— Убью! — Взревела Амина, разглядывая отвратительные коричневые пятна, растекающиеся по белоснежной блузке и нежно-бежевой юбке.
Кофе машина хлопнула люком загрузки, рассыпая вокруг себя ароматные крупинки кофе, и кинулась теперь в мою сторону, обдав кипятком левую ногу.
Пнув и промахнувшись, испугал "поросеночка" до еще более истеричного визга.
Амина, сделав глоток кофе, скривилась и принялась отплевываться.
Аппарат метался по полу, уже изрядно нас достав, испортив одежду и оставляя ожоги, которые так не приятны, особенно когда тебе надо сосредоточится на деле.
Обдав моего босса горячей жижей в очередной раз, кофе машина подписала себе смертный приговор.
— Вали ее, Сайд! — Рявкнула Амина, отодвигаясь с прохода и доставая свое оружие.
Вот ни за что не догадаетесь, где у нее кобура!
А я — не скажу!
Через секунду мы азартно палили по "свинье", исходящей визгом, паром и брызгами кофе, озаряя комнату вспышками, заполняя ее синими клубами сгоревшего пороха и ревом выстрелов.
За стеклянной дверью комнаты промелькнуло испуганное лицо дяди Семы и удивленное — Толика.
Кофе машина, как истинная свинья, пыталась забиться под столики, под стулья, пронырнуть между ног, нанося как можно больше вреда и создавая как можно больше визга и переполоха.
Ну, визгом нас не напугать, а переполох — это обычное состояние нашего "высшего" руководства, которое мы уже привыкли игнорировать.
Во всей этой суматохе мне удалось отстрелить один из розовых "хвостиков", грустно теперь лежащий у ног Амины.
Лязгнула стреляная обойма, упав на пол и азартный вопль: "Перезаряжаю!", как нас и учили на стрельбище, возвестил, что восемь это все-таки меньше, чем шестнадцать. И намного меньше, чем по шестнадцать — дважды!
Точку в нашей охоте на "свинью" поставила все-таки Амина Семеновна, дважды всадив пулю точно в "макушку" кафе машины.
Да, калибр 45, он и в Африке — калибр 45!
Снова перезарядив своего "Орла", Амина легко наклонилась, подхватив с пола две стреляные обоймы и розовый хвостик.
— Думаю, ты не будешь возражать? — Она помахала хвостиком, как флажком, развернулась как профи-фотомодель и сделала шаг к двери, за которой виднелось два бледных лица.
— Я это убирать не буду! — С места в карьер заявил дядя Сема и технично ретировался, оставляя отдуваться за всех меня и Толика.
Комната отдыха превратилась в комнату отходов: 32 выстрела моих, 17 — моего драгоценного босса, это без единички полсотни!
Из полусотни, в сошедший с ума аппарат попало, в самом лучшем случае — десятка полтора, два — "крыша"!
Остальное досталось всему, что находилось в комнате. На уровне пола...
Как мы с ней друг другу ноги не постреляли?
И рикошет нас не побил!
— Ну, вы монстры! — Толик оторопело чесал макушку. — Отчаянные кофеманы...
Основная привилегия начальства — насвинячить вместе с подчиненными, но не убирать!
— Веник и совок на старом месте? — Поинтересовался я у чешущего репу Толика.
— Сейчас принесу... — Судя по взгляду моего коллеги, давненько они тут не отдыхали так душевно.
Собрав останки кофе машины в кучку, принялся сортировать целое от разбитого.
Не так уж много мы и "подстрелили" — пара стульев стала колченогими, в столешнице одного из пяти стволов — входные отверстия от трех сорок пуль сорок пятого и семи, ой нет — восьми! — моего, девяти миллиметрового. Одноразовая посуда — вдребезги, в смысле в "дырочку".
Причем, точно не моего калибра!
А вот паркет — точно моя работа, отверстия аккуратненькие и ровненькие. Обожаю девять миллиметров, особенно — спецбоеприпас, способный вынести средний броник с полста метров. И ранения после них, такие же — ровненькие... Ну, если в мясо попало, разумеется...
