Мыколка

Незнакомый генерал, по-видимому, Дубельт, встал и подошел к нему.

Задрал голову, чтобы посмотреть в лицо корнета и неопределенно сказал:

-Хорош, хорош воин.

Повернулся к Бенкендорфу и продолжил:

-Что-то меня сомнения тревожат, Александр Христофорович, — по мне, так этому бравому офицеру служить надобно, а не паркетным шаркуном быть, уж больно молод.

Граф улыбнулся:

-А с чего вы взяли Леонтий Васильевич, что ему уготована судьба, как вы изволили сказать — паркетного шаркуна. Да, действительно у него будет кабинетная работа, очень ответственная, но кто из нас знает, что будет, допустим через год, или два.

Александр Христофорович глянул в сторону князя.

-Корнет присаживайтесь, и да корнетом вас называю в последний раз. Сейчас вас ознакомлю с приказом по военному ведомству о присвоении вам внеочередного чина.

Ошеломленный неожиданным сообщением Шеховской почти упал на стул. Но тут же вскочил потому, что граф достал из папки хрустящую бумагу и начал читать приказ по военному ведомству о присвоении корнету Лейб гвардии гусарского Его Величества полка князю Николаю Андреевичу Шеховскому, чина ротмистра.

-Но господин генерал! — попытался он возразить, — здесь явно какая-то ошибка.

Александр Христофорович усмехнулся.

— Вы считаете, что Его Императорское Величество мог ошибиться,— тихо спросил он.

-Ну, не знаю, господин генерал, конечно, Его Императорскому величеству виднее, что делать, но мне кажется, что я не заслуживаю такого повышения, — смущенно выдавил Шеховской.

-Вы Леонтий Васильевич заметили, какая скромность у молодого человека? — обратился Бенкендорф к Дубельту.

-Отчего же, конечно заметил,— с кислым видом сказал тот. По нему было видно, что он явно не одобрял приказ Императора.

-Присаживайтесь молодой человек к столу,— предложил Александр Христофорович, — сейчас я вам объясню причину вашего неожиданного вызова и чехарду с чинами. Вы, ведь определенно помните свой первый визит ко мне?— неожиданно спросил он.

-Да Ваше высокопревосходительство, помню все.

Бенкендорф улыбнулся и, глянув на продолжавшего сидеть с недовольным видом, Дубельта, предложил:

-Вы ротмистр смогли бы припомнить содержание того письма, которое я вам давал для расшифровки.

-Конечно Ваше Высокопревосходительство,— сказал князь и, слегка прикрыв глаза, пересказал все письмо по памяти. В это время Дубельт, схватив со стола само письмо, внимательно его читал.

Шеховской закончил пересказ, а граф повернулся к Дубельту и спросил:

-Ну, как ваша проверка Леонтий Васильевич?

Тот вскочил со стула, а вслед за ним вскочил и князь

Бенкендорф поморщился

— Да сидите уж ротмистр, нечего вскакивать каждый раз. У нас здесь немного другие порядки, привыкайте,— сказал он.

В это время Дубельт воскликнул:

-Поразительно! Ни одной ошибки. Если бы не видел сам, ни за что бы не поверил.

Ну, что же граф, в этом вы оказались правы, признаюсь. Но вот каков из него будет начальник совершенно неясно.

Леонтий Васильевич,— спокойно сказал Бенкендорф, — присядьте, сейчас мы введем ротмистра в курс дела. И он, наконец, узнает, зачем мы затеяли все это дело.

Итак, Николай Андреевич, скажите мне, что вы думаете о нынешнем состоянии отношений Российской Империи с внешним миром?

Шеховской внимательно посмотрел на своего нового начальника и уже почти спокойно спросил:

-Господин генерал, я должен вам высказать именно мои мысли по этому поводу, или то, что пишут в наших и европейских газетах?

Прошло почти три часа. Все это время оба пожилых генерала хоть и с весьма скептическим видом, но внимательно слушали молодого офицера, излагавшего им свои взгляды на политику европейских государств и выводы, к которым он пришел. Александр Христофорович, вначале слушавший слова Шеховского с улыбкой, вскоре взял в руки перо и начал делать краткие пометки на листе бумаги.

