| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Саш, я в жизни не поверю, что ты не найдешь выхода! Наверняка есть варианты, и не один...
— Без всякого сомнения, но... — казалось, на лицо Шелепина наползла тень, но то была лишь гримаса. — В истории Петра проблему безналичных денег, как, впрочем, и другого способа эффективного управления экономикой, партия решить не смогла. Сначала приоткрыли лазейки для своих, а потом в приступе идиотизма и вовсе упустили контроль. Обналичка и банковское мошенничество быстро вытеснили нормальные товарно-денежные отношения из народного хозяйства, все и развалилось, почти как в гражданскую. Уже потом пришлые пионеры-тимуровцы все начали с чистого листа. Я долго пытался понять причину катастрофы, искал с Семичастным следы ЦРУ, перебирал диссидентов, думал о предательстве, но... Хочешь знать самое страшное? Так я скажу! Наше ЦК попросту не способно осознать проблему, куда там ее решить! Старики, вроде Суслова, старательно цитаты классиков перебирают, или как Кириленко с Устиновым, к войне со всем миром готовятся. Молодежь из комсомольцев, наоборот, в эйфории, как мы ловко спихнули сельскохозяйственную черную дыру и всякую мелочевку на кооперативы и колхозы, не понимают, придурки, чем все кончится, если не принять срочных мер.
— Саш, не переживай ты так, — Вера Борисовна попробовала успокоить мужа. — Я вот помню, в тридцатых и сороковых работали же кооперативы и колхозы, и совсем не мало их было. Ничего ведь не случилось страшного.
— Вывески там были от кооперативов! — оборвал муж. — Все, кроме кустарей и промысловиков, включались в плановое хозяйство и безналичный оборот. Зарплата рабочим закрывалась хоть и немного по другому, но по единым тарифным сеткам, а уж платить лихву, или того паче, пай деньгами выделить, такого и не слышал ни разу. Никита и прикрыл эту лавочку одним махом, потому как всем надоело, никакого толка, кроме лишних сложностей с отчетностью.
— А сейчас? Ты же говоришь, что пока у нас все более-менее хорошо?
— Позаботились заранее, так что частники начисто отрезаны от безналичных денег, только наличные через отдельный "Кооперативный банк", — Шелепин покрутил в руках пустой бокал, хмыкнул, но тему разговора менять не стал: — Сама же понимаешь, мы выпустили джинна из бутылки, теперь деньги потихоньку просачиваются на производство в виде халтур. Ловим, садим, да куда там, "все вокруг советское, все вокруг мое", они же в принципе, на уровне инстинктов не понимают, почему халтура — плохо. Кроме того, в частный сектор пошел отток квалифицированных кадров. Петр, который Воронов, в своем горнодосочном кооперативе уже под тысячу рублей в месяц зарабатывает. Это он еще с опаской, стесняется выделиться, так сказать.
— Великий русский вопрос, — снова использовала свою любимую присказку Вера Борисовна. — Кто виноват, и что делать.
— Кто виноват? Мне об этом пока думать... страшно. А вот что делать, тут у нас, спасибо Петру, есть тривиальный выход, а именно повторить трюк КНР с коммунистическим капитализмом. Самое главное — провести реформы вовремя, на пике возможностей старого механизма управления. Задержимся, упустим момент, и... Будет поздно!
— После создания Лужской свободной экономической зоны я думала, вы так и решили на Президиуме ЦК...
— Нет, Верусик, мы с Косыгиным начинали по сути втемную, даже для себя ничего толком не решив, по принципу "хуже не будет". А после ноябрьских Саша Волков
* * *
на меня вышел, ну помнишь, я его еще в первые секретари дальневосточного регионкома вытащил в прошлом году, так он хочет повторить успешный опыт, и организовать на базе порта Зарубино вторую СЭЗ. И попробуй возрази, у них там рабочей силы из Манчьжурии набежало несчесть, выгнать жалко, а использовать в рамках законов толком не получается. Да еще японцам автоматическая коробка передач от машины Петра так понравилась, что они согласны даже на нашей территории завод для их совместного производства построить. Причем у них точно получится, тогда как на АЗЛК даже штучное производство третий год отладить не могут.
