Кристелин кинулась за ответами к графу, но тот ничего не пояснил ей, и не ответил ни на один из ее вопросов. Более того: он и сам уехал из замка чуть ли не через несколько часов после отъезда гостей. "По делам о разводе" — привычно сказал он ей. Как видно, объяснять что-либо или же придумывать другой предлог граф не считал нужным. А может, просто не хотел понапрасну тратить время...
И опять потянулись длинные и скучные дни, складывающиеся в седмицы и месяцы. На свои письма родным ответа она так и не получила, граф не показывался и не присылал о себе никаких известий. От одиночества Кристелин начала прислушиваться к разговорам слуг, которые со временем перестали лишний раз скрывать от нее свои разговоры, и, как это не печально, в итоге она сделала вывод: ни о каком ожидаемом разводе хозяев здешняя челядь и слыхом не слыхивала. Больше того: девушке не хотелось верить тем новостям, которыми обменивались слуги — о постоянных скандальных историях, в которые то и дело влипал граф, о его огромных долгах, и о том, что он не знает, как вытребовать с герцога Белунг когда-то обещанное тем приданое... Наверное, это просто сплетни — твердила себе девушка. Не может быть правдой то, что говорят... А вот свою настоящую хозяйку — жену графа, вот ее слуги побаиваются. Более того: всех занимает ответ на вопрос — чем закончится пребывание пришлой северянки в этом доме? Хозяин... Ну, этот любой девке может наобещать что угодно, и та поверит, но вот хозяйка спуску не даст никому...
Ближе к концу лета Кристелин родила сына, крепкого светловолосого крикуна. Возле нее в то время находилась лишь одна старая ленивая служанка, которая не считала для себя нужным лишний раз подходить к роженице. Но к тому времени дочь герцога уже поняла, что в этом доме ей следует рассчитывать только на себя, так что со всем справилась сама... А ребенка она назвала Дариан, что на языке ее родного Валниена означает — дар неба.
Через несколько дней Кристелин, вернувшись в свою комнату после минутной отлучки, увидела незнакомую служанку, склонившуюся над колыбелью ребенка. При виде внезапно появившейся матери женщина опрометью бросилась вон из комнаты, а Кристелин с ужасом увидела на лице ребенка тяжелую подушку... Однако Пресветлая Иштр была милостива к ним обоим: ребенок был еще жив, и спасти сына молодая мать успела. Однако с той поры ту служанку никто не видел в доме, а на вопросы о ней слуги, сохраняя на лицах непроницаемое выражение, лишь разводили руками: не знаем такой, ее никогда не было, вам почудилось, не понимаем, что вам от нас надо...
После того дня Кристелин никогда, даже на миг, не оставляла Дариана одного. Сама его кормила, пеленала, спала рядом с ним... Это страшное происшествие лишний раз убедило дочь герцога в том, что она живет среди враждебных ей людей, и будь ее воля, она в тот же день покинула бы этот ненавидящий ее дом. Увы, сделать этого она не могла. Единственное, что было в ее силах — постоянно держать запертой на засов дверь в свою комнату.
Когда же Кристелин рассказала графу, приехавшему в замок лишь через месяц после рождения сына, о том, что кто-то пытался убить их ребенка, то граф, как ей показалось, был не очень удивлен, и довольно неубедительно пытался ей доказать, что это была просто трагическая случайность, которой не стоит придавать особого значения. Вот тут-то Кристелин впервые накричала на графа, и ее возмущение было столь велико, а угрозы сообщить всем знакомым о едва не произошедшей гибели ее сына выглядели настолько серьезными, что граф струхнул не на шутку. Кое-как успокоив Кристелин, он пообещал во всем разобраться, и вновь надолго уехал из замка. Однако с той поры больше никто не пытался покушаться на жизни матери и ребенка...