Когда князь завершил свою речь в кабинете на некоторое время воцарило молчание.

-Кхе— кхе,— откашлялся Дубельт,— скажите ротмистр неужели все ваши заключения сделаны на основании изучения иностранной прессы? Вам не кажется, слишком авантюрным предсказывать новую революцию во Франции через несколько лет?

-Никак нет, Ваше высокопревосходительство,— уверенно отвечал Шеховской, — я за последнее время прочитал практически все, что мог из французской и прочей прессы и уверен в своих выводах. Вся логика идущих сейчас процессов в этой стране приводит нас к этому событию. Более того, я думаю, что и Австро-Венгерская империя не избежит подобных тенденций.

В разговор вступил Бенкендорф.

-Николай Андреевич, меня в ваших предположениях, которые, скорее всего так ими и останутся, насторожили другие ваши идеи. В них вы подспудно проводите мысль о необходимости отмены крепостного права в Российской империи, и бесцельности или даже вреда для самодержавия вмешиваться в идущие в Европе противоестественные попытки черни свергнуть освященную богом монархическую власть.

Шеховской слегка улыбнулся.

-Ваше Высокопревосходительство, я так же, как и вы хочу служить на благо Российской Империи и царской фамилии, и все мои выводы направлены лишь на ее укрепление и сохранение. Я понимаю устремления его Императорского величества сохранить европейские царственные дома, но не лучше ли будет для нас не вмешиваться в эти процессы. Представьте себе, что будет, если допустим, Венгрия станет самостоятельным государством, разве это не ослабит Австрию? Разве тогда император Фердинант сможет разговаривать на равных с нашим Императором? И вообще чем больше в Европе мелких независимых государств, которые будут постоянно ссориться друг с другом, тем легче будет нашему Государю диктовать им свою волю.

Леонтий Васильевич скривился.

-Какие нынче пошли прагматичные молодые люди, им чуждо понятие благородства. Мне не нравятся ваши мысли молодой человек.

Но Александр Христофорович, на некоторое время ушедший в себя, сказал:

-Вы знаете Ваше Высокопревосходительство, а мне в какой-то мере импонируют мысли князя. Он, пожалуй, реальней смотрит на эти вещи, чем мы — старики, что еще раз заставляет меня убедиться в правильности моего выбора.

Он повернулся к Шеховскому и продолжил:

-Итак, теперь послушайте меня Николай Андреевич, меня заинтересовали ваши слова, мы еще не раз поговорим на эту тему. А сейчас я расскажу, собственно, зачем вы были так срочно отозваны с Кавказа, времени у нас на разговор осталось немного, уболтали вы нас сегодня голубчик!

Так, вот в нашем отделении возникла необходимость в секретном отделе, который возглавите именно вы. В круг его задач будут входить разработка новых методов шифрования текстов, расшифровка перехваченных сообщений иностранных агентов, и самое главное подготовка поддельных документов для введения в заблуждения неких великих держав о планах Его Императорского Величества. И вы будете его руководителем.

Бенкендорф замолчал, глянул на Шеховского и, пожевав губами, спросил:

-Я вижу, вы не удивлены моими словами князь?

Тот встал и с поклоном ответил:

-Нет, Ваше Высокопревосходительство, было весьма нетрудно понять ваши намерения. Сомнения были только в том, в каком качестве в этом отделу нужен я.

Бенкендорф победно посмотрел на Дубельта:

-Видите Леонтий Васильевич, каков молодец.

Ну, что же Николай Андреевич, на сегодня разговор закончен,— вновь обратился он к Шеховскому, Идите сейчас в канцелярию оформляйте документы, патент на чин, и жду вас через два дня с докладной запиской, в которой вы изложите ваши мысли о деятельности вашего отдела.

Когда князь, щелкнув каблуками, покинул кабинет, с лица графа сползла улыбка, он с озабоченным лицом повернулся к Дубельту.