Засучив рукава, взялся за принесенную Толиком метлу, быстро сметая все от стен, в центр.
— А, чего стреляли-то? — Осторожно переступая через кучку "рваного и стреляного", Спица помогал мне, как умел.
То есть — развлекал.
— Не, ну то, что кофе машину мы "закомплектовали" — понятно... — Толик перешел на другое место, демонстрируя, что под ним неметено. — Но стрелять-то, зачем?!
— Амина в светлом. — Я покрутился вокруг себя в поисках совка, обнаружившегося в руках у Спицы. — А ее — кофе уделали... И мешок, мусорный, где?
— На, на, склеротик! — Толян протянул мне рулончик, на котором благополучно сидел. — Слепошарый, ё-моё!
Именно за эту его способность — сидеть на самом видном месте, на самых нужных вещах, в самый неподходящий момент, его и держали на работе. Сколько раз, ходишь, сводишь хвосты с концами, кофе жрешь декалитрами, от сигарет, организм понимает, как именно умирает лошадь, а пришел Толик, ляпнул одно слово и всё, сошлось!
Оттого и прозвище у Толика — "Муз"!
— Придется, за кофе ходить в "коридор". — Печали Толика не было границ.
Худой, высокий, а ходить любит меньше, чем я — жрать перловку!
— Толик... — Тяжело вздохнул я, завязывая третий мешок с мусором. — Вот, объясни мне, откуда такая узость мысли, у специалиста — аналитика? Зачем?
— Что — "Зачем"? — Ох, Толик совсем здесь расслабился...
— Зачем Ты будешь ходить за кофе в коридорную КО? — Я протянул Спице два пакета с мусором и поволок свой прочь, к мусоросборнику. — Чего сидишь? Пошли!
— Сайд... Ты издеваешься? — "Муз" никак не мог прийти в себя, от моего вопроса. — Правда ведь, издеваешься?
— Правда. — Признался я. — Зачем постоянно ходить за кофе, в коридор, если можно притащить кофе машину оттуда и поставить у нас?
— Сайд... Но... Это же — воровство!
— Не воровство, а — займ. — Поправил я. — Закупят нам новую — вернем на место. Делов-то...
Через десять минут, выбрав из двух машин — более "навороченную", мы торжественно притащили ее к себе, подключили и теперь стояли и облизывались, на божественно пахнущие клубы кофейного пара, ожидая и предвкушая вкус латте, на языке.
— Что там у Тебя за проблема? — Я, как зачарованный, следил за цифрами на таймере. — Амина просила помочь...
— А-а-а... Там, понимаешь, надо взять показания, у одной... Девочки... А она — дерется!
— Вызовете в полицию. — Предложил я, считая секунды.
— Не приходит! — Толик проглотил слюну. — Ну что так долго — то?
— Отправьте патрульных — пусть притащут...
— Ага. У неё адвокат, Сам Шлеппан! Засудит далеко — не отмоешься! Потом еще на весь мир похвастает, как она полицию носом по грязи прокатила! А что? Такое уже было! — Толик развел руками. — Никто связываться не желает, а показания — Во! — как нужны!
— Значит на повестки — не реагирует. Своими гражданскими обязанностями — манкирует. И при этом — распускает руки и клевещет на доблестные правоохренительные органы, пользуясь социальными сетями... — Подвел я коротенький итог и вздохнул. — Вы здесь совсем "охренелли" разыгрываете?
Кофе машина издала красивое "динь-дон" и выдохнула еще один клубочек белого пара.
Набрав себе кофе, почесал затылок — надо и Босса своего, побаловать!
Не годится быть такими эгоистами!
Отправив Толика за чашкой для Амины, устроился на высоком, барном стуле и задумался.
Хлопнувшая дверца, несколько отвлекла меня, но поворачиваться лицом к вошедшему я не стал — система поведения начала вырисовываться и нуждалась лишь в легкой шлифовке.
