Я наслаждался успехом "Звездного пути-IV" (поверьте мне, ничто не сравнится с тем волнением, какое я ощутил, войдя на студию "Парамаунт" на следующий день после того, как фильм начал получать восхищенные отзывы и сборы в кассах). И в одну восхитительную, преисполненную эйфории пятницу вскоре после этого позвонил мой агент, Фил Герш.

— Леонард, — сказал он. — Тут Джефф Катценберг позвонил от "Диснея". Ты тут получишь на выходных сценарий, вместе с другими тремя режиссерами. Думаю, тебе стоит взглянуть.

— А там о чем?

— Это римейк французского фильма "Трое мужчин и люлька". Видел когда-нибудь?

— Нет. Ты мне видео не достанешь?

Фил согласился оказать мне услугу, и в те же выходные у меня на руках был и американский сценарий, и оригинальный французский фильм "Trois Hommes et un Coffin", который был создан Колин Серро. Фильм был чудесный, но весьма галльский по духу, с французским отношением к жизни и французской атмосферой.

Но когда я прочитал сценарий, то забеспокоился, потому что он казался просто калькой — буквальным переводом с французского на весьма ходульный английский. Отношение персонажей к жизни, работе, любви и детям были чрезвычайно галльскими, у них даже были французские имена! Американские зрители не смогли бы им сочувствовать совершенно. Поэтому я пришел в уверенность, что нужны новые сценаристы.

Несмотря на это, я мог видеть потенциал проекта, так что связался с Джеффом Катценбергом и получил разъяснения насчет того, что происходит. Похоже, "Трое мужчин" уже готовились к съемкам, как режиссер, Колин Серро, которая была режиссером и французской версии, внезапно покинула проект. Огромные и дорогостоящие декорации уже монтировались в Торонто и были наняты три актера — Том Селлек, Тед Дансон и Стив Гуттенберг — на условиях "плата-или-игра" (Это означало, что, если съемки фильма не начнутся к определенной дате, актеры смогут перейти к другим занятиям, но при этом все равно получить плату). Так что были сделаны уже большие вложения — и до назначенной даты начала съемок оставалось всего несколько недель. Мы с Джеффом несколько раз поговорили о проекте, и я сделал несколько предложений, которые ему определенно понравились, поскольку вскоре я получил звонок от моего агента: "Дисней" был готов заключить сделку. Другие три режиссера — Колин Хиггинс, Марк Риделл и Артур Хиллер — по разным причинам отказались. Джефф мог бы продолжить искать других режиссеров, но вместо этого решился отдать работу мне.

Первое, что я сделал — это дал понять, что возьмусь за дело, только если будут наняты новые сценаристы, потому что у сценария были большие проблемы. Ответ "Диснея" был: "Все, что мы просим — встретиться с двумя другими сценаристами и продюсером, Робертом Кортом".

Несмотря на мои тревоги по поводу сценария, я согласился их, по крайней мере, выслушать. Проблема была в том, что у меня было запланированы лекции в Одессе, штат Техас, на следующие несколько дней, и вопрос времени был критичным. Так что Роберт Скотт и сценаристы, Джим Крукшэнк и Джеймс Орр, согласились прилететь в Техас и встретиться со мной.

В обеденный перерыв в гостинице "Холидэй" они прибыли. Мы отправились в один из конференц-залов отеля, заказали еды — и вскоре выяснили, что кухня не работает. Обслуживающий персонал согласился, в конце концов, прислать нам перекусить... и так, за огромной миской картофельных чипсов и галлонами сливочного сыра и чесночного соуса, мы обсудили судьбу "Трех мужчин и младенца".

Орр и Крукшэнк были разумными людьми с мощной подготовкой, Боб Корт присутствовал, я так думаю, чтоб дело не дошло до драки — но ему не о чем было волноваться.

