— Нет, — ответил толстяк, даже не пытаясь выйти из трассера, в который забрался сразу после сражения. — Перед тобой оболочка, Бигман, с безвозвратно поврежденным мозгом. Там нет личности, которую ты когда-то знал. Во время сражения Шериф превратил своих людей в безличных марионеток, беспрекословно повинующихся его приказам. С помощью шептунов он стер их индивидуальность. Это безвозвратно. Последствия Шерифа не заботили, так как перед ним стояла цель, оправдывающая, по его мнению, любые средства. Думаю, ты уже догадался, что это была за цель.
Бигман медленно выпрямился, словно на плечи ему давил тяжкий груз.
— А ты, чужой, можешь вернуть его к жизни? — спросил он, не сводя с умирающего угрюмого взгляда.
— Мне жаль Бигман, но Целитель прав. Он обречен.
— Жаль?! — свирепо прорычал вдруг прыгун, резко повернувшись в сторону чужого всем телом. — Слова лицемера! Незачем притворяться, что тебе понятны человеческие эмоции, инорасовый ты ублюдок!
— Потише, потише, Бигман, — голос Нкота потерял музыкальность, больше чем обычно обнажившиеся клыки зловеще блеснули. — Не тебе судить о том, что я понимаю, а что нет.
Длинное худое лицо Бигмана задрожало от сдерживаемого гнева, мука исказила его черты. Он с заметным усилием отвернулся, снова уставившись на умирающего.
— Я никогда не обращал на него внимания, — на удивление тихо сказал он, ни к кому не обращаясь. — Мне всегда было наплевать, есть ли он на этом свете или нет. Я не замечал, как он рос, как постепенно взрослел и превращался в мужчину. Он был для меня никто. И только сейчас я понял, что потерял сына... Убил собственными руками...
Я знал, о чем он говорит — какое-то время наша память была общей. И понимал, что он сейчас ощущает — боль неожиданной утраты, о которой он даже и не подозревал до этого момента. Пока прыгун говорил, к нему приблизился Отшельник и молча обнял брата за плечи. Ирония судьбы — если кукольник и хотел что-то сказать, он не смог бы этого сделать. Но этот жест привел прыгуна в себя, и он поднял бластер, направив его в голову умирающего.
— Что ж, по крайней мере, ему больше не придется служить Шерифу.
Я резко отвернулся. Крови мне на сегодня больше чем достаточно...
Как оказалось, именно этот момент Бигман и выбрал, чтобы расквитаться с чужим, и действовал он молниеносно. Два хлопка, характерных для телепортации, прозвучали один за другим, почти слившись, и Бигман возник прямо перед Нкотом. Я едва успел повернуть голову, чтобы увидеть, как пламя ударило Нкоту в грудь. Фигура чужого почти неуловимо мигнула... И оказалась в шаге от траектории выстрела. Молния ушла к развалинам, рассеявшись на камнях.
Немедленного возмездия со стороны лешука не последовало.
Бигман бросил бластер к ногам.
— Ты знаешь, почему я пытался убить тебя, чужой, — голос его был спокоен как никогда. — Мне не нравится, что шелтяне гибнут лишь от твоего присутствия на этой планете. Мне не нравится, что погиб мой сын. Мне не нравится то, как ты ведешь свои дела... Ладно, кончай со мной, нечего тянуть резину.
Нкот даже не шевельнулся, пристально глядя на него с высоты своего роста. Но зеленое пламя его глаз стало ярче, растопив тени под капюшоном, четко высветив черты хищного звериного лица.
— Разве я виноват в смерти твоего сына, Бигман? — мягко спросил он. — Шериф привел сюда этих людей, и во время битвы не было возможности выбирать...
— Какого галта! — разъяренно вскричал Бигман. — Он привел их сюда, потому что здесь ты, Нкот, и ты это прекрасно знаешь! Голубой банкос — вот что нужно координатору! Неужели ты всех нас считаешь глупцами, не способными связать между собой даже пару очевидных фактов?!