— Значит так делаем... — Сделав глоток, принялся перечислять порядок действий. — Сперва, пройдись по ее страничкам. Найдешь длиннобородых — закрывай, ко всем небесам, "до выяснения". Только закрывай сразу все! Адвоката — случайно найдите как задержать. И на чем — обязательно. И вызывай ее на допрос к восьми утра.
— Сайд. Это — произвол. — Амина устроилась на сиденье рядом. — Шлеппан, за такие дела, спишет и меня и тебя и всех нас...
— А господину Шлеппану, тоже можно найти обвинение. — Я почесал затылок. — Например — саботаж и уклонение от исполнения гражданского долга.
— Десять часов в неделю он ведет дела из "нищего списка"... — Амина сделала глоток и печально улыбнулась. — Все схвачено... Госпожу Перлу голыми руками не возьмешь.
— А кто она такая? — Вырвалось у меня, и я пал в глазах своего начальства ниже уровня канализации.
— Дело я тебе перешлю. — Амина подхватила чашку и, качая головой, вышла из комнаты отдыха.
Можно подумать, у меня есть желание...
Впрочем — есть.
Я расплылся в подлой улыбке — есть у меня человек, который и показания снимет, и напугает до грязных штанов.
Даже — четыре человека. И Георг — в придачу, ну уж куда без него!
Вернувшись за свой стол, углубился в дело.
Часы действительно "выстрелили" — только принадлежали они не пилоту, а пассажиру. Конраду Ф. Аммерсану. Ведущему специалисту "Глобал повер компани", десять лет назад выдавшей "на-гора" патент переработки радиоактивных отходов во вторичное топливо, без дополнительно дообогащения. За этот патент и была заказана партия часов, в количестве 23 шт. И часы под номером шесть нолей восемь, торжественно вручены нашему погибшему химику, за "вклад в разработку".
Шесть лет назад, пережив развод и унизительный раздел имущества, точнее — отжим, имущества, Конрад сменил место работы, покинув лабораторию и перебравшись за океан — в Австралию.
Особо заслугами своими не кичась, химик быстро превратился в любимца компании "Химические изыскания и физический поиск".
По описаниям коллег, Конрад очень тяжело пережил развод, сперва с головой уйдя в работу, но, по приезду дочери, быстро пошел на "поправку".
Освоил несколько смежных специальностей и даже сдал на пилотский сертификат.
Жена о бывшем супруге невысокого мнения, дочь — души не чает и известие о гибели родителя отправило ее на больничную койку.
Что делал Конрад в Африке — по месту работы не знают — за неделю до событий, Аммерсан взял отпуск на месяц.
Дочери сказал, что едет отдыхать со старым коллегой по работе — кататься на лыжах. Прислал открытку из горнолыжного курорта "Хеммельттад". Через три дня — погиб в небе над Африкой.
В "Хеммельттаде", господин химик даже не появлялся. Билет был куплен до Найроби.
Информацию наши собрали огромную — теперь бы ее уложить правильно.
А она — не укладывалась, вот хоть ты тресни!
Не зря Марша шепнула мне, что мы не там ищем, ох не зря! Все было — на виду, явно и ясно. А значит — лопату сломали не в том месте. И счастье в том, что больше копать и не надо. Конрад Ф. Аммерсан решил подзаработать, купившись на разовый контракт.
Осталось узнать, на кого работал химик.
А вот с этим, в документах был полный затык — "ГХК" молчали, как рыба в банке со спиртом, бешено проводя какие-то действия, больше напоминающие бег белки в колесе.
Или собаки, сбившейся со следа...
— Сайд! Тебе Амина просила передать. — Толик протянул мне картонную папку с веревочками-завязками. — Уже есть варианты, она сказала?
— Ага. — Я открыл папку и принялся изучать личное дело Магды Донкилль, девятнадцать лет, семь приводов в полицию и... Как две капли воды похожую на дочь Конрада Ф. Аммерсана — 23-х летнюю Элен Аммерсан!
Показав Толику две фотографии, со стоном выбрался из-за стола и поплелся к Боссу — получать ЦУ...