Время шло, а граф так и не показывался в замке, словно у него и не было недавно родившегося сына. Находясь тоске и одиночестве, всю свою нерастраченную любовь юная мать отдавала сыну. Ей было до слез обидно вспоминать про то, как граф, впервые увидев сына, недовольным голосом отметил, что ребенок нисколько не похож на него. Дескать, мальчишка родился один в один похожим на отца Кристелин, герцога Белунг, и в ребенке будто бы нет ни одной черты рода Д'Диаманте. И верно: Дариан родился светловолосым, с прозрачно-голубыми глазами жителя Севера, и внешне куда больше смахивал на деда, чем на отца. Больше того: этот до странности светлый цвет глаз был семейной чертой семейства Белунг. Такие же глаза были и у старого герцога, и у самой Кристелин, и у одного из ее братьев.
От графа ребенку достались смугловатая кожа и чудесные волнистые волосы, которые уже с рождения складывались в прекрасные светлые кудряшки. Да и телосложением мальчуган пошел не в высокого и широкоплечего деда, и не в родню своей матери — там все мужчины были высокого роста и крепкого телосложения. Северные богатыри. Дариан же уродился в отца, человека среднего роста и не особо выдающейся комплекции. Но какое это имеет значение? Главное — мальчик рос здоровым, умным и сообразительным.
В глубине души Кристелин мечтала о том мгновении, когда ее отец увидит внука, заметит в нем свои черты. Герцог Белунг всегда любил детей, и, будучи даже очень занятым, всегда находил время для своих внуков — детей старших сыновей. Дед обязательно полюбит и Дариана, в этом Кристелин нисколько не сомневалась.
Прошло чуть ли не полгода после рождения Дариана, когда в один далеко не прекрасный день граф вновь объявился в замке. Только в этот раз он приехал не один, а со своей женой, невысокой коренастой женщиной весьма заурядной наружности. Уже за несколько дней до того события Кристелин никак не могла понять, о чем шушукаются слуги, да еще и чуть заметно ухмыляются, глядя на нее. За все время своего пребывания в замке графа Кристелин постоянно сталкивалась с подобной дерзостью прислуги, но в последнее время те стали вести себя подчеркнуто вызывающе. Молодая женщина чувствовала: что-то должно произойти.
Ну, а что именно представляет из себя жена графа, Кристелин поняла при первой встрече. Когда она, увидев из окна своей комнаты, что во двор замка верхом на коне въезжает ее прекрасный граф, а за ним следует множество тяжело груженых телег, то, держа на руках ребенка, стремглав выбежала ему навстречу. Молодой женщиной враз были забыты долгое одиночество, обиды, слезы... Главное — приехал он, ее любимый человек!
Первое, что увидела Кристелин, выбежав на двор, то, как граф помогает выйти из кареты с гербом богато одетой немолодой женщине с невыразительным лицом..
— Наконец-то ты приехал! Почему тебя так долго не было? Хотя бы сообщил, что собираешься приехать! Мы с сыном так соскучились!.. И ты не один? У нас гости? Или это твоя родственница? Я рада видеть твою гостью!
Но прежде, чем граф сказал хоть слово, заговорила женщина.
— Что, дорогой, так это и есть та высокородная шлюха, что живет здесь из моей милости? — благожелательно спросила она, обращаясь к графу. — Должна сказать, что я представляла ее себе более привлекательной. А сейчас вижу, что эта девка бесцветная, как платяная моль. Теперь я понимаю, отчего ее папаша предлагал любому, кто польстится на эту безликую шваль, такие большие деньги. С меньшим приданым ее бы никто за себя не взял. Должна сказать, что этот змееныш на ее руках нисколько на тебя не похож. Как видно, уродился в высокородную родню своей потаскухи — мамаши. Или еще в кого из тех мужиков-северян, о котором ты не знаешь...
Слова застряли у Кристелин в горле, и она растерянно посмотрела на графа. Да как смеет эта женщина говорить ей такое?! И почему граф ее не одернет?! Но тот, чуть растерянно глядя на Кристелин, произнес:
— Это моя жена Гарла.
