-то серьезное. Что я влюбилась как девочка и теперь панически боюсь наделать глупостей и все испортить. Что боюсь банально надоесть, если мы будем слишком много времени проводить вместе. А самое главное, боюсь даже заговорить с ним на эту тему.
— Тоня, родная моя, — Кравченко поставил предо мной тарелку, положил вилку, а потом сел напротив и внимательно посмотрел в глаза. — Я надеюсь, ты не рассчитываешь, что я собираюсь скрывать наши отношения?
* * *
Дашка умная, красивая, веселая, иногда жуткая язва, а иногда хоть к ране прикладывай. Еще недавно Роману казалось, что он знает о ней все. Ведь девушка, по сути выросшая у него на глазах давным-давно стала неотъемлемой частью его жизни. На протяжении многих лет Суриков воспринимал ее кем-то вроде младшей сестры и был абсолютно уверен, что все именно так и должно быть. Разговор же с Тоней заставил его взглянуть на ситуацию со стороны и осознать тот простой, в общем-то, факт, что его отношение к Даше все-таки несколько отличается от братского, правда вопрос на сколько, так и остался открытым. Чуть ли не впервые в жизни мужчина мучился сомнениями и не понимал, что же ему со всем этим делать. А потом Роману вспомнился шутливый тест, предложенный когда-то одним из однокурсников, и он попробовал вообразить Дашку выходящей замуж. Представлять ее в роли чужой невесты оказалось неожиданно больно. Себя, правда, в роли ее жениха Роман тоже пока не видел, но вовсе не потому, что боялся или не был готов. Как ни странно мысли о походе в ЗАГС впервые в жизни отторжения не вызывали и проблема была скорее в том, что мужчина совершенно не понимал как к нему относится сама Даша.
Разобравшись с собственными чувствами и мысленно поблагодарив Тоню за вовремя вправленные мозги, Суриков взялся исправлять ситуацию, пока не стало поздно. Вот только оказалось, что признаться самому себе в том, что был неправ и хоть как-то изменить существующее положение вещей далеко не одно и то же. И ведь не скажешь, что Роман ничего не предпринимал в этом направлении. Предпринимал, но он уже очень давно не пытался строить с девушками сколько-нибудь длительных отношений, предпочитая обходиться короткими интрижками, а то и вовсе одноразовыми подружками. От Дашки же он хотел совсем другого, поэтому пришлось вспомнить молодость и реанимировать навыки ухаживания за девушками. Да еще и действовать приходилось крайне осторожно, чтобы не испугать Серегину сестру своим кардинально изменившимся поведением. За два с лишним месяца, прошедших с того памятного разговора с Тоней, мужчина несколько раз приглашал Дашу в кино на премьеру того или иного фильма. Время от времени подстраивал их как бы случайные встречи, которые каждый раз заканчивались милыми посиделками где-нибудь в кафе или ресторанчике. Да и вообще делал все, чтобы она наконец-то увидела в нем не просто приятеля своих братьев, а заинтересованного в ней мужчину. Но чтобы он ни делал, как бы ни старался, ему так и не удалось вывести их отношения из давно и основательно накатанной дружеской колеи. Его знаки внимания Даша принимала как должное, авансы не замечала, а намеки пропускала мимо ушей. В общем, то ли он за последние годы основательно подзабыл, как на самом деле положено ухаживать за девушками, и Даша попросту не понимала, чего от неё хотят. То ли с памятью все было в порядке, и Серегина сестра все прекрасно понимала, но он весь из себя такой замечательный был ей совершенно не интересен. То ли все же интересен, но она решила воспользоваться случаем и хорошенько проучить его за все те подвиги, благодаря которым он заработал свою разудалую репутацию. В общем, в точности по любимой присказке покойной Анны Владимировны: цыганка ворожила, на три кучки разложила, будет снег, будет дождь, ничего не будет. Ущемленное мужское самолюбие нашептывало, что наиболее вероятен именно последний вариант, ибо девушки способной пропустить знаки его внимания мимо своих прелестных ушек еще не родилось на свет. А значит нужно просто постараться и крепость под именем Даша Яковлева рано или поздно упадет к его ногам. Здравый смысл напоминал о том, что все может быть гораздо хуже и он со всеми своими деньгами, возможностями и репутацией на самом деле интересует девушку только как приложение к любимым братьям.
Два месяца тщетных усилий, и все это время Суриков чувствовал себя так, будто пытается прошибить лбом стену. Да он ни на одну девушку никогда не тратил столько времени и сил. Тут волей-неволей задумаешься о том, насколько было бы проще, если бы он мог себе позволить взять и просто соблазнить Серегину сестру. Но мужчина прекрасно понимал, что пойдя на поводу у своих желаний, он может вообще ее потерять. Потому что если он переспит с Дашей их дружеским отношениям точно придет конец, а вот родится ли вместо них что-то новое большой-большой вопрос. Рисковать Роман не хотел, а потому четко осознавал, в постель он ее потащит не раньше, чем будет абсолютно уверен в ответных чувствах. А помимо этого дело осложнялось тем, что в поведении девушки присутствовало что-то странное, можно даже сказать неправильное. Открытая и веселая Даша с удовольствием улыбалась и флиртовала, но только до определенной черты, которую она никогда не переступала, жестко останавливая всех желающих на подступах. Кое-кто из не получивших доступа к телу, величал потом за глаза девушку наглой и самоуверенной стервой. А Сурикову почему-то во всем этом мерещились как ни странно страх и неуверенность в собственных силах. Мужчина и сам себе не мог объяснить, что именно его настораживает, это было что-то едва уловимое, и почти не заметное, если специально не присматриваться, какие-то нюансы поведения, слова, жесты, взгляды. Причем он не мог отделаться от ощущения, что когда-то сталкивался с подобным и по идее должен был бы знать, что все это означает, но увы, похоже это было настолько давно, что он попросту успел за давностью лет все позабыть. И не известно до чего бы в итоге додумался Роман, если бы не случайно подслушанный разговор, который с одной стороны многое расставил по своим местам, а с другой чуть не заставил его вообще потерять голову.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
