— Им нечего терять,— чеканя каждое слово, произнёс Сова. — Вы проживаете свой короткий срок и умираете, а мы продолжаем жить. Вам не ведомо ничего из случившегося до вашего рождения, и никогда не узнаете, что случится после смерти. Вы придумали книги, но в них записана ложь, уж я-то знаю. Ведь историю, как известно, пишут победители. А, не зная прошлого, вы обречены бегать по кругу. Для мира смерть одного из вас ничего не изменит.
— Для мира, может, и нет, — пожал плечами Ларнис. — Но для человека это самое ценное — его жизнь. И не важно, о короле идёт речь или о нищем. Это самое важное, чем он владеет.
— Верно. Вот только мы не умрём после нарушения контракта. Отбери у короля всё, брось в грязь, лиши надежды вернуть своё место. Покажи ему, что он обречён до конца дней просидеть в нищете, выпрашивая милость у тех, кому ещё вчера приказывал. Это жалкое подобие того, что испытаем мы.
— Я знаю летар отказавшихся от своей сути, — заметил Ларнис.
— Отступники, — презрительно выплюнул Сова. Да, он тоже встречал их. — Конечно, простым летарам не так страшно стать человеком. Оказавшись в этом теле, они помнят только родной мир. И порой соблазн остаться в вашем побеждает.
— Значит, вы действительно аларни.
— Мы сюда не за этим пришли. — Гепард отлепился от угла и подошёл к столу. Сова подобрался, поглядывая на близнеца. Похоже, Ларнис действительно кое-что знает. Нельзя допустить его смерти. Хотя бы до того момента, как он всё расскажет. — Выкладывай всё, что знаешь. Иначе ты не увидишь рассвет.
— Вы сказали, на меня нет контракта. Значит, вы не можете убить меня без разрешения монеты.
— А ты загляни мне в глаза ещё раз, — посоветовал Гепард. — И скажи, остановит ли она меня?
— Если не расскажешь, умрёшь наверняка, — добавил Сова, на всякий случай, сжав в руке кинжал.— А так у тебя появится шанс.
Ларнис осушил бокал, словно пил дешёвое пиво в кабаке.
— Ладно, я расскажу. Монета настраивается на некую цель. Затем любой может её подбросить и узнать, что необходимо сделать для её достижения. Пока цель не будет выполнена, нельзя поставить другую. Но есть одна особенность. Если привязать монету к человеку, она сама начнёт подсказывать ему нужные действия.
— Значит, — медленно проговорил Сова, — всё то время, когда с нами заключали контракты, и мы собирали за них плату...
— Именно, — кивнул Ларнис. — Монета вела вас за ручку, как детей. Простые люди боятся вас, считают безжалостными убийцами, но на самом деле вы обычные орудия в её руках, если так можно выразиться. Но вместе с тем, благодаря монете и этим контрактам, вы меняете жизни людей, зачастую убийством, за что и получили прозвище вершители в определённых кругах. Она решает, кому жить, а кому умереть, и вы исполняете решение. Самое забавное, что для этого её даже не требуется подбрасывать. Большая часть убийств, породивших слухи вокруг вас, случилась из-за вашего страха. Страха, что, если не следовать неким правилам, придуманными вами, вы превратитесь в этих самых нищих. А на самом деле вы могли отказаться если не от всех, то от большинства контрактов наверняка.
Сова вспомнил случай на заставе. Да, тогда они не подбрасывали монету, она упала сама. Неужели тот случай важен для достижения цели? Убить того оборванца? Или дело не в нём?
— Ну как, это достаточно ценные сведения? — спросил Ларнис, наблюдая за лицом собеседника и пытаясь угадать, какой эффект произвел его рассказ.
— У меня есть ещё вопрос, — сказал Сова. — Как вы поступаете с рабами, у которых есть дети?
— Вы всё-таки нашли дневник Лилана, — покачал головой Ларнис. — Впрочем, не важно. Мы пробуждаем их. Ради амулетов и кое-какой работы. Дети получают еду и крышу над головой, возможность зарабатывать и жить нормальной жизнью. А их родители становятся силт ло.
