Но помимо всех почестей она приобрела — прозвище от Деймона "белая рана чести" и уверенность в том, что это так незначительно для Стефана, поскольку шрам на его скуле для нее не имел бы значения, и она полагала, что она просто не смогла бы относится к этому очень серьезно.
Я уже не тот человек, которым я была раньше, думала она.
И я рада.
"Ничего" сказала она, игнорируя боль в ноге, которая всё ещё беспокоила её время от времени.
"Давайте поговорим о Серебряном Соловье и её торжестве".
"Верно" сказала Мередит
"Что мы знаем о ней? Елена, повторишь снова подсказку?"
"Слова Мисао: "Если бы я сказал, что одна из половинок в серебрянном инструменте соловья, навело бы тебя это на какую нибудь идею? — или что то в этом роде", Елена послушно повторила.
Они все знали слова наизусть, но это была часть ритуала каждый раз, когда они обсуждали это.
"И Серебряный Соловей это прозвище Леди Фазины Дарлей и все в Темном Измерении знают это! "кричала Бонни, хлопая в свои маленькие ладоши в явном восхищении.
"Действительно, это ее прозвище долгое время, данное ей. когда она только прибыла сюда и начала петь и играть на ее арфах с серебрянными струнами," вставила серъёзно Леди Ульма.
"И струны арфы нужно настраивать, а настраивают их ключами", — взволнованно продолжила Бонни.
"Да"
Мередит, напротив, говорила медленно и рассудительно.
Но ключ, который мы ищем — не настраивает арфу
Он похож на него
"Она положила на стол рядом с собой объект, сделанный из гладкого бледного клена , который выглядел как короткая "T" или, если держать его под углом, как изящно развивающееся дерево с одной короткой горизонтальной ветвью.
"Я получила это от одного из нанятых Дэймоном менестрелей."
Бонни надменно взглянула на ключ.
"Ключ, который мы иищем может быть ключом для настройки арфы," настаивала она.
"Он может быть использован для множества вещей."
"Не понимаю, каким образом," упрямилась Мередит.
"Только если они изменяют форму, когда соединяются в одно целое."
"О боже, да," воскликнула Леди Ульма, будто Мередит выдала очевидную вещь.
"Если это магические половинки одного ключа, они почти наверняка изменят свою форму, кода объединятся в одно целое."
"Вы думаете?" спросила Бонни.
"Но если они другой формы, то как, черт возьми, мы поймем что нашли их?" внетерпении спросила Елена.
Все что ее волновало, так это найти то, что поможет спасти им Стефана
Леди Ульма молчала и Елена почувствовала себя просто ужасно.
Она не хотела выражаться или казаться обеспокоенной перед женщиной, которая с подросткового возраста жила в подчинении и страхе.
Елена желала,чтобы Леди Ульма чувствовала себя защищенной и счастливой.
"В любом случае," бысторо продолжила она,"мы знаем одну вещь.
Ключ находится в инструменте Серебрянного Соловья.
Таким образом он должен быть в арфе Леди Фазины."
"Да, но," начала Леди Ульма, а потом резко замолчала прежде чем продолжить.
"Что не так?" ласково спросила Елена.
"О, ничего такого," поспешно отмахнулась Леди Ульма.
"Я просто хотела спросить — хотите ли вы взглянуть на свои платья? На последней примерке я должна удостовериться, что они полностью совершенны, вплоть до малейших стежков."
"О, мы бы с удовольствием!" закричала Бонни, одновременно погружаясь в альбом, в то время как Мередит позвонила в колокольчик, который принесли слуги, поспешно вошедшие и также поспешно вышедшие снова в швейную комнату.
" Я лишь желаю, чтобы Господин Деймон и Лорд Сейдж позволили мне сшить одежду и для них," Печально сказала Леди Ульма Елене.
"О, но Сейдж не собирается идти вместе с нами.
И, я уверена, что Деймон будет непротив, если ты сошьешь ему черную кожаную куртку, черную рубашку, черные джинсы и черные ботнки, такие же, в каких он ходит каждый день.
Тогда он был бы счастлив надеть твою одежду."
Леди Ульма рассмеялась.
"Понимаю.
Ну сегодня ночью он увидит достаточно изумительных нарядов, что может изменить его мнение на этот счет.
А сейчас давайте зашторим все окна.
Примерка должна состояться в помещении при газовом освещении, только тогда мы увидим истинные цвета платьев."
"А я все удивлялась почему в приглашении было сказано "платья для помещения"," сказала Бонни.
"Я подумала, что это из-за дождя."
Это из-за солнца," ответила Леди Ульма.
"Этот ненавистный малиновый свет менят все цвета: голубой становиться фиолетовым, а желтый — коричневым.
Понимаете, никто не будет носить аквамариновый или зеленый на улице — даже ты, с твоими земляничными волосами, к которым эти цвета очень идут."
"Я понимаю.
Я могу понять, как это вечновисящее на небе солнце через может достать тебя."
"Я сомневаюсь что ты можешь," прошептала Леди Ульма, и поспешно продолжила,"Пока мы ждем могу я показать вам то, что я разработала для вашей высокой подруги, которай сомневается во мне?"
"О да, пожалуйста!" Бонни протягивала ей альбом.
Леди Ульма взяла его, пролистала и остановилась на странице, которая, казалось, удовлетворила ее.
Она взяла ручки и цветные корандаши с видом ребенка добравшегося до любимой игрушки.
"Вот оно," сказала она, дорисовывая корандашом линии то тут то там, но держа книгу так, чтобы девочки могли все видеть.
"О, Боже!" прокричала Бонни в шоке, и даже Елена почувствовала, что ее глаза расширяются от удивления.
Девушкой на эскизе определенно была Мередит, с волосами наполовину забранными наверх, но какое платье было на ней, какое платье! Черное, как эбеновое дерево, без бретелек, оно плотно прилегало к длинной стройной фигуре прекрасно изображенной на эскизе, оно подчеркивало все изгибы и а вырез, который по мнению Елены назывался "милое сердечко", увеличивал грудь, которая походила на сердечко-валентинку.
Оно облегало фигуру до колен, где начинало сильно расширяться.
" Платье "Русалки"," объяснила Леди Ульма, удовлетворенная своим эскизом.
"А вот и оно," добавила она и несколько швей вошли в комнату неся чудесное платье.
Теперь, девушка смогли увидеть материал, которым оказался шикарный черный бархат, усеянный маленькими, металлическими золотистыми блестками.
Елена подумала, что это выглядело как ночное небо с тысячами звезд.
"И с этим ты будешь носить этот большой черный оникс и золотые серьги. Этот оникс и и золотые гребешки, для поддержания прически, и еще браслеты и кольца, которые Люсен сделал специально для этого" — Продолжила Леди Ульма.
Елена осознала, что, должно быть несколько минут назад, в комнату вошел Люсьен.
Она улыбнулась ему, и затем ее взгляд упал на 3-х ярусный поднос, который он держал.
На верхнем ярусе, в оправе из слоновой кости лежало два оникса, еще там был брилиантовый браслет и кольцо с алмазом, от вида всего этого она чуть не упала в обморок.
Мередит осматривала комнату, как будто она присутствовала на чьем-то личном разговоре, и не знала куда деться.
Тогда она перевела взгляд от платья на драгоценности и снова на Леди Ульму.
Мередит была не из тех, кто легко терял сомообладание.
Но она просто подошла к Леди Ульме и крепко обняла ее, затем пошла к Люсьену и осторожно положила свою руку на его плечо.
Было ясно, что она не могла говорить.
Бонни глазами знатока изучала эскиз.
Эти парные браслеты были изготовлены специально для этого плать, не так ли?" спросила она с заговорщицким видом.
К удивлению Елены Леди Ульма была смущена.
Она медленно произнесла.
"Правда в том — ... в том, что мисс Мередит — ... раб.
Все рабы обязаны носить своего рода символические наручники, когда находятся вне своего поместья."
Она отвела глаза и уставилась в полированные деревянные половицы.
Ее щеки порозовели.
"Леди Ульма, пожалуйста, не думайте что это важно для нас."
Глаза Леди Ульмы сверкнули когда она подняла голову.
"Не важно?"
"Ну," сказала Елена,"это действительно неважно...потому что, с этим ничего нельзя поделать, не сейчас."
Конечно, для слуг не были секретом необычные отношения между Деймоном, Еленой, Мередит и Бонни.
Даже Леди Ульма не понимала, почему Деймон не освобождает девушек, только на случай что что-то может случиться или Небесные Стражи воспрепятствуют этому.
Но девушки заняли твердую позицию на этот счет; по их мнению это принесло бы неудачу всему их делу.
"Ну, в любом случае," трещала Бонни, "Я думаю, что наручники красивые.
Я имею в виду, что едва ли она могла найти что-то более совершенное для этого платья, не так ли?" это был удар по профессиональным чувствам дизайнера.
Люсьен скромно улыбнулся и Леди Ульма одарила его любящим взглядом.
Лицо Мередит еще пылало.
"Не знаю как и благодарить вас, Леди Ульма.
Я одену это платье, и сегодня ночью я буду кем-то другим, кем никогда раньше не была.
Еще ты изобразила мои волосы забранными наверх.
Я никогда не носила такую прическу," поспешно добавила Мередит.
"Сегодня мы поднимем твои волосы и откроем твой прекрасный лоб с широкими бровями.
Это платье подчеркнет твои красивые плечи и руки.
Преступление — прекрывать их днем или ночью.
А прическа подчеркнет твое экзотическое лицо, а не скроет его!" твердо сказала Леди Ульма.
Хорошо, подумала Елена.
Они отвлекли ее от предмета, символизирующего ее рабство.
"Мы нанесем тебе легкий макияж — бледно-золотые тени на веки и тушь, чтобы удлиннить ресницы.
немного золотистого блеска на губы, но никаких румян; я не думаю, что они нужны молодой девушке.
А твоя оливковя кожа прекрасно дополнит картину."
Мередит беспомощно посмотрела на Елену.
"Я обычно не ношу макияж", сказала она, но они обе понимали, что она побеждена.
Задумка Леди Ульмы воплотится в жизнь.
"Не называйте это платье "Русалка", ему больше подходит "Сирена"," проговорила Бонни с энтузиазмом.
"Но нам лучше навести на нее заклятье, чтобы держать подальше морячков-вампиров."
К у дивлению Елены Леди Ульма кивнула.
"Моя подруга швея послала за жрицом чтобы тот благословил всю одежду, и она оберегала вас от чтобы вы не стали жертвами вампиров.
Если конечно вы разрешите?" Она взглянула на Елену и та кивнула.
"Конечно если не отпугнут от нас Деймона,"добавила она в шутку, и почувствовала, что время остановилось когда Бонни Мередит одновременно уставились на нее, надеясь уловить что-нибудь в выражении лица Елены.
Но Елена оставалась беспристрастной, а Леди Ульма продолжила "Естественно, что ограничения не будут распространяться на Господина Дэймона."
"Естественно," спокойно сказала Елена.
"А теперь перейдем к наряду самой маленькой красавицы," сакзала Леди Ульма Бонни, и та, краснея, закусила губу.
"У меня есть кое-что особенное для тебя.
Я очень давно скучала по работе с этим материалом.
Я проходила мимо витирины магазина много лет подряд и жаждала купить эту материю и создать из нее что-нибудь изумительное.
Вы видите?" Несколько швей подошли к ним, держа платье более легкое и меньших размеров, нежели у Мередит, а между тем Леди Ульма показывала им эскиз.
Елена смотрела с изумлением.