— Да — милостиво кивнула женщина. — Она самая. Теперь я буду жить здесь.
— Да как вы смеете так со мной...
— Я все смею, потому что это — мой замок. И этот человек, что наплел тебе невесть что, и поклялся жениться — мой муж. Ну, мужики есть мужики, что с них взять! Им бы лишь своего добиться... А что касается тебя... Дурой не надо быть, и не слушать того, что тебе эти козлы обещают. Каждая из вас, вертихвосток, отчего-то считает, что лучше ее никого на свете нет, вот в результате и получает то, что заслужила. Прежде, чем слушать брехню о любви и верить в нее, не помешает посмотреть на свое отражение в зеркале... Впрочем, с тобой разговор еще впереди...— и женщина последовала в дом, где ее встретили почтительно склонившиеся слуги. Граф послушно шел за ней. Все верно — прибыла настоящая хозяйка здешних мест. Кристелин же осталась стоять с горящими от стыда щеками и трясущимися руками. Только что ей прямо указали на то место, которое она отныне будет здесь занимать.
С того дня и без того нелегкая жизнь матери и ребенка стала почти невыносимой. Граф постоянно ходил с непроницаемо-отсутствующим лицом, избегая Кристелин, как только мог, или же шепотом, когда его никто не видел, просил девушку еще немного подождать, и что он, мол, сделает все, чтоб уйти от своей вконец опостылевшей жены... Только вот чего ждать — этого он и сам не мог сказать. Одно было понятно — развода нет, и вряд ли он когда-то будет.
То, что в доме появилась твердая рука и суровая хозяйка — это почувствовали все. Слуги отбросили свою привычную ленивую расслабленность, каждый из них отныне постоянно был занят делом, в доме появился порядок, закипели работы в небольшом саду при замке... Гарла правила твердой рукой, и столб в конюшне, где пороли нерадивых слуг, не пустовал. Первое время, как слугам, так и рабам при замке, привыкшим за долгие годы к вольготной жизни, кнутом попадало за многое: за нерасторопность, лень, неаккуратность, непочтительность, а то и просто за то, что не вовремя подвернулись под горячую руку хозяйки. Однако следует признать — она была настоящей главой дома, экономной и рачительной, и в то же время властной и жестокой, не терпящей возражений ни в чем, и не забывающей ни одной из нанесенных ей обид. И не только обид.
Например, проверив счета за несколько лет, она обнаружила, то управляющий запустил руку в ее карман. Нельзя сказать, что он украл много — так, приворовывал потихоньку, но для Гарлы это было не так важно. Дело было в другом: ее бесил сам факт, что некто осмелился ее обмануть, а таких вещей она не прощала. Расплата была суровой, и в этом случае одной поркой у столба дело не ограничилось. Как позже выразилась Гарла, "для покрытия понесенных убытков от нанесенного воровства" она продала в рабство пятерых из шести детей управляющего. Вернее, уже бывшего управляющего. И тот ничего не мог поделать, чтоб не допустить подобного, хотя валялся в ногах у хозяйки и умолял ее принять в счет погашения долга его дом и все хозяйство, тем более что они по стоимости с лихвой перекрывали его долг. Но легче было растопить камень, чем сердце Гарлы. Правда, чуть позже она и так отобрала у своего бывшего управляющего и дом, и хозяйство, а всех оставшихся членов его семьи выставила на улицу без гроша в кармане, и лишь в том, в чем они были одеты, и не позволив взять с собой ничего из имущества, после чего чуть ли не босыми выгнала их со своих земель. Конечно, дело тут было вовсе не в потерянных деньгах, тем более что для того, чтобы проделать подобное беззаконие со свободными людьми, подкупить кого надо и оформить поддельные документы, Гарле пришлось заплатить во много раз больше того, что она получила от продажи детей управляющего. Просто на этом примере она показала людям: все будет так, как я решу, а тот, кто осмелится пойти против меня — тот пусть пеняет на себя. Запомните это хорошенько.