— Такая жизнь в твоём понимании нормальная? — Голос Гепарда не поднимался громче шёпота, но от этого звучал ещё опаснее.
— Да брось, — недовольно поморщился Ларнис, — кого ты пытаешься обмануть? Кем стали бы дети без нашей помощи? Такими же нищими скитальцами, как их родители? Мы даём шанс. После того, как родители выполняют свою часть уговора, мы предоставляем детям выбор — забрать золото и уйти или остаться. Случившееся при вас редчайший случай, причем всё произошло по вашей вине. Раньше здесь жило одно ворьё. Все предпочитали обходить город стороной. Посмотрите, как всё преобразилось. Не Террада, конечно, но вполне цивилизованный город.
— Почему выбор дают только детям? — спросил Сова. — Для чего пробуждают родителей?
— Ну... — глаза Ларниса забегали. — Они применяют новообретённые силы для кое-какой работы.
Даже Сова не успел разглядеть, как Гепард выхватил нож. Лезвие вонзилось в толстую крышку стола и вошло наполовину. Сова оценил жест. Если древесина действительно из Мокруне, как ему показалось, такое сможет повторить далеко не каждый. Ларнис, похоже, тоже это понял, поскольку разом сделался ещё белее.
— Алтир, — одними губами произнёс он.
Сова вздрогнул, едва не выронив бокал. Костяшки пальцев Гепарда на рукояти кинжала побелели.
— Выбор, значит, — прошептал Сова. — Детей рабами в кабаки, а родителей на смерть. Скольких вы погубили, создавая эту дрянь? Тысячи? Десятки тысяч?
— Мы никого не принуждаем, — торопливо произнёс Ларнис. Он старательно избегал смотреть на Гепарда и по чуть-чуть отодвигался в сторону. — Всем предоставляют выбор. Остаться здесь и отрабатывать на ферме, после чего получить свободу без средств к существованию, или стать силт ло и дать детям шанс на нормальное будущее.
Сова открыл было рот, но близнец его опередил.
— Ложь, — прошипел Гепард. — Нет никакого выбора. Поэтому вы и отбираете тех, у кого есть дети. Чтобы обретя такую силу, они не поубивали вас. Используете детей как щит.
— Но мы действительно помогаем им! — Ларнис вскинул голову и на раз не отвёл взгляда от горящих зелёных глаз. — А чего хотите вы? Убить меня? Вперёд! Без нашего управления город вернётся к хаосу. Вы-то уйдёте, а вот большинству идти некуда. Они останутся тут, будут умирать от голода, ведь торговцы перестанут приходить, а кабаки, лишившиеся защиты, разграбят. Скольких убьют за кусок хлеба? Как думаете, в каком случае погибнет больше народа? Я уж не говорю о том, что сюда придут мои хозяева. Я ж и в самом деле лишь часть механизма. Они не станут искать правых и виноватых, убьют всех и начнут заново.
— Он прав, — вдруг произнёс Сова. Совсем тихо, что услышал только Гепард. — Как не противно признавать, но Ларнис прав. Мы не можем остаться, а никому другому подчиняться не станут. Здесь можно править только силой. Кроме того, у нас уже есть контракт.
Гепард ответил близнецу полубезумным взглядом.
— Я понимаю, ты хочешь освободить их, — тем же шёпотом продолжал Сова. — Но в итоге обречёшь на смерть. Им не выжить в хаосе. Смерть они могут выбрать и сами, не стоит решать за них.
Медленно, неохотно, Гепард убрал руку с кинжала, так и оставшегося торчать в столе.
— Ты сообщил ценные сведения.— Гепард старался не смотреть на человека по другую сторону стола. Зверь бесновался, желал разорвать глотку, и будь что будет, но теперь разум воспротивился ему, и постепенно загонял обратно в глубины сознания. — Мы сохраним тебе жизнь.
— Я рад, — улыбнулся Ларнис. — Всего хорошего, вершители. Надеюсь, больше не увидимся.
