Никто из солдат не решился ничего сказать. Да и вообще, все разговоры прекратились. Спутники смотрели вперёд и молчали. Лишь когда повозка съехала в очередную ложбину, сержант нервно вытер лоб и заметил так, словно обращался в никуда:

— Знаю я эту дорогу. Сейчас поднимемся на горб и до границы останется раз плюнуть. Лига али полторы.

Да, мы практически достигли цели. Очень скоро Найдмир окажется в Виреннине, найдёт защиту у местных владык и...

Когда мы поднялись на вершину холма, то обнаружили что соседний холм оседлали две исполинские лохматые твари. Крылья протянуты вдоль огромного тела, а когти передних лап глубоко погрузились в почву. Тяжёлые головы лежат на земле, а большие жёлтые глаза полуприкрыты чешуйчатыми веками. Длинные хвосты уходят за спину холма. Наездники, сидящие в специальных сёдлах на холках монстров, казались тёмными металлическими изваяниями. Теперь я могла подробно разглядеть чудовищ, уничтоживших Салим и Луимин: холм, где расположились твари, находился совсем рядом.

Сержант глухо выругался и начал медленно натягивать на голову шлем. Руки у мужчины тряслись. Солдаты поминали Вопрошающего дрожащими голосами. Найдмир неотрывно глядела на чудовищ и в её лице не было ни кровинки.

— Значит, я правильно догадался, — голос Наездника прозвучал так, словно слова произносились в специальную духовую трубу, какой пользуются глашатаи. В ушах звенело, — что тут какой-то подвох. Правильно догадался.

Слова произносились правильно, даже чересчур правильно. Живой человек так говорить не может. Скорее всего, Наездниками были какие-то уроды, типа пехотинцев и кавалеристов.

— Думаю, у вас не осталось иного пути, кроме как сдаться.

— Дай мне Чёрную, — попросила я и королева дико уставилась на меня. Потом всё же протянула флягу. — Спасибо.

Магистр Гурам всегда напоминал, чтобы мы никогда не пили зелье непосредственно перед боем. Уж не знаю, почему. Тем не менее всего его остальные советы оказались верными, поэтому и это указание мы никогда не оспаривали.

Сейчас у меня просто не оставалось иного выхода. Хоть как-то пришпорить бессильное тело.

А если подумать, зачем? Что я вообще смогу сделать в таком состоянии? Да ещё и с этими?

Я взяла Пену за рукоять и перевалившись через борт повозки, рухнула лицом в пыль. От удара в глазах появились ослепительные звёзды, а кости заныли, точно я сутки просидела в ледяной воде.

— Дар! — Найдмир смотрела на меня. — Не нужно! Я не хочу, чтобы погиб кто-то ещё. Слишком много смертей...

В том-то и дело. Они не должны умереть зазря.

Извиваясь, точно червяк, я поползла вперёд. Подняться хотя бы на колени никак не получалось. Внезапно меня оглушили громыхающие звуки и лишь спустя некоторое время я сообразила, что слышу хохот. Смеялся Наездник.

— А, это же непобедимая Чёрная Ведьма! Забавно посмотреть, как она распласталась в пыли. А я-то надеялся на нечто большее, нежели просто раздавить жалкого слизняка.

Я покатилась по склону и остановилась лишь в самом низу, ткнувшись физиономией в грязь, около весело дребезжащего ручья. Сумела как-то собраться и поднявшись на колени, отёрла рожу. Услышала торопливые шаги и оглянулась. Меня догоняла Найдмир. За ней, тяжело отдуваясь, спешили солдаты. Наверх они поглядывали с явной опаской.

— Дар! — Найдмир опустилась на колени. — Умоляю, прекрати! Я сдамся, и вы останетесь живы. Хоть вы. Хоть ты!

Я посмотрела на её живот. Там продолжала жить часть Кира. Потом посмотрела в глаза королевы. А здесь — шанс на возрождение Кроффа. То, чем жил Кир. Перевела взгляд на сержанта.

— Заберите её и спрячьте, чтобы не задело. Сберегите, даже ценой жизни. Живо!