— Смотри, — сказала мне писательская команда. — Прочитанный тобой сценарий ни в малейшей мере не отражает наш талант или наш е представление об этом ильме Мы были просто переписчиками Колин Серро. Она сидела в комнате, пока мы работали, и говорила, что именно должен произнести каждый персонаж. Нам не разрешалось менять ритм сцены. Если на французском герой говорил А, Б и В, мы должны были писать все в том же самом порядке!

Вскоре стало ясно, что они хорошо разбираются в материале, и что они просто мечтают о шансе создать свою версию. Имело смысл позволить им это сделать, ведь они уже вложили несколько месяцев в проект.

— Ладно, — сказал я. — Я не хочу упускать шанс. Напишите свою версию сценария, и я буду рад ее прочитать.

И все завертелось. К тому времени, как я вернулся в Лос-Анджелес, пришло время встретиться с производственным персоналом. Я был счастлив узнать, что оператором был Адам Гринберг, который работал над "Женщиной по имени Голда". Адам — необычайно одаренный оператор, чья блестящая карьера включала в себя "Терминатора", "Чужую нацию" и "Привидение". Мне показали макет квартиры, размером с кофейный столик, и я согласился слетать в Торонто, чтоб посмотреть, как оно все выглядит на самом деле.

Сделал я это не без трепета — если бы декорации меня не устроили, это стало бы огромной проблемой, потому что у нас не было времени их переделывать. К счастью, декорации оказались потрясающими — там было великолепное фойе, отличная перспектива и просто куча разных и очень необычных площадок. Я ощутил облегчение, поскольку большая часть фильма должна была происходить в одной квартире, что могло бы вызвать клаустрофобию. И, хотя квартира была в Торонто, у нее была сильная нью-йоркская атмосфера, окна выходили на изображение авеню Централ Парк Уэст, которое выглядело весьма убедительно. Собственно, когда актриса Целеста Хольм (которая играла мать Теда Дансона) впервые вступила на съемочную площадку, она воскликнула: "Боже мой! Это же точь-в-точь вид из моей квартиры на Централ Парк Уэст! Если бы я не знала, где я — поклялась бы, что я дома!"

Декорации были просто безупречны, и это был первый намек — нам предстоит что-то очаровательное и волшебное. Следующий счастливый случай произошел несколькими неделями позже, с прибытием переписанного сценария от Орра и Крушенка — который полностью доказал их правоту. Они сумели создать свежий и оригинальный образ для каждого персонажа, отличные концепты для каждого характера, основанные на мысли, что эти парни — Питер, Майкл и Джек — три питера пэна, совершенно безответственных в своих отношениях с женщинами. Но все меняется, когда у них на пороге оставляют маленький веселый сверток! Питер, персонаж Тома Селлека, — архитектор, все еще строит башенки, а Джек (персонаж Теда Дансона) — актер, у которого все понарошку. А Майкл (Стив Гуттенберг) — создатель комиксов, придумавший Крутого Джонни, тигра, который "самый крутой кот в городе". Все эти три человека заняты развлечениями — строят, играют, рисуют. Но они так и не выросли, так и не научились ответственности. (А когда им удается это сделать, ответственность, к их общему изумлению, им нравится!).

И необычайно быстро мы все — Роберт Корт, Орр и Крукшэнк, и три актера — оказались в Торонто, сидя за столом и обсуждая сцены. Писательская команда из двух Джимов лихорадочно строчила все новые и новые страницы, и сценарий становился все лучше и лучше.

Уже почти подошло время начинать съемки, но мне не нравилась сценарная экспозиция — сцены, представляющие нам трех главных персонажей, Питера, Майкла и Джека. В оригинале история начиналась в день рождения Питера, и было три сцены, каждая из которых представляла одного из персонажей. К примеру, Питер (Селлек) был показан на стройке, где он работал архитектором, рассказывающим коллегам, что он должен отправиться домой, потому что его приятели устраивают ему вечеринку. Джек (Дансон) был показан выходящим из театра после репетиции со словами: "Мне тут домой надо, мы устраиваем соседу вечеринку". И Майкл (Гуттенберг) был в булочной, пытаясь подцепить не только торт к дню рождения Питера, но и молодую женщину у кассы.

