— Как грубо! — крикнул в ответ Фредди и выпустил изо рта мыльные пузыри. В это время вода в ванне забурлила, и из воды нагло показался перископ. Фредди от испуга сожрал целый кус земляничного мыла. Перископ, покрутившись, нырнул обратно. Тут же в сливе захлюпало, и сверкнул чей-то любопытный острый глаз. Фредди плеснул в него мыльной водой. В сливе заорали.

— Ты кто? — спросил Фредди.

— Дед Кусто, — отрезал слив.

— Ох, не лги мне! Ох, не лги, Фреду лжешь! — растопырил усы Фредди. — Кто есть ты?

— Водопроводчики, — еще раз попробовал слив. — Водопровод хотим починить!

— Он цел, — сдержанно ответил Фредди.

— Засор там, — виновато сказал слив.

— И если ты, Янгнус, отсюдова не смоешься, я устрою в здешней канализации такой засор тобою — ни один Габриэл не отботает! И даже чучелко не набьет. Так-то!

— У! — заныли в трубе. — А что я теперь Маку скажу?

— Сам пусть приходит! — ощетинился Фредди. — Нечего шпиенов засылать!

В трубе горестно хлюпнуло и запресмыкалось куда-то к центру Мюнхена.

Фредди, толстый и довольный, выполз из ванны. Затем он вышел из ванной, завернувшись в большое ванное полотенце, и пояснил уставившемуся на него Роджеру:

— Я изволил только что принять ванну! А теперь я хочу чашечку кофэ!

— А какавы с чаем? — искренне удивился Тейлор.

— Да? — Фредди устремился к солнцу. — И кто подаст?

— Я, я подам! — засуетился невесть откуда взявшийся мордастый мужик, со всех ног бросаясь на кухню.

— Посторонний? — воздел брови Фредди. — Товарищ Тейлор, устраните.

— Я не посторонний! — отказался от почетного звания мужик, внося поднос с кофе. — Я ваш продюсер.

— С каких это пор? — устало спросил Фредди и отхлебнул кофе. — Вкуснота! Хорошо, будешь сопродюсером.

— За кофе? — возопил Тейлор.

— Не только, — подмигнул мужик. — Вас, наверное, удивил ранний визит незнакомого мужчины? Меня зовут Райнхардт Мак.

— Мак — а дальше?

— Мак — и все.

— Так не бывает, — уперся Фредди. — Есть Маккартни, Макмерфи, Маккензи. А ты — Мак-какой?

— А я — Мак-такой. — развел руками Мак. — Но, если хотите, можете звать меня просто — Райнхардт.

Фредди сунул ему под нос ядреный шиш.

— А почему бы уж сразу — не Колумбус Христозомус? — ядовито спросил он, — Мы вот что, мы тебя будем звать еще проще — Макк!

— А почему Мак с двумя "к"? — осовел продюсер.

— Так красивее, — пояснил Фредди.

— Еще спасибо скажи, -посоветовал Роджер. — Могли и с тремя "к" прозвать.

— Это что — Маккк, что ли?

— Не, — покачал головой Фредди. — Кмакк.

— Дрянь какая, — продюсер еще долго отплевывался и утирался любезно предоставленным Фредди банным полотенцем...

— А скажи-ка мне, Макк, про старой дружбе, — подмигнул ему Фредди. — где тут у вас в Мюнхене...

И он что-то зашептал продюсеру на ухо.

— Ах, вон оно что! — всплеснул руками Макк. — Недалеко. Бери ребят — и пошли!

— Мы, — гордо сказал Роджер, — вовсе не такие. Мы хорошие, а он — голубой вагон — бежит, качается!

Фредди смазал ему по уху. Роджер развернулся — и закатал в лоб завалившемуся в с чемоданами в комнату Джону. Джон развернулся — и дал по шее Макку. Макк развернулся, и... Рук на звезд поднять не посмел, но затаил в душе жабу.

— Пошли, пошли, — замахал он полотенцем.

— Гоп! — это Фредди, думая, что Макк все-таки хочет ему врезать, выпрыгнул в окно.

— А ты здесь откуда? — удивился Фредди, слезая с шеи Боуи.