Прыгун был прав. Месть за Доса исключалась, так как Шериф сам пришил своего осевого. А голубой банкос — отличный предлог для преследования. Как говорил Целитель, с помощью этой штуки можно скупить весь известный космос. Границы власти существа, обладающего подобным предметом, просто трудно представить. И каким-то образом Шериф узнал, что у Нкота подобный предмет есть.
— Я не хотел бы принуждать тебя идти со мной, Бигман, — уже более холодно проурчал Нкот. — Но...
— Но у меня нет выхода? — язвительно рассмеялся Бигман. — Ты это хотел сказать? Ну, договаривай, договаривай...
— Думаю, перед Шерифом тебе не оправдаться в своих действиях. Да и кто ты для него? Ни с тобой, ни без тебя он не сможет со мной справиться. Ты не представляешь для него никакой ценности, ни ты, ни твоя информация обо мне.
— Верно, — Бигман растянул тонкие бескровные губы в саркастической усмешке, оскалив острые зубы. — Зато по каким-то причинам я представляю ценность для тебя. И у тебя достаточно сил, чтобы убить Шерифа. Верно? Ведь ты можешь его убить? Можешь? Отвечай, галт тебя задери! — прыгун снова сорвался на крик.
— Да.
— Вот и отлично... — Бигман говорил угрюмо, со сдержанной злостью. — Если ты мне дашь обещание, здесь и сейчас, что убьешь его для меня, я пойду с тобой дальше без принуждения и сделаю все, что ты потребуешь. Все. Все сделаю. Сделаю, несмотря на то, что ты, проклятый урод, уже натворил.
— Я не люблю, когда мне ставят условия, Бигман, — с угрозой проговорил Нкот, — но будь по-твоему. Платой за твои услуги будет жизнь Шерифа. Я отдам ее тебе.
— Договорились. Деньги для меня больше значения не имеют.
— Но это будет только после того, как мы закончим мое дело, — предупредил Нкот.
— Разумеется, — прыгун с преувеличенной любезностью развел руками.
Я решительно подошел к ним и сжал локоть Бигмана пальцами.
— Извини, Бигман, но мне тоже надо кое о чем поговорить.
Прыгун секунду пристально смотрел на меня сверху вниз, возвышаясь надо мной почти на голову (проклятый рост — лилипут в стране великанов), затем понимающе кивнул и отошел к трассеру.
— Тебя я тоже не удерживаю, Никс, — заявил Нкот прежде, чем я открыл рот.
— Ты...
— Я также не собираюсь тебя снова убеждать, как на Ферме.
Нет, я явно уступал Бигману в способности говорить с чужим на равных, несмотря на то, что после слияния, очистившего мое сознание, я стал свободен от его воли и мысли о Нори причинили мне боль.
— Это было подло, Нкот, — с гневом и горечью произнес я. — Ты заставил меня оставить ее. А теперь...
— Это было необходимо.
— Как я уже говорил, для тебя!
— Для всех нас. Дело обстоит таким образом, что ты просто обязан пойти со мной, если хочешь, чтобы она осталась жива. Иначе погибнут все.
Бесполезно, думал я, глядя на него с ненавистью. Этот инорасовый подонок все равно ничего не объяснит, пока сам не захочет... И как быстро он поставил меня в такие же условия, как и Бигмана! Читай, читай мои мысли в свое удовольствие, мне наплевать! Будь оно все проклято! И ты тоже, Нкот, будь ты проклят со всеми своими делами! Я тебя ненавижу, понял? Я сыт по горло твоими загадками. Но лучше бы ты был прав. Лучше бы ты был прав в своих утверждениях. Зачем... зачем ты позволил мне прийти в себя после твоего внушения? Лучше сделай так, чтобы я забыл о Нори снова. Так будет для меня лучше...
Зеленые озера глаз сверкнули:
— Хорошо, Никс, я выполню твое пожелание.
— Что? Какое еще пожелание?
— Мы едем дальше. Все в машину, немедленно!
Я вдруг забыл, о чем мы говорили. Некоторое время я непонимающе смотрел на Нкота, затем неуверенно пожал плечами и отошел к трассеру. Забравшись на водительское кресло, обождал, когда займут свои места шелтяне, и тронул машину.