Сова поднялся и направился к лестнице. Гепард, едва переставляя ноги, шёл следом. Они уже начали спускаться, когда раздался тихий звон. Три пары глаз зашарили по полу, отыскивая в темноте источник звука. Чёрная, едва различимая монета, каталась по кругу, заваливаясь набок. Когда она остановилась, губы Гепарда медленно растянулись в улыбке. Зубы неуловимо меняли форму, заостряясь и превращаясь в клыки. В тихом голосе безошибочно угадывалась радость.
— Похоже, нам нужно изменить ещё одну жизнь.
Ларнис вскочил, опрокинул стол и под звон бокалов бросился к проёму в стене. Гепард вытащил второй кинжал из сапога и метнул вслед, метя в бедро. Лёгкой смерти Ларнису не видать.
Тень спрыгнула в проём с крыши. Раздался звон, и кинжал отлетел к стене. Сова обнажил меч и бросился на фигуру в сером, отвлекая на себя. Гепард подхватил с пола монету и прыгнул в проём вслед за Ларнисом.
После первого же обмена ударами Сова с удивлением понял, что противник ему почти не уступает. Куда выше и шире в плечах, неожиданный гость всё же отступал, но только благодаря скорости Гепарда. Сова моргнул, меняя цвет глаз на чёрный.
— Так это из-за тебя умер Лилан. — Одеяния не мешали разглядеть сущность. Её вообще ничего не могло скрыть, она почти полностью поглотила человеческую часть. — Прочь с дороги, у меня нет причин драться с тобой, хотя я и недолюбливаю ваше семейство, Пёс.
Его противник не отвечал, медленно отступая шаг за шагом. Он даже не пытался контратаковать, полностью сосредоточившись на защите.
— Чего ты добиваешься? — Сова оттеснил летара к краю проёма. — Если это ваша извечная преданность, то ты сражаешься не с тем. Твоего хозяина убьют, и ты ничего с этим не сможешь сделать.
Противник зарычал, полностью оправдывая свой вид. Так рычат собаки, зная, что перед ними враг, которого не получится победить. Но и отступать нельзя, потому что инстинкты всегда берут верх. А сейчас инстинкт требовал защитить человека, любой ценой.
Летар бросился вперёд, прямиком на острие меча, нацеленное в сердце. Сова в последний момент понял, что он задумал, но опоздал. Скорость помогла избежать серьёзной раны, но лезвие зацепило ногу.
Несмотря на торчащий из груди меч, летар жил, и умирать не спешил. Слишком долго он пробыл в этом теле, животная сущность сопротивлялась, не желая покидать его. Инстинкт твердил одно — защитить человека, и тело послушно продолжало двигаться. Летар наступал, но теперь Сова справлялся и одним кинжалом.
С каждым выпадом натиск становился всё слабее, пока меч не выпал из ослабевшей руки. Фигура в сером повалилась на пол, неуклюже застыв на боку. Продолжая следить за неподвижным летаром, Сова присел и осмотрел ногу. Рваная рана ниже колена изрядно кровоточила.
— Плохо, — пробормотал Сова. — Надеюсь, тебе не придётся драться всерьёз.
Он вытащил меч из груди поверженного врага, оторвал серый рукав от одежды и перевязал рану. На первое время сойдёт. Второй рукав Сова спрятал в карман. Поразмыслив, он перевернул убитого на спину и сорвал маску. На шее красовался след. Повешенный.
— Одной загадкой меньше. Ещё бы выяснить, кто кому служил на самом деле.
Сова присел на стул и прислушался к ощущениям. Монета удалялась на восток. Во дворе царила суматоха, загрохотали шаги на лестнице. Он поднялся, спрыгнул в проём и направился навстречу красной зари. Приближался рассвет.
Гепард спрыгнул вниз и увидел бегущих к нему навстречу громил. Где-то впереди вопил Ларнис, призывая на помощь.
Летар беззвучно бросился в атаку. О такой вещи, как меч, он попросту забыл. Звериные инстинкты затмили разум, и он прокладывал путь вперёд голыми руками, благодаря чему некоторым бандитам повезло выжить.
Ларнис успел скрыться за поворотом, но Гепард отлично слышал звук шагов по каменной мостовой в тиши предрассветного города. В такое время ночные гуляки уже завалились спать, а торговцы и прочие ранние пташки только просыпались, и топот бегущего человека разносился далеко.