Материя была великолепна — невероятно — но особенно невообразимо была как она скреплена между собой.
Текстура платья представляла собой яркого зелено-синего павлина, с удивительно красиво вышитыми горящими глазами над талией.
Карие глаза Бонни расширились еще сильнее.
"Это для меня?" выдохнула она, практически боясь прикоснуться к ткани.
"Да, и мы уберем твои волосы со спины, так чтобы ты выглядела также утонченно, как и твоя подруга.
Давай, примерь его.
Я думаю тебе понравиться как ты будешь выглядеть в этом платье."
Люсьен вышел и Мередит надела на себя платье-русалку
Бонни радостно принялась раздеваться.
Леди Ульма,как оказалось, была права.
Бонни понравилось, как она выглядела в этот вечер.
Сейчас на нее наносились последние штрихи, такие как несколько капель духов с ароматом розы и цитрусовых,изготовленных специально для нее
Она стояла перед огромным зеркалом, всего за несколько минут до того, как они отправятся на празднество, которое устраивала Фазина — Серебрянный Соловей.
Бонни слегка повернулась, с трепетом глядя на свое платье.
Ее лиф был сделан, или казалось, что был сделан, целиком из павлиньих перьев, которые собирались на талии, демонстрируя ее миниатюрность.
Еще один каскад более крупных перьев струился от талии вниз спереди и сзади.
Со спины был небольшой шлейф из павлиньих перьев на изумрудном шелке.
Спереди, под крупным каскадом направленных вниз перьев, красовалась выполненная золотом и серебром вышивка из стилизованных перевернутых контурных перьев, струящихся до самого подола, окаймленного тончайшей золотой парчой.
И как-будто этого было недостаточно, у Леди Ульмы был веер из настоящих павлиньих перьев вставленных в ярко-зеленую нефритовую ручку, с кисточкой на конце, на которой тихо звенели нефритовая, топазовая и изумрудная подвески.
На шее бонни красовалось нефритовое ожерелье, инкрустированное изумрудами, сапфирами и ляпис-лазурью.
На запястьях у нее были наручники из нефрита и изумруда — символ ее рабства,и они щелкали каждый раз как она двигалась.
Но Бонни не могла долго задерживать на них взгляд, и не могла призвать надлежащую ненависть к ним.
Она думала о том, что пришел специальный парикмахер для того, чтобы выпрямить земляничные кудри Бонни до состояния пока они, потемневшие до истинно красного, не были гладко прилизаны к её голове и закреплены нефритовым и изумрудным зажимами.
Ее лицо формы сердца никогда не выглядело настолько зрелым, настолько сложным.
К изумрудным векам с накрашенными ресницами Леди Ульма добавила яркую красную помаду и, наруши свое правило, все таки добавила ей румян на щеки. Это выглядело так, словно на полупрозрачной коже Бонни проступил румянец от комплимента.
Изящно вырезанные нефритовые сережки с золотыми колокольчиками внутри завершали ансамбль, и Бонни чувствовала, будто она была Принцессой Древнего Востока.
"Это действительно какое-то чудо.
Обычно я похожу на эльфа, пытающегостя нарядится черлидером или цветочницей," говорила она, целуя Леди Ульму сонова и снова, восхищенная тем, что помада осталась на ее губах, а не на щеках женщины.
Но сегодня я выгляжу как молодая женщина."
Она бы продожала лепетать, не в состоянии остановить себя даже видя как Леди Ульма уже пыталась осторожно стряхивать слезы со своих глаз, но в этот момент в комнату зашла Елена и она ахнула.
Плать Елены было завершено только во второй половине дня, поэтому Бонни видела его лишь на эскизе.
Но он не в состоянии был передать, как платье будет смотреться непосредственно на Елене.
Бонни в тайне задавалась вопросом, понадеялась ли Леди Ульма на естественную красоту Елены и надеялась ли, что Елена будет в таком же восторге от своего платья, как Бонни и Мередит от своих.
