— Не нужно,— тихое шуршание шелка послышалось уже совсем рядом. Каблучки умолкли.— Я хорошо вижу в темноте. Однако если вы пожелаете, ваше высочество, можно раздвинуть занавеси. Ночь сегодня лунная.
Голос дочери герцога был, как всегда, спокоен и деловит, но то, с какой поспешностью она отказалась от вполне разумного предложения, говорило само за себя. Дело было не в хорошем зрении — Амбер просто не нужны были чужие глаза и уши. Стало быть, беседа планируется конфиденциальная? Рауль задумчиво покосился в сторону ближайшего окна. Он понимал нежелание своей невесты оповещать об их встрече тет-а-тет весь дворец и всецело разделял его, только вот надеяться на приватный разговор с принцем, да еще и в стенах его родного дома, было поистине верхом оптимизма. Можно обойти кого угодно — любопытных слуг и придворных, гвардейцев, даже бойцов внутренней охраны, но от всевидящего ока верховного мага никуда не денешься, как ни старайся. Герцог эль Гроув дело свое знал. И его тайная канцелярия тоже никогда не дремала. 'Голову даю на отсечение, что хотя бы одна из лапок нашего Птицелова сейчас здесь,— подумал Рауль.— Как раз за какой-нибудь портьерой. Для соглядатая самое удобное место, не под столом же прятаться? Тайникам, конечно, не привыкать, сориентируются по ситуации — можно и занавеси раздвинуть, но нам от этого в любом случае будет ни тепло, ни холодно'.
— Света мне, признаться, и на балу хватило,— взвесив все за и против, сказал его высочество.— Так что, коль вам он тоже не требуется, оставим все как есть. Прошу.
Он протянул руку и, не глядя, выдвинул из-за стола ближайший стул.
— Благодарю, ваше высочество,— ответила она, не двигаясь с места. Сидеть в присутствии особы королевской крови, даже не смотря на то, что данная особа являлась ее без пяти минут законным супругом, дочери герцога, вероятно, не позволяло воспитание. Пришлось браться за второй стул и усаживаться первым.
— Вы хотели о чем-то поговорить со мной, госпожа эль Моури?— откинувшись на жесткую спинку и клятвенно пообещав себе нынче же распорядиться насчет дивана в малый зал, спросил Рауль. В темноте зашелестело платье, послышался легкий вздох.
— Да, ваше высочество,— отозвалась Амбер.— У меня... у меня есть к вам одна небольшая просьба. К сожалению, через отца я передать ее не могу, а другой такой возможности может уже не представиться...
Амбер запнулась, и принц с удивлением осознал, что его невозмутимая как каменный лев из Шарарской пустыни невеста, оказывается, все-таки умеет волноваться. А иногда — так очень даже всерьез. 'Что же такое ей от меня потребовалось?'— думал он, прислушиваясь к легкому, явственно участившемуся дыханию девушки. И сжалившись над ней, ободряюще произнес:
— Я весь внимание, госпожа. Уверяю, если это в моих силах, ваша просьба будет немедленно удовлетворена.
— Благодарю, ваше высочество,— повторила она.— Вы очень добры, и мне теперь вдвойне совестно за вторжение... Но я бы хотела... Словом, правда ли, что с нынешнего дня я должна остаться при дворе?
Рауль не сразу нашелся с ответом.
— Король и королева, живущие порознь — это несколько странно, вы не находите?— после паузы спросил он, постаравшись придать своему голосу максимум непринужденности, хотя на сердце в один миг стало холодно и пусто.— Разумеется, должны, госпожа. Или речь идет об отмене помолвки?
Стул напротив громко, протестующе скрипнул.
— О нет!— выдохнула Амбер.— Я вовсе не это хотела сказать, ваше высочество, поверьте, у меня и в мыслях не было разрывать договоренность наших семей!
Принц медленно кивнул. Не без большого, надо сказать, душевного облегчения.
— Верю,— сказал он.— Но, простите, совершенно ничего не понимаю. Что же вы все-таки от меня хотите?
