Аннис, друид не обязательно маг,— шепчет Киаран.— Друид — учитель и хранитель знаний. Для этого голова нужна, а не магический дар. В друиды дураков не берут...
Да поняла я, поняла...
А еще у каждого в серой одежде посох при себе тяжеленький. Правильно, оружие им нельзя, а злыдня какого по башке приласкать можно и даже нужно. Чтоб зверушек любимых браконьеры не обижали. Или последний балахон бандюки не сняли. И маги, всегда и везде, они же с посохами, всякие Гэндальфы, Мерлины, в любой фэнтезийной компьютерной игрушке — если играешь магом, пуляй молниями из посоха. Может, тоже себе посох завести, для солидности?
Минут пять мы так стояли на окраине поселка, пока к нам молодой друид не подошел. Пояс у него узенький, сам ученик еще.
Добро пожаловать в Священные Дубравы,— говорит он.— Мы всегда рады принять добрых путников. Вам нужна помощь? Лечение, знания или богам хотите поклониться?
Помощь нам нужна,— кивает Киаран,— да только поговорить нам надо с самим иерофантом.
Зачем вам Владыка Бендигейд?— удивился парень, смешно морща переносицу.
Я марктиарн Киаран МакРуан Лиэсский, а это мои друзья. Мы прибыли от короля Лаоклана. У нас очень важное дело,— поднахмурился Киаран.
Брат-друид,— ехидно влезает Лелька,— младшим секреты не говорят!
Парень мигом оглядел ее собственный тоненький поясок и так же ехидно ответил:
Сестра, таким младшим, как мы с тобой, разве что огород полоть разрешают... Пойдемте, путники, я проведу вас к Владыке и спрошу его, захочет ли он вас видеть.
Повёл он нас к самому здоровенному дереву-дому. А я еще разглядела, что у тех, у кого широкие пояса, ну, видно, которые полноправные друиды, у каждого на поясе этом серебряный серп, маленький, в ладонь всего, не снопы собирать. Ритуальный серп для срезания священной омелы, во, я вспомнила по книжкам. У этого ученичка нет такого, не дорос еще.
Парень велел нам подождать, а сам, покашляв для приличия, скрылся за пологом внутри. Мы слышали, как он там говорит, повысив голос, глуховат что ли иерофант?
Владыка Бендигейд, там странники пришли, вас видеть хотят. Наглые, требуют! Говорят, от короля...
Назвались?— отозвался низкий звучный голос.
Один сказал, что он марктиарн Киаран МакРуан с друзьями. Странная компания, разношерстная, подозрительная...
Это чем же, Дункан?
Ну, говорят, вроде знатные, а не похоже, оборванцы какие-то, ни шелка, ни парчи... Одна девица на рануянку похожа, другая на ичири, третий явный элиец. Остальные вроде арданы... Девочка там есть, совсем юная, а уже с поясом нашим щеголяет, зазнайка...
Мы, всё это слыша, потихоньку начали хихикать.
Эх ты, дурень!— засмеялся хозяин домика.— Не на одежду смотреть надо, в пути долгом любой поизносится. На лица надо смотреть, в глаза... Учись по глазам истину видеть!
Да смотрел я! Девочки очень красивые, особенно рануянка и друидесса!
Явно не туда ты смотрел, юный Дункан...
Полог откинулся, и мы увидели иерофанта. Высокий, статный старец с длинной ухоженной бородой, в ослепительно белом балахоне. А глаза, на которые смотреть надо, цепкие, ярко-голубые, совсем не по возрасту ехидные, поблескивают из-под мохнатых нависающих бровей. Пояс на нем друидский в две ладони шириной, и серп на нем серебряный. Лелька ему в пояс поклонилась, остальные просто головы опустили, я тоже, раз положено.
Оглядел нашу команду, словно каждому в душу заглянул. Даже лошадкам внимание уделил, и кивнул довольно, словно уверился в чем-то. Наверное, раз лошадки не обиженные, сытые-холёные, значит, и мы не злодеи какие.
Приветствую вас в Священных Дубравах, юные Хранители Хай Брасила,— сказал он наконец.
