Шум шагов прервал его размышления.
— Прости отец, что заставил ждать, — извинился Мерк. Как всегда, изящный, с уложенными волосами, в новой тунике, он занял место слева от отца. Стул справа предназначался старшему сыну Тарберию, но тот перебрался в новую квартиру поближе к военной гавани и редко навещал родительский дом.
— Узнал что-нибудь новое, отец? — спросил он, беря из рук раба деревянную ложку.
Выслушав ответ, покачал головой.
— У Бровастого жив младший брат. Но он слишком робок, чтобы возглавить "гиен", — сказал сын. — Прольется много крови простых горожан, пока все встанет на свои места.
— Я буду говорить об этом в Совете, — старший Корнелл откинулся на спинку кресла. Раб подал бронзовый тазик с розовой водой и полотенце. — А пока прошу тебя возвращаться домой до темноты.
— Мордсин достаточно силен, чтобы справиться с любым бандитом, отец, — успокоил его Мерк.
— У Бровастого была целая банда, — сухо напомнил Сарвий. — Его сын, вообще, перепугал половину города.
— Но когда же развлекаться, как не в молодости? — юноша решил свести разговор к шутке. — И ты же знаешь, что самое интересное всегда совершается ночью!
— Веселись, — кивнул отец. — Но я приказываю, чтобы до захода солнца ты был дома!
— Слушаюсь, — мрачно кивнул сын.
Корнелл приказал Мыслишу готовить носилки. Сегодняшний день обещал быть интересным. Не каждый день в Нидосе убивают советников, тем более бывших героев. Облачаясь в парадные одежды, господин приказал позвать к нему сына.
— Ты забыл мне что-то сказать? — поинтересовался тот, появляясь в дверях спальни отца.
Развернувшись боком и глядя, как раб укладывает плащ красивыми складками, Сарвий тихо сказал:
— Ты огорчил меня, Мерк.
— Чем? — мгновенно насторожился молодой человек.
— Тем, что выставил себя, а значит и меня, смешным! — мужчина строго посмотрел на отпрыска.
— Когда и где? — растерялся тот. — Уверяю, я уже давно не делаю ничего предосудительного.
— Думаешь, никто не обратил внимания, как ты, словно нищий у трактира в ожидании объедков, болтался перед домом своей девки! — повысил голос Сарвий.
— Какой из них? — попытался улыбнуться младший Корнелл.
Не удостоив его взглядом, отец разъяснил:
— Я говорю о Ирдис, дочери Сакса Густоборода и внучки проклятого Мудрера!
— Она не девка, а дочь уважаемых родителей, — смело поправил сын. — Её отец — богатый купец, а мать из уважаемого радланского рода нидосских Юнисов.
— Внучка убийцы моего дяди для меня навсегда останется девкой! — твердо проговорил Сарвий. — Я приказываю тебе выкинуть её из головы!
— Это не так просто, отец, — вскинул голову сын. — Я её люблю.
— Мне безразлично, что ты к ней испытываешь, — нахмурился старший Корнелл. — Пусть Сакс сам бережет честь своей дочери. Но унижаться перед ней, я тебе не позволю!
— Это все, отец? — Мерк склонил голову со слишком длинными для настоящего радланина волосами.
— Можешь идти! — Сарвий с раздражением отпихнул некстати подвернувшегося под руку Мыслиша.
Младший сын раздражал его буквально всем! И тем, что выбрал карьеру законника, вместо того, чтобы, как требовала семейная традиция, идти во флот. И тем, что уделял такое внимание своей внешности, тратя деньги на новые наряды, украшения и свитки со стихами. Одно время отец подозревал, что Мерк предпочитает мужскую любовь женской. Хвала всем богам, хоть это не подтвердилось.
В передней уже стоял паланкин, и ждали позавтракавшие коскиды.
Корнелл долго ворочался, устраиваясь поудобнее на мягких подушках. Подошел Мыслиш со свитком. Советник любил коротать неблизкий путь до Дворца Ста за чтением. Пусть люди видят, что их представитель посвящает делам города каждую свободную минуту.