-Вот видите, Леонтий Васильевич, сколько нам сегодня материала для размышления преподнес этот уникум. И сдается мне, что, учитывая его способности к этим, скажем так "предсказаниям" надо будет отнестись к ним со всей серьезностью.

В отличие от главы третьей отделения канцелярии ЕИВ и главы жандармского корпуса в канцелярии никто визиту некоего новоиспеченного ротмистра особого внимания не уделил. По крайней мере, внешне. Но Шеховской спиной чувствовал напряженное молчание чиновников. Ему без долгих разговоров оформили все бумаги, и никто не задал ни одного лишнего вопроса.

-Однако,— отметил он,— неплохо с этим дело у Александра Христофоровича обстоит.

Вежливо поблагодарив служащего, который занимался его бумагами, он отправился домой.

Когда подъехал на извозчике к особняку, то сразу увидел знакомый экипаж Вершининых.

-Очень хорошо,— мелькнула мысль,— Катенька уже здесь. Странно, мне вчера показалось, что она знает все про мои приключения, хм.., заметила ли она мое смущение? Как стыдно! И все же интересно, как такое может быть, возможно, она чувствует меня на расстоянии? Хотя после тех знаний и умений, которые я получил, не приложив никаких усилий, сейчас уже ничему не удивлюсь.

Он вздохнул и решительно открыл тяжелые двери.

В вестибюле его встретил Энгельбрект и, приняв от него верхнюю одежду, сообщил:

-Его Сиятельство, ваш батюшка с Екатериной Ильиничной просили вас сразу по прибытию подняться в столовую. Они вас уже давненько ожидают.

Когда Шеховской зашел в обеденный зал, там за широким столом оживленно беседовали Андрей Григорьевич и Катенька. Немного поодаль от них сидела мадам Боже и тоскливо оглядывала картины на стенах.

-Понятно, — сообразил Николай Андреевич,— узнала, что я вернулся, и решила, что неприлично отпускать воспитанницу одну в дом к будущему мужу.

Катенька, как всегда непосредственная, не могла сдержать эмоций и, встав из-за стола, побежала навстречу ему и как вчера повисла у него на шее.

-Кгхм,— негромко сказала мадам Боже,— Кати, не забывайте о приличиях.

Но Катя уже сама, отпустила жениха и, взяв его за руку, повела к столу.

-Коля, пожалуйста, рассказывай быстрее, как прошла аудиенция у графа Бенкендорфа. Мы тут с Андреем Григорьевичем очень беспокоились. А я даже мизинец окунула в чернила,— сказала она и показала маленький изящный пальчик черно-синего цвета.

-Катенька, а зачем ты это сделала? — с удивленно-серьезным видом поинтересовался Шеховской.

Та смущенно сказала,— я слышала, что если так сделать, то можно сдать любой экзамен, вот и решила тебе помочь. Ведь сегодня у тебя было что-то вроде экзамена?

-Наверно,— сказал Николка и улыбнулся,— спасибо Катенька, что пошла на такую жертву, теперь эти чернила нелегко будет отмыть.

Катя легкомысленно махнула рукой.

-Когда-нибудь отмоются.

Старый князь наблюдал за этой беседой с довольным выражением лица. А мадам Боже смотрела на эту картину, и думала:

-Если бы кто-нибудь рассказал такую историю, не поверила бы ни за что. Такое просто не должно было случиться. Никогда! Не верю своим глазам! Уже почти год живу в ожидании, что эта невероятная трагикомедия завершится. А она все не завершается. И вроде все пока движется к браку. Вот только плохо, что через месяц меня рассчитают. Замужней женщине не нужна гувернантка. Возможно, старый князь сочтет возможным дать мне рекомендательное письмо. Обязательно надо найти повод с ним поговорить.

Старший Шеховской прервал свое молчание и сказал:

-Сынок, я так понимаю, что тебе много нельзя будет рассказать. Но хотя бы скажи, как тебя встретили. Кто еще присутствовал, при этой встрече. И вообще, ты выглядишь, взволнованным, может, сообщишь, что явилось причиной этого волнения?