Откуда знаете?— пискнула Илланто.
Мало ли что я знаю,— усмехнулся старик.— Я Верховный Друид, иерофант Гвенн Бендигейд, и мне о вас сказали боги. Я ждал вас. Дункан, позаботься об их лошадях, а нам поговорить надо. Пойдёмте со мной, юные Хранители... Но почему вас восемь?
Алард — наш друг, он всё знает,— ответил Киаран.
Старичок посмотрел повнимательнее на Аларда, тот засмущался, он же и не знатный, и не хранитель, так, пристроился к компании. А друид чуть улыбнулся и кивнул.
Яра подозрительно косилась всё:
А куда идти? Зачем?
Я покажу вам один храм в наших рощах,— Гвенн Бендигейд неодобрительно поморщился, глядя на наши мечи. — Оружие возьмите с собой, только из чехлов не доставайте. Сейчас нигде нет безопасного места, даже наши Дубравы не смогут быть вам защитой...
Как же так!— выдохнул Дункан из-за его спины.
Увы... Проснулось древнее Зло, и мы перед ним, как листок на ветру... Пока держимся, но...
Зло?— повторил Дункан ошарашенно.
Идёмте, там мы сможем поговорить без лишних ушей.
И мы пошли за ним. Углубились в дремучие леса, окружающие посёлок. Старик идёт лёгким шагом, перед ним, совершенно спокойным, расступаются заросли, отодвигаются корни, и нашу банду пропускают так же, и сзади захлестывают появляющуюся тропку. Целый добрый час так шли по чащобам. Иногда видели других друидов, они за лесом, как за огородом прямо, ухаживают, что-то там рыхлят, подвязывают, пересаживают, ковыряются. Другие растения целебные собирают этими своими серпами, аккуратно срезают, осторожно, чтоб лишний листочек или веточку не повредить. Лисица из подлеска выбежала, уставилась настороженно на нашу компанию, старик ласково ее погладил. А она перебралась к Лельке, ткнулась ей в колени, та ее тоже погладила, довольная. Белоснежка, блин, нашлась, улыбка с лица не сходит прямо в этих лесах.
Иногда среди деревьев виднелись деревянные и каменные идолы божеств, я, правда, их не разглядела подробно, потому как не подходили. По-видимому, все эти "рощи" и есть храмы. Идолы на полянках стоят, окруженные шнурами, вроде их поясов, сплетёные из нитей тех же цветов. До меня дошло, синий — это небо, красный — солнце, а черный — земля. Или стихии — вода, огонь и земля. Хм, а воздух тогда где, не в почете что ли?
Лелька!— шепчу.— Эти ваши друидские цвета, синий, красный и черный... А белого почему нет, воздуха?
Воздух вокруг,— шепчет Лелька в ответ.— Священное число три, стихии — земля, вода и огонь, сплетаются в танце и порождают жизнь, а воздух дает ей дыхание.
Ясно всё с ними. Мистика и метафизика царят, эзотерики на всю голову.
Иерофант нас не слышал, глуховат. Да ему сто лет в обед, как еще шустро так шагает, никакой одышки, никаких "ой, ножки болят, ой, сердце хватает". Всю жизнь на природе, на свежем воздухе, на витаминках, в лесах... наверное, и живут они тут дольше, чем простые люди.
Наконец добрались мы до высокого холма, на верхушке которого виднелось какое-то строение. Мы аж запыхались, пока наверх забрались по крутой каменистой тропинке. А старичок так и не охнул ни разу, даже дыхание не сбилось.
Это единственный храм, где чтят Защитников Арданнона,— сказал он, указывая на строение.
Круглая площадка, окруженная стройными колоннами, под лёгким куполом с вычурной резьбой из переплетений ветвей и листьев. Резьба такая искусная, словно живые веточки. Эмм... и швов на камне не видно, словно не строили, а так целиком вырезали... Вместе с четырьмя постаментами внутри и изваяниями на них.