Вот только они не могли знать, что изучает почтенный Корнелл не новую речь, что собирается произнести на заседании Совета, или проект какого-нибудь судьбоносного закона, а смешные вирши весьма легкомысленного содержания, которые верный раб регулярно покупает для господина в Лавке поэтов.
Развернув очередной опус и прочтя многообещающее название "Голые игры", Сарвий щелкнул пальцами. Рабы распахнули ворота, носильщики подняли паланкин, коскиды бросились расчищать путь покровителю.
Яркий солнечный свет ударил по глазам. Корнелл заморгал, оглядываясь по сторонам, и вдруг заметил у ворот лавки Дрейка симпатичную девушку в чистом хитоне с рассыпанными по плечам короткими черными волосами и большими, выразительными глазами на красивом, смуглом лице.
"Хорошенькая", — машинально отметил советник, возвращаясь к свитку. Там как раз к ольвийскому принцу, забавлявшемуся с наложницей, решила присоединиться супруга.
Мерк покинул дом позже, когда на улицах схлынул основной поток спешащего по делам народа, а поднявшееся солнце сильно укоротило тени. Он шел на свидание, но впервые не ждал от возлюбленной ничего хорошего. Уж если отец знает о его не слишком удачной попытке передать весточку Ирдии, то только одним богам известно, что подумал об этом Сакс Густобород? Возможно, он посчитал, что сын советника Корнелла позорит его дочь и не выпустит Ирдию из дома?
После того, как они нашли Флою, молодой человек еще не видел свою возлюбленную и не получал от неё никакой весточки. Им и раньше случалось не встречаться подолгу. Такие разлуки причиняли Мерку бездну страданий. Ирдия была девушкой необыкновенной во всех отношениях, и от этого юноша любил её еще сильнее. Ему никогда не нравились дуры, но острый ум дочери Сакса Густоборода не раз ставил Мерка в тупик. Девушка легко цитировала древних мыслителей и даже переписывалась с некоторыми из современных либрийских философов. В отличие от своих ровесниц, занятых исключительно собой, Ирдия увлекалась сложнейшей наукой чисел, а её знания келлуанских иероглифов сделали бы честь любому жрецу. Возможно, этим она обязана своим родителям? Всем известно, что халибские женщины могут участвовать в походах наравне с мужьями и даже разбираются в навигации.
Вместе с этим она оставалась необыкновенно женственной, и воспоминания об их встречах заставляли сердце младшего из Корнеллов сладко замирать в груди. Воспитанный в строгих радланских традициях безусловного превосходства мужчин, он не без труда признал её равной себе. Вот и сейчас юноша не испытывал ни малейшей неловкости, собираясь обратиться к ней за советом. Тем более что именно она втравила их в эту историю.
Так повелось, что Ирдия сама назначала свидания, передавая через доверенную рабыню или уличных мальчишек коротенькие записочки. Но тут был совершенно особенный случай. Мерку так и не удалось отыскать отца Флои. Акмен как в воду канул. Чего доброго, проклятый старикашка украл лодку и теперь умирает от голода на каком-нибудь из островков у Устричной отмели. Но и это еще не самое неприятное. На брюзжание отца тоже можно не обращать внимания, но вчера с ним говорила Далная.
— Речь шла о двух или трех днях. Прошло семь. Мне безразлично, кто эта девушка и почему вы её прячете. Я лишь хочу, чтобы она покинула мой дом!
— Я оплатил все расходы на лекаря, — нахмурился он. — А ведь ты лечила и своих рабынь!
— Дело не в деньгах, — нисколько не смутилась хозяйка "Сладкого родничка". — Присутствие этой девицы опасно. Вы знаете законы лучше меня. За укрывательство беглого раба я могу попасть на каменоломни.
— Уверяю тебя, её никто не ищет! — попытался успокоить собеседницу Мерк. — Не веришь? Сходи к Дворцу Ста, посмотри объявления о награде. Там нет рабынь с такими приметами.