— Чтобы вы позволили мне вернуться в Даккарай,— решилась она.— До декабря. Только до свадьбы. Разумеется, когда я стану вашей женой, школа останется в прошлом, но...
Она умолкла, не договорив. Хотя продолжать, собственно, уже и не требовалось. Рауль, помолчав, запрокинул голову к невидимому во мраке потолку.
— В Даккарай,— протянул он.— До декабря?
— Если это возможно,— безнадежно прошелестело в воздухе. Наследный принц задумчиво прикрыл глаза.
— Теоретически,— помолчав, протянул он,— это действительно возможно. Время от помолвки до свадьбы обычно дается будущей королеве для того, чтобы привыкнуть ко двору со всеми его церемониями, подготовиться к восшествию на престол и, в некоторых случаях, улучшить свои знания языка. Последнее вам точно не требуется. Но прежде чем мы коснемся первого и второго... Вы давно выпускница, госпожа эль Моури, и даже старший офицер, что, несомненно, делает честь нам обоим. Стены Даккарая уже дали вам всё, что могли. Но тем не менее вы хотите туда вернуться?..
— Да.
— Почему?
— Наверное, причина покажется вам несущественной, ваше высочество... Дело в моих первокурсниках. Я ведь преподаю. Летное мастерство — всего лишь год, конечно же, но один курс в военной школе Даккарая длится дольше, чем во всех других. Тринадцать месяцев, исключая лето. Переводные испытания как раз грядут в декабре — поэтому я и осмелилась обратиться к вам. Смена куратора редко кого не выбьет из колеи, а уж в самом конце курса, да еще и первого? Он ведь всегда самый сложный! Мне бы хотелось быть рядом. Наверное, это глупо, но они мои первые ученики. И... последние.
По всему было видно, что Амбер не слишком умеет просить, и необходимость все же пойти на это угнетает ее даже больше дерзости самой просьбы. Но она решилась на этот шаг — не ради себя, ради других, со всей честностью и прямотой, на которые была способна, и теперь ждала ответа.
Однако принц с ним не торопился. Закинув ногу за ногу и мерно покачивая ею в такт своим мыслям, он молчал. Молчал минуту, две, пять. И только когда измученная этой неопределенностью дочь герцога уже совсем было простилась с Даккараем, его высочество, словно очнувшись, поднял голову.
— Скажите, госпожа эль Моури,— ни с того, ни с сего спросил он,— действительно ли в эту школу так неохотно берут девушек?
— К сожалению, ваше высочество,— чуть погодя отозвалась она.— Многие считают, что быть наездником — исключительно мужское занятие.
— И вы с ними согласны?
— Конечно, нет.
Принц отстраненно кивнул.
— Вы говорили о первокурсниках,— припомнил он после еще одной, на этот раз короткой паузы.— Вы курируете их всех или какую-то определенную группу?
— И то, и другое, ваше высочество. Летное дело я преподаю всему курсу, но часть его находится под моей ответственностью дополнительно.
Рауль удовлетворенно прищурился. И уточнил, ни капли не сомневаясь в том, что услышит:
— Девушки-кадеты?
— Да.
— Ясно. Исключительно мужское занятие...— он тихо хмыкнул, как показалось Амбер — насмешливо. И выпрямился:— Что же, госпожа эль Моури, благодарю за откровенность. И, в свою очередь, так же буду откровенен с вами: закона, что может удержать вас в столице, нет, но существуют традиции и порядок. Если вместо того, чтобы постигать нелегкие азы придворной жизни, вы вернетесь в Даккарай, это никому не понравится. Еще ни одна девушка, обрученная с Норт-Ларрмайном, после помолвки не покидала дворца. Вы станете первой, и боюсь, тогда вас осудят все. Вы к этому готовы?
— Готова,— пусть не сразу, но без малейшего сомнения в голосе отозвалась Амбер эль Моури.— Если вы меня не осудите, ваше высочество.
Рауль склонил голову, словно раздумывая над ее словами, хотя в этом не было никакой нужды. Разумеется, он не осуждал Амбер. И свое решение уже принял.
