Эпизод 1. Странник и Судьба

Мне вдруг стало понятно, что мои звездные воспитатели такие же люди, как и мы, земляне. У них другая жизнь, другие приоритеты, другие технологии. Но они такие же, как и мы. Или мы такие же, как они. Как Андрей намного старше меня, так и люди со звезд старше людей Земли. Они, поскольку центр галактики на миллионы лет сформировался раньше её окраин, просто раньше нас стали людьми. Это сейчас мы достойны того, что имеем, но право на большее у нас никто не отнимал. У всех нас вместе и у каждого в отдельности. Какой жизнью жить: орла или страуса, каждый решает сам. Быть или не быть... Человеком? Страусом, конечно, проще... А оправдание для своей бестолковой и бесполезной жизни любой найдет запросто. Homo sapiens всё-таки...

Глава 32. СБЫЛАСЬ МЕЧТА ЛЮБОГО МУЖЧИНЫ — ВСТРЕЧА С БЛОНДИНКОЙ

Время было обеденное, и мы с Андреем пошли в пищеблок перекусить: он теперь сопровождал меня везде и всюду.

— Андрей, я, конечно, польщен твоим вниманием, — заметил я. — Но не кажется ли тебе, что ты совсем не красавица-блондинка, что мы вовсе не влюблённая парочка, а что мы два уже полностью взрослых мужика, и с ориентацией у нас всё нормально. И вообще, в случае чего это я тебя буду защищать, а не ты меня.

— Может, ты и прав, твои способности это что-то, но одна голова хорошо, а две лучше, и четыре руки лучше двух, — отреагировал Андрей. — Я не хочу тебя потерять, — и с ехидцей добавил, — сынуля. Помнишь тему "кто ты такой"? И у нас, и у тебя сейчас много-много вопросов и никаких ответов. В какую группу тебя записать? Не забыл версию, что Земля это инкубатор человечества, ну, типа, детские ясли. Мы, то есть моя РАСА, всего лишь старшая группа в детском саду. Бог, или, лучше, Боги, в понимании человечества, то есть высшие Иерархи это школьники. А есть где-то и сами взрослые — творцы всего и вся, или сам Создатель. Так в какую группу тебя записать? Не знаешь? И я не знаю. Но однозначно, что твои недруги или, как минимум, твои одногруппники, уже находятся в более старшей группе, чем ты. Значит, и возможностей испортить тебе жизнь у них больше. Кому же ты так сильно мешаешь?

— Если б я знал... — согласился я. Это на Земле я был мужчиной, перешагнувший возраст Христа, а здесь, на Луне, я сейчас себя больше чем мелким школяром, зеленым студентом-первокурсником и не чувствовал никогда.

Андрей как всегда продолжил свой словесный поток:

— Мы присматриваем за галактикой — нашим детским садом, в том числе и за Землей — вашими яслями. Боги-школьники присматривают за всей вселенной, а взрослые-творцы за всем мирозданием. Никто и никогда не видел ни этих школьников, ни взрослых. У тебя иногда проявляются способности, превосходящие те, что присущи человеческой земной расе, более того превосходящие способности нашей галактической расы, то есть ты уже обладаешь способностями бога-школьника. Бог во плоти... такого не может быть по определению! С другой стороны, может быть, ты просто следующая ступень развития человечества. Новый homo sapiens. Хотя... есть и более простое объяснение: ты "засланный казачок", всё это инсценировка, а ты сам можешь и не догадываться ни о чем. Тебе какая версия больше нравиться? Как сам-то думаешь?

— "Засланцем" я точно быть не хочу. Не моё это своих предавать. Быть богом мне нравится больше, хотя и не знаю, хорошо это или плохо. Но быть богом прикольно!.. Хлопотно, конечно, но прикольно. Есть у меня одна мысль. Мы ведь "крота" ищем, а если он не один, если их несколько? А вдруг только мы с тобой и остались настоящие, а все остальные "засланцы". Представь себя "кротом". Если ты с системой ничего сделать не можешь — она само совершенство! — надо поменять систему или сделать другую. Чуть-чуть другую, которая почти такая же, как настоящая, но для тебя прозрачная. Если же ещё и "кроты" будут искать "крота", то результат будет нулевым при любом раскладе. Это как на Земле: когда с коррупцией борются сами чиновники, само собой, эта борьба будет вечной.