А бегун из Ларниса получился отменный. Страх и желание жить гнало вперёд с завидной скоростью, но всё же расстояние между ними быстро сокращалось. Когда Гепард собрался настигнуть жертву последним прыжком, ноги подкосились, и он едва не рухнул на мостовую. Летар посмотрел вниз и увидел расплывающееся пятно крови ниже колена.
— А ещё аларни себя называет, — процедил Гепард. — С одной шавкой не смог разобраться нормально.
С такой раной опасно прибегать к своим вил. О скорости можно забыть. К счастью, Ларнис свернул с улицы и теперь грохотал в одном из домов. Гепард последовал за ним и увидел привычную для здешнего города обстановку: две лестницы, одна наверх, другая вниз, и пустое помещение. Гепард прислушался и пошёл вниз, в подвал. От верхней комнаты его отличало только отсутствие окон. Вздохнув, он полез ещё ниже через распахнутый люк.
В узких тоннелях тяжёлое сопение и кряхтение Ларниса отчётливо различалось и без использования слуха Совы. То ли запал кончился, то ли заминки на лестницах сбили дыхание, но передвигался беглец куда медленнее. Мгновение спустя Гепард понял, что находится в полной темноте и Ларнису приходится пробираться наощупь.
Он двинулся вперёд, следуя за хриплым дыханием. Вскоре раздался скрип, а спустя два десятка шагов впереди показалась дверь.
За ней скрывалась небольшая комнатка, выложенная красным гранитом. Факел на стене с трудом справлялся с освещением. В углу стояла бочка, оттуда выглядывали рукояти мечей. Рядом покрывались пылью несколько ящиков.
В дальнем конце комнаты Ларнис копался в столе. Перед ним лежал меч. Лезвие усеивали трещины, словно его выковали из десятков осколков. Каждый слабо мерцал, переливаясь всеми цветами радуги. Алтир. Мёртвый металл, как его называют силт ло.
Их разделяла дюжина шагов. Гепард побежал вперёд, обнажая меч, а Ларнис издал победный крик и нацепил что-то на шею. Летара спасли лишь отточенные за долгие годы рефлексы. Скорость, с какой Ларнис схватил меч и развернулся, поражала. Лезвие рассекло воздух, оставив царапину на шее. Сердце ускорило ритм, глаза сменили цвет на чёрный, и Гепард увидел два клубка нитей, оплетающих безделушки на шее Ларниса.
— А что ты скажешь теперь, аларни? — торжествующе выкрикнул тот. — Сразимся на равных?
Ларнис ударил снова. Гепард блокировал, и переливчатое лезвие отсекло верхушку меча.
— Ой, прости, — нервно захихикал Ларнис, — я сказал на равных?
Вот что это за побрякушки. В одной из жизней Гепард присутствовал на экспериментах. Любого человека можно пробудить, но способностей у большинства чуть, и они создадут обычные амулеты, вроде скорости или силы. А вот если у человека есть дар, выйдут вещички поинтереснее, вроде одной из тех, что болталась на шее у Ларниса. Меч из алтира способен разрубить всё, что видит его обладатель. Вместе с амулетом, дарующим возможность видеть суть вещей, им можно играючи рубить стальные засовы толщиной с ногу.
— Значит, здесь вы храните свои игрушки. — Гепард уклонялся от ударов и изредка контратаковал. Он серьёзно проигрывал противнику в скорости, но прибегать к вил нельзя. Сердце начнёт биться чаще, и с раной, даже такой пустяковой, это может плохо кончиться. В сапоге и так тихо хлюпало при каждом шаге. Да и чем атаковать? С этим амулетом на шее Ларнис попросту разрубит его меч.
— Тут много чего хранится. Это лишь один из наших складов. Но для тебя он станет могилой.
Гепард едва успел пригнуться, когда над головой мелькнуло радужное лезвие. В отличие от близнеца, он никогда ничего не планировал. Сидящий внутри зверь мог в любой миг вырваться на волю и всё испортить. Он и сейчас пытался завладеть телом и разобраться с этим зазнавшимся выскочкой.
