День курсанта

Этому дежурному вздумалось проверить несение службы на постах. И пошли мы с ним и караульным Матвеевым. И надо же было так сложиться, что Бадалов стоит на посту.

— Ну, всё, сейчас Умид начнёт спрашивать родословную Земцова, чтобы убедиться, что это мы. А, потом дежурный по училищу нам матку на изнанку вывернет! — шепчет Мотя.

— Я Бадалычу сам всё выверну! В другой раз пусть строит из себя защитника Родины, мать его!

— Стой, кто идёт?! — крик из темноты.

— Помощник начальника караула с проверяющим! — отвечаю я, вглядываясь в темноту.

Ни фига не видно, куда он заныкался?

— Помощник начальника караула ко мне! Остальные на месте!

Иду на пост, понять не могу, где Бадалов. А, он встал за угол и оттуда выглядывает одним глазом.

— Умид, не выделывайся, дежурный по училищу пришёл караул проверять. Не надо долго нас мариновать!

— Понял! — Умид сделал уставное лицо — так пойдёт?

— Пойдёт! — кивнул я.

— Продолжить движение! — скомандовал я подполковнику и Матвееву.

И тот потопал вперёд. И ничего не скажешь. Оба мы — при исполнении. И у нас сто двадцать патронов и автомат. А, у него ПМ с шестнадцатью патронами в кобуре.

— Курсант Бадалов! Временно сдать пост! Курсант Матвеев, принять пост под временное наблюдение!

— Есть!

— Есть!

Дежурный как увидел узбека, так начал его атаковать вопросами. Что находится под охраной, какими печатями опечатывается, где границы поста и прочее...

Но, Бадалов — парень умный и грамотный. Всё выучил, от зубов отлетало, как от стены горох. Молодец!

Дежурный остался тоже довольным.

Утром пришёл ротный. Конечно же его запустили в караульное помещение. Он обошёл всё, пообщался с Вертковым.

Только всё успокоилось, Вертков сам начал кемарить, а мне, по распорядку разрешалось немного поспать, прибыли комбат с замполитом.

Эти тоже походили, засунули весь нос где им было интересно.

Старун по привычке дымил везде. Но, окурки не бросал где попало. Аккуратно тушил о свой каблук и кидал в урну. Пепел, правда, сорил везде. Но, не орал своё привычное: "Иппиегомать! Курцы! Сниму с наряда!" Потому что это — не суточный наряд в казарме, а караул! И назначается приказом по училищу. И не подчиняется временно комбату. Прикажет начкар, выполняя команду сверху, и возьмём под охрану и комбата, и кого угодно! Да, и зачем по пустякам мучить людей мелкими придирками. Вот отстоит он свое, придёт в казарму, сдаст оружие, и всё, комбат, он — твой! Можешь объявить несметное количество нарядов, даже на "губу" засунуть. Ты там хозяин. Ну, а здесь — почётный гость. Да, уважаем, знаем, что вернёмся в казарму, и снова ты можешь кричать всё, что хочешь. А, мы, выпучив глаза, будем орать: "Есть! Так точно! Никак нет! Ура!"

Когда все проверяющие ушли, перебив сон, выпил крепкого чая, вышел покурить на улицу. Время к обеду. Бодрствующая смена пошла в столовую за пищей.

Там уже были многие из караула. Кто покурить, кто глотнуть свежего воздуха, уж больно был спёртый воздух в караульном помещении.

— Не думал, что караул так тяжело.

— Не говори. Наряд в казарме — ерунда по сравнению с караулом.

— Ладно, сейчас осень. Неприятно, пережить можно. А, что зимой будет? Холодно. Сибирь всё-таки. Как мороз даванёт, так ни один тулуп не спасёт.

— Одно дело стоять два часа на посту сейчас. А, зимой и ночью.

— Это здесь, в городе всегда теплее, а вот во втором карауле, в Ягуновке!

— Ага, особенно на вышке.

— По автопарку можешь погулять, спрятать от ветра куда-нибудь, а в мороз на вышке.

— Не бойтесь, парни, когда мороз под тридцатник и ниже — ветра нет. Всё стоит и трещит.

— Что трещит-то?

— А, всё! Деревья, здания. Собственные яйца. Всё. И тишина. Особенно за городом.