Другое дело, что ей оно вряд ли поможет.
— Государыня, да хранят ее боги, еще полна сил,— сказал принц.— И в ближайшее время, насколько мне известно, не намерена слагать с себя корону. А у нас с вами впереди будет целая жизнь, чтобы узнать друг друга, несколько месяцев ничего не решат. Я готов пойти вам навстречу, госпожа эль Моури...
Амбер приподнялась было на стуле, но поблагодарить его высочество за проявленное великодушие не успела. Оказалось, Рауль еще не закончил.
— К сожалению,— продолжил он,— одного моего согласия здесь недостаточно. Вы — невеста наследного принца Геона. И разрешить вам уехать может только та, что правит ими обоими.
— Ее величество...
— Да.
Вид с западной галереи дворца открывался просто невероятный. 'Я, наверное, простояла бы здесь всю жизнь',— подумала Кассандра, опершись на перила и зачарованно глядя вниз. Там, далеко, изгибаясь вокруг берега пенной подковой, холодным перламутром искрилось море. Отсюда оно казалось живым — дышало, играло масляными лунными бликами и подмигивало Кассандре крошечными огоньками далеких фонарей на носах рыбацких лодчонок. Раскинувшийся над морской гладью Мидлхейм тоже переливался во тьме разноцветной колонией светлячков: желтые окна домов, лилово-белые линии фонарей на набережных, алые огненные точки на площадях и смотровых башнях... А над всем этим великолепием круглой, до блеска начищенной серебряной пуговицей висела луна. Она сияла в черном бархате неба, и даже крупные чистые звезды рядом с ней блекли, как дешевые стеклянные бусины. Луна, истинная царица ночи, величественная и недосягаемая в захватывающей дух вышине, сегодня как никогда была в своем праве — и до того ослепительна, что, глядя на нее, так и хотелось зажмуриться.
Кассандра не стала противиться этому. Опустив голову, она на несколько мгновений прикрыла веки, жадно впитывая в себя окружающие запахи и звуки. Монотонный шепот волн, терпкий аромат лилий... Отголоски музыки из бальной залы, дымная сладость далекого костра... Шорох крыльев одинокой птицы... И ласковое дыхание летней ночи, разлитое в воздухе драгоценным эфиром: безмолвный зов, отзывающийся в теле приятной истомой, а в сердце — тягучей, неутолимой жаждой чего-то. Неизведанного, тревожащего, но, несомненно, столь же прекрасного, как эта луна, как это море, как сама эта дивная, дивная ночь. Вот бы ей никогда не кончаться!..
С приоткрытых губ Кассандры слетел тихий вздох.
— Госпожа Д'Элтар,— раздалось над самым ухом. Девушка вздрогнула от неожиданности и открыла глаза. А после, кое-как стряхнув с себя блаженное оцепенение, повернула голову. Старший внук вдовствующей герцогини эль Вистан, который вызвался показать Кассандре 'чудесный вид с западной галереи', и о котором она, оказывается, совершенно забыла, мялся рядом, переступая с одной ноги на другую. Судя по лицу, герцог пытался сказать что-то очень для себя важное. 'Или уже сказал?— мысленно обмерла Кассандра.— А я тут растеклась киселем и всё прослушала?' Она поспешно улыбнулась молодому человеку и проговорила светским тоном:
— Вы были правы, это восхитительно! Никогда не смотрела на город с такой высоты.
— Я рад, что смог угодить вам, госпожа Д'Элтар,— отозвался он. Оглянулся, хотя кроме них двоих на галерее больше никого не было, нервным жестом огладил высокий воротник камзола и расправил плечи.— Смею надеяться, не в последний раз, потому что...
Эль Вистан запнулся и сделал глубокий вдох, будто готовясь с разбегу прыгнуть в холодную воду. Кассандра, почувствовав необъяснимое беспокойство, отодвинулась от перил — герцог был непривычно серьезен, румянец сбежал с его щек, а темные, глубоко посаженные глаза, напротив, зажглись каким-то неожиданным, если не сказать пугающим огнем. С трудом подавив желание попятиться, девушка бросила быстрый взгляд на спасительные и, увы, далекие двери галереи. Кавалер же, напротив, стоял слишком близко. И вел себя очень странно.