На сердце было спокойно.
И пусто.
До звона.
Глава 8. ЦЕЛЬ
Остаток дня мы двигались по Северному тракту — все дальше и дальше, прочь от Шерифа, прочь от заброшенного города и братской могилы, в которую превратилась его центральная площадь. В течение всего пути никто не произнес ни слова, столетнее забвение дороги нарушал лишь ровный рокот двигателей, казалось слившийся с ней в единое целое. Жара окончательно спала, воздух быстро остывал, обещая прохладную ночь.
Часа через два, с первыми сумерками, Нкот приказал свернуть с дороги прямо в лес. Я выбрал подходящий просвет в зарослях и направил в него трассер. Природа протестующе отозвалась треском ломаемых веток, звучно лопались рвущиеся лианы, брызги растительного сока летели в лобовое стекло и борта. Трассер, как и раньше, это не остановило — внутри неказистой на вид машины пряталась внушительная мощь двигателей.
Вскоре, следуя указаниям Нкота, мы выбрались на довольно просторную, заросшую приземистыми, не выше колена, шапками красно-зеленых кустов поляну. На ее дальнем краю притулилось крошечное озерцо, по размеру больше напоминавшее огромную лужу. Видимо, родник. Подкатив трассер к берегу, я заглушил двигатель и расслабленно откинулся на спинку сиденья, ожидая дальнейших распоряжений чужого. Что-то мне говорило, что больше сегодня мы двигаться не будем, и Нкот привел нас на место ночлега. Но чужой молчал. Длинная, нахохлившаяся фигура на заднем сиденье, отливающая молочной голубизной в умирающем свете дня, не подавала признаков жизни. Я хмыкнул. Задумался, бедняга, сомнения загрызли, не позволяя прийти к какому-либо решению. Натворил дел на планете выше крыши. По крайней мере, я предпочел это непонятное молчание объяснить именно так. Мне так было удобнее. Когда боги не всемогущи, то и сам не чувствуешь себя ущербным...
Быстро темнело. Закат гас, стирая невидимой кистью оранжевые короны огня с макушек деревьев, сгущающийся сумрак растворял тени. От водоема тянуло сыростью и прохладой. Целитель, по обыкновению, дремал, что делал всегда, когда нечем было заняться, шелтяне тоже играли в молчанку, то ли не решаясь потревожить 'шефа', то ли не испытывая ни желания, ни любопытства. Почти как я. Этакое негласное сотрудничество, бессловесная поддержка. Время шло, никаких инструкций не поступало. То ли чужой действительно что-то обдумывал, то ли чего-то ждал, то ли... просто-напросто уснул. Первый раз за все время пути. А что тут удивительного — если мне от усталости не хотелось шевелиться, то что уж говорить о чужом, затратившем столько сил во время недавней битвы. После такой работы я, наверное, не просыпался бы месяц.
В конце концов сидеть мне надоело.
Не без внутреннего усилия я выбрался из машины, подошел к воде и, присев на корточки, ополоснул руки и лицо, смывая накопившиеся за день грязь и усталость. Родниковая вода слегка отдавала прелой листвой, но, чистая и прохладная, вполне годилась для питья. Я еще немного поплескался, затем, освежившись, вернулся к трассеру. Кроме меня, озерцо больше никого не заинтересовало, но шелтяне уже молчаливо хозяйничали в багажнике, подбирая себе ужин из концентратов. Я присоединился также без слов, почти не глядя выбрал пару упаковок с едой и питьем, и уселся под ближайшим деревом. Давала себя знать усталость, когда все равно, чем набить желудок, лишь бы быстрей где-нибудь прикорнуть и поспать. В упаковке оказалось консервированное мясо с пряным запахом и кисло-соленым вкусом, а запивать пришлось густым, горьковатым пивом незнакомого сорта. Надписи на этикетках уже не различались из-за темноты, да и особого интереса они для меня не представляли.