— Не пугай. Мне уже холодно от твоих слов!

— А, у вас, что дома такого не бывает?

— У, нас в Украине, тепло. Самое большое зимой — 5. Если чуть ниже — всё, школы закрывают, стихийное бедствие. Троллейбусы не ходят, трамваи стоят. Техника иначе устроена. Для высоких температур, а не для низких. Ну, а про такие морозы, только в программе "Время" показывают, где какая погода.

— Ага, знаю я эту технику для жарких стран! — я сплюнул табак, попавший на язык. — У меня дед крановщиком после войны всю жизнь проработал. Два раза со своим краном падал. Один раз, когда в сорокаградусный мороз одна из опор башенного крана подломилась, и он со всей высоты завалился. Благо, хоть на дом, что строили. Комиссия приехала, стали разбираться, опору выдернули, на экспертизу. Оказалось, что какой-то мудак в снабжении напутал и прислал в Сибирь вот такой жароустойчивый кран.

— Ну, а морозоустойчивый, как пить дать — в Среднею Азию!

— Не знаю. — я пожал плечами — Дед говорил, что еще удивился, отчего такой слабый калорифер в кабине. Почти не греет, да, ещё из-за этого стёкла замерзают. Сами делали обогреватели, да, устанавливали. А, попробуй на такого дурака такую тяжесть подними-ка! А, всё, оказывается, просто было. Напутали. Могли люди погибнуть от такого распиз...ва!

— А, представь, Славка, что какой-нибудь строитель в Средней Азии очень удивился, когда обнаружил своей кабине огромный обогреватель! На улице жара, да, ещё такая бандура под ногами болтается!

— М-да, уж. У нас в стране всё как в армии — квадратное катаем, а круглое носим!

— Точно! Главное — ничему не удивляться!

— Если будешь удивляться, так и останешься, полжизни стоять, открыв рот, пытаясь переварить, что вокруг-то происходит.

— В армии проще. Тормозишь — зайдёшь "на орбиту". По нарядам полетаешь, и перестанешь удивляться, и отобьёт охоту раз и навсегда пытаться понять, а что же вокруг происходит, и зачем это нужно, а можно, ведь, всё сделать короче и правильнее.

— Ага, как в том анекдоте: "Товарищ курсант, возьмите лом и подметите плац!" "Но, ведь можно всё сделать быстрее и качественнее, если я возьму метлу!" "Я не хочу, чтобы вы это делали быстро и качественно! Я хочу, чтобы вы заеба...сь!"

Вот и подошёл к концу первый караул в нашей службе. Сдавать патроны, снимаешь пилотку, вытаскиваешь один патрон из магазина и тыльной частью его, выколачиваешь все остальные в пилотку. Потом вставляешь в деревянные плашки. Там отверстия уже насверлены. Вставил, смотришь все ли на месте. Нет патрона — всему караулу кранты. Пока не найдёшь -будешь искать.

У всех всё на месте.

Ну, вот и караульное помещение блестит, патроны на месте, часовых с постов своих поменяли. Казарма — дом родной! Оружие чистить потом будем! Ужин, и подготовка ко сну!!!!

Но не всё так просто в армии. Вроде после караула спать, но распорядок дня есть распорядок дня! Хоть ты и смертельно устал, но ты в строю. Долбоебизм армейский? Привыкай, ибо ты — в армии!

Вот и ответственный по роте капитан Баров в своей ироничной манере командует:

— В 21.00 всем собраться в районе программы "Время" для просмотра телевизора!

— Товарищ капитан! Разрешите не смотреть! Я постирать хотел форму!

— Товарищ курсант, надо чувствовать пульс и биение времени — смотрите программу "Время"!

— Ну, товарищ капитан...

— Брысь к телевизору!

— Есть!

Сиди, подшивайся, болтай с товарищем, но ты обязан находиться в курсе всех событий в стране и мире. Газеты особо никто не читает. Пока не видит дневальный и замполит, выдираются из подшивки и, сидя на очке, читаются. А, что могут писать в "Красной Звезде"? Укрепляй боеспособность нашей Родины?

Мы и так её повышаем. Учимся. Службу несём, В самоходы умеренно ходим. Правда, начали выпивать... Для дезинфекции.

На улице холодно. Одним чаем уже не согреешься перед сном, после вечерней прогулки.

Бутылка одеколона на троих

На гражданке мужики берут бутылку водки на троих, а у нас флакон одеколона.

Путём многочисленных проб и ошибок, пришли к выводу, что лучше сей продукт потреблять в чистом виде.

При смешивании оного с водой, он становится белым как молоко, иногда выпадает осадок, что тоже не есть аппетитно и пользительно для здоровья употребляющих.

В роте появились эстеты, предпочитающие "Шипр" "Русскому лесу". Кто-то зациклился на "Саше". Ну, а "Тройной", если появлялся в военторговском магазине, покупали не глядя. Пожалуй — самое лучше изобретение советской парфюмерной промышленности!

Флакончик с парфюмерной жидкостью выливался на троих, чокались, выдох, не дышать! В рот! При этом желательно, чтобы он сразу прокатился в желудок! Не в рот, а потом, подержав, проглотить! Так можно и слизистую рта спалить, а, также, с непривычки, и блевануть недолго.

Проглотил, потом, не водой! Ни к коем случае! А, то пойдёт реакция, с выделением газа, и тоже можно побежать в туалет, будет полоскать. Надо чего-нибудь в рот кинуть, пожевать. Хлебушек подойдёт. А, вот, потом уже, можно и чайку горяченького пошвыркать. Ну, а уже после этого и на вечернею прогулку и поверку.

На прогулке, в поздней осени — ранней сибирской зиме, и песни лучше поются строевые на улице!

Лёвка Ситников, порой пытался хулиганить, когда старшина отсутствовал на прогулке, кто-то из "замков" проводил. Лёва орал из репертуара Розенбаума: "Нинка как картинка с фраером гребёт" или ещё что-нибудь в этом роде. Рота охотно подпевала. "По долинам и по взгорьям" уже всем до чёртиков надоела.

Подошли к казарме. Перед поверкой есть несколько минут. Можно на улице покурить, можно и в казарму подняться. Перекрывая голоса роты, крик Фила:

— Сорок вторая рота, предупреждаю, если кто-то у меня ещё раз сопрёт одеколон — накажу! И так, чтобы потом без обид было!

Мелкое воровство из тумбочек — бич казармы. То пасту зубную уведут, то ещё что-нибудь. Мелочь, конечно копеечная, но неприятно. Мало того, что самому может не достаться то, что тебе очень сейчас нужно, например, одеколон после бритья, а то и зубы почистить нечем. Так ещё взводный, проверяя тумбочки, обнаружит, что из "мыльно-рыльных" принадлежностей у тебя нет. Будет отчитывать. Многие делали так, в ящик, разделенный на две половины(моя и соседа) клали мыло, что Родина выдавала, типа "Банное" , а тем, что сам пользовался — вниз тумбочки.

В курилке смеясь, обсуждали, как Сынок поймает и накажет воришку?

— Наверное, капкан поставит?

— Вряд ли. Там места мало.

— Мышеловку?

— Тоже мысль. Главное, чтобы взводного он не поймал в эту мышеловку или Зёму.

— Я бы посмеялся по этому поводу.

— Посмотрим.

Через несколько дней, в курилке мы спросили у Филатова:

— Ну, что поймал вора, что у тебя из тумбочки что-то тырил?

— А, зачем мне ловить его? — Фил хитро подмигнул — Пусть милиция ловит, ей за это деньги платят!

— Так, что ты сделал?

— Как что? Очень просто. Я наказал вора. Повадился у меня какой-то алкаш одеколон воровать. Мне из дома как-то прислали хороший "О Жён". Спёрли. Я целых два дня ходил, обнюхивал роту. Не унюхал. Купил простецкий! Опять "ушёл". Третий флакон. Три бутылки за неделю! Достало! Вот тогда и объявил роте, что накажу вора.

— Мышеловку поставил?

— Ни фига! Я в бутылку от одеколона помочился и положил в тумбочку. Бутылка ушла... Теперь уже два дня лежит флакон с одеколоном. Никто не трогает!

Мы заржали!

— Молодец, Сынок!

— Надо же было додуматься!

— Представляю, как кто-то хлебнул!

— И, ведь молчит!

— А, что ему к Филатову прибежать и морду бить, что он его мочи хлебнул?!

— Тьфу!

— Долго думал?

— Долго! — признался Филатов — Поначалу думал, заряженный конденсатор в тумбочку положить. Думаю, ну, шарахнет его несильно. А, дальше? Долбанёт правую руку, он левой туда полезет, и, назло, сопрёт очередной флакон! А, тут уж, наверняка! Слышали вчера грохот?

— Когда?

— Ночью?

— Нет, я сплю как убитый!

— Я тоже сплю. Хоть из пушки над ухом стреляй, только команду "Подъём" слышу.

— Вара Крохалёв в самоход пошёл.

— И что?

— Пошёл как все нормальные — через окно. Ну, а сами знаете Кроху!

Ну, да, Валера Крохалёв, ростом под два метра, футболист. Весь в мышцах, да, и масса под девяносто, а то и больше килограммов. Плюс бокс ему тоже очень нравился. Так что "Кроха" был далеко не кроха!

— И что дальше?

— Спускаем мы на простынях его. Он тяжеленный зараза! Потихоньку стравливаем, спины уже занемели. Темно. Не видно. Где он там. Вроде по простыням уже всё, вот-вот должен спуститься. Шёпотом кричим: "Ну, ты скоро там?" А, он: "Да, всё...". Ну, мы дружно отпускаем простынь! Грохот, казалось, что на большом плацу было слышно.

— А, что было? "Всё!" Так всё!

— Он не успел договорить. Хотел сказать, что всё, первый этаж начался. Ну, а мы отпустили, так он, считай, с потолка сорок первой роты, костями об их подоконник! И смех и грех! Он сразу через забор! Под утро пришёл, за бочину держится. Думали, что рёбра сломал. Сбегал в медсанчасть, сказал, что с брусьев на зарядке сорвался. Доктор сказал, что ничего страшного. Ссадина, и всё. Небольшой ушиб. Помазал зелёнкой, и отправил.

— Знаю я этого доктора. У него кроме зелёнки ничего нет. Он всё ей лечит. И простуду и ссадины. Шаман, а не доктор!

Перешли на зимнею форму одежды. Стали постоянно ходить в шинелях. На занятиях нет гардеробов, раздевалок. Всё своё ношу с собой. Так вот и берёшь шинель, сворачиваешь её "конвертом", и, если большая аудитория, в стол или рядом на скамью. А, зачастую — на заднею парту или под себя укладываешь. И началась в роте, батальоне эпидемия. Стали пропадать хлястики от шинелей. Видимо, кто-то где-то проеб...л хлястик, и спёр у товарища. Что делает тот, у которого исчез хлястик? Правильно — ворует у ближнего своего. И есть такая армейская мудрость-заповедь: "Нае..и ближнего своего, но не возрадуйся, ибо опомнившись, он наеб..т тебя дважды!"

У всех появилась мания прятать хлястики от шинелей. Их снимаешь после построения, и одеваешь на построение. Оставишь на пять минут свою шинель с пристёгнутым хлястиком на пять минут, и всё... НЕТ ХЛЯСТИКА! Все вокруг свои. Все с одного взвода, роты. Никто ничего не видел. К шинели никто не подходил. Вообще никто не подходил. И при чём все видели, что никого не было! Не может же быть так, что один хлястик всем понадобился. Этот предмет нельзя поделить на всех, им можно только единолично обладать.

Вот все видели, что никого не было, а хлястик улетучился! Мистика! Не бывает такого? Ещё как бывает! Никто не знает, как и когда, но бывает!

Старшина, взводные, ротный за нарушение формы одежды драли жёстко, вплоть до внеочередных нарядов. Поэтому все тряслись за эти хлястики как свой любимый орган в организме.

Да, и самому неудобно ходить, как чмо неуставное, когда нет хлястика.

Поэтому подключались знакомые парни со старших курсов, они доставали хлястики. У некоторых сзади были хлястики от солдатских шинелей. Они по цвету не подходили, бурые, а что делать? Лучше пусть будет такой, чем никакой.

И пусть через месяц у каждого в нашем взводе было по три-четыре хлястика, но всё равно, снимая шинель — отстёгивай хлястик.

Хлястиками можно было торговать. За деньги вряд ли получится, а вот за пачку сигарет — с удовольствием или на флакон одеколона! Булочка из чипка тоже сойдёт за твёрдую валюту.