— С вами все в порядке?— храбрясь, выдавила из себя Кассандра. Молодой человек коротко кивнул. А потом, словно решившись, вскинул голову.
— Госпожа Д'Элтар!— выдохнул он.— Я частый гость в доме ваших родителей, и вы, вероятно, давно заметили, что мои чувства к вам...
Чувства? Какие чувства, зачем, почему? Кассандра, все-таки не совладав с собой, отступила на шаг, однако герцог, похоже, не придал этому значения.
— Понимаю, я слишком тороплю события,— говорил он, глядя в ее растерянные глаза,— но вы знаете меня еще с тех пор, как были девочкой. И мое общество, как мне казалось, всегда было вам приятно. Если и теперь ничего не изменилось... Госпожа Д'Элтар! Одно ваше слово может сделать меня самым счастливым человеком во всем Геоне!
— К-какое с-слово?..— с перепугу даже начав заикаться, пробормотала девушка.— О чем вы, герцог? Что происходит?!
Молодой эль Вистан сделал шаг ей навстречу. Без церемоний взял ее за руку, стиснул в своей огромной ладони ее предательски дрожащую, влажную ладошку и, к полному ужасу Кассандры, стремительно опустился на одно колено.
— Госпожа Д'Элтар, я люблю вас!— объявил он.— И прошу оказать мне честь, став моей женой!
Кассандра, кусая губы, молчала. Что она могла ему сказать? 'Не окажу и не стану'? Ведь так, наверное, нельзя. Пускай он ей скучен, пускай ни капли неинтересен, но они действительно знакомы много лет, и ничего дурного она от него никогда не видела. Другое дело, что и видеть-то не хотела! Не нужен он был ей, хоть с чувствами, хоть вовсе без них! И никто другой тоже не нужен!.. Кассандра попыталась высвободить руку, но не преуспела и почувствовала, что начинает злиться. Ей без того было неловко выслушивать от чужого, в сущности, человека признания в любви, но то, что за ними последовало — это, по ее мнению, было уже совсем чересчур. Конечно, она знала, что за девушкой не ухаживают просто так: к старшей сестре сватались трижды, прежде чем она встретила своего Ван'Оррина... Только вот собственных поклонников Кассандра рассматривала скорее как неизбежное зло той самой 'взрослой жизни' и даже предположить не могла, что кому-то из них всерьез придет в голову попросить ее руки: она не просто не воспринимала их как мужчин — она и себя вовсе не чувствовала женщиной! И вот вам, пожалуйста. Пустая, как на грех, галерея, канун Ивового дня, луна и он — коленопреклоненный, ожидающий ответа. Как в сентиментальных романах, что так любит Крис. Только в этих-то глупых книжках героини обычно предложения ждут!.. Смущаются, трепещут и в конце концов, стыдливо потупив взор, еле слышно выдыхают 'я согласна'... А на деле? Ты стоишь, вся красная от стыда, смотришь на него сверху вниз немой рыбой и даже сбежать не можешь, потому что порядочные девушки так не поступают. Кто только придумал эту любовь?! Одна от нее морока!
Пауза затягивалась, но эль Вистан наотрез отказывался понимать очевидное. Так и стоял, упершись коленом в камень, с надеждой во взоре. И руку отпускать тоже явно не собирался. 'Я тут молчу уже целую вечность, а ему как с гуся вода,— с досадой подумала девушка.— Вот прав был Нейл — дуболом он и есть!'
Раздражение перевесило сочувствие. Кассандра, поднатужившись, выдернула свою ладонь из пальцев герцога.
— Встаньте, во имя богов,— сердито проговорила она,— еще увидит кто-нибудь. Да встаньте же, ну! Хватит!
— Прошу прощения, госпожа Д'Элтар,— с достоинством отозвался тот, на счастье Кассандры все-таки поднимаясь,— поверьте, я ни в коей мере не желал вас смутить.