— Опять я тебя не понимаю, — озадачено поджала губы Вера Борисовна. — Тебе сегодня все не так, сначала кооперативы, потом СЭЗ, а тут еще и завод не угодил.
— И тут ничего выдающегося не изобрели, — тяжело вздохнул Александ Николаевич. — Сделали два первых шага по "китайскому" пути, и только во вкус вошли. Дальше легче пойдет, как по накатанной. Летом этого года вернем банкам "нормальные" кредитные функции,
* * *
собственно, мы их уже два года как ввели в отношениях между центробанком и отраслевыми банками. После этого безнал перестанет казаться директорам неисчерпаемым, а картотека легкой неприятностью... И встанем перед самым главным, можно сказать принципиальным барьером.
— Это каким еще?! — не выдержала жена.
— Рыночные цены, Верусик, просто рыночные цены. Конечно, мы их назовем как-нибудь иначе, гибкими, или управляемыми, но это слова, суть изменится не сильно. И вот тут начнется такое, о чем и говорить страшно... У нас же министерства суть монополии! Они мгновенно найдут кучу причин продавать дорого или очень дорого. Конечно, в какой-то степени процесс можно контролировать сверху, государство все же владелец, и в теории имеет все необходимые возможности. Практически же это реально только в относительно простых, "валовых" отраслях типа энергетики или транспорта. В целом без конкуренции со стороны отечественных и зарубежных предпринимателей ничего хорошего не выйдет. А это автоматически означает создание нескольких десятков СЭЗ, постепенное снятие валютных ограничений, а в конечном итоге — денационализацию как минимум легкой промышленности.
— Да что ты говоришь?! — поразилась жена. — Продать фабрики, газеты и пароходы обратно эксплуататорам?! И это говорит без пяти минут руководитель Советского Союза? — она демонстративно всплеснула руками. — Чтож в мире-то делается?!
* * *
*
— Как иначе удержать контроль над страной? — решительно, на сколько это возможно сделать в кресле за накрытым столом, рубанул воздух ладонью Шелепин. — Пока еще не поздно, но вера в коммунизм иссякает на глазах, а без веры... Семичастный устраивал, как их, соцопросы анонимные, так ведь кошмар творится прямо за дверями парткомов. Чуть не половина рабочих открыто призналась, что не считают воровство на своем заводе зазорным! А сколько постеснялись об этом сказать? Вдобавок, значительное число "неворующих" отметили, что им просто нечего красть.
— Нихр..а себе! — аж подпрыгнула от удивления Вера Борисовна. — Но все равно, чем ты будешь лучше Горбачева из истории Петра? Хочешь как он на старости лет чемоданы рекламировать?
— Все лучше, чем в домино в московском дворе со стариками шпилить, кефир на пенсию в гастрономе покупать, да былые дни вспоминать, — огрызнулся Александр Николаевич. — Если серьезно, то у нас реализуется далеко не худший сценарий. Лет пять ситуацию под контролем мы удержим гарантированно, так что времени достаточно, но использовать его придется с толком. А если еще инфляцию и преступность в рамках удержим, так совсем хорошо будет. Тут я сильно надеюсь на личные банковские карты, с ними любое взяточничество как на ладони будет. К началу переходного периода мы еще и крупные купюры "внезапно" изымем из оборота, и уголовный кодекс под новые условия подредактируем, сколько там берут штраф за жевательную резинку в Сингапуре будущего? Тысячу долларов?
* * *
** Вот и у нас сделаем рублей эдак в сто... Обещаю тебе, разгула преступности не допустим!
— С такой простой и действенной программой, зачем вообще народное добро продавать? — скептически поморщилась Вера Петровна. — И вообще, давай осторожнее, контрреволюцию никто не поймет! Этож капитуляция, с какой стороны не посмотри!
