Воробышек. История "дорогой мамочки"

— Скоро весь сад заполонят. Места для роз не оставят.

— Дались тебе эти розы, кариссима. Детям надо развивать новые умения.

Лале злобно зашипел на Вителлия Севера. Розы — это святое. Шеду насмешливо защёлкал когтями, а росянка, получившая имя Блюмхен, выпустила щупальца, попытавшись схватить Хранителя. Получила шипами по нежной кожице и, поняв, что с Хранителем ей не совладать, занялась охотой на упавшие яблоки. Наивное существо! Клыкастые плоды желают пустить ростки, а не стать кормом для порождения нижних уровней Бездны. Хихикаю, глядя, как Блюмхен, содрогаясь от обиды, втягивает обгрызенные яблоками щупальца. Шеду с воинственным видом топчется на плече консула. С появлением в семье Блюмхен, Шеду не спускается на землю. Хотя росянка, вроде бы, не считает адьютанта консула едой, но... Но! Бережёного Мать-Бездна бережёт.

Скоро дети отправятся на учёбу. Мне уже жалко Академию. Вся надежда на младших Саэльмо. Потому что достучаться до Мэйдэй удаётся только Балли, папуле и... повелителю Маре. Всех остальных она вежливо слушает, пропуская мимо ушей всё, что ей говорят.

* * *

Весь вчерашний день потратили на объяснения, почему нельзя взять яблони в Академию. Не убедили. Мохри, отчаявшись, попросил меня вызвать Дани. На пару часов всего. Посмотрела на очень серьёзного мужа и не стала вредничать. В конце концов, зачем расспрашивать, если через пару часов я и так всё узнаю?

Кроме Дани, Мохри вызвал всех родственников. Собрались в саду. Насторожившиеся яблони маячат на горизонте, успешно маскируясь среди парковых деревьев. Лорд-протектор попросил старших сыновей подозвать свои яблони. Алек-старший насмешливо щурится. Знает, что будет дальше? Начинаю злиться.

— Мне следовало сразу предупредить вас, дети мои. Для высокой крови яблони Ноледа неопасны. Но уже для лендлордов — неосторожность может привести к смерти.

Вителлий Север уставился на сюзерена оловянными глазами. Мохри холодно напомнил консулу, что разделил с ним кровь. И что мои дети, вне зависимости от происхождения их отцов, принадлежат к древней крови Матери. Балли с очень серьёзным видом объясняет что-то своим детям.

— Ты хочешь сказать, что для... — посмотрела на мужа и получила утвердительный кивок.

Я достаточно знаю Мохри, чтобы не сомневаться. А вот младшие Саэльмо недовольны. И младшие дети Бальды тоже недоверчиво улыбаются. Муж, тяжело вздохнув, предложил провести тестовую проверку. Люцилла решительно шагнула вперёд. И... уткнулась носом в камзол супруга. Балли изящным жестом перенёс жену к себе за спину. А вот младшие стражи, драконы и лендлорды рванули к яблоням наперегонки. Насмотрелись репортажей господина Ю.

— Мне это не нравится, Мохри.

— Другого способа нет, моя леди. Соблазн слишком велик. Они должны на себе прочувствовать ЧЕМ грозит легкомысленное поведение. Лорд Даниэль справится. Мы с Тайгом наложили на них темпоральную блокировку. Так что твой сын сможет, при необходимости, прерваться на отдых.

— Я думала, что уж драконам-то ничего не грозит...

— Это древнейшие порождения Бездны, моя леди. ТЕБЕ они не страшны, а юным драконам, как и прочим, следует проявить уважение. Чешую взрослого дракона они не смогут пробить. Хотя яд способен её растворить со временем.

— Как у Блюмхен?

— Хуже. Его можно смыть только в озере Забвения, либо в Безначалье в Предвечном океане.

Тихо разговариваю с мужем, наблюдая за работой Дани. Мохри просил Целителя повременить с лечением, чтобы пациенты, после снятия темпоблокировки, прочувствовали последствия своего безрассудства. Целитель знает, когда вмешаться.