Мы вошли между колоннами и обомлели. Скульптуры были вырезаны из светлого, чуть мерцающего камня, казавшегося на вид тёплым, из того же, что и сам храм. И каждую черточку можно различить, каждый знакомый изгиб бровей, каждый локон волос. Они были парными эти скульптуры, небольшие, в метр высотой всего, но такие узнаваемые, словно живые.
Арилинн и Кайрис, в обнимочку, как двое юных влюбленных, смеются чему-то своему. У Арилинн на плече арфа висит, и два меча на поясе. Вот так номер! Один из этих мечей на Гриэн похож, та же ромашка на оголовье рукояти. Значит, это ее меч был! А она мне его подарила... У Кайриса меч на поясе, и щит у ног прислонён. Из-за щита здоровенный котяра выглядывает, лапкой Арилинн за подол платья цепляет. Первый раз вижу ее в платье-то. Юные они совсем, Арилинн едва шестнадцать-семнадцать можно дать, мордашка совсем детская, щечки круглые, это позже у нее щеки-то ушли, оставив одни скулы торчать. Носик знакомой пумпочкой, и подбородок упрямый, острый. А Кайрису чуть больше двадцати, но всё тот же длинный нос с едва заметной горбинкой. По взгляду видно, что задавака наглая, той еще заразой он был.
Следующая группа — Лемира и Файон. Оба рослые, гордые, красивые, настоящие аристократы, в отличие от Арилинн, которая вечно, как балда в штанишках. Лемира в струящемся платье с длинными рукавами, из-под которых тоже меч виден, и лук за спиной. А на плече у нее сидит сокол с пронзительным холодным взором. Файон с двуручным мечом, даже по изваянию видно, что гордость и заносчивость его главные черты характера. Насмешили они меня, вроде отдельно стоят, носы задраны, а пригляделась — они скромненько так пальцами соприкасаются, словно застеснялись.
Дальше Олинория и Дайре — эти вообще Твикс, сладкая парочка. За ручки держатся, глаз друг с друга не сводят. Олинория в пышном платье, правда, грудь не открыта, но ожерелья и браслеты на месте. А Дайре ей цветок протягивает. У обоих круглые личики, совсем детки, еще младше остальных.
И наконец Амрисс и Лилле. Амриссу лет тридцать с хвостиком. Красивый до умопомрачения. И взгляд у него не беспечный, не наивный, как у остальных, он старше их и мудрее. Грустный такой взгляд, а в легкой улыбке, с которой он смотрит на маленькую хрупкую Лилле, чувствуется тревога. Сама Лилле не красавица, просто миленькая, на лице одни глаза испуганные, но на Амрисса, как на супермена смотрит. Амрисс ее обнял и плащем своим прикрывает, словно от всего мира защитить хочет. Только у нее оружия никакого нет, просто девочка в лёгком платьице. И рядом с ними крупный волк зубки показывает, словно и он эту Лилле защищать будет любой ценой.
Иерофант подождал, пока наши охи затихнут, и мы на них насмотримся, затем сказал:
Это Защитники Арданнона. Ваши предки. Люди, ставшие богами. А это их единственный храм.
Кто же его выстроил, он не похож на храмы других богов,— сказала Лианель.— Я никогда не видела такого совершенства...
Его не строили. Этот храм создала сида Аэниеведдиэнь, дружившая с ними. Она была талантлива в обращении с камнем. Она изобразила своих друзей такими, какими их запомнила, через много лет после их физической смерти...
А почему, если вы знаете о них, как о богах, у них других храмов нет?— спросил Бренн.
Они просили не делать этого. Они не хотят ни жертв, ни храмов, ни поклонения. Не хотят, потому что слепая вера может изменить их, как меняет остальных богов,— ответил старик.
Спасибо, что привели нас сюда,— сказала растроганно Ила.— Мы впервые увидели их всех вместе... таких красивых, таких родных...
Их кровь течет в ваших жилах,— кивнул старик.— Их сила передалась вам, как и их долг. Вы должны спасти Арданнон от древнего зла.
Да знаем мы,— буркнула Яра.
Король должен был прислать вам гонцов...— произнёс Киаран.
