Дверь за ним захлопнулась, оставив Рогира и Макса в одиночестве обдумывать услышанное. Пазл складывался из черного цвета, но пока не кровавого. Если медлить, то можно нарваться на смертельные неприятности, и тогда уже не поздоровится. Тем более Катерина говорила, что инквизиция и очищающие страшнее многих созданий тьмы, а словам вампиршы поводов не доверять нет. К тому же, теперь над отрядом нависла новая опасность, которая к тому же может прийти в любой момент непонятно откуда. "Демонопоклонники, церковь, изгой, демоны из храма, а теперь еще и вот это. Слишком много врагов за столь короткое время. Складывается нехорошая тенденция" — крутилось в голове у землянина. Однако больше всего его беспокоило то, что страдать от этого придется многим другим, а этого Максми не любил.
— Черт бы тебя забрал в Бездну, отродье! — зло бросил Рогир.
— Могу устроить обратное.
Рогир глазом моргнуть не успел, как был парализован ударами в нервные окончания, так же у человека жутко болела голова. Несколько ударов пришлись и на нее.
— С кем разговаривал, Рогир? — Макс все так же не показывал лица из под капюшона.
— Ты еще кто такой, чертов ублюдок?
Макс безнадежно вздохнул. Удар под дых, удар в челюсть, несколько попаданий в нервные основания. И вот уже рабовладелец корчится от боли. Вот только закричать у заложника не получилось — Максим заблаговременно сунул тому в рот кляп, чтобы обошлось без непредвиденных ситуаций. Когда стоны боли и завывания хозяина дома стихли, разговор продолжился:
— Так кто это был?
— Не знаю, — у Рогира лились из глаз слезы, — правда, не знаю. Он вышел на меня, предложил работать на своего господина, платил щедро. Особенно ничем не делился, лишь давал задания. Кто они и что планируют, я не знаю, знаю только то, что в этом замешаны очень серьезные люди при дворе.
— Допустим. — Максим понял, что Рогир не врет. — Что за место, куда вы отвозите пропавших людей? Что там с ними делают?
Лицо Рогира посинело. Из глаз гуще, чем прежде полились слезы, а сам он чуть ли не забился в истерике. Слова не помогли, пришлось использовать ручку кинжала.
— Ну? — Максим начинал закипать.
— Я не м-могу с-с-сказать. — Уже не плакал, рыдал рабовладелец. — Я п-поклялся. Если скажу — умру.
— Ты умрешь, если не скажешь! — терпение почти лопнуло.
— Нет! Нет! Нет! — забился опять в истерике толстобрюх.
Нянчиться и успокаивать Рогира Максим не стал. Просто не видел смысла. Сказать он больше ничего не скажет, а вот проблем доставить еще может. И немалых. Задачу следовало решать радикально. Рогир, закрывшись руками, выл и рыдал, чуть ли не волосы на себе рвал. Максим занес кинжал над живым беззащитным человеком, но вот нанести удар не торопился. Да, он убивал. И убивал много. Но все те люди или нелюди хотели его смерти и просто не оставляли ему выбора. Там было, как говорится, "или... или". Тут же все по-другому. Беззащитный и беспомощный, который даже не знал о его существовании, прямо перед ним. Умом он понимал, что этого человека следует убить, и убить немедленно, потому как каждая секунда на счету: церковники могут нагрянуть в город в любой момент, но...
Всегда есть это самое "но", мешающее нам сделать шаг вперед. Но вот какой это шаг: навстречу успеху или навстречу печальному концу? Никто из нас не знает, когда делает свой выбор. Время — вот кто покажет нам, в ближайшем или не очень будущем, к чему привели наши действия. Однако почему же тогда появилось это самое "но"? Только ли оно мешает развития личности как таковой? Или же оно предостерегает нас от чего-то? Говорит нам, что не надо этого делать? Неужели это регресс? Или же это очередной путь развития, познания самого себя? Ведь если оно мешает, значит, нам есть что терять, есть, чем дорожить. И если мы выбираем это "но", то мы идем по пути сохранения, делаем тоже шаг вперед, но только к цели, намеченной ранее? Возможно, но так же возможно и то, что проигнорировав это "но", мы делаем шаг вперед куда более значимый, нежели сохранение. Мы вкладываем в картину нашей жизни новые краски и цели, ранее нам не доступные. Возможно так же и то, что сделав шаг вперед, мы лишаемся чего-то ценного, но это наш выбор, и, значит, сделав его, мы должны быть уверены, что не пожалеем об этом в будущем.
Рогир все еще продолжал рыдать, но Максим уже все для себя решил. Перед глазами вдруг ненадолго встала его прошлая жизнь. Любимая работа, о которой мечтали миллионы людей, но добивались лишь единицы. Машины, деньги и власть не только в стране, но и в мире. Шикарные девушки, которые толпами прыгали к нему в постель, стоило им узнать его имя или увидеть машину, на которой он приехал очередной ночью в бар или клуб. Друзья. Мечты. Да, его мечты о других мирах, о космической эре человечества, которая должна была вот-вот начаться на Земле, и он, Максим, стал бы ее творцом, вошел бы в историю. Его имя наверняка бы запечатлели школьные учебники будущего, но...
Он попал на Гирид и лишился всего этого, сделал шаг вперед для себя и не жалел об этом. Или просто не думал? Скорее, старался не думать о том, что жалеет. Однако так ли плох Гирид? Он дал ему то, чего так не хватало в той прошлой серой жизни: настоящий друзей, с которыми можно бок о бок ехать по пыльному тракту, готовых помочь ему в любую секунду, иначе бы они давно его бросили. Гирид наградил его той жизнью, где нету фальши и он сам вправе выбирать: окутывать ею себя снова, как то было на Земле, или ковать новое "я", чтобы бороться за тех, кто ему доверился, чтобы спасти себя, чтобы понять, чем живет этот мир, чтобы в конце концов доказать себе, что он по настоящему чего-то стоит и это не простые слова, брошенные на ветер.
Больше не мешкая, Максим занес кинжал над Рогиром и ударил точно в сердце. Человек умер быстро, с открытыми красными от слез глазами, с опухшими от пощечин ударами и взъерошенными волосами. В момент, когда лезвие вошло в человеческую плоть, Макс почувствовал, как что-то в нем надломилось. Скорее всего, это устои его прошлой жизни, его природа "землянина конца двадцать первого века", где уже в генах заложено "не убей и не причини зла ближнему".
— Покойся с миром. — Макс опустил веки убитого и поспешил прочь из комнаты.
Жесток и упрям мир Гирида. Он перековывает характеры и судьбы людей, некоторых закаляя, делая из них прочнейший металл, а некоторых, ломая как хрустальные изделия, выбрасывает на обочину жизни. Таков он был при сотворении своем, таков он и сейчас. Однако каждому он дает право выбора. Право самому выбирать свой путь, творить деяния и решать, кем ему в этой жизни быть. И уже от этого выбора зависит, кто сломается как хрусталь, а кто станет словно металл, которому не страшны ни огонь, ни вода, ни тьма в сердцах людей.
Родерик устало откинулся на спинку кресла, потирая толстой рукой глаза (час был поздний), стоило двери захлопнуться за новыми клиентами. Такого изобилия гном не видел давно, чай не всегда работал в этом захолустье Ольте. У него до сих пор не укладывалось в голове, откуда у такой странной компании артефакты времен древних, да еще и фолианты, которым не одна сотня лет. Гном налил себе вина и сделал большой глоток. Нет, поспать ему сегодня точно не удастся, ведь теперь еще следовало подождать, пока кольца пришлют ему слепки ауры новых клиентов. Всех. Только тогда Родерик сможет окончательно заключить контракт и обезопасить имущество странной компании от недоброжелателей.
— Кстати об имуществе... — Родерик потер висок.
Гном достал привычный для таких процедур черный листок бумаги, с шершавой, обработанной неизвестными ему минералами поверхностью и принялся чертить на ней узор. Рисунок походил на закрытое око, запечатанное в дверной проем. Просто и со вкусом, как сказали бы многие. Когда рисунок был готов, Родерик провел вдоль контура пальцем, вдавливая тот в каждую линию. Неприятные ощущения, гном всегда их не любил. Будто бы рисуешь пальцем на наждачной бумаге. Когда кровь украсила контуры ока и дверного проема, гном произнес простое и незатейливое слово: "Отворись".
Перед Родериком возникло привычное темно-фиолетовое облако как раз в тот момент, когда второй лежащий рядом с гномом листок бумаги, на котором ровным, красивым и уверенным подчерком были выведены шесть имен. Если раньше только два имени светились алым (как только два гостя надели кольца на палец, чернила поменяли свой цвет с черного на алый), то теперь целых пять имен изменили свои цвета. Это означало то, что кольца прислали слепки аур клиентов, правда, все равно еще не всех.
— Отлично. Последнего добавлю позже. — И спустя мгновение с неподдельным удивлением добавил: — Всегда поражало, как это работает.
Дальше Родерик проделал стандартную процедуру. Назвав номер хранилища, он стал ждать, иногда попивая вино и закуривая трубку. Облако изменилось. Цвет остался все тем же темно-фиолетовым, но теперь в облачке напротив гнома возникла не пустота, а хранилище, выглядевшая как маленькая комната с ящиками и стеллажами. Гном начал подносить мешки и шкатулки к облаку, то расширилось. Когда служащий подносил мешок с деньгами, перед ним возник железный сундук. Когда золото было в нем, поверх сундука всплыла табличка: "Золотые монеты. Тысяча сто". Когда Родерик подносил шкатулки с драгоценными камнями, в проеме появился стеллаж, рассчитанный ровно на то количество шкатулок, сколько было у гнома в мешке. Поставив десять деревянных емкостей боком, чтобы можно было видеть камни через крышки, он полез за третьим мешком. Над стеллажом же появилась табличка: "Драгоценные камни. Сорок два экземпляра". Дальше на этой табличке шло описания разновидностей драгоценных камней и того, сколько каждый из них стоит. Сумма за один камень колебалась от ста золотых до четырехсот золотых, в зависимости от размера и вида драгоценности. Дальше все повторилось. Над третьим стеллажом появилась табличка с перечисленными на ней магическими артефактами и их численностью, над четвертым же всплыла табличка: "Литература", с перечислением книг и трактатов, оставленных на попечение банку "Леггенс и Гротт".
Когда все имущество было помещено в "ячейку" и надежно размещено, дверь в хранилище закрылась. Вместо ключа, Родерик приложил к поверхности листок со слепками аур клиентов. Постепенно, пять имен снова изменили свой цвет с алого на черный. Это означало, что процедура почти закончена и хранилище теперь знает имена и ауры пяти из шести своих хозяев. Оставшегося Родерик добавит чуть позже, а потом можно будет и уничтожить листок за ненадобностью и во избежание нехороших последствий.
Тот же лист, на котором гном рисовал, снова стал девственно черным, без крови и узоров.
— Хорошо, что не одноразовый.
Родерику опять пришел на ум клиент — человек по имени Лан. Молодой, статный, с поставленной речью, хорошим мышлением и манерами. К тому же маг. Он предлагал ему игру. Хорошо продуманную и поставленную. Вот только, что он пытался скрыть, прикидываясь деревенским дурачком? Зачем? Вопрос так и останется навсегда без ответа, чувствовал гном, в очередной раз закуривая. Впрочем, было еще одно "зачем?", касающееся компании молодого человека высокого происхождения (в этом гном не сомневался, хорошее образование чувствовалось, даже если его пытались упорно скрыть). Зачем ему связываться с такой компанией? Наверняка из хорошего рода, с перспективами. "Эх, стар я уже для всего это. Да и не мое это..." — мысль гнома прервалась гулким, но тем не менее дружелюбным и очень заинтересованным голосом:
— Дело ты хотел сказать? — перед ним стоял человек.
Вернее, Родерику хотелось думать, что это все еще был человек, или, по крайней мере, разумный.
Очередной поздний гость был никем иным как эмиром. Темно-фиолетовый плащ за спиной, камзол такого же цвета, но украшенный нотками темно-желтого, как и брюки. Черные ботинки и маска, потому как лицом это было назвать трудно. Точнее серая дымка вместо лица, называющаяся маской и сопровождающая эмиров везде, куда бы они не пошли. Безликие — так их называет в простом народе, и вправду. Белая дымка вместо лица, из-за которой отчетливо слышан голос, многих разумных пугала. Особенно людей. Людей всегда пугает неизвестность. Как раз сейчас один из описанных представителей и сидел в кресле перед Родериком, впрочем, привыкшим к таким визитам.
— Может и хотел. — Гном опять закурил. — Еще позже прийти не мог что ли?
Тону, которым гном разговаривал с сильнейшим магом Гирида, могли позавидовать многие. Еще больше было тех, кто мог не позавидовать. Они приравнивали эмиров к Богам и страшились их гнева, хотя те никогда не вмешивались в людские дела и не карали, оставляя это разумным Гирида.
— Прости, не удержался.
— Не удержался он. Как же. Знаю я вас. — Недовольно бурчал гном. — Вино будешь.
Последовал жест рукой, мол, наливай. Быстро поставленный перед гостем стакан окрасился я бордовый цвет.
— Хорошее вино, — после недолгого молчания заключил эмир.
— Ушел все-таки из дворца? — не обратил внимания на похвалу Родерик, делая большой глоток.
— Уже донесли? — вопросом на вопрос ответил эмир.
Гном рассмеялся.
— Тут и доносить не надо, зная ваше рвение до необычных и умных людей. А как только власть перешла к принцессе, молодой и неопытной, ты просто решил не тратить на девушку свое время. И куда оно тебе? Все живешь да живешь.
Теперь настала очередь эмира смеяться.
— Вот почему я люблю гномов. Всегда говорите то, что думаете. — Гость опять сделал глоток. — В мире слишком много занятных личностей и так мало времени, но не у нас, а у населяющих Гирид, чтобы тратить его на глупую юную девчонку, поддавшуюся влиянию.
— Настолько плохо?
Эмир оставил вопрос без внимания, безучастно попивая вино и всем видом давая понять, что не собирается обсуждать с гномом дела государства, в котором еще вчера был советником.
— Я посмотрю, что тебе сегодня сдали на хранение? — эмир поставил недопитый бокал в стол.
— Будто я могу тебе отказать. — В тот момент гном готов был поклясться, что тот, кто находился за туманной маской, улыбнулся.
Эмир встал с кресла. Рядом с ним тут же открылось темно-сиреневое окно.
— Необычные клиенты, не правда ли? — подойдя вплотную к порталу, обронил эмир.
— Не то слово. — Насупившись, ответил гном. — Что? Присмотрел кого?
Повисла пауза. Маг думал, давать ли любопытному гному ответ на его вопрос, или как всегда оставить того в неведении.
— Возможно. — Уклончиво ответил Безликий, скрываясь в портале. — Но сегодня он тебя не посетил.
В постоялом дворе стоял веселый шум и гам. Несмотря на поздний час, тут по-прежнему было оживленно: местный люд снимал стресс. Не каждый день в город приезжает целая армия хорошо обученных солдат. Вдруг чего удумают и начнут громить город? Жечь все подряд? Не дело это, надо пойти промочить горло, а то от страха пересохло. Примерно так рассуждали многие решившие скоротать вечерок в столовой постоялого двора.
— И тут он говорит, представляете, что такое только в закромах в эмиров есть! — вопил Кладий, заливая в глотку уже третий по счету кувшин вина. Трактирщик начинал нехорошо коситься на столик: вроде вино почти никто не пьет, но из кувшина оно пропадает. — Нет, ну это же надо! Эх, посмотреть бы, что у них хранится в ячейках. Уй, чувствую, там много интересного.