И они сделали это. Унесли рыдающую королеву. Но перед этим отдали мне честь. Мне, безродной, презираемой ими, ведьме.

Заскрежетав зубами, я начала подъём. Кир, дай мне силы, любимый! Грард, помоги мне! Лоус, Наверра, придайте стойкости, которая не покинула вас до самого конца! Сёстры...

Они стояли вдоль дороги. Все. И салютовали мне блестящими в свете солнца мечами.

Нет, никого нет. Только молодые берёзки над могилами.

А, впрочем, нет и их. Я одна, ползу в пыли, под палящим солнцем и над головой громыхает смех Наездника:

— На что ты надеешься, Тень? Ты ведь последняя Тень и самое время тебе уйти, оставить этот мир людям. Клянусь, я подарю тебе быструю смерть. Думаю, ты заслужила её.

Я вскарабкалась на верхушку холма и очень медленно поднялась на ноги. Здесь смердело дохлятиной, мокрым волком и ещё какой-то дрянью. Ощущался сильный жар, исходящий из пастей чудовищ. Одна из тварей потянула лапу к себе, оставив в земле глубокую борозду. В такой можно спрятать небольшой отряд. Наездник повернул ко мне чёрную прорезь своего шлема.

— Итак, ты пришла, чтобы умереть достойно?

— Я...

Появилось странное ощущение. Точно внутри меня возникла воронка водоворота и стремительно увеличивается в размерах.

— Я...

Скорость водоворота возросла так, что дух захватывало. Стало понятно, что чёрная жидкость рушится в провал, где невозможно рассмотреть дно.

— Я...

Всё исчезло и не осталось ничего, кроме бескрайнего ледяного ничто. И в этой мёртвой бездне, кто-то безумно и бездушно кричал:

— Я — Чёрная Волна!

ЭПИЛОГ: В КОТОРОМ Я УМИРАЮ

Спустя лигу-полторы, после того, как мы миновали покосившийся знак, где остатки облупившейся краски ещё изображали крылатого льва и дракона, я поняла, что конец близок. Как — трудно объяснить, но всё вокруг на миг застыло, а после начало медленно оплывать и растекаться чёрными мерзкими лужами.

— Останови, — хрипло сказала я и сержант тотчас дёрнул поводья, останавливая ход коней. — Дальше — без меня.

К чести Найдмир, королева в этот раз не стала устраивать сцен типа той, перед боем с Наездниками. Она просто приказала солдатам помочь спуститься на землю мне, потом — себе. Взяла меня за руку и проводила к подножью высокого холма. Я сама выбрала это место.

Наверх уходила старая заброшенная тропинка. То ли там когда-то был чей-то наблюдательный пункт, то ли что-то ещё — меня это нисколько не интересовало.

— Вот и всё, — сказала я и легко сжала пальцы королевы. — Теперь ты должна справиться сама, без нашей помощи.

— Справлюсь, — сказала Найдмир. Та убеждённость, с которой королева произнесла эти слова и блеск тёмных глаз говорили: да, справится. — Дар, то, что ты сделала...

— То, что сделали все мы, — поправила я и криво ухмыльнулась. — А то, знаю я тебя, ещё памятник надумаешь поставить.

Блеск в её глазах стал ещё ярче, и я поняла, что угадала. И ещё, что никакие уговоры не заставят королеву отказаться от задуманного. Ну что же, пусть будет так. Всё равно, через время люди забудут, кто стоит на постаменте и памятник станет символом памяти всех Теней.

Мы обнялись, настолько крепко, насколько это позволил живот Найдмир. Потом я подхватила Пену и начала карабкаться по склону холма, иногда довольно крутому. Не оглядывалась, пока не добралась до самой верхушки. Тут действительно оказалась яма, со следами старого кострища и что-то, вроде обвалившейся землянки.

Найдмир продолжала стоять внизу. Увидев, что я смотрю на неё, королева махнула рукой. Я махнула, в ответ. Потом солдаты усадили Найдмир в повозку и лошади двинули вперёд, по дороге.

Кровь из носа и ушей шла почти непрерывно. Это здорово мешало, когда я рыла руками яму. Хорошо, хоть почва оказалась рыхлой, так что много времени это не отняло.