Сцены были неплохо написаны, но не то, чтоб они были особо интересными или необычными, и я продолжал ломать голову, пытаясь придумать что-нибудь посвежее стандартной экспозиции, чтоб представить зрителям этих трех парней.

Тут мне пришло на ум необычное фойе квартиры — понимаете ли, лифт выходил на просторный вестибюль, который предыдущий режиссер, Колин Серро, задрапировала темной тканью в египетском стиле. Он был очень в духе Старого Света — с таким можно столкнуться в какой-нибудь французской гостинице на отшибе, и совершенно точно не на Централ Парк Уэст! Я заставил убрать драпировки, и мы остались с фойе с голыми заводскими стенами — что, конечно, тоже было не ахти. И я одновременно пытался придумать, что сделать с этим вестибюлем и как представить персонажей.

И вдруг я понял, что можно убить двух зайцев одним выстрелом!

Ну, как раз перед вылетом в Торонто мы с моей женой Сьюзан ходили на интересную выставку в Музее современного искусства в Лос-Анджелесе. Там была выставка разноцветных фресок концептуального художника Реда Грумса. Одна из них меня особенно впечатлила — яркий, как из мультфильма, вагон метро, набитый людьми.

Через несколько недель, в Торонто, меня наконец-то осенило — а почему бы не декорировать стены фойе настенными росписями, и это не только сделает его уникальным и придаст нью-йоркский дух, но вдобавок и расскажет многое о персонажах? Так что я побеседовал с нашим художником-постановщиком, Питером Ларкином, насчет создания росписи на тему нью-йоркской версии "я всегда с вином и милой, что бы после ни грозило" с карикатурами на трех главных героев.

Потом я отправился к сценаристам и запросил у них дюжину коротеньких, не содержащих диалогов виньеток на тему распутной жизни нашей безответственной троицы. Они придумали массу прекрасного материала — одна сценка показывала, как Дансон приветствует на пороге бухгалтершу, с волосами, затянутыми в тугой узел, в очках, в аккуратно подогнанном боевом облачении дипломированной бизнес-леди и с налоговой декларацией в руках. Сразу же за этим шла сценка, которая показывала, как на следующее утро открывалась дверь — и бесспорно растрепанная бухгалтерша на прощание одаривала Дансона (в купальном халате) страстным поцелуем.

Каждый из наших героев по очереди показывался в сходной ситуации, и все эти кадры распутной жизни перемежались с кадрами, когда персонаж Стива Гуттенберга, художник, набрасывает и заканчивает роспись на стенах. Чтобы дать понять, что роспись отражает жизнь этих трех парней, персонаж Тома Селлека показан позирующим, чтоб Гуттенберг мог нарисовать с него карикатуру как следует.

Эти вводные сцены были смонтированы вместе, и на то, чтоб дать понять, кто эти персонажи и чем они занимаются, уходило минуты три. Тем временем монтажер дал мне во временное пользование мелодию "Мальчики такие мальчики". Музыка настолько безупречно подошла к этим виньеткам, что мы ее, в конце концов, оставили (хотя в итоге наняли Марвина Хамлиша написать нам музыку для фильма).

Тем временем мы с Робертом Кортом работали над поиском "младенца", упомянутого в названии. И опять все сложилось прекрасно, просто как по волшебству. Сама малышка оказалась во всех отношениях настоящим чудом.

Еще до моего подключения к проекту Корт с режиссером просмотрели несколько сотен близнецов. (Это обычная практика — близнецы используются для изображения одного ребенка, ведь дети не могут работать часами напролет, как взрослые актеры. Опять же, если один из близнецов слишком раскапризничается, гораздо проще просто привести менее капризного ребенка). Они свели вместе часы и часы видеозаписей, которые я просмотрел, прилетев из Торонто. Вместе с Кортом нам удалось сократить список до полудюжины пар близняшек. В итоге, мы сделали запрос, чтоб четыре пары прибыли в Торонто вместе с родителями.