— Я верю, — не стала спорить Далная. — Но это ничего не меняет. Все же вы её от кого-то прячете.
Молодой человек смутился.
— Избавьте меня от её присутствия. Или я это сделаю сама!
— Даже рискуя поссориться со мной? — усмехнулся Корнелл.
— Оставляя здесь эту девушку, я подвергаю себя еще большей опасности, — женщина оставалась непреклонна.
— Дай ей хотя бы оправиться от раны, — пошел на попятную Мерк.
— Три дня, — жестко проговорила Далная и недобро усмехнулась. — И вы не уплатили за еду, которую я на неё извела.
Бросив на стол пяток медяков, Корнелл покинул публичный дом в самом противном настроении и тут же направился к Ирдии. Если и она ничего не придумает, пусть хозяйка "Сладкого родничка" распоряжается Флоей по своему усмотрению. Его не интересовало, что будет с несчастной девушкой, он даже ни разу не говорил с ней. Молодой человек просто хотел избавиться от обузы, повисшей на нем из-за минутного каприза возлюбленной.
Как назло, на улице, где стоял дом купца Сакса Густоборода, не встретился никто из знакомых. Пришлось пройтись по ней два раза из конца в конец, пока не появилась Грюма, и быстро шепнув: "Второй час после полудня в Лавке поэтов", — убежала обратно. В отличие от других представительниц прекрасного пола, Ирдия умела быть краткой.
Лавка поэтов являлась одним из самых примечательных торговых заведений Нидоса. Лет двенадцать назад её открыл один либрийский царедворец, бежавший от своего государя с немалым количеством золота. Растратив большую часть богатства в сомнительных коммерческих предприятиях, он завел небольшую лавочку, где стал торговать свитками, будучи сам не чужд изящной словесности. Среди ста тысяч жителей Нидоса оказалось достаточно много образованных людей, готовых заплатить за стихи Плея или ольвийский трактат "О сути вещей непонятных толпе". Кроме того, любой автор мог отдать свое произведение на реализацию за небольшой процент от цены.
Торговля пошла неожиданно бойко, и через пять лет торговец выкупил соседние лавки, существенно расширив свое заведение. Теперь каждый желающий мог отыскать чтение по вкусу. От сложнейших трактатов по математике и астрономии, до сочинений легкомысленного и откровенно порнографического характера.
Бывший царедворец умер, оставив двум сыновьям процветающее предприятие. Те подошли к делу творчески, наладили связи с торговцами не только из Ольвии, Либрии но и из далекого Радла и Кайны. А так же завели несколько переписчиков, готовых изготовить копии понравившегося свитка. Постепенно вокруг Лавки поэтов сложилось своеобразное общество почитателей науки и литературы, среди членов которого оказалось несколько женщин. Одной из которых была Ирдия.
У входа в Лавку стоял здоровенный раб, призванный следить за порядком и не допускать внутрь разного рода бродяг. Корнелл заходил сюда часто, стражник знал кто он, поэтому отвесил глубокий поклон. За богато украшенными дверями оказался длинный зал, залитый потоками солнечного света из больших зарешеченных окон. Два ряда колонн, поставленных на месте стен сломанных лавок, делали его похожим на храм. Помещение оказалось разделено на две неравные части.
В большей из них все оказалось как обычно. Полки с сотнями или даже тысячами свитков, десятки толстых книг в кожаных обложках. Кроме этого здесь торговали чистыми листами папируса и пергамента, письменными принадлежностями, вощеными табличками. За длинным прилавком суетились двое продавцов. Один разложил перед мальчиком пяток разных чернильниц, второй, перегнувшись, вполголоса зачитывал толстяку в дорогом хитоне кусок из новой пьесы известного либрийского драматурга Комиса сына Расляка из Кувна:
— ... Муж заглядывает под кровать и говорит: "Здесь его нет. Но я найду, и твой обман раскрою, любодейка!" Жена ему в ответ: "Напрасно вы позорите меня". Потом зрителям: "Хоть от тебя, каплун, любая бегать станет".