Вяло поев, я начал было присматривать себе место для ночлега, как Нкот позвал нас всех к себе, наконец, оторвавшись от своих тяжких дум. Причем голос чужого донесся не из трассера. Когда он успел выбраться из машины, я не заметил, но это уже не удивляло. Привык. Чужой сидел на небольшом поваленном дереве в десятке метров от машины. Шелтяне подошли одновременно со мной, причем Бигман оказался верен своим привычкам и приперся с бластером в руке, а Отшельник, как и я, приблизился без оружия — я оставил свое в машине. В этой глуши, да еще в компании с таким суперменом, как Нкот, подобная предосторожность казалась излишней. Ведь даже во время мясорубки на площади оружие нам не пригодилось. Так зачем таскать эту тяжесть?
Целитель, кстати, к нам не присоединился, а Нкот не обратил на это внимания, что подтверждало некоторые мои подозрения о давнем знакомстве этих двоих.
— Пора посвятить вас в то, ради чего я привел вас сюда, — негромко сообщил Нкот, словно не желая тревожить установившуюся над лесной поляной глубокую ночную тишину. — Устраивайтесь рядом.
— Наконец-то! — не без сарказма проворчал Бигман, без долгих раздумий опуская костлявый зад в траву напротив чужого. — Я уже начал думать, что не услышу твоей истории до конца жизни.
Нкот подождал, пока мы рассядемся возле него, и неторопливо заговорил:
— Постараюсь говорить кратко. Все вы устали, всем необходим отдых, так что эту ночь вы проведете здесь, набираясь сил для дальнейшего похода. Теперь о цели нашего путешествия. Я прибыл сюда для того, чтобы уничтожить некое существо, истребляющее разумные расы в этой Вселенной. На Шелте находится его гнездовище. Моя раса столкнулась с подобным созданием примерно пять тысяч ваших стандартных лет назад, когда у нас только-только наступила эра освоения космоса. Именно тогда это порождение вселенской тьмы, это извращение мироздания и порядка, этот смерч энтропии, эта тварь, привлеченная нашей деятельностью в космосе, выследила нашу материнскую планету и обрушилась на нее, сея абсолютную смерть. За очень малое время наша раса, раса олджей, была практически полностью уничтожена... Остались только небольшие колонии на новоосвоенных планетах, не обнаруженных вселенской тварью из-за малой величины излучаемого ментального фона, несравнимого с фоном густонаселенной планеты...
Ровный, бесстрастный, слишком бесстрастный для такого жуткого повествования голос Нкота, что, вероятно, свидетельствовало о его внутреннем напряжении, тонул в лесной тишине, как эхо в бездонном колодце, глаза слабо тлели внутренним зеленым светом. Я невольно превратился в слух, стараясь не пропустить ни слова, шелтяне также затаили дыхание. Бигман подался всем телом вперед, не сводя с чужого глаз, — кулаки под подбородком, локти на коленях, Отшельник что-то немо шептал. У меня сложилось впечатление, что из слов чужого они поняли что-то, пока недоступное мне, но в любом случае масштабы событийной картины, рисуемые чужим, поражали воображение.
-...Мы дали твари много имен, так как могущество ее было безгранично, а его проявления — многообразны. Больше других закрепилось лишь несколько: собственно Тварь, Хищник, Враг и Порождение. Проклятие нашей расы, неумолимый рок, стерший с лика планеты целую цивилизацию. Несмотря на гибель большинства, мы не сдались, — на колониях к тому времени имелись самые передовые технологии, завезенные с материнской планеты при освоении, все самые последние достижения науки и техники. Но самое главное — освоение планет вели лучшие из нас, олджи с очень сильными ментальными способностями. Это и помогло нам в дальнейшем больше всего остального. Собрав воедино все свои знания и опыт, путем предельных лишений и многих безвозвратных смертей изобретателей и испытателей мы создали самое совершенное оружие для борьбы с Хищником...
В руках Нкота, выпрыгнув из ниоткуда и разогнав на метр сумрак вокруг себя, беззвучно полыхнул призрачный Клинок, играя бледными оттенками алого и голубого.