— Чувствуется, ты оптимист, — с нескрываемой горечью усмехнулся Андрей.

— Я, конечно, оптимист, но в последнее время слишком многие и слишком часто хотят уменьшить мой оптимизм донельзя, нанести серьёзный вред моему здоровью и поставить под сомнение мое светлое будущее, — объяснил я свой вынужденный пессимизм.

А вот и пищеблок, наша беседа прервалась. Пищеблок напоминал небольшое кафе: уютно, светло, цивильно. Всё автоматизировано. Кнопочки понажимал — заказал себе обед. Выбор блюд и напитков был всегда весьма солиден. Интересно только, где у них тут коровы пасутся и в каком море рыба плавает? Но это мелочи, главное, что всегда всё было очень вкусно и весьма питательно.

В пищеблоке сегодня народу было совсем немного. Выбрав себе обед, мы с Андреем присели поближе к телевизору: надо же приобщиться к земным проблемам, послушать последние новости. На Земле всегда что-нибудь да происходит: или мать-природа что-нибудь сотворит или человечество натворит...

Совсем недалеко от нас сидела молодая женщина — блондинка, причем очень привлекательная блондинка. Стройная, высокая, с девичьей фигурой. С виду совсем ещё молодая девчонка. Разве что глаза уже взрослые и видящие тебя насквозь. У лунатиков это в норме: взгляд-рентген. И мне показалось, что я её уже когда-то видел.... Не может быть! Она была похожа на ту прекрасную незнакомку! Только там она вся светилась как богородица, а здесь обыкновенная нормальная живая женщина. Наверно всё-таки я ошибаюсь на её счёт. Естественно, я стал ненавязчиво её рассматривать. Её неброская мягкая красота сама притягивала взгляд, как невидимый магнит. Одета она была, как и все на базе, в стандартный балахонистый комбинезон, но и он не мог скрыть, как хорошо она была сложена. Пояс комбинезона подчеркивал её тонкую талию, почти незаметное движение груди просто завораживало... Благо, комбинезон у неё не был застегнут, не на все имеющиеся сверху пуговицы... Гладкая загорелая кожа, не спрятанная рукавами, рук тянула к себе. Если бы можно было взять её за руки, закрыть своё лицо её руками и забыть обо всём!.. Как в детстве на руках у матери... А лицо?!. Молодое женское личико: немного припухлые губки, слегка вздернутый курносый носик, широко посаженые смущающие глазки — в результате всего этого получалась сама нежность, нежность, не отпускающая от себя. Сразу захотелось её защитить, неважно от кого. Я и не думал, что ещё могу заметить и оценить женскую красоту.

Несмотря на все мои усилия быть самим собой и делать вид, что эта женщина совсем мне неинтересна, блондинка быстро заметила мое "скрытое наблюдение". Сначала не подавала вида. Но когда мой взгляд, оторвавшись на секунду от её лица, тут же, незамедлительно и независимо от меня, возвращался на исходную и вновь останавливался на ней, она не выдержала

— Мной интересуетесь или просто выбор между телевизором и мной сделан в мою пользу? — иронично поинтересовалась блондинка.

— Да я и сам не понимаю, — начал мямлить я, — то есть я понимаю, что пялиться на незнакомых женщин нехорошо, но не могу ничего с собой поделать, — и неожиданно для себя перешел в наступление: — вы случайно не умеете людей привораживать?

Блондинка думала меньше секунды, принимала решение, как вести себя со мной, потом быстро тормознула моё наступление:

— Привораживать? Да как два пальца об асфальт, так вроде говорят на Земле!

— А я думал, в этой хорошенькой головке могут быть только высокоинтеллектуальные мысли, — на большее меня не хватило.

— Могут, когда тебя не сверлят взглядом, что даже пообедать спокойно нельзя, — слегка укоризненно, даже, можно сказать, немного с досадой сказала блондинка

— А если это судьба? — я опять воспрянул духом.