Слушатель хихикнул. Продавец с чувством продолжал:
— Муж подходит на цыпочках к занавешенной нише. "Ну, вот смотри! Сейчас я докажу". Раздвигает занавесь и видит пирата с мечом, быстро закрывает. "Что ты, действительно, честнейшая из женщин".
Толстяк тихо засмеялся. Корнелл, улыбаясь, направился к резной деревянной решетке. За ней располагался небольшой зал, где отсутствовали привычные прилавки. Книги и свитки свободно лежали на полках. Покупатель мог взять любую и почитать, усевшись на одну из трех узких скамеечек. Но войти сюда мог далеко не каждый. И дело не только в том, что все эти произведения посвящены скучнейшим наукам вроде философии или математике. У входа за столом сидел один из хозяев и единолично решал, кого пускать в святая-святых Лавки поэтов, а кому довольствоваться беседой с приказчиками. Сухопарый мужчина с короткой, аккуратно подстриженной бородкой поприветствовал сына советника поклоном и вновь вернулся к разложенным перед ним листам, покрытым цифрами, при этом, не забывая время от времени зорко поглядывать за покупателями.
Первой Мерк заметил Грюму. Рабыня Ирдии сидела на скамейке с видом осенней мухи и, казалось, с трудом сохраняла вертикальное положение, глядя на мир спящими глазами. Её госпожа у стеллажа что-то горячо обсуждала с молодым, красивым либрийцем, одетым в богатый оранжевый хитон. Корнелл ощутил острый укол ревности. Почувствовав его взгляд, Ирдия вскинула голову и ослепительно улыбнулась, сделав знак рукой. Он подошел, даже не пытаясь скрыть своего неудовольствия.
— Познакомься, это Прикл сын Стасиса. Он ученик Арилаха из Лакин. Мерк Корнел Апер мой... друг.
— Вы из свиты посла лакинского царя? — почтительно удивился радланин. Он слышал, что в Нидосе по пути из Келлуана на родину остановился посланник одного из крупнейших либрийских государств.
— Он не только посол, — улыбнулась девушка. — Еще и математик. А так же философ и астроном.
— Вот как, — только и смог пробормотать Мерк.
— Мы обсуждали новую систему мира, которую предложил его учитель, — продолжала Ирдия.
— Какую? — Корнелл чувствовал себя все глупее. С ним о таких мудреных вещах возлюбленная никогда не разговаривала.
— В отличие от келлуанских магов, пилосского Птола и Гелиса Аторисского, мой учитель считает, что Солнце, а не Земля является центром вселенной, — охотно пояснил молодой либриец.
Мерк возмущенно фыркнул.
— Но это же общепринятая теория! Именно Земля — основа мироздания, и уже вокруг неё вращаются звезды и Солнце.
Прикл собрался что-то возразить, защищая авторитет своего наставника, но Корнеллу сейчас было не до философских дискуссий.
— Простите, но мне надо срочно поговорить с Ирдией!
Он понимал, что поступает очень бестактно и ставит под сомнение скромность возлюбленной, но пусть помощник лакинского посла катится за море. Ему некогда!
Собеседник понимающе улыбнулся и, поклонившись девушке, сказал:
— Не забудьте передать отцу приглашение на ужин к Ираху из Ромса.
— Обязательно, — пообещала та.
— И приходите сами, — добавил молодой либриец. — Там будет Эклик.
— Эклик сын Лоя? — удивилась Ирдия. — Он же Арилаха терпеть не может! Кто только догадался его позвать?
— Сам хозяин, — ответил Прикл. — Ирах давно мечтал свести их в споре. Учитель согласен. Приходите, будет интересно.
— Обязательно, — твердо пообещала девушка и улыбнулась. — На прошлом диспуте Эклику вырвали пол бороды. Надо узнать, успела она отрасти или нет.
Рассмеявшись, собеседник пошел к хозяину, держа в руке толстый папирусный свиток. В маленьком зале они остались одни, не считая тихо сопевшей Грюмы и щелкающего счетами хозяина.