Младший Шеховской уселся за стол и сказал:

-отец, ты только не переживай, но мне Государь Император пожаловал внеочередной чин ротмистра.

-Чтооо!— возмущенно воскликнул Андрей Григорьевич,— за какие это заслуги сопляку такой чин!?

-Отец,— улыбнулся Николай,— ты считаешь, что император поступил неразумно?

Старший Шеховской озадаченно замолчал. По его лицу было видно, что он глубоко задумался. Через некоторое время он пришел к жизни и заявил:

-Я все понял сынок, Его Императорское Величество поручает тебе ответственную службу, в которой это звание необходимо. Не так ли?

-Да отец, ты как всегда все понял правильно,— ответил тот,— с сегодняшнего дня я служу в третьем отделении собственной ЕИВ канцелярии. Через два дня я должен явиться с готовой запиской о деятельности своего отдела к его Высокопревосходительству графу Бенкендорфу.

-Понятно,— медленно протянул Андрей Григорьевич,— смогу ли я тебе помочь в ее составлении? — спросил он у сына.

-Вряд ли папа,— с извиняющейся улыбкой, ответил тот, искоса глянув на гувернантку, не пропустившую ни слова из их беседы,— я буду заниматься очень специфическим делом, прости, но я не могу рассказать о нем более подробно без разрешения начальства.

Тут в их разговор вмешалась Катя.

-Коля, прости, пожалуйста, что перебиваю, я не очень разбираюсь в чинах и классах, так ты теперь будешь в одном чине с папенькой?

-По-видимому, так,— сказал младший Шеховской. Тем временем Андрей Григорьевич пришел в себя и приказал подавать на стол.

-Ты уж Коленька, как хочешь,— воскликнул он,— но сегодня мы отметим новое назначение, а записку свою начнешь готовить следующим днем. Да и Катенька, к счастью, приехала к нам не одна, и может, поэтому остаться у нас до завтра. Как Катюша, ты остаешься?

Та зарделась румянцем и бросила вопросительный взгляд на мадам Боже. После чего скромно произнесла:

-Не знаю, Андрей Григорьевич, вы так неожиданно это предложили.

К ее удивлению мадам Боже согласно кивнула головой и бойко затараторила по-французски, обращаясь к князю.

-Ваше Сиятельство, мы может остаться, если нам предоставят отдельные апартаменты и служанку, кроме того, необходимо послать за нашими вещами. Ну, вы понимаете какими, — смущенно добавила она.

У мадам Боже сейчас в голове билась одна мысль.

-Только бы не разозлить князя! Может, этот тощий старикашка, слегка подвыпив, напишет ей рекомендательное письмо. Уж с его рекомендацией она быстро найдет себе новую работу.

Она взглянула на свою воспитанницу, и тут ее настиг неожиданный ступор. Катенькины глаза, казалось, видели все ее самые потаенные мысли. Но затем Катя, слегка улыбнувшись, отвела свой взор, мадам Боже вздохнула с облегчением, и, отвернувшись, платочком промокнула лоб, на котором от переживаний появилась легкая испарина.

-Нет никаких проблем,— весело сказал Андрей Григорьевич,— напишите, что вам нужно, я пошлю экипаж, и к вечеру сюда доставят все необходимое. Ты, Катенька, сможешь провести ночь в вашей будущей спальне, надо уже привыкать к будущей семейной жизни, хе— хе. А мадам Боже будет ночевать рядом в смежной комнатке. А засим приступим к пиршеству, Энгельбрект, чего ждешь, наливай шампанское!

Вечером Катенька. под бдительным оком мадам Боже ушла к себе спальню. Она разделась с помощью служанки и, надев ночную сорочку, улеглась на широкую кровать.

На улице было светло. Она, проведя всю детство и юность в Энской губернии, еще никак не могла привыкнуть к белым ночам. Вот и сейчас, покрутившись немного на свежих простынях, встала и пошла к окну, чтобы задернуть тяжелые шторы. В комнате сразу потемнело. Она на ощупь, осторожно прошла к кровати и вновь улеглась на нее.