— В жизни, конечно, много чего бывает разного, но на второй минуте нашего общения говорить о судьбе, не рано ли? — блондинка всё время возвращала меня с небес на землю.

Наша милая беседа закончилась неожиданно, вместе с едой у блондинки. Она попрощалась:

— Пока, Ромео.

— Вообще-то Гриша, — ответил я растаявшему образу. И в памяти сами всплыли строчки:

Я помню чудное мгновенье:

Передо мной явилась ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты...

В этот момент я понял, что чувствовал Пушкин, когда писал это.

Андрей, похихикивая, доедал свой обед:

— Ромео, любовь и еда несовместимы, сегодня как — голодаешь?

— Расскажи мне о ней всё, — не то попросил, не то приказал я Андрею.

— Зовут Вера. Психолог. Принимает новеньких с Земли. Сама из землян, здесь всего год. Перед эвакуацией на Луну потеряла всех своих родных. Замкнута, вся в работе, — Андрей был сама серьёзность и всё-таки пошутил: — Я всё сказал... Теперь не убьёшь? И можно... я доем свой обед?

— Я же не убийца, — отшутился я, — я ж только защищаюсь от всяких нехороших личностей. Кушай спокойно, мой друг.

— ВЕ-РА, — судя по всему, я это произнес вслух. Неужели я больше не боюсь своего прошлого печального опыта отношений с противоположным полом. И опять готов верить, любить, надеяться. Вера, Надежда, Любовь...

— Угу, — отозвался ради приличия Андрей, возвращая меня в прозу жизни. — Пошли, Ромео, он же Гриша.

День тянулся медленно, как никогда: какая там учеба, тренировки, занятия. Мысли заняты были только одним — божественным созданием по имени Вера. Как к ней подойти? как познакомится? что сказать? Сразу она меня "пошлет" или сначала посмеется надо мной? Раньше знакомство с девушками происходило само собой, знакомился без всяких серьёзных мыслей: как пойдет, так и будет. Так всеми принято, так и ты поступаешь. А тут!.. Всю ночь почти не сомкнул глаз, только под утро "отключился" на часок-другой. С утра проснулся, чувствую: какой-то я утомленный, разбитый весь, и сразу понял: мне надо срочно в медчасть. Итак, повод нашелся. Полетел в медчасть, на крыльях любви полетел. Где она находится, мне уже пришлось узнать однажды.

Медчасть большая, просторная, столько всякой разной аппаратуры по всем углам, а народу с гулькин нос, поэтому Веру я быстро нашел.

— Здравствуйте, Вера. Я знаю, как вас зовут, и мне посоветовали, к вам обратиться... Мне плохо... Я заболел... — не совсем решительно начал я разговор, всё согласно только, что придуманной легенде.

— Так, больной, ваше имя? — Вера насмешливо посмотрела на меня. — Ах да, я же знаю, вас зовут Ромео. И чем вы больны Ромео? Каковы симптомы? Выглядите вы сегодня неважно, — было непонятно, шутит она или серьёзно.

— Я Гриша. Заболел вчера, после посещения пищеблока, — я сама честность, ведь даже не соврал, ведь я же в пищеблоке с Верой познакомился.

— Ну, больной, это вы съели что-нибудь, — кажется, она пошутила, и тут же серьёзно заявляет: — Хотя отравиться в пищеблоке невозможно.

— Вера, проблема в том, что есть-то я и не могу, — честно рассказываю я про симптомы своей болезни под названием "любовь". Вере, как мне кажется, уже выводы пора делать о моей болезни.

— Да, это серьезно, больной, — неплохое начало, но Вера тут же возвращается к своему насмешливому тону, — сейчас клизму вам поставим, промоем желудок — аппетит сразу появится.

— Вера-а! Ты меня не слышишь, — малым детям нужно всё разжевывать, а тут взрослая женщина, ещё и смеется всё время надо мной. — Какая клизма!.. Они что, у вас ещё существуют? — так, от этой темы надо уходить: любовь и клизма не совместимы. — У меня сердце ноет... В груди томление... А в голове полный кавардак.