— Кофе хотел, — словоохотливо пояснил Буй. — Гляжу — окно, нюхнул — пахнет! Ну и жду.

— Кофе государю Дэвиду Робертычу! — огласил Фредди, и Макк, сломя голову, кинулся на кухню. Потом, сломя голову, припустил вдоль по улице. А уж за ним, сломя голову, кинулись и остальные.

— А куда вы идете? — спросил Боуи, торопясь за квинами, не забывая, впрочем, прихлебывать на бегу кофеек.

— Мы за ним, — показывал Фредди на водящего шеей туда-сюда Макка. — А он — от нас.

— Придержать? — деловито спросил Боуи, поигрывая дубиной. — Мы его сейчас быстренько превратим в бабушку в окошке!

— Не стоит, — отсоветовал Фредди. — Он нам дорогу кажет.

— Еще три квартала налево, потом по улице Красных Партизан до конца, — крикнул Макк через плечо и прибавил ходу. Через десять минут вся честная компания остановилась у ворот, на которых была прибита кривая деревянная дощечка с полустершейся меловой надписью "Мьюзикленд".

— А где же.. мнем... — начал Фредди.

— Тебя зачем сюда звали? — проревел вдруг Макк. — Песни писать? Ну так и сиди пишыыы!

С этими словами Фредди и остальные были бесцеремонно втолкнуты в студию, и за ними так хрястнула дверь, что аж побелка со стен осыпалась!

— Вот хрень! — почесал в затылке Фредди.

— Ладно, поехали! — сказал Джон, беря наизготовку гитару. — И — раз!

...Через полчаса, когда Фредди уже дописывал последние такты новенькой "Crazy Little Thing Called Love", из последних сил бренча по струнам акустической гитары, в студию ворвался запыхавшийся Мэй со своими мешками — один за плечами и два — под глазами. Видно было, что он невнятно провел ночь.

— Ого, кто пришел! — бросился к нему Роджер. Джон приветливо помахал рукой из-за динамика. А Фредди стащил с головы наушники и тоже подошел к путешественнику, смущенно загребая носками ботинок пыль.

— Мы вот тут вот решили пока это... — издалека начал он.

— Вижу, — холодно сказал Мэй. — Забываем свои обязанности и рабочие места. Я что уже, по-твоему, не гитарист? А кто я, по-твоему? Ну, скажи, скажи всем, пусть все слышат!

— Брай, слушай, — подошел и Джон. — Понимаешь, загулял же ты, муфлон, ну вот мы и...

— Не хочу ничего слушать! — завизжал Мэй, влезая с ногами на стол. — Поступились принципами! Вы еще скажите, что вам меня стало жалко, потому что я себе все пальцы изорвал струнами? А? Ну от тебя-то, Фред! Ты-то! Вероломно взяв в свои руки гитару, ты тем самым! О!

Это он так разошелся, что упал со стола.

— Ну, спел! — бросился в атаку Фредди, пользуясь минутной слабостью бунтовщика. — Да, сыграл! И что? Что теперь? Не хочу переделывать, понял! Будет так, как есть! Потому что надо было! Не могли мы тебя ждать! Некогда нам! Хлебушек вы чей жрете? Общественный! Потому что ты — одноклетка, гайка и винт! А не целое! Посему можешь плюнуть мне в рожу!

Брайан так поразился последнему заявлению Фредди, что наотрез отказался в кого бы то ни было плевать! Это решил взять на себя Роджер — и ТАК плюнул! Ну, и Фредди ему так врезал!!! Уладили, в общем...

...Квины записывали новый альбом "The Game", попутно изгаляясь, проказничая и показывая мюнхенцам свою английскую сущность. О развлечениях друзей в Мюнхене подробно описано в книге Рика Ская "Шоу должно продолжаться", а мы, в свою очередь, остановимся на одном случае, не освещенном ни одним источником. А зря, потому как это происшествие по своей криминальной значимости превосходит даже разгул банды Аль Капоне в Америке, "Козы Ностры" в Японии и хоббитских игрищ клуба любителей фэнтези "Рарог" в Краснодарском дендрарии!