* * *
"Если Вам дано общаться с истеричными женщинами, если вы понимаете бессвязный лепет алкоголика, если вы легко находите общий язык с "пушером", значит, Вам к Нам!" — именно такой лозунг я повесил на дверях нашего отдела.
Жаль, провисел он ровно семнадцать минут.
Предыдущий — "Не путайте аналитика и медиума!" — задержался на полдня. До этого был "Саможалость — хуже самосожжения!" и "Все там будем!"
С завидным постоянством я распечатывал и наклеивал лозунги, которые совершенно не по вкусу моему начальству.
За указ Петра I, меня даже вызвали на ковер — проходившему мимо невеликому чину с депутутской неприкосновенностью, показалось оскорбительным такое отношение к начальству.
Мне, шеф, оплатил премию, а депутута, с тех пор иначе чем "придурком" никто не звал.
Вот и сейчас я колебался, что же именно распечатать: "Весь мир — странный театр: декорации супер, а актеры — гавно!" или простенькое: "Осторожно! Мины!"
Победили мины.
Добавив к надписи летящего вверх сапера, отправил на печать и потер руки — ничего не должно меняться!
Фотографии двух девушек, продолжающие валяться у меня на столе, уже исчерканные на обороте возможными вариантами и намозолившие за пять часов глаза до полной тошноты, отправились в ящик стола.
— Во! Смотри! — Алекс Птичкин, то есть, конечно — Соколов, тьфу — Беркутов, блин, вечно путаю! — Продемонстрировал новую бумагу, самоклеющуюся, ослепительно белую и с возможностью печати на любом типе принтера. — Отрываем основу, прижимаем и — Вуаля! — фиг оторвешь!
— Саша... — Я потрясенно смотрел на белое пятно на своем столе. — На лоб, себе, приклеивать не пробовал?
— На лоб — нет. — Алекс ехидно мне подмигнул. — А вот спящему Усяну, на спину — клеили...
"Мужикам по тридцать пять, сорок пять лет, а они — все шутки шутят!" — Прикрыл я глаза рукой, представляя радость нашего восточного мачо, волосатого, как валенок...
— Я пошел? — Беркутов, поработал со мной всего полгода, перед моим переводом, но...
— В наказание, за порченный стол... — Я задумался, что бы такое ему навешать.
И отправил на печать плакатик: "Не входить — работают..."
— Значит так, Санечка! — Я не смог удержаться от улыбки и вручил ему плакатик с "минами". — Это — на кабинет Амине!
Глазки нашего гордого орла, подозрительно заблестели.
Миг и он испарился, а я пошел наклеивать прозаичное "не входить..." на входную дверь, в наш отдел.
В семь утра, наш отдел начал наполнятся народом. Кто-то, неосторожно разбудил Спицу, прикемарившего в комнате отдыха, кто-то обнаружил присутствие новой кофе машины, кто-то — отсутствие одноразовой посуды, а самые внимательные даже разглядели пулевые отверстия в столе и полу.
— Сайд... — Агни Паневка, наша заслуженная пенсионерка, которую отправить на пенсию ни у кого не поднимается рука, увидев меня, даже смахнула скупую слезу. — Теперь понятно, почему в комнате отдыха, все вверх дном...
Агни упорно считает меня поляком, так же как Хванченко — украинцем, а Амина — точно знает, что я еще тот "турксиб".
Ну не виноват я в том, что таким уродился, не виноват! Не моя вина, что если побрился — европеец. Сутки без бритья — уже русский, а неделя — "муджахед"!
За пять часов я проверил все варианты связи между Донкиль и Аммерсан.
Ничего!
Зато, нашлось много интересного на адвоката Аарона Шлеппана.
Думаю, полиция будет долго чесать затылок и морщить лоб, когда через пару часов на стол их начальству ляжет моя докладная записка, основанная на обычном просмотре поисковика, с вводом фотографии нашего адвоката, в качестве поискового запроса.
В век информационных технологий — тайн нет.
Там попал на фото молодоженов, здесь — на камеру общественного доступа.
Всемогущий поисковик, привычка к облачным сервисам и время, потраченное на поиск.