— Так уж и никто? — как-то неестественно то ли рассмеялся, то ли закашлялся Александр Николаевич. — Старый кооператор Косыгин в курсе, Брежнев, кажется, в душе одобряет, но готов ножку если что подставить. А молодежь, о,... Идеалистов осталось очень мало! Вспомни будущее Петра, коммунисты и комсомольцы за пятилетку не только идеологически перековались, они аж в Бога уверовали! Пошли по церквям, венчались, крестили детей, стали бизнесменами, финансистами и тому подобное. Может у кого-то и екнуло, но не смогли поступиться принципами единицы, о которых господин Воронов них...я не знает. Так что... И вообще, сколько сейчас коммунистов-эксплуататоров партвзносы платят? На тысячи ведь счет уже пошел!
— Саш, ты стал жутко циничен... Я боюсь за тебя!
— Хуже! Многим хуже! — Шелепин шутливо оскалился в широкой улыбке. — Я еще и до жо...ы предусмотрительный! Так как понимаю, провести такие ох..енные преобразования, и нигде не споткнуться нихр...на невозможно. Нам придется много, ох..нно много менять и в политике, и в идеологии. Так что Верусик, прости уж меня за Микояна и все эти игры. Скоро верные люди в ЦК, регионкомах и даже горкомах нам позарез будут нужны. А пролетариат и крестьянство... Они еще не такое переживут.
— А не боишься, что большевики все опять отнимут? — Вера Борисовна подначила мужа словами из анекдота про Брежнева.
— Боюсь! — честно сознался Шелепин. — Но чемоданы рекламировать них...я не хочу. И в домино играть со стариками. Так что в ж...пу Горбачевых и Ельциных! — на секунду его взгляд обрел трезвость, — вот погоди, красный папа Микоян отслужит свое, враз на его место Брежнева подвинем, вооружим самой современной, постиндустриальной доктриной, а я пост первого секретаря ЦК заберу под себя и полновластным президентом
* * *
* * *
стану, а ты президентшей. Устроим к семьдесят пятому году новый пор-р-рядок!
— Ну все! — не выдержала жена. — Пойдем-как лучше спать от греха подальше! Не дай Бог, услышит кто...
— Подчиняюсь превосходящей силе! — послушно поднялся из-за стола Александр Николаевич.
Покачнулся, но поддержанный супругой, все же сумел удержаться на ногах. Через несколько минут, раздетый и уложенный в кровать заботливыми руками жены, Председатель Президиума Верховного Совета СССР спал...
... Окружающий типично среднерусский ландшафт плавно покачивался в такт неторопливой поступи желтой клячи, между ушами которой блестела никелированная эмблема "ЗИЛ". Сам Шелепин сидел в старинном рыцарском седле, но вместо доспехов на нем бы надет новый итальянский костюм от Эмилио Пуччи из темно-серой, можно сказать черной шерсти, в мелкую, едва различимую красную полоску. Широкие полосы белоснежных манжетов сорочки странным образом гармонировали с грязными кирзовыми сапогами. Одна рука была, как и полагается, занята поводьями, во второй он сжимал длинный бич с удобной пистолетной рукояткой. Голову Председателя Президиума Верховного Совета венчала шапка Мономаха.
Слева от него тройка лошадей все той же странной масти понуро тянула воз, на котором возвышалась небрежно сколоченная из березового горбыля копия Мавзолея. На трибуне, по сути на месте кучера, хитро щурился товарищ Сталин. В правой руке он держал ледоруб, в левой зажал огромную дамскую сумку от Louis Vuitton, причем выбитые в коже перекрещенные буквы L и V через одну были заменены на привычные серп и молот. Справа господин Ельцин, пьяный и веселый, дирижировал оркестром Бундесвера. Вместо дирижерских палочек в его руках были зажаты батон "сервелата" и здоровенный православный крест кроваво-красного цвета.