Началось все с того, что Фредди пошел в баню. Но ведь он только что помылся в ванной, разразитесь вы обвиняющим ревом. Да помолчите! Сказано же вам, что это у нас в "Истории" он помылся только что, в то время, как в действительности прошло уже более месяца!

Итак, Фредди пошел в баню. Там он больше трех часов плескался и парился, смывая усталость после записи последней песни альбома, под названием "Спаси меня". Но дольше наслаждаться ему не пришлось — в баню за каким-то чертом притащило Боуи. Фредди не мог слушать, как в соседней душевой кабинке ворочается и сопит Дэвид! Поэтому он тихо собрался, включил горячую воду в соседней кабинке и добавил напора. И все. И защелкнул задвижку.

Забегая вперед, скажем, что Боуи на следующий день срочно увезли в Англию, а местная больница была переполнена служителями бани.

Фредди же, подходя к гостинице, увидал Брайана, стоящего возле лужи с очень холодной и очень грязной водой. Мэй с усердием лепил из пластилина козу.

— Чего это ты? — удивился Фредди.

— Леплю козу, — недобро поглядел на него Мэй. — Уходи отсюда.

— Зачем козу? — тут же пристал Фредди. — Почему не птицу? Или крокодила?

— Заводи кого угодно, — проворчал Брайан, — только не крокодила. Забыл пословицу? Я хочу козу завести. У ей внутре молоко. Очень полезное. Козье.

— Знаешь, — цокнув языком, сказал Фредди, — тебе как раз только козы и не хватало! Ведь ты нечист! Тебе помыться надо! Помыться б тебе надо, а? С тобой даже на одной сцене стоять противно!

— Помоюсь, — обещал Мэй, вдохновенно трудясь над рогами.

— Обещал медведь козу не есть, — кивнул Фредди. — Ща съем как!

И он сделал вид, будто и впрямь хочет сожрать Мэеву козу! Брайан отскочил в сторону — и тут же оказался по пояс в луже!

— Вот, — сказал Фредди очень холодному и очень грязному Мэю. — Видишь. Тебе же просто необходимо было познать... А, ну тебя.

И он ушел, из вредности наступив на оброненную другом козу и превратив ее в рогатую камбалу.

Придя в гостиницу, Фредди поужинал ногой (неважно чьей, Фредди в этом не разбирался и не мог отличить даже бананового дерева от кенгуру) и лег спать-почивать. Во сне ему снилась чрезвычайно темная личность, влезающая к нему в окно, включающая телевизор, колдующая над ним, потом с идиотским смехом вновь подходящая к окну, спотыкающаяся об цветочный горшок и с диким криком, а также с этим горшком улетающая вниз. Вот какая сложносочиненная галлюцинация посетила в ту ночь Фредди, и немудрено, что утром он встал с головной болью и чешущейся спиной.

Фредди сидел, одной рукой чесал спину, другой — тер лоб, и пустыми глазами смотрел на то, как почему-то взрывается и сгорает телевизор, а вместе с ним — и ковер со шторами. Потом он встал и пошел в ванную, где долго, с наслаждением и покряхтываньем лил себе на голову холодную воду.

— Мираж, — сказал он сам себе. — Галлюцинация. Сложносочиненная. Почему только не пахнет цветами?

Вернувшись в комнату, он с сожалением отметил, что контрастный душ и аутогенная тренировка не помогла, и цветами по прежнему не пахнет, а пахнет горьким катаклизмом в виде горелого телевизора и штор. Тогда Фредди вздохнул, надел через голову штаны и пошел во фруктовую лавочку, где пахал грузчиком, зарабатывая на ночные загулы.

На работе он несколько оживился, так как ему поручили веселое задание — разносить по клиентам ящики с обожаемыми им бананами! Не лишним будет отметить, что до клиентов дошла одна кожура! На недоуменные вопросы клиентов Фредди отвечал только бодрым: "Поберегись!", втаскивая в дома все новые ящики с кожурой. Его хозяин, коему звонили в этот день много и часто, оправдывался тем, что этого не может быть, что одному человеку, да еще англичанину, да еще в таких клетчатых штанах просто не под силу сожрать пятьдесят ящиков бананов! "Ну, мне, может и не под силу, — бормотал Фредди, — но дружба — великая вещь!". И он с нежностью поглядывал на спящих в каптерке очень толстых Брайана, Джона и Роджера...