Люцилла и Мейнхильд в кои-то веки солидарны. Недобро смотрят на Мохри. Для Люциллы, между прочим, лорд-протектор является сюзереном. Лично я опасаюсь, что дети получат душевную травму. Почти-смерть это... неприятно. Вспомнила Вителлия Флавиана, закрывшего собой Мария, которому папенька с Вителлием Севером решили преподать урок. Сын вышел из регенератора, испытывая чувство вины, за то, что не успел отбросить нож в сторону. А этим детёнышам вообще никакого оправдания себе не найти. Долий смачно хрустит яблоком, успешно сорванным с Акайровой яблони. Этому крысу всё нипочём.

— Долий просто осторожен, моя леди. У р'асти безошибочный инстинкт.

— А почему он позволил Аквиле сунуться к яблоне? Он же его спутник?

— Бесссполезно объяссснять, потому что!

Шипящий голос крыса произносит слова невнятно. Но разобрать можно. Наследник папеньки тоже пострадал. Не повезло братцу — папенька применит воспитательные меры. Интересно, а когда же драконы становятся взрослыми?

— В пять тысяч лет.

Начала икать. Папенька, получается, несовершеннолетний?

— Твой отец — исключение. Повелитель взрослый по-определению. Но к яблоням ему следует приближаться с осторожностью. Они чинов не признают.

Наконец-то все исцелились. И папенька тут же приказал пострадавшим отправиться снимать урожай с диких яблонь. Норматив — три яблока. Правильный подход. В древности, я слышала, если авария произошла не по вине пилота, его тут же отправляли в следующий полёт. Чтобы не разуверился в себе.

Близнецы притихли, уцепились за руки отца, виновато моргают. Зрелище корчащихся от смертельной боли родственников произвело впечатление. Надеюсь, запомнят на будущее.

Яблок в этот день мы наелись до отвала. Особенно, добытчики, поедавшие истекающие душистой сладостью плоды с мстительным удовольствием.

* * *

Оказывается, мужья мои беспокоились не напрасно. Вообще-то, это уже тенденция. Опять меня украли с территории Академии.

Провожали детей на учёбу. Ничто, как говорится, не предвещало. Во всяком случае, Феле не предупреждал. Хотя, малыш не видит кровных родственников. Но мужья-то мои ему не родные? Мог бы и посмотреть!

Возмущение моё не знает границ. Ещё и потому, что я опасаюсь шевелиться. Меня выхватили буквально из рук мужей. Не успел лорд-протектор отвернуться, давая напутствие детям, а консул протектората сократить расстояние между нами (хотя куда уж сокращать!), как над моей головой лопнул пространственный пузырь, отливающий чёрной радугой и я взмыла вверх, цепко схваченная чёрными когтями. Меня даже ройхи никогда не хватали!

В первое мгновение я собралась отбиваться. Пока не посмотрела вниз. Земля... как на древней штабной карте. Сразу начала задыхаться от нехватки воздуха. Реакции — ноль. Ну, допустим, Я дискомфорта не ощущаю. Но ведь обычный человек на такой высоте уже бы задохнулся? Или нет?

Мой похититель изогнул шею и посмотрел на меня наглым чёрным глазом. Такого дракона в свите папеньки нет. Политическое покуше... похищение? Наглая рептилия весело оскалилась, подмигнула мне и... отвернулась. Наглец! Пользуется тем, что я совершенно беспомощна сейчас. Ну ничего! Вот мы доберёмся до места и тогда...

Меня уронили в море с высоты трёх метров. Дракон спикировал настолько стремительно, что я даже хвосты не успела отрастить. Лале вообще затаился на своей площадочке, крепко вцепившись шипастыми побегами в её края. Хорошо, что не в причёску — оскальпировал бы! И вот, пока я на мгновение (!) зажмурилась от воздушных потоков, меня стряхнули с когтистых лап прямо в тёплую воду. Хорошо, что на мне платье без корсета, — утонула бы.

Озверелая, вылезла на согретые солнцем камни. Мокрое платье облепило, превратив в какую-то... нимфу из фонтана. Кувшина не хватает на плече. Хотя, я предпочла бы весло. Дракон замерцал, меняя облик.

— Драгоценная донна...

Наглый чёрный взгляд ожёг бичом мои бёдра, ощупал все выпуклости и впадины и, пряча в глубине улыбку, вернулся к моим глазам. Разъярённо шиплю, утратив голос от возмущения:

— Как ты посмел меня похитить, дон Энрике?!