Я положила Пену в выкопанную яму и молча попрощалась со своей верной подругой. Потом забросала могилу землёй и утрамбовала ладонями, чтобы следа не осталось. Пусть моё оружие спит спокойно.

Вернулась к склону и села на обрыве. Подошла мама и села рядом. Ветер трепал её светлые волосы. Я ощутила, как тёплые пальцы легли на мою правую ладонь.

Слева приблизилась Заря. Села и обняла за плечо.

Повозку с королевой ещё можно было разглядеть. Телега медленно, точно крохотный жучок, ползла по серой полоске дороги.

И я смотрела ей вслед, пока подступающая тьма не слизнула весь мир.

ПРИЛОЖЕНИЕ.

ДЕСЯТАЯ СТАТУЭТКА

За окном мело — мама не горюй. Впрочем, приземистый жимуинец, доставивший нас сегодня в посольство, сказал, поправив маску скрывающую лицо, что: 'погода, осень дазе нисего'. Им виднее. Лично для меня местные погоды отличались лишь количеством чёртового снега, падающего из багровых туч на мою несчастную голову.

— Итак, — сказал Кир постукивая пальцем по серому листу, лежащему на столе перед ним. — По твоему мнению лорд Истакон до самого последнего момента занимался некими исследованиями, которые оскорбили местное девятилапое божество и вызвали к жизни пророчество, записанное на этом листке?

— Совершенно верно, господин Кирион, — на румяной физиономии секретаря читалась такая уверенность, что сразу становилось понятно: имеешь дело с непроходимым дураком. — Все эти его поездки к шаманам, свитки эти самые. А ежели поглядеть на пророчество, сразу понимаешь — один в один же! Не могли такие события происходить без вмешательства высших сил, Отдавшим долги клянусь!

Угу, события. Семь смертей чиновников и тварей помельче превратили посольство в некое подобие дома умалишенных. Все обитатели сидят в комнатах и вынуждают слуг пробовать даже чистую воду — как бы чего не вышло! Отчего на самом деле умерли семеро, во главе с герцогом Истаконом — никто и понятия не имеет. Мы — тоже. Ведь, вообще-то, мы приехали, потому что покойный попросил о некой помощи, а когда-то баронет и герцог были очень хорошими друзьями.

Я запустила пальцы в каменную чашу, где лежали тёмно-синие, почти чёрные ягоды с кисло-сладким терпким вкусом и забросила горсть в рот. Эх, сейчас бы яблочко! Секретарь прервался и раздражённо уставился на меня. Похоже, дурак не очень понимал мой статус и цель пребывания при баронете. На любовницу я определённо не походила. На любовницу баронета из следственной службы королевского двора — тем более.

— Итак, — Кир повёл пальцем по листку с предсказанием. — Всё это больше напоминает детскую считалку, чем пророчество. Этому документу точно пять сотен лет?

— Я носил его к местным шаманам, — секретарь шмыгнул носом. — Плюс-минус пятьдесят лет.

Кир принялся бормотать то, что успело за последние пару дней надоесть, хуже горькой редьки:

Девять статуэток в руках божества,

Одна упала оземь и восемь уцелело,

Одну унёс орёл и семеро осталось,

Одна ушла на дно — в живых осталось шесть,

Одна сломала шею — лишь пятеро спаслись,

Одну задрали псы — четвёрке повезло

Одна задохнулась, попрощавшись с тройкой,

Одна устала жить, и парочка осталась,

Одна заполыхала, осиротив дружка,

Последнюю решилось забрать божество.

Пока Кир прорывался сквозь сплетения местного языка и в очередной раз пытался проникнуть в скрытый смысл дурацких строчек, я жевала ягоды и вспоминала всё, что предшествовало сегодняшнему дню.

Герцога мы не застали. В смысле, живым. Прошло два десятка дней, как мы получили его письмо и полтора десятка, как Истакон вывалился из окна второго этажа посольства и расколотил голову о лёд. Потом мертвяки пошли один за одним. Писец Лавард неловко толкнул шкаф, где стояла статуэтка орла — символ дома герцога. Чёртова металлическая птичка спорхнула вниз и расколотила череп несчастного писаки. Охранник Нарман, будучи вдребезги пьяным, вздумал напиться из бочки в подвале и захлебнулся. В тот же вечер виконт Волюсан, очевидно выпивший не меньше охранника, поскользнулся и упал, свернув свою аристократическую шею. Стало быть, не обо всех пьяницах заботится Отдавший долги.