— Хорошо-хорошо, больной, не волнуйтесь. Сейчас послушаем ваше сердце, — надеюсь, хоть это она сказала серьезно.

Я всё время пытался понять, когда она шутит, а когда говорит серьёзно. Но раз Вера сейчас за мной будет ухаживать, то это здорово. Все процедуры прошли на ура. У меня, естественно, всё оказалось в полном порядке, не считая общей утомленности. Вера уколола меня какими-то витаминками для профилактики, посоветовала сегодня отдохнуть и завтра с утра, опять к ней на прием, провериться, не стало ли мне хуже. А потом вытолкала меня из медчасти, несмотря на моё полное нежелание оттуда уходить.

Андрей выслушал про мой поход в медчасть, посмотрел на меня с легкой усмешкой, проявившейся в уголках губ, не стал задавать никаких вопросов, а дал мне на сегодня выходной. И я пошел отдыхать. Отдыхать до завтрашнего утра. Куда пойти, чтоб быстрее наступило завтра? Ответ нашёлся сразу: для начала на море поплавать, надо же "томление в груди" куда-то девать, тем более во время плавания грудная клетка работает на двести процентов, поэтому устаешь. А когда устаешь, появляются мысли об отдыхе, а не только о том, как дожить до завтра. Сказано — сделано. После моря меня понесло искать цветы: с чем же я завтра к Вере пойду? Но тут возникла небольшая проблема. Специально цветы на Луне никто не выращивает: создатели базы не предусмотрели такой возможности из-за ненадобности. Правда, я вспомнил, что в парке были какие-то цветы, только какие и где не помнил. Еле нашел. Рвать их, конечно, было нельзя. Не положено. Но если нельзя, но очень хочется, то можно. Решил завтра с утра букетик нарвать перед самим походом в медчасть. День тянулся невыносимо долго...

Зато ночь прошла быстро: сказалась предыдущая бессонная ночь. Я даже немного выспался. С самого раннего утра побежал по-быстрому к морю — окунуться для бодрости, потом вихрем сгонял за лютиками. Теперь можно и к Вере, вернее, в медчасть.

Явился в медчасть с цветами... и с надеждой в сердце. Вера действительно оказалась очень хорошим психологом и больше не стала подшучивать надо мной. Вела себя почти серьезно. Взяла цветы, нашла какую-то медицинскую посуду, чтобы их поставить, затем спокойно слушала все мои глупости.

— Ну что, больной, сердце ещё не прошло? Ноет и болит? — спросила она.

— Оно не болит, тут другое, — несколько несвязно начал я свое признание в любви. — И оно не прошло. И это навсегда. Я не знаю этого чувства, оно само пришло. Так получилось. А вылечить... Его не надо лечить.

— Я же врач, должна лечить больных, — Вера продолжала делать вид непонятливой женщины.

— А можно ты будешь лечить меня всегда, всю оставшуюся жизнь? — Ну, почти признался! Когда же она мне навстречу пойдет?

— Григорий Алексеевич! Через две минуты нашего знакомства вы начали нести вздор о судьбе, а сейчас, вообще, о всей оставшейся жизни, — Вера была почти строга, но я почувствовал, что она так говорит, потому что так надо говорить, хотя хочется ей сказать совсем другое. — Я слышала, что некоторые благодаря современной медицине могут жить тысячи лет. Как вам такая перспектива — оставшаяся жизнь в тысячи лет?

— Я готов лечиться у тебя хоть тысячу лет, но, надеюсь, что этого не произойдет, — кто-то из нас должен быть первым. И я же мужчина. — И куда мы пойдем сегодня вечером?

— Ну и прыткий же ты, Гриша, — мне показалось, что она смутилась. А может, и возмутилась — кто этих женщин поймет.

— Я не прыткий, я влюбился, — не согласился я с её интерпретацией событий. — В первый раз в жизни. Я даже не представлял себе, что это возможно. Для меня.

— И кто твоя избранница? — спросила Вера, глядя куда-то в сторону.