Команданте молчит, отдав себе команду "вольно!". Топнула ногой, сжав кулаки, ощущая себя капризным подростком и от этого злясь ещё сильнее.

— Я жду Алонсо! А ты!..

Лёгкие шаги за спиной. Каблуки, традиционно окованные серебром, высекают музыку, стучащуюся в мои неверящие уши. Я замерла, оцепенев в коконе стремительно обрывающихся мыслей и чувств. Лакированная поверхность, с некоторых пор, панцирем покрывающая меня, дала трещину. И ещё одну, и ещё... осколки панциря отваливаются вместе с кожей и мясом... Моё сердце истекает кровью. Не могу повернуться.

— Она ждёт. — С комической серьёзностью сообщил команданте.

Небесная синева взгляда выбивает землю из под ног. Я парю в этой синеве, как в невесомости. Мохнатые черти, замерев навытяжку, прижали к груди когтистые лапы и не дышат. Только нервно хлещут себя длиннющими хвостами. Полушёпот-полувздох:

— Миранда...

Теперь я знаю: любовь — это боль. Больно. Мне так больно!.. И я не выдерживаю, срываюсь:

— Когда-то ты обещал, что мы будем жить долго и счастливо. — Контроль дыхания. Вдох... выдох... сердце с трудом проталкивает загустевшую от боли кровь. Спокойно... спокойно... — Я не знаю КАК долго и НАСКОЛЬКО счастливо мы будем жить. Но я тебе обещаю, что умрём мы в один день. Ты понял меня, Алонсо Мигель Ксавьер Морадо де ла Модена-Новарро?!

Взгляд мужа ощутимо похолодел. Черти выразительно стучат себя кулаками по лбу. И Алонсо и команданте Энрике говорят одновременно:

— Миранда твои слова неразумны...

— Драгоценная дона не болтай ерунду...

Не позволяю мужчинам перебивать себя.

— Я дважды хоронила тебя, Алонсо. Третьего раза я не переживу. — Начала задыхаться от нахлынувших воспоминаний... — Я... не смогу... Это очень больно... Алонсо...

Муж подхватил меня на руки. Очень своевременно, надо сказать. Потому что мои ноги подкосились, а перед глазами расплываются кровавые круги.

* * *

Аромат диких роз напояет воздух. Лале соорудил уютный шалаш: льдисто-белые цветы внутри, длиннющие шипы снаружи. И плотный коврик из переплетённых гладких побегов и листьев, заменяет пол. Зелёные сумерки успокаивают воспалённые глаза. Прижимаюсь к вновь обретённому супругу. В голове вакуум. Мыслей никаких нет. Но самое важное я сказала. Остальное — подождёт. Алонсо шепчет, прижимая меня к себе одной рукой и поглаживая мою спину кончиками пальцев другой:

— Рани, прости меня. Я был эгоистом. Я слушал твои предложения об озере Забвения и не понимал, что все они содержат только одну просьбу: не оставлять тебя. Я понадеялся, что время сгладит боль потери. Что наши дети защитят тебя. Я не принял в расчёт людской жадности. Прости.

Прижалась покрепче, слушаю, как бьётся сердце моего мужа, исцеляя моё собственное, и молчу, соглашаясь. Конечно, эгоист. Всегда думает только о себе. То заговоры надо раскрывать, то умирать пора — прекрасный год заканчивается, а жена пусть сама как-нибудь.

* * *

И снова я падаю в бездну третьего глаза Матери. Алонсо выбрал храм на одном из нижних уровней Бездны. Не спрашиваю, почему, — и так понятно. Муж, как обычно, догоняет вчерашний день. Нет, Алонсо Мигель Ксавьер Морадо де ла Модена Новарро не прикоснулся ко мне, возобновляя супружеские права. Сначала — храм.

Нет. Сначала я попыталась треснуть излишне правильного супруга хвостом по голове. Команданте, восхищённо присвистнул и заявил, что если бы знал, что я умею принимать ТАКОЙ облик, то ни за что не отдал бы меня мужу. Унёс бы к себе. Воспользовалась опытом Мирочки и швырнула пару камней в бронированный лоб. Никакого толку!