Впереди же колыхалось огромное, колышущееся стадо овец, разных, темных, светлых, в пальто, телогрейках, и даже каракулевых шубах. То тут, то там из под общей массы виднелись горделиво вытянутые вверх сквозь пыжиковые шапки рожки козлов-начальников. Иногда казалось, что за злобно блеющими мордами проглядывают легко узнаваемые человеческие лица, но только стоило присмотреться попристальнее, картина сразу размывалась, и оставалось только мелькание бессмысленных глаз. Все было готово к походу, но вдали, на самом краю поля, стеной стоял темный, густой лес, из под веток которого то и дело выглядывали волки, лисы и медведи, поразительно похожие на капиталистов с карикатур "Крокодила".
Александр Николаевич колебался, неизвестность стальным обручем сжимала его горло. В поисках решения он в очередной раз оглянулся по сторонам, но вместо советчиков увидел только овчарок, почему-то одетых в военные мундиры.
Волнение нарастало, казалось, еще немного, и его можно будет потрогать прямо руками... Широкий луч яркого солнечного света упал откуда-то сверху, на мгновение ослепив глаза. Тут же пришло спокойствие и понимание буквально всего, что было, есть и может быть на свете. Шелепин резко взмахнул над головой кнутом, и прокричал рвущиеся прямо от сердца слова:
— Вперед, товарищи! Еще не поздно! Все на новое пастбище!
И проснулся.
\*Пол Пот — Генеральный секретарь Коммунистической партии Кампучии (1963 — 1979), лидер "красных кхмеров". Правление сопровождалось массовыми репрессиями и голодом, привело к гибели, по разным оценкам, от 1 до 3 млн человек. Ли Куан Ю — первый премьер-министр Республики Сингапур (1959 — 1990), один из создателей сингапурского "экономического чуда".\
\**Мохаммед Реза Пехлеви — последний шах Ирана (16 сентября 1941 — 11 февраля 1979).\
\
* * *
Имеется в виду "шелепенец" А.П. Волков (1910-1990). В реальной истории он с 1956 по 1974 годы председатель ГК Совмина СССР по вопросам труда и заработной платы, после пенсионер союзного значения.\
\
* * *
В реальной истории социалистическое предприятие в принципе не могло стать банкротом, любые его платежи должны быть оплачены банком. Если средства на счету отсутствуют, то банк обязан автоматически выделить кредит и оплатить счет. После этого предприятие заносится в "картотеку", а банк ждет, пока на счет предприятия придут деньги.\
\
* * *
*По иронии судьбы, именно А.Н. Шелепин в конце 50-х призывал исключить из гражданского кодекса статьи, в которых "указывается, что каждый гражданин имеет право организовывать промышленные и торговые предприятия, учреждать акционерные общества и концессии". Цитата из книги "Железный Шурик" Леонида Млечина.\
\
* * *
**На самом деле имеются в виду Сингапурские доллары, но сейчас они менее чем на треть (примерно) дешевле Американских.\
\
* * *
* * *
Формально пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР и есть президентский. Как правило так именовали советских руководителей ходе зарубежных визитов, более того, иногда это слово использовалось в СССР.\
5.12. Удар автопробегом.
Как повелось, с первыми весенними проталинами по неудобьям и пустырям Москвы и подмосковья повылезали подснежники. Но куда там знакомым всем по детским сказкам белым цветам, их с хорошим отрывом успели опередить многочисленные автолюбители, предпочитающие ставить свою "ласточку" зимовать в гараж, на подставки-пирамидки для сохранения упругих свойств подвески и во избежание трещин в резине шин. Почтенные отцы семейств, а часто и их сыновья, зятья и прочие внуки дружно отгребали от тяжелых, тронутых ржавчиной дверей остатки сугробов, раскладывали на залитом отработкой куске фанеры гаечные ключи, стекляшки, резинки, и прочие хитрые железки, то есть готовились к новому сезону поездок по пыльным советским дорогам. Длинные ряды металлических коробок наполнялись гулом голосов, лязгом металла, судорожным кашлем, а потом и ревом прогреваемых моторов... Так просыпалось от зимней спячки особое мужское гетто, насквозь пропитанное атмосферой соленого слова и наигранного цинизма, попасть в которое женщины могли только под покровом ночи, тайно, для короткой любви на заднем сидении железного друга.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
