Перст Высшего

Солнце плавно поднималось к зениту. Наша дорога, не изменившаяся и по-прежнему петляющая между невысокими пологими холмами, вот-вот должна по заверениям проводников вывести к деревушке Дишнар.

Именно ее мы выбрали для рандеву с отцом Гераты.

Проводники не ошиблись. Светило еще только подбиралось к пику дня, а войско уже располагалось возле деревушки в полсотни дворов. Вместо добротного частокола — подгнивший тын, вместо стражников — пара семилетних мальцов убежавших докладывать старшим о нашем прибытии.

Описывать делегацию стариков и пары молодух? Нет, это того не стоит, единственное что достойно описания... это пара волканов выбежавших нам на встречу. Непонятно откуда они тут взялись? Все-таки по рассказам эти животные стоят немалых денег. Оно и не удивительно, ведь начало они берут от снежных волков с Ледяных Гор. Правда эти массивные огромные псы с отдающим синевой шерстью при виде мрима попятились и скрылись в ближайшем подворье и больше оттуда не вылезали.

Нам же нарушать грязную вонючую деревенскую идиллию было не с руки и дружина встала лагерем рядом с деревней, на соседнем холме.

А на следующий день, после полудня прибыл отец Гераты — яр Дрим...

18.

Дипломатия — наука выжимать из ничего нечто ценное.

Отец златовласой Гераты обладал такими же ярким волосами. На этом сходство заканчивалось. И это к лучшему, потому как яр имел могучую богатырскую стать, что девушке точно не к лицу. Вместо средних для этих мест метра шестидесяти все метр девяносто, да к тому же телосложение как у молотобойца, он себе и доспех под стать выковал, говорят саморучно, под приглядом мастера-кузнеца. Ликом же яр на дочь вовсе не походил, и это хорошо, потому как вместо милых черт у него был вырубленный из скалы контур, с низкими надбровными дугами, острыми скулами и широким выпирающим подбородком. Природа над лицом яра Дрима особо не замарачивалась. Зато пышные пшеничные усы с бородой-лопатой выдались на славу, любой гном обзавидуется, если они в этом мире существуют конечно.

Появление отряда Дрима выглядело впечатляюще. Из-за холма, с противоположной от нас стороны внезапно появился конный отряд в пару сотен всадников. За ними шли облаченные в пластинчатые доспехи пехотинцы. На знамени отряда был изображен приготовившийся к бою золотой бык на голубом поле с черной окантовкой по краю.

Мы с Гримом в этот момент стояли на холме рядом с деревней, прикидывали как будем отбиваться в случае конфликта. Наши люди к этому времени уже закончили ставить полевой лагерь и начали справлять пока еще редкий частокол по периметру...

Первым среагировал Грим. Сложа ладони рупором он гаркнул что есть мочи:

— 'Общий сбор'!

Сигнальщик, которому и предназначалась команда подхватил с земли пару бил с закругленными концами и что есть мочи ударил по большому барабану, сделанному из старого дерева и натянутой сверху шкуре трехлетнего быка.

Бум-бум-бум, бум-бум-бум!

Звук получался глухим, уходящим далеко и важно, будто нарочито медленно. От такого просто так не отмахнешься, волей-неволей прислушаешься и если знаешь что он в себе несет непременно поймешь.

— А почему не 'тревога', случай ведь подходящий? — спросил я наставника.

— Кхе... слова умные речешь, а мудрости в них ни на грош. Кто ж людей попросту гоняет? Они после перехода уставшие, от бесполезных команд можно и клинок в ночи поймать, харн мне в печень! — покачал головой Грим с таким видом будто я как был неучем так им и остался.

Всем наставник хорош, но вот его привычка 'макать лицом в грязь' при первом удобном случае... кхм, раздражает.