Так в бездновом облике и отправились. Два чёрных дракона и я с хвостами. Энрике, — свидетель и боевое охранение. Ибо, говоря с Матерью, нельзя отвлекаться ни на что другое. Конечно, считается крайне дурным тоном нападать на "говорящего". Но кого это останавливало? Вителлия Севера — точно не остановит. Вытаращит оловянные глаза и рявкнет: "Виноват! Не сдержался!".

Не прошу ни о чём, ни на что не надеюсь. Лишь глубокая благодарность наполняет меня. Мне было обещано, и мой Алонсо снова со мной. Бездна ласково улыбается и... Я на ступенях у входа в маленький храм Матери. Мгновение, и Алонсо берёт меня за руку. Мы идём по саду и ветви, тяжёлые от спелых плодов, склоняются над нами.

— А команданте? Он всё ещё на нижних уровнях?

— Команданте вернулся домой сразу после благословения Матери.

Посмотрела на тонкий ободок, увенчанный сферой ярчайше голубого (цвета глаз разгневанного лорда Руфуса) камня, придавленного двумя полумесяцами слёз дракона. Левиум всё-таки существует. Не смогла удержаться — сняла кольцо, положила на ладонь и перевернула руку ладонью вниз. Перстень висит в воздухе. Настолько точно неизвестный мастер уравнял вес платины и камней. Алонсо тихо рассмеялся и я, устыдившись, вернула кольцо на безымянный палец. Черти в синих глазах насмешливо щёлкнули хвостами, отсалютовав мне когтистыми лапами.

— Мы будем жить в пещере? У меня нет навыка ночёвок на золотом песке.

— Не волнуйся, Миранда, в ближайшее время ночёвка на золотом песке тебе не грозит, — у меня его нет.

На мой немой вопрос муж развёл руками:

— Я бедный дракон. Успел только замком обзавестись. Может быть, тебя устроит обычное ложе?

* * *

— От синеглазого одни неприятности.

Не удержавшись, огрызнулась:

— От тебя, зато, сплошные приятности.

Глаза Вителлия Севера полыхнули ледяным светом. Шеду воинственно топчется на широком плече, угрожающе потрясая когтистыми лапами. Черти в синих глазах Алонсо отвечают адьютанту консула, отбивая чечётку и уморительно копируя его жесты. Консул, не успокаиваясь, продолжает:

— До сих пор, кариссима, все твои дети рождались нормально и в нормальные сроки.

Попыталась слезть с колен мужа, чтобы треснуть зарвавшегося военного хвостом по голове. Алонсо мягко удержал меня. Он прав, конечно. Мне следует воздерживаться от волнений и смены облика. Почти двухлетняя беременность тревожит не только нас, но и всю многочисленную родню. Но ведь доведёт же до греха!

Мохри кашлянул многозначительно, и Вителлий Север, щёлкнув каблуками, распрощался. Отправился новобранцев гонять. Армия протектората готовится к совместным с драконами учениям.

— Агриппина, я настаиваю на твоём осмотре целителями.

Ну вот... теперь папенька за меня взялся.

— Нет необходимости, отец. Я себя чувствую нормально, ребёнок растёт и развивается. Никаких тревожных сигналов он не подаёт. Может быть, драконы так и должны вынашиваться.

Успокаиваю папеньку, а сама успокоиться не могу. Как я рожать буду? Драконы, — они когтистые, и с гребнем. Но вида не подаю. Мохри пришёл мне на помощь, приняв эстафету:

— Повелитель, твоя прекрасная дочь, после рождения пятидесяти двух детей, включая двенадцать пар стражей, сама является уникальным экспертом в этой области. У прочих нет такого опыта. И если моя леди говорит, что и она и ребёнок чувствуют себя нормально, то ей стоит верить.

Алонсо закончил разговор, сказав:

— Дани предупреждён и будет с нами, когда придёт время.

Кассий Агриппа пробурчал недовольно:

— Ну, разве что, Даниэль.

Потом объявил, что у него полно дел и отбыл в драконьей ипостаси. Мохри тоже откланялся и ушёл в радугу. Осталась я с двумя мужьями. Барон Алек вышел из тьмы своего плаща и уселся в кресло. Долго молчали втроём. Потом Алек прошелестел: