Заклинатель

— Если убить "Вольфа", что произойдёт? — невольно приглушая голос, спросил Доминик.

— Вряд ли вторая плёнка успеет взять слизняков под свой контроль. Те будут драться, как обычные напуганные звери. Детям легче с такими справиться.

Он положил ладонь на край окна.

— Блин... Позиция удобная. Если б поднять стекло...

— На верхней панели под ним две кнопки, — впервые подал голос Сташек, самый незаметный в группе. — Кнопка слева — поднимает стекло. Но у нас будет только пара секунд на выстрел.

— Тогда выстрел мой, — уточнил Доминик. — Остальные идут к двери в зал. Все, кроме Арни, Бриса и Вестара.

— Нет, — сказал я. — Мы идём тоже, но за всеми. Арни, надень шлем и без меня не снимай. Сейчас подключу противоментальную защиту.

Доминик неопределённо покосился на меня, но промолчав, опустился на колено перед окном, устраивая поудобнее ствол лазера.

— Сташек, поднимай.

Он приник к оптике оружия.

Пока незаметно для глаза стекло полезло наверх.

Мы быстро вышли в коридор. Здесь дверь была на сенсорах. Не успели разобраться с нею, как из оставленной комнаты донёсся короткий шипящий свист. Как сигнал к атаке.

Ролан свирепо хлопнул по панели рядом с дверью. Дверь въехала в стену. Мы ринулись в зал. Пробегая несколько метров от дверного проёма, чтобы оказаться чуть в стороне и увидеть происходящее в полной мере, я вскинул к плечу оружие.

"Вольф" стоял на месте. У меня аж сердце дрогнуло. Доминик!.. Что ж ты?!

Безголовый!.. Постоял — и медленно и торжественно упал спиной. Пока падал, дёрнулся пару раз: кто-то из наших не выдержал зрелища стоящего, словно живого, носителя плёнки. Наверное, настолько зрелище было неожиданным, что ребята, как и я, не сразу заметили, что у "Вольфа" головы нет.

Слизняки окаменели на мгновения. Я видел явственно, как они заморгали, словно очнувшись от сна, и даже пожалел их немного: не будь плёнки, может, они существовали бы себе спокойно на какой-нибудь своей планете без хлопот.

А потом они взревели, а тараканы, притихшие было, начали агрессивно визжать и подпрыгивать... Мимо меня пронёсся Доминик.

— Дом! Плёнка в слизняке позади всех!

Показалось, нет ли, что его шлем качнулся — "понял!"?

Позади кто-то сильный схватил меня за верх жилета — я чуть не вылетел из одёжки. Вестар. Оттащил меня подальше от места схватки. Так же, как и Арни, рвущегося влететь в самую гущу. Как котят-несмышлёнышей за шкиряк.

— Стреляйте отсюда, — прозвучал в наушниках триди-визора недовольный голос Вестара. Судя по всему, наплевал бы на нас и ринулся сам в битву. Если бы не сознавал, что наша позиция для обстрела тоже неплоха.

Поняв, что мы оба не спешим больше куда не надо Вестар немедленно приступил к стрельбе. Следуя его примеру, мы тоже начали пристрелку. Выцеливать мишени приходилось очень тщательно: твари всё ещё стояли вокруг детей.

Стимуляторы действовали и на лёгкость решения: я сразу сообразил, что лучше отстреливать попрыгунчиков-тараканов. Вестар оказался хорошим тактиком: он стрелял и постепенно, пусть и на большом расстоянии, но обходил круг детей. Хороша тактика оказалась и тем, что звери на фоне огня становились силуэтно поданными мишенями. Если б они ещё не были такими шустрыми...

Самый последний слизняк защищался очень здорово: он просто-напросто скрывался от лазеров за спинами других. Ребята поливали лазерными лучами всё пространство скучившегося врага, слизняки грохались, давя тараканов. Уже никто не обращал, как мне казалось, внимания на детей, и я уже несколько раз просил Вестара по триди-визору дать мне возможность подойти к ним. На что он рявкал: "Нет! Рано ещё!"

Я понимал его умом: нельзя, чтобы дети расслабились, а такое может произойти мгновенно, едва я к ним подойду. А вдруг события повернут несколько иначе?..