Да, мы получили весть. Но еще до нее почувствовали, что неладное творится в мире. Слишком много магических возмущений идет с востока. Поймите, Хранители Хай Брасила, мы будем бороться, весь орден друидов поднимем, всех до одного, но мы мало что можем сделать. Среди нас не осталось боевых магов. Мы направлены на созидание, а не войну.
Аннис — боевой маг!— влезла Лелька, толкая меня в спину.
Гвенн Бендигейд посмотрел на меня и вздохнул.
Аннис одна. Одной ей не справиться, без вашей помощи.
Как будто мы ее одну отправим на битву,— фыркнул Бренн.— Даже речи об этом быть не может. Только фигня какая-то получается...
Оружие демонических тварей не берёт!— воскликнул Аодан.— Палками что ли с ними драться? Или кулаками?!
Вы должны попросить оружие у сидов. Сиды и фоморы издревле враждовали, никто не ненавидит сильнее, чем бывшие родичи...— вздохнул друид.— Сиды создали оружие специально для войны с фоморами и теми, кто им подвластен. Из всей их магии вы можете воспользоваться только этой. Когда-то, когда сидов было много и они владели этой землей, они были великим народом, с непостижимыми знаниями. Великая цивилизация, нечеловеческая мудрость, странные механизмы, порожденные сплавом науки и магии... Мы даже представить не можем, что за знания у них были... Фоморы в ненасытном стремлении к знаниям, устремились во тьму. И тогда два родственных народа начали воевать, нам такая страшная война в кошмарах присниться не может. Горы рушились, кипело море, целые города обеих сторон, на которые падали семена смерти, превращались в выжженные пятна гари, в ядовитый пепел, летящий в бешеных ветрах...
Наши все слушали это, как страшную сказку. А я в ужасе представляла, что всё тоже самое вот уже который год может произойти у нас на Земле. Шестьдесят пять лет живём, стараемся не думать, что кто-то нажмёт на красную кнопочку... Неужели такая судьба ждет каждую развитую цивилизацию — самой себя уничтожить. Есть же теории о гибели Атлантиды от ядерного взрыва, цивилизация Мохенджо-Дара в древней Индии вымерла мгновенно, и говорят, там найдены продукты полураспада, что ли... Теперь эти, мудрые сиды с фоморами... Задрали все! Почему нельзя просто спокойно, нормально жить, то за знаниями гонятся, то от жадности дуреют, то за власть дерутся... И чего людям всё неймётся-то...
Давно это случилось?— онемевшими губами спросила я.
Около четырех тысяч лет назад. Когда наш народ пришел в этот мир, всё уже давно закончилось. Земли фоморов были низвергнуты в пучину, теперь на их месте Западное море. От владений сидов малая часть осталась, Арданнон... и никто не знает, что раньше на этой земле было великое царство бессмертных и могущественных существ. Только наш орден сохранил обрывки памяти, веками передавая из уст в уста страшную правду, не посвящая в подробности простых людей, дабы не повторилась древняя катастрофа. Сиды показывали нам видения смерти... как это происходило, и предостерегали нас... Знания опасны, надо следить, в чьи руки они попадают,— вздохнул друид.— Только на моей памяти люди дважды изобретали черный взрывчатый порошок, а мы видели, что с его помощью творят в Ойкумене, потому мы и вмешиваемся в развитие мира.
О! Специально тормозите прогресс, опасаясь лишних знаний?— прищурилась я.— Держите Хай Брасил в феодализме? А изобретателей пороха пристукнули по-тихому?
Что ты, Аннис, нам нельзя так решать проблемы. Мы просто изьяли записи и опыты, да память об этом стёрли, есть древняя техника, заставляющая забыть ненужное и вредное внушением.
Ага, гипноз освоили. Тоже не блеск, но уж лучше, чем убийство бедных изобретателей.
Во всех государствах Хай Брасила есть тайные общества наших братьев, следящих за потоком знания. Мы очень бережно относимся к шаткому равновесию Хаоса и Порядка. Потому и ходим в сером — это символ равновесия между первоосновами. И только по большим праздникам одеваемся в белое, выказывая почтение свету мудрости. Да и то, серое меньше пачкается,— неожиданно усмехнулся старик.