И одна конкретная пара близнецов — а точнее, одна конкретная необычайно хорошенькая и очаровательная малышка — оказалась просто нечто! Ее сестра была чуток позастенчивей, так что работала в основном, как "младенец-дублер". Собственно, эта малышка просто изумляла своей резвостью, ярким характером и абсолютной предсказуемостью.

С чудесной малышкой и ее коллегам-актерами, Томом Селлеком и Стивом Гуттенбергом

— Когда она завтра проголодается? — спрашивали мы мать, зная, что нам завтра надо снять сцену с кормлением.

— В 2-15, — отвечала мать, и оп-па! Как по часам, малышка радостно хватала бутылочку.

— Когда она заснет?

— О, минут через двадцать после того, как вы ее покормите.

— А когда начнет капризничать?

— Примерно в 5-30...

Так что мы ставили в график сцену с засыпанием сразу после сцены с кормлением — и хоп! В 2-35 малышка сладко засыпала. Это было просто изумительно, и гораздо проще, чем я рассчитывал.

Что изумляло еще более, близняшки со своими родителями жили прямо в Торонто. Мы поверить не могли своей удаче!

И мы застали девочек как раз в нужный период их жизни. Им было по пять месяцев, когда мы начали съемки и примерно семь, когда мы свернулись. (Они к тому времени провели на съемочной площадке почти треть своей недолгой жизни). Вы могли видеть, как меняются их характеры. Со временем та, которую мы чаще снимали, все меньше и меньше увлекалась актерами и все больше и больше интересовалась тем, что происходит вокруг. Вскоре она начала страстно интересоваться микрофоном. Дошло до того, что нам пришлось его маскировать и прятать до самой последней секунды, потому что малышка стала бы смотреть на него, а не на актеров. К концу проекта я сказал себе: "Если мне придется снимать этого ребенка еще неделю, у меня будут серьезные проблемы!"

С малышкой было несколько просто чудесных сцен, вроде той, где Том Селлек и Стив Гуттенберг мучительно пытаются ее выкупать, и, когда дело доходит до мытья тех частей, которые обычно прикрыты подгузником, эти два ловеласа полностью теряют присутствие духа. Никто из них не хочет браться за деликатную задачу — и поэтому суют друг другу ребенка, как горячую картошку. Им и так-то страшно к ней прикоснуться, не говоря уж об "интимных местах". Чтобы подчеркнуть их неохоту актер Стив Гуттенберг придумал подал для своего персонажа блестящую идею — воспользоваться для мытья запретной зоны кухонной спринцовкой для соуса. Это не только насмешило всех на съемочной площадке, но и заставило зрителей хохотать во все горло!

Еще была чудесная сцена с Питером (Томом Селлеком) и его подружкой, Ребеккой (прекрасно сыгранной Маргарет Колин). Питер тщательно изучал труды доктора Спока (педиатра, а не вулканца, который не "доктор", а "мистер"!) и тревожился, потому что книга рекомендовала кормить ребенка каждые два часа. Проблема была в том, что ребенок ел медленно и ей требовалось как раз два часа, чтобы закончить бутылочку. "Мне подождать два часа после того, как она доест? — спрашивает Питер. — Или я должен кормить ее все время?"

Дилемма, собственно, была взята из реальной жизни. Моя дочь, Джули, ела очень медленно, а мы с женой были преданными поклонниками доктора Спока. Джули могла с легкостью потратить два часа или больше, чтобы закончить бутылочку, а если мы пытались заставить ее пить побыстрее, то получали в награду реактивную отрыжку. Мы месяцами об этом волновались! (Я рад сообщить, что она сумела пережить младенчество, несмотря на все тревоги родителей о своем первенце).