И будто сглазил. Тварь, несущая плёнку, внезапно проскочила кордон из лазерного огня (она-то лучи видела!) и стремительно помчалась прямо на нас. О прицельном огне в уязвимые места чудовища говорить не приходилось: били просто навстречу. Слизняк ревел от дымящихся ран, но грохотал к выходу, как танк, потерявший управление. Нам пришлось разбежаться в стороны, причём, насколько я увидел в суматохе, Вестар успел-таки подхватить за шиворот Арни и потащил его в мою сторону. Тяжело быть телохранителем при двоих.

27.

Какие тут макушка, глаза и пасть?! Когда несётся на тебя такая махина — с полуметровыми, убийственно пощёлкивающими клешнями, под аккомпанемент собственного, заикающегося от прыжков рёва, тут уж точно не до жиру. Успей только выскочить — на подрагивающем полу — из-под плотно-резинового тела, могущего раздавить тебя всмятку — и не заметить.

Мы ещё только оборачивались, нацеливая лазеры на слизняка, а он уже втиснулся в дверной проём. Косяк мгновенно пошёл трещинами. Застрявшая было тварь сильно рванула и пропала в коридоре вместе с выдранным косяком и полуразрушенной стеной. Отход её прикрывала завесь из пыли и падающих кусков стены. Рёв теперь удалялся в глубины полигона.

Двое-трое ребят помчались было за ней, но остановились — навстречу бежал я:

— Не надо! Не надо за ней! Вы не настолько защищены! Лучше добить остальных!

— Эта дрянь не поскачет к платформе?

— Нет, она заблудилась в здании!

— Тогда берём детей — и по машинам!

Так что наша троица осталась сторожить вход в зал, пока "основные силы" добивали тараканов. Вскоре ребята с трудом загнали последнего таракана в противоположный от нас угол, откуда он попытался оглушить их пронзительным визгом, оборвавшимся на самой высокой ноте. Господи, какая тишина наступила... Беловато-серые клубы пыли мотались по всему залу, нехотя опадая. Запахи горелой плоти, горячего кирпича — или чего ещё строительного...

Вот теперь я поспешил — с неохотного разрешения Вестара — к детям, на ходу скидывая с себя жилет. Без шлема — дышать тяжеловато, даже чихнул от терпкой горечи дымной пыли. Тот же дым здорово ел глаза.

Их оказалось двенадцать, не считая неподвижного тела Карла. От упавших и поползших к "Вольфу" не осталось и следа: плёнка сожрала их.

Пламя, невидимое для Шерифа, всё ещё продолжало гудеть вокруг детей, сомкнувших круг. Но даже невидимый, оборонно-боевой ментал просто оттолкнул Арни, когда тот подошёл слишком близко. Не веря глазам и ощущениям, он вытянул руку вперёд и ошарашенно провёл ладонью по невидимой стене.

— Что это?!

— Занимайся ты вместе с ребятами у Вестара — не спрашивал бы, — сказал я, твёрдо уверенный, что теперь и Шериф будет среди активных участников секции.

Обойдя круг и везде наталкиваясь на слепые от сосредоточенности, совершенно не детские глаза, я остановился напротив Таис — бледно-белой статуи с пустыми глазами. Попробовал пробиться сквозь защиту — безнадёжно. Тогда просто начал смотреть на неё, потихоньку "трогая" место перед её глазами: "Таис, это я, Брис. Отзовись, Таис. Опасности больше нет".

Ребята сгрудились вокруг детей, благо рёв сбежавшего слизняка больше не беспокоил и уже существовала уверенность, что в любом случае победа над ним — дело следующих нескольких минут.

— Брис, а если попробовать противоментальную защиту скафандра? — несмело предложил Никас, пристально вглядываясь в поисках бреши в круговой защите.

— Нет гарантии, что они в ответ не убьют кого-нибудь из нас — как врага, пытающегося добраться до них. Единственная возможность — достучаться до сознания Таис. Именно она держит их в обороне.

Смолкнув, я снова упрямо стал посылать мысленный призыв: "Таис, откликнись. Это я, Брис. Я здесь, и здесь безопасно".

Я предполагал, что глаза Таис оживут — и будет разрядка. Но никак не ожидал, что Таис осмысленно взглянет на меня — всего на мгновение — и упадёт. А за нею начали падать и остальные дети. К чести ребят, они от неожиданности не подумали, что эти дети опасны, что к ним и подходить иной раз страшно. Бросились ловить на лету всех, кто оказался под рукой, и тех, что подальше, лишь бы не разбили головы о пол.

Среди этой суеты я внезапно почувствовал приступ бешеной ярости. Карл, скорчившись, неподвижно лежал в самом центре детского круга, защищавшего его. Алая пелена мгновенно застила глаза. Я даже успел машинально моргнуть пару раз, чтобы проморгаться, ещё не понимая, что со мной происходит. И сквозь эту кровавую пелену я видел лишь одно — человеческое тело в скафандре, черноволосой головой на полу — среди потемневших размазанных капель.

Точно, что именно происходило, я не помню. Кажется, жилет с препаратами был безжалостно отброшен в сторону. Кажется, ошеломлённые ребята замерли на местах, почти все держа детей, пребывающих без сознания. Отчётливо я помню лишь одно: я схватил Карла за грудки и, помню, здорово злился, что у него такой неудобный скафандр — вцепиться и держать очень трудно, а уж если трясти... Я тряс его с силой, словно пытаясь вышибить из него душу, и орал что-то страшное, орал отчаянно и злобно, проклиная на все лады. Удивительно, как голову ему, тоже бессознательному, не оторвало в этой тряске.

Я не помню, как у меня его выдрали, как меня самого начали трясти, чтобы я пришёл в себя. Помню, что охрип и плакал от ненависти, что не могу доорать всё, что надо бы выплеснуть на него — эту сволочь.

... Вестар высокий и широкоплечий — и всё равно держал Карла, прижимая к себе, чтобы не уронить, — тяжёлый всё-таки в скафандре, и кричал на меня... Лицевые мышцы расслаблялись неохотно, но расслаблялись.

Пока меня держали за руки и за плечи, Карл пришёл в себя. Его ноги перестали подламываться, хотя он явно был очень слаб. Я не знал, что с ним, видел лишь разорванный на плече рукав — это надо же постараться, чтобы разорвать металлизированную ткань! — дыра в этом месте почернела от крови... Но вот он взглянул на меня — брезгливо и с презрением, и. задыхаясь, ответил на риторический вопрос, которым я буквально полыхал:

— Я солдат, а выживание на войне предполагает любые средства спасения...

— Ты — солдат, и твоя обязанность — защищать детей, а не подставлять их вместо себя! — сорванным от ненависти голосом прохрипел я. — Гад ты, а не солдат после этого! Ты взрослый, они — маленькие. Уже одного этого достаточно, чтобы биться за них, а не заставлять их умирать ради тебя... Хотя смысл тебе это доказывать? В твоих наркоманских мозгах всё перевёрнуто шиворот-навыворот! (Теперь он рванулся ко мне — Вестар с трудом удержал) Опусти его на пол, Вестар. Свою дозу стимулятора он получит в последнюю очередь. И попробуй только стянуть с кого-то из детей остатки энергии! Пристрелю, как только замечу! Пристрелю, как паршивую собаку!

Кажется, Вестар едва заметно ухмыльнулся. Чему? Моему "пристрелю"?

Я огляделся и пошёл подбирать жилет с препаратами. Успокаивался с трудом. Всё понимал, но опять-таки напрочь не принимал происходящего.

Ребята уложили детишек на полу и стояли, не сводя глаз со спокойного Карла. Конечно (понимал я его), главное он всё равно выполнил для спасения своей жизни: он заставил детей подчиниться своей воле, он заставил и меня действовать по своей указке... Теперь только ждать, когда я подойду и сниму боль.

Но он подождёт в любом случае. Я стал на колени перед Таис.

— Брис, мы сходим за машинами и пригоним их сюда, — предупредил Доминик, вполголоса назвав мне тех, кто пойдёт с ним.

— Подожди. В машинах осталась взрывчатка?

— Есть немного.

— Можно сделать так: присоединить к ней гранаты и оставить здесь, в коридоре?

Он на секунды задумался. Затем его лицо прояснело — сообразил, что я хочу взорвать здание полигона изнутри, и сказал:

— Можно. Сделаю.

Едва ребята вышли в коридор, рядом со мной присел Шериф.

— Брис, что он сделал? Конкретно. Я не понимаю.

— Влез в мозги детей и заставил защищать его. Видел, как они жёстко круг держали? Его работа. Последние силы из них выжимал.

Некоторое время он молчал, глядя на лежащего на боку Карла, который тяжело дышал после недавней взбучки, а потом вздохнул:

— Чего удивляться? Призрак.

— Считаешь, это его оправдывает?

— Нет. Только объясняет.

Машины въехали в зал, натужно перевалившись через обломки входа. Но водители могли быть довольны: дверной проём ломать не пришлось — слизняк сделал это за нас.

Я подозвал Никаса и Ролана — эти двое давно дружили и даже были связаны родственными узами: Ролан женат на сестре Никаса. Вполголоса объяснил им задание. Они кивнули и ушли в коридор, прихватив опустошённые ранее прямоугольные матерчатые мешки от взрывчатки.

К этому времени я успел сделать инъекции почти всем детям, а Таис первой успела прийти в себя. И сразу прилипла ко мне. Теперь я мог её, наконец, рассмотреть: несмотря на свои четырнадцать, выглядела она шестиклассницей, то есть на лет двенадцать. Жёсткая работа с энергией не проходит даром. Измученное, совсем детское треугольное лицо, казалось, никогда не знало улыбки. Впрочем, в этой ситуации не до улыбок. Небольшие карие глаза почти не моргали, следя за моими действиями. Она молча передвигалась следом за мной, приседала перед детьми, которым я вводил стимуляторы. Поскольку за мной следовал и Шериф, нёсший жилет с препаратами, вскоре она обратила внимание и на него.

Она не столько обратила внимание, сколько уставилась на него с ужасом. С таким откровенным, что он встревожился.

— Девочка, Таис, что происходит? Брис, что с ней? Или со мной?

Расширенные глаза Таис не отрывались от Арни, она пыталась что-то сказать, но не могла выговорить ни слова. В общем, напугала Шерифа до полусмерти.

— Таис, в чём дело? — тут уж испугался и я.

Девочка шагнула к Шерифу и крепко схватила его за руку.

— Нельзя, так нельзя... — бормотала она, уже обеими руками сжимая его ладонь.

Арни вдруг выгнулся, словно хотел как следует и с наслаждением прозеваться. Я застыл: Таис вкачивала в Шерифа огромную волну энергии. Неудивительно, что на него это подействовало, как эйфория от вколотого наркотика.

— Что она делает? — насторожённо спросил Вестар. Да и остальные сгрудились рядом, с беспокойством следя за девочкой и Шерифом. Наверное, они накричали бы на неё, не воспринимай я ситуацию очень спокойно.

— Что? Никто из вас не видит, что именно она делает?

— Качает в него энергию, — отозвался Сташек. — Но — зачем?

— Таис увидела, что он не тренированный — слабый. Испугалась за него. Не забывайте, что дети были лишены общения с другими людьми и не понимают, как можно быть такими, как Арни.

Кто-то из парней улыбнулся растерянно-счастливому лицу Шерифа и принялся за работу: поднимал на ноги детей-призраков и осторожно помогал им дойти до машины. Маленькие призраки шли покорно. Искоса наблюдая, я успел приметить, что Карл провожал каждого поднятого с пола ребёнка холодным взглядом прищуренных глаз, а потом переводил глаза на следующего. Судя по всему, он снова залезал им в мозги, но на этот раз я не возражал: детям надо привыкнуть к нормальным людям, а без ментальной узды они могут неизвестно что выкинуть. У Карла при этом, конечно, свои резоны... Но, чёрт возьми, я с трудом прятал в душе радость: он ещё не знает, что я собираюсь сделать с полигоном. Узнал бы — интересно, какая бы реакция последовала. Ничего, лучше поставить его перед свершившимся фактом.