Пример был достаточно показательный. Не менее жестокой она была и в других делах, так что лишний раз с ней старались не связываться и не конфликтовать.
Естественно, что в число тех, кого она считала своими врагами, попала и молодая мать с сыном. Гарла, злорадно улыбаясь, и постоянно вставляя в свою речь колкости и оскорбления, в несколько приемов (как видно, растягивая себе удовольствие от унижения северной принцессы) рассказала Кристелин обо всем, что до той ранее доносилось лишь из разговоров слуг. По словам жены графа, ей, как наиболее умному человеку из всех присутствующих в этом замке, надо втолковать некоторые очевидные вещи, которые до сего времени так и не дошли до пустой головы северной нахалки. Увы, подтвердились все самые плохие предчувствия Кристелин...
Все дело в том, что граф постоянно нуждался в деньгах. Вообще-то в этом нет ничего удивительного — деньги нужны всем. Но вот что касается прекрасного графа... Тут случай особый. Деньги у него не только не задерживаются в руках, а, едва попав в них, улетают оттуда со скоростью урагана, причем бесследно. Привычка не отказывать себе ни в чем отнюдь не способствует прибавлению золота в сундуке. Как раз наоборот — опустошает его до дна. К тому же жена-простолюдинка давно стала ему в тягость... Оттого-то граф, в связи с полным отсутствием ума, вздумал решить все проблемы одним махом — отхватить себе самый жирный кусок из всех, что были, а если называть вещи своими именами, то красавец позарился на дочь герцога Белунг, вернее, на ее огромное приданое, при одной мысли о котором текли слюнки даже у многих принцев крови.
Задурить голову неопытной девчонке графу ничего не стоило, так же как и увезти ее из дома. Понятно, что герцог ни за что бы не отдал свою дочь за человека со столь дурной репутацией, как у графа Д'Диаманте. А вот побег дочери с женатым мужчиной... По расчетам графа, герцог Белунг, чтоб смыть столь заметное пятно со своего имени и замять громкий скандал, должен был не только утвердить этот брак, и сделать все для скорейшего развода графа с его нынешней женой, но и, кроме того, согласиться со всеми условиями, которые ему выдвинет новоявленный зять. Те условия, кстати, были весьма жесткие... Вообще-то расчет был верный: почти каждый из отцов выполнил бы эти требования, как бы подобное не было тяжело.
Это могло сработать со многими другими, но только не с герцогом Белунг, который славился своим жестким нравом и сильным характером. Тут, как говорится, нашла коса на камень, хотя скандал, и верно, вышел оглушающее — громким. Естественно, что граф, потирая руки, пожелал выбить из герцога обещанное приданое — дескать, у нас с вашей дочерью любовь и все такое прочее. Единственное, чего надо, чтоб узаконить наши с ней отношения, а заодно и будущего ребенка — так это приданого, которое уже было обещано за невестой ее отцом, то есть вами. И будьте любезны выдать все, о чем было объявлено заранее, но учтите, что на уменьшение приданого я не согласен. Конечно, если вы вдруг пожелаете приложить дополнительно что еще из имущества — подобное будет только приветствовать. Так что жду, а вы поторапливайтесь, не тяните, а не то мало ли что — вдруг ребенок родится еще до того времени, как предыдущий брак графа будет расторгнут, и тогда окажется, что у принцессы Кристелин родится внебрачный ребенок... В вашем благородном семействе, великий герцог, вряд ли нужен бастард.
Однако герцог Белунг вновь удивил всех. Он жестко заявил, что вовсе не намерен исполнять требования безнравственного чужестранца, который совершил немыслимое — похитил дочь человека, оказавшего ему гостеприимство, да вдобавок ко всему тайно увезенная им девушка к тому времени уже была чужой невестой. Что же касается его дочери, то она этим своим поступком лишила себя расположения отца, и отныне ни о каком приданом, разумеется, не может быть и речи. С графа за глаза хватит титула невесты и благословения герцогом их союза.