А вот Макку не перепало ни бананчика! Поэтому он с радостью донес хозяину лавочки о Большом Бананьем Сожраже, после чего Фредди с великим позором из магазинчика был изгнан. Идти в одну студию с предателем Макком он не пожелал, обозвал того висельником, дураком, жрецом и дьяволом, втолкнул его в бетономешалку, после чего обозлился на весь мир, возглавил известную мюнхенскую уличную банду "Полосатые дятлы", тут же переименовал ее в "Клетчатые ежи" и стал грабить одиноких прохожих и совершать налеты на богатые дома... И первым же домом — вот совпадение! — оказался дом известного продюсера Райнхольда Мака...

Мюнхенская полиция сбилась с ног! Она не могла найти никаких следов, хотя Фредди уже после пятого нераскрытого преступления стал специально оставлять отпечатки своих босых ног, измазанных креозотом, дабы было чертовски интереснее! Однако чертовски интереснее не получалось. Фредди ошивался у каждого ограбленного дома, топорщил усы, громогласно возмущался вместе с жертвами и мозолил глаза полиции. Полиция его игнорировала! Фредди так разозлился, что распустил банду, которая взяла себе очередное название "Скорпионы", переквалифицировалась в рок-группу и с горя уехала в турне. Сам же Фредди пошел сдаваться в полицию, надеясь, что хоть в мюнхенской тюрьме он обретет покой и понимание.

...Вскоре ворота полиции распахнулись. Оттуда вылетел Фредди вместе с чьим-то недоеденным бутербродом, и приземлился прямо в костлявые объятия Брайана, который вот уже неделю бегал по всему Мюнхену в поисках друга.

— Я не злюсь на тебя, — сказал он Фредди.

— Это я не злюсь на тебя, — проворчал Фредди. — Ты-то чего?

— Дак ты ж мою козочку растоптал!

— А, это, — Фредди нахмурился. — И чего искал?

— Поехали домой, а? — взмолился Брайан. — Пожалуйста! Мне тут скушно! И коз не продают!

— Ладно, поехали! — кивнул Фредди. — А этому Макку я когда-нибудь такую козу подложу — не обрадуется!

— Кто бы обрадовался, — рассудительно заметил Мэй...

/ — картинка N 59 — / ФОТОГРАФИЯ 10 НА 15, или НАЗАД К СВЕТУ /

Однажды квины уехали в Кенсингтон. На этом, пожалуй, можно было бы и закончить эту картинку, равно как и первую часть данной книги. Но вы ведь все равно от нас не отцепитесь, а то еще, чего доброго, подадите на нас в суд, оперируя фактами: "В названии картинки было заявлено о появлении какой-то фотографии, и мы так и не узнаем, о какой фотографии идет речь! На дыбу таких авторов! А ну верните деньги плюс компенсацию за моральный ущерб!"

Вот черти! Не отстанете ведь? Ясно, придется рассказывать. И вообще, не пропадать же картинке, верно? Не грубите, женщина! И вы, молодой человек, заткнитесь! Вероятно, эта книжка вам попала в руки по ошибке. Судя по выражению вашего лица, вы ожидали прочесть тут какие-то новые сведения о группе "Куин"? Так вот вам — шиш! Мы пишем о таких квинах, о каких хотим. Заведите себе своих — и хоть упишитесь, мы возражать не будем!

Ладно, поругались и хватит. Получайте свою фотографию.

По приезде в Кенсингтон квинам было оказано всемерное почтение. Впечатлительный Элтон Джон обплакал Фредди весь пиджак, а Фил Коллинз обрадовал друзей сообщением, что Дэвид Боуи в больнице, следовательно, можно на славу покутить, не оглядываясь ни на чью дубину. Было известно, что Дэвид страсть как не любит, когда его перепивают, и выражает свое недовольство в физическом насилии над обставившей его в питье личностью. Друзья обрадовались, и кутеж состоялся в полной, что называется, мере.