Воины между тем готовились к встрече неизвестного противника, правда без фанатизма: не было ни криков, ни ругани десятников, лишь спокойная монотонная работа, даже 'мужичье' которое выставили жрецы и те поддались общему настрою. И все же глядя на мое войско и на отряд приближающийся к нам в груди защемило. Слишком велик контраст. Это все равно что поставить против пятиклассника КМС по боксу — размажет и не запыхается. Так мне казалось, но наставник заметив мое настроение решил подбодрить. В своем фирменном стиле.

— Не смотри что выучка у твоих воинов хуже, да и бронь хреновенькая. У них есть то чего нет у других...

— Поясни, — хмурюсь я.

— Вера, у них есть Вера в правое дело! Кхе, да не лупись ты на меня как молодка на мужское достоинство, ты на лица глянь, в глаза загляни. Вон видишь смотрят так будто с небес солнце достанут. И ведь ни у кого нет и тени сомнения, вот что важно.

— На одной вере далеко не уйдешь. Затопчут.

— Тоже верно, — не мог не согласиться Грим, но сразу дополнил. — Но только если все пустить на самотек. Здесь же войско, пригляд постоянный, будет шанс — и даже из 'мужичья' получатся отменные воины. Нужно время.

— Которого у нас нет.

Разговор на этом увял. Отряд под знаменем быка на зеленом фоне остановился в двух полетах стрелы от лагеря и выслал трех всадников для переговоров. Вон скачут на массивных коняках, у животин из ноздрей разве что пар не бьет, а то бы и за механизмы принять можно — слишком размерены движения, слишком пофигистичны морды. Может големы какие? Хотя волшебства в Хортейме осталось мало. Но ведь могли завести еще откуда-то? В конце-концов перевалы за сотню лет можно разобрать, а монстров вырезать. Если не с первого похода то уж за десяток точно. Эх, как много неизвестных, как много нужно узнать и как мало времени для всего этого. План покорения схоров трещит по швам едва выбрались из глуши. Что же будет дальше? Черт те что твориться, а я ни сном ни духом и совета не спросить — сам поспешил, сам всех растормошил. Назад дороги нет и отыграть не получится.

Всадники добрались до нас быстро. Один держал разлапистую ветку, остальные зорко следили за нами: мало ли что мы задумали и они готовились исполнить свой долг до конца. Буквально. Прикажи им броситься на меч и ведь без тени сомнения кинутся, да еще улыбаться будут.

Повезло их предводителю, раз у него есть такие воины.

— Мы хотим говорить с вашим яром! — заговорил тот кто с веткой. Голос у него был поставлен, пятидесятник, а то и сотник, вон с каким важным видом сидит, будто всем одолжение делает. Чванливый засранец! Такой тип людей меня раздражает, а если очень постараются то и вовсе бесить начинают.

Вести переговоры с подобным представителем не для меня. Инициативу по моему молчаливому согласию перехватил Светид. Грим остался в тени, лишь переместился ближе ко мне, а Сурв хмуро перекинул молот с плеча на плечо и тяжело посмотрел на переговорщика.

— Здесь нет яра, — спокойно ответил командир блудней. Себя он яром перестал считать в момент принятия Клятвы на Крови, о чем во всеуслышанье и заявил в тот же день.

Всадник, ожидавший совершено другого ответа на несколько секунд впал в ступор, но затем собрался и подозрительно спросил:

— Но предводитель у вас есть?

— Конечно.

— Ну так зовите его! — начал раздражаться переговорщик.

— Не могу.

— Это еще почему?

— Тар не выходит к просителям, они сами идут к нему, — все так же спокойно заметил Светид.

Переговорщик повторно впал в ступор. Видимо привычный мир рушился у него на глазах слишком быстро, да так, что обломки падали не рядом, а прямо на него.

— Тар Бромид здесь? Но я не вижу его знамени, — как то растеряно спросил он.

— В Хортейме есть только один тар — Перст Высшего! — теперь уже Светид начал распаляться. Чем бы закончился их разговор неизвестно, но тут из центра лагеря донеся предостерегающий крик часовых и тут же рядом с нами появилась растрепанная Герата. Она счастливо вскрикнула и бросилась к всадникам, не обращая внимания на то что ворота у частокола закрыты:

— Варн! Варн!

— Ярета! — всадник подал коня вперед, намереваясь встретить девушку, но понял что этого не случиться. Двери по-прежнему были закрыты. — Что это значит? Вы собираетесь насильно удерживать, ярету?

В голосе воина лязгнул метал. Но тут вмешалась сама девушка.

— Успокойся Варн, мне здесь ничего не угрожает. Просто я так соскучилась, что не сдержалась...

Щечки златовласки запунцевели и она опустила глаза. Поняла, что со стороны ее поведение выглядит по меньшей мере неподобающе. Настал мой черед.

— Уважаемой ярете, в моем лагере ничего не угрожает, тем более ее никто не удерживает силой. Она вольна сама решать когда и куда идти, мы лишь сопровождаем ее к отцу с которым хотели бы переговорить по ряду вопросов. Надеюсь, он не сочтет оскорблением приглашение погостить в моем лагере. Вместе с особо приближенными людьми отрядом конечно.

Перестраховываюсь? Наверное, но давать шанс неизвестным людям для захвата лагеря точно не собираюсь.

Я старался говорить ровно, так чтобы сторонний человек сразу понял — перед ним тот кто имеет право давать приказы и требовать их неукоснительного исполнения. Кажется переговорщик проникся. Перед тем как отправиться обратно он лишь спросил:

— Это правда, ярета?

— Да, мне здесь ничего не угрожает.

Воин кивнул и развернув коня поскакал назад, за ним отстав на пару корпусов неслись телохранители. И делали это так, что захоти мы убить переговорщика, то не смогли бы — сектора обстрела две фигуры перекрыли грамотно, профессионально. Видимо им подобные миссии совершать не впервой.

— Спасибо, ярета, я благодарен вам.

Герата еще больше зарделась, ну прямо маков цвет.

— Ну что вы! Это ведь правда... тар, — ответила она подняв личико, и ведь какова чертовка, рассчитала все верно: и невинные глазки, губку прикусила и добивающий томный взгляд полный надежд.

Мда, будь на моем месте всамделишный юнец — пропал бы, как есть пропал. Утонул в ее удивительно темных глазах, словно в лесном озере безлунной ночью. Но эта песня уже не для меня. Женские чары не пробьют брони, сковавшей сердце со дня встречи моей Оленьки. И ведь жалко девочку, вон смотрит как, того и гляди слезу пустит. Играет? Возможно, но я в это не верю, правда и в женщинах разобраться до конца не получается. Раньше казалось, что все знаю, но проходит время и любимая жена находит очередной повод преподнести сюрприз после которого приходит сакраментальное: 'их понять невозможно'.

Герата же постояв передо мной не дождалась желаемого и тряхнув копной пшеничных волос удалилась обратно в свой фургон. И ведь какова... все демонстративно сделала. Некоторые бойцы едва слюни стирать с губ успевают. Сегодня стрелы любви поразили не одно юношеское сердце...

День между тем подходил к концу и хочется надеяться, что яр Дрим все-таки примет мое нескромное предложение 'погостить' в нашем лагере.

На удивление надежды сбылись достаточно быстро. Отец Гераты — Гран Дрим выступил с тремя десятками воинов сразу как только к нему вернулся парламентер. Остальной отряд начал обустраивать лагерь. Делали все споро, оперативно и слаженно, как давно отлаженный механизм.

Сам яр с телохранителями ехали настороженно, но без фанатичности: ни закрытия телами и корпусами, ни взведенных самострелов. Все чинно благородно, как и должно быть.

Враждебности я, да и остальные не заметили. Это радует, особенно когда за спиной не тысяча первоклассных вояк, а только пара сотен, остальные восемьсот — мясо, годное исключительно для смазки мечей противника. Да понимаю, что утрирую, но слишком хороши бойцы Дрима, на диво хороши. Захоти они напасть и криптовые клинки не помогут. Впрочем атаки ждать не следует. По заверениям все того же Светида, сведущего о каждом значимом лице всех восточных схоров, яр Дрим человек чести и если нападает, то делает это открыто, в лицо. Именно поэтому он не в стане тара, да и его дружина пусть не самая многочисленная, но зато самая боеспособная!

С таким человеком нужно дружить, а еще лучше заиметь в союзники. Он в спину не ударит и если поддержит раз, то непременно будет со мной до конца. Но только как его к себе привязать? Спасти дочь — это сильно. Но явно не достаточно. Нужен иной подход. Может Крах поможет?

— Крын, пригласи первожреца в мой шатер как можно быстрее. И ярету.

Парень он сметливый: ни переспрашиваний, ни дерганья, только кивнул, мол понял и его след простыл. У Воздрана лучше выходит боевое искусство. Хотя головой в их паре был именно Воздран, его уравновешенный подход к любому делу пусть и казался медлительным, но зато всегда приносил именно те плоды, которые нужны и требуются.

— Хочешь зайти с нескольких сторон? — легко разгадал мою задумку наставник.

— Думаешь не получится?

— Почему же? Но тогда уж и криптовое оружие не забудь показать, а еще лучше благословление Высшего. Яру такое точно понравится. Все-таки зим ему немало...

— Ты же знаешь — я не могу.

— Дело твое, но от этого зависит много жизней, — как можно нейтральней ответил Грим и отвернулся. Мой ответ его задел. Интересно почему?

Может сказать наставнику, что 'благословление' мне неизвестно? А то ведь он небось думает, что я как и прошлый Перст могу все тоже самое. Но что-то в своей голове кроме 'компаса', понимания полуразумных тварей да пары ритуалов ничего не нахожу. А раз так — будем вести беседу с тем что есть. Вот только хватит ли этого?

Что ж вот и посмотрим насколько я кхм... избранный.

По идее мне нужно дожидаться яра Дрима в своем шатре, а встречу поручить Гриму или Краху, но последний уже был в шатре. Так что остался наставник. Вот его и подрядим, благо он не против, да и старый воин общий язык с ветераном найдет куда быстрее, чем я или жрец.

Как въезжали гости в лагерь я не видел, но благодаря Тоту чувствовал витавшее в воздухе напряжение, готовое в любой момент вылиться в бойню. Мрим с огрином тоже были в шатре, но прятались под тканью, дабы не смущать яра. Предсказать реакцию на Ужас Леса и кровожадного монстра Ледяных Гор я не берусь, а это значит максимум страховки.

Волновался ли я? Конечно, ведь от этого мероприятия зависит будущее сотен людей. Однако не доверять опыту наставника не мог. Просто не имел права, поэтому и сижу теперь в шатре с постоянно ерзающей Гератой, первожрецом, оруженосцами, мримом и огрином. Сборная солянка для знающих и посвященных. Надеюсь яр Дрим поймет всю подоплеку.

Шум за стенками шатра нарастал, кажется даже раздалось бряцанье оружия и почти сразу зычный незнакомый голос. Наступила тишина. Удивительно. Я ее с похода в Ледяные Горы не слышал.

Полог откинулся в сторону и в шатер вошел блондинистый коренастый, как собственно и большая часть встреченных мной мужиков, воин. В пластинчатом буром доспехе, на плечах плотный местами выцветший синий плащ с черной каймой. На лице застыла напряженная маска будто он готовился отдать последний приказ. Но длилось это ровно до той поры пока к нему с криком не подскочила Герата:

— Папа!

Напряжение вмиг испарилось, по заросшему до скул светло-русой щетиной лицу расползлась счастливая улыбка, а глаза предательски заблестели. Девушка прильнула к отцу и что-то быстро-быстро начала щебетать, несла сущую околесицу, но яр лишь улыбался да кивал. Им не мешали. Даже наставник, что вошел следом за яром, и то тактично их обошел.