Как по мне, больше всего не повезло начальнику посольской охраны. Взбесившиеся ездовые псы разорвали и сожрали несчастного. Удалось обнаружить только окровавленный сапог, да обглоданные кости. Псов перебили, а толку?

Согласен, обстановки становилась невыносимой, но быть такой дурой, чтобы самостоятельно лезть в петлю...Это я, если что, о помощнице покойного герцога — Замиале. Впрочем, как сказали, девица выглядела очень даже эстетично, свисая с люстры в кабинете герцога.

Последним в списке покойников оказался повар-жимуинец — коротышка Фууфа, найденный на кухне без признаков насилия и жизни, заодно. Устал, видимо.

Хуже всего, что дурак секретарь, случайно обнаруживший бумажку с предсказанием, поторопился оповестить остальных и, как я уже сказала, посольство тут же превратилось в сумасшедший дом., где все психи предпочитали прятаться друг от друга.

— Чего переживать-то? — ягоды закончились, и я отёрла пальцы о штаны. — Подождём ещё парочку трупов и спокойно вернёмся в Салим. Там доложишь королю, так и так, пророчесвто свершилось, и я поднимаю руки.

Сама я святую книгу не читала: грамоте не обучена. Поэтому все эти фразочки знаю от Кира, он рассказывал.

— Ещё раз, — Кир решил игнорировать мои замечания, а вот толстячок принялся злобно пыхтеть, — пророчество ты обнаружил совершенно случайно?

— Ну да, — секретарь покачал жирными плечами. — Как раз дочитал первую книгу 'Похождений Лагариуса' и взял второй том. Глянь, между страниц что-то торчит. Думал — закладка, ан нет — писулька какая-то, на жимуинском. Стало интересно, старая ведь бумажка, перевёл. И как огнём обожгло: точно же! Всё ведь так и происходит. Это, как раз, виконт изволили неудачно упасть. Четыре смерти и всё по пророчеству.

— Пророчество, — Кир кисло усмехнулся. — Пророчество, любезнейший, это — когда великие войны или массовый мор. А это, так...Мелкое предсказание.

Он поднялся, сложил злосчастный листок, и спрятал его в кожаную папку с металлическими бляхами на потёртых ремешках и картинкой крылатого змея, глотающего солнце. Вообще-то Кирион выполнял обязанности начальника Следственной службы Кроффа, но тут пребывал неофициально. Однако же служебную папку прихватил и в далёкий Жимуин.

— Дар, — он небрежно кивнул. — Пошли, прогуляемся.

— Господин, — секретарь продолжал недобро коситься в мою сторону. — Должен заметить, что ваша помощница, или кем она там является, своим поведением наносит невосполнимый ущерб репутации посольства.

— Больший, чем смерти семи служащих? — Кир вскинул бровь и толстяк, начавший было поднимать жирную задницу, хлопнулся обратно. — И я уж сам разберусь со своим телохранителем. Оставь свои советы при себе.

Когда мы уходили, я не удержалась и показала толстяку язык. Секретарь побагровел и начал пыхтеть, подобно моржу перед забоем.

— Пройдёмся на место пр...первой смерти, — рассеянно бросил Кир и поправил воротник.

— Ещё раз? — удивилась я. — Ты же там был уже раз пять. Сказал: 'очень интересно' пару раз и один: 'вроде проясняется'.

— Мне нужен кто-то, кто проследит за моими наблюдениями и выводами.

— Угу, тогда ты взял не того человека, — я рассмеялась. — Как вспомни те твои четыре яблока, до сих пор зло берёт!

Угу. Надрезанное, надгрызенное, сгнившее и грязное. Сколько человек посещало комнату за последнюю пару дней? Когда Кир объясняет — всё понятно, а стоит ему замолчать и на столе опять лежат обычные четыре яблока. Говорю же